***
Почти всё остальное время они просидели молча. Один жуя ворованные сладости, другой периодически вздыхая от вечно кликающих уведомлений. Хвитсерк то и дело поглядывал на экран телефона, посадку должны объявить с минуты на минуту. Он провалился в собственные мысли гуляя взглядом от человека к человеку, пытаясь понять кто куда летит. Прилетит ли эта длинноногая брюнетка обратно в Осло, или у неё билет в один конец? Этот мужчина сидящий рядом, её муж или брат, а может любовник? Вон та парочка выходящая из магазина с парфюмерией, куда они летят? Девушка — невысокая блондинка, слишком уж вцепилась мёртвой хваткой в этого наивного парнишку, который тащит всю имеющуюся ручную кладь и маленький чемоданчик впридачу. Возможно они едут куда-то тоже в один конец, но они вместе и кажется счастливы. Сердце как-то неприятно сжалось от понимания того, что огромную, как считал Хвитсерк, часть прошлого нужно оставить в прошлом. Отпустить свою любимую Маргарет здесь и сейчас. Было сложно и больно, но он отпустил. Без скандалов и выяснений отношений они расставили все точки над «i» В огромные окна зала ожидания проникал поток жёлто-красного закатного света. Хвитсерк оторвал взгляд от дисплея телефона. Рядом Ивар, тоже был не в восторге от своего будущего, судя по его пальцам, которые отбивали неровный ритм о железное покрытие соседнего стула. Парень прошипел сквозь зубы — Вот сука… — чуть ли не кусая костяшки собственных пальцев. Парень с тяжёлым вздохом опрокинулся на спинку. Кажется, если один из братьев недавно сбросил с плеч тяжёлую ношу в виде отношений на расстоянии, то второй, совершенно не был готов остаться один в этот момент. Хвитс смотря на Ивара, сознание которого металось сейчас от аэропорта Осло до родного Каттегата, буквально ощущал его дрожь в теле. А стресс и нервы у Ивара всегда заканчивались не очень. Либо всплеском агрессии, либо, что еще хуже — жуткими болями в ногах. — Фрейдис? — кратко спросил старший, в ответ получив лишь сдавленное мычание. — Легче бросить её, чем выслушивать эти бредни. — выдал Ивар спустя минуту молчания. — Я тебе давно об этом говорил. — сказал Хвитс с нескрываемым отвращением к пассии брата. — Думаешь, в Англии девушку себе не найдешь? Эта твоя Фрейдис… Ивар, покосился каким-то особо обречённым взглядом на брата, а потом кивнул, смотря на свои ноги, — Да, любая девка будет рада такому, — парень скривился в саркастической улыбке. Спасательный круг Хвитсерку был брошен в виде объявления посадки и парень взмолился богам, лишь бы не продолжать этот диалог, походивший на капкан собственного разума. Кого тут обманывать? Ивар всегда смотрит правде в лицо, а Хвитс почувствовал себя безумно далёким для брата сейчас. Ему безумно хотелось сказать, что эта Фрейдис не стоит тех переживаний Ивара, который он сейчас пытается скрыть под маской пассивной агрессии. Хотелось сказать, что у Ивара будет еще миллион таких глупых блондинок, хотелось, но он понимал, что это сладкая лесть, которую брат терпеть не может. Так, в неловкой тишине они прошли к воротам регистрации на посадку.***
Лотерея с билетами была выиграна, из всего огромного боинга им попались два места у аварийного выхода. Хвитсерк облегчённо вздохнул, по крайней мере два с половиной часа можно будет спокойно поспать, вытянув ноги и не слушать адское пыхтение рядом. Хотя он знал, что брат будет молчать до последнего, строя из себя героя. Хвитс, закинув сумки на полку для ручной клади, расположился у иллюминатора, учтиво давая Ивару в распоряжение ещё и проход между кресел. Люди толпившиеся рядом, через одного искоса поглядывали то на резную трость Ивара, то на него самого. В глазах одних Хвитс улавливал немой вопрос, в глазах других некое сожаление к калеке. Последний давно уже привык к таким «любезным» взглядам, а вот Хвитсерк хотел убить каждого. Прошло не менее получаса пока все глазеющие расселись, в том числе и тот маленький воришка Хвитсеровских мармеладок с мамашей, которых по знамению закону подлости, судьба усадила на соседнем ряду, прямо напротив Лодброков. Старший не смог этого не заметить и по инерции вжался в кресло, пытаясь спрятаться за братом. Конечно мальчишка не обращал на него никакого внимания. — Моргни два раза, если за мной монстр, — как-то слишком весело и беззаботно выдал Ивар. — Что? Нет там никого. — От кого тогда прячешься? — ухмыльнулся младший. — Да ни от кого я не прячусь. — фыркнул Хвитс. Ивар обернулся, утыкаясь взглядом в паренька лет восьми, который пытался разобраться с ремнём безопасности и не имел ни малейшего желания навредить брату. На страшного громилу он точно похож не был. — Он тебя не обидит, маленький Хвитс, — саркастично улыбнулся Ивар и аккуратно по-матерински погладил Хвитсерка за плечо. — Я не дам тебя в обиду. Хвитс цокнул в ответ и распрямился. — Я мармеладки эти… ну, позаимствовал так сказать… — Блять, Хвитсерк! — Ивар закатил глаза с тяжёлым вздохом, — Ты опять за это взялся? Клептоман ебаный. — Я не… — начал было оправдываться Хвитс, — эти мармеладки стоили всего десятку, успокойся. — Вот именно, что всего десятку! Ты блин опять хочешь к копам попасть? — Ведёшь себя как мать. — парень обиженно отвернулся к иллюминатору. Одна из пыток для него это нотации от младшего. По всему сценарию это Хвитс должен отчитывать младшего брата за проступки, а не наоборот. При том что младший отлично умел капать на мозги. Долго, нудно и дотошно разбирая всё по фактам, тыкая Хвитсерка в каждый носом, как непослушного котёнка. Ивар замолчал, прожигая спину брата взглядом. Совсем так же как их мать в детстве, когда думала, как наказать маленьких хулиганов. — И что ты ещё спиздил сегодня? — в конце концов он повернул брата за плечо, заставляя честно посмотреть себе в глаза. — Это всё. — старший нагло соврал, этот «взгляд правды» на него не действовал. — Врёшь, — парировал Ивар. Он понимал, что вор никогда не признает себя вором, так же, как и сумасшедший никогда не назовет себя сумасшедшим. — Виски. — преступник сдался. — Доставай. Хоть долечу спокойно. Загорелось табло над головой и стюардесса попросила всех привести спинки кресел в вертикальное положение и застегнуть ремни безопасности.Хвитс под давлением алкоголя быстро провалился в пучину воспоминаний, а Ивар мирно сопел на его плече уже через двадцать минут после взлёта. Таким младший брат ему нравился. Спокойным, умиротворённым и даже в какой-то степени милым. Никаких тебе саркастических шуточек и плевания ядом. Хвитс осторожно поглаживал его по голове, убаюкивая, а сам смотрел в темень ночного неба. В голове крутилось множество мыслей.***
Ивара всегда любили больше. Мать пеклась о нём с самого детства, как о хрустальном мальчике. Она любила его больше остальных, буквально сдувала с него пылинки. Была на его стороне даже тогда, когда меленький звереныш, чьи глаза горели яростью, сломал руку соседскому мальчике. Ивару было всего шесть, он наверное даже не понял что натворил, а мать не придала значения. Мальчишки дерутся — ничего необычного. Хвитсерку в детстве казалось, что Аслауг даже черезчур оберегает Ивара. «Знаешь,— сказал Сигурд Хвитсу, как то по пьяне,— мне кажется, была бы её воля, она бы до десяти лет его грудью кормила». Хвитсерк тогда согласился с братом, а сам про себя отметил, что тот еще доиграется со своими рассуждениями и когда-нибудь неплохо получит от младшего брата. Ивар хоть и был самым младшим из братьев, но заступиться за себя мог всегда. При нём всегда нужно было следить за тем, что и как ты говоришь. Одно неверное слово или не та интонация, которую хотел услышать младший, тебе могло прилететь всем, что попадётся под руку. От чашки, которые не раз бились в их доме о стены, до столового ножа. Хвитсерк с самого детства отмечал, как ненависть к миру у Ивара растёт по мере его взросления. Сначала он ненавидел детей, которые смеялись над ним во дворе, смотря на его ноги, потом начал ненавидеть Сигурда, который вечно напоминал брату о том, какой он жалкий. «Ты думаешь мать действительно любит тебя, маленький Ивар? — очень напрасно выдал Сигурд на одном из семейных праздников, — Ты же понимаешь, что она просто жалеет тебя, как и все мы! А ведь отец предлагал ей сдать тебя в детский дом, бедный калека…» — глупый брат озвучил тогда то, что так давно хотел, а Хвитсек в тот момент увидел перед собой взгляд Ивара, от которого мурашки по коже до сих пор. Хвитс хорошо помнит то чувство, расплывающееся жаром где то в груди. Тогда шестнадцатилетнему парню первый раз захотелось обнять брата и отгородить его от всего этого злого несправедливого мира. Сжать Ивара в своих объятьях так сильно, что бы кости трещали, лишь бы он не слышал всего этого змеиного яда в свой адрес. И он отлично помнил то, с каким гневом в глупого Сигурда полетел нож, пройдя в паре сантиметров от лица. И какая была гробовая тишина после этой бешеной выходки. Каждый молчал по личным причинам. Вся былая смелость Сигурда моментально ушла куда-то в пятки. Ивар кажется, в первый раз сам испугался собственного гнева. Аслауг молчала, потому что знала, то что сказал Сиг — от части было правдой. А Хвитсерк тогда отчетливо осознал, что хочет защитить и будет защищать Ивара всегда от всех и даже самого себя, если будет нужно. Отец, скорее из жалости над бедным калекой, чем от большой любви к собственному сыну, старался дать ему лучшее образование в Англии. О, тот день Хвитс запомнил очень хорошо. Мать была подозрительно молчаливой до вечера, а её новый хахаль просто светился от радости. За ужином Аслауг разлила по бокалам вина, всё с той же умиротворённой улыбкой блаженства. Хвитсерк чувствовал себя на приёме у Королевы, что было совершенно не свойственно их дому. Через минут двадцать Ивару всё-таки надоело изображать из себя джентльмена из высшего общества и он потребовал объяснения всего этого цирка. — Отец… — неуверенно начала Аслауг, голос которой задрожал, при одном упоминании бывшего мужа, — Мальчики, мы с вашим отцом решили, что образование вы будете получать в Англии, — это предложение упало с её уст как булыжник с высокой горы. Тогда, для Хвитсерка эти несколько слов прозвучали как гром среди ясного неба. Он замолчал, обдумывая только что сказанное матерью, а Ивар затараторил сразу: — Какая Англия? Я, с ним?! — выпалил младший с нескрываемым недовольством и презрением. А мать всё с той же улыбкой блаженного счастья сказала, — Англия, Ивар. Оксфорд. Тогда Хвитсерк подавился вином, а мама продолжила, пытаясь взять младшего сына за руку, больше наверное для собственного успокоения, потому что пытаться тормозить ту фуру, разогнавшуюся во взгляде Ивара, было уже бесполезно. — И да, вы поедите вместе. Отец договорился, поступите в этом году вместе.***
Так накрылись планы Хвитсерка на весь следующий учебный год, а возможно и на всю ближайшую жизнь. И проявилась ещё одна забота — Ивар. Теперь, сидя на высоте три тысячи метров, Хвитсерк отчетливо осознал, что этот сопящий ему куда-то в шею калека, самый близкий его человек. И он будет заботиться о нем, как бы тот не противился. Хвитс понимал, что несмотря на возраст, Ивар навсегда останется его младшим братом, который нуждается в его любви.