***
Радовал ли Оксфорд, Ивар не понимал. Весь день как в тумане. Проснулся, продрал глаза, сцепился с братом, потрепал нервы с Фрейдис, сидел теперь, разбирал вещи по шкафам. Хвитсерк полчаса как ушёл на поиски магазина, оставив брата разбирать чемоданы. «Он скорее найдет кабак, чем продуктовый магазин» — подумал Ивар и выбрав тишину, а не людный хмурый Оксфорд, предпочел меньшее из двух зол. Они заселились в квартиру на троих, а значит, еще одного соседа не миновать. «Последний день заселения — завтра, думаю, место будет занято» — Сказала женщина лет сорока с томным английским акцентом. На вопрос Хвитсерка, могут ли они остаться тут всё-таки вдвоём, она через силу улыбнулась и удалилась, оставив их без ответа. — Нужно было предложить ей взятку, может сработало бы, — пробухтел Ивар себе под нос, пытаясь закинуть чемодан на шкаф. Это оказалось опрометчивым решением. Стоять опираясь на трость локтем, было совсем не удобно. Заскрипели половицы и Хвитсерк появился на пороге комнаты в самый нужный момент. — Сам бы и предложил, если такой умный, — язвительно подхватил старший. И бухтение брата и падающий с его плеча чемодан. — Мы вдвоём тут еле умещаемся. Квартирка и вправду была маленькой. Три комнаты, которые больше походили на каморки, в одну из них вмещался лишь стол со шкафом и кровать, стоявшая прямо под окном. «Хоть в ванной вода есть, и на том спасибо» — первое о чем подумал Ивар, осматривая свой угол. На потолке можно заметить осыпающуюся побелку, а пол и вовсе скрипит, как в фильмах ужасов. Половицы ходуном ходят. Окно правда занимает пол стены, и то не понятно, это из-за больших его размеров или из-за стены чуть больше пяти метров. Взглянув в это самое окно, парень видел точно такие же коричневые домики викторианской эпохи, что наверное должны были придавать атмосферы данному жилью. Но за запахом сырости было сложно заметить красоты Англии. Тучи собирались серыми клубнями и запах усиливался. Не приятный аромат озона в воздухе, который хочется вобрать всей грудью, а затхлая вонь из-под полов и бензин с улицы. Ивар поморщился. — Нашёл, где тут магазин? — он оторвал взгляд от окна и перевёл на брата. Вид конечно у него был не самый свежий, но почему-то от былой угрюмости, за пол часа поисков магазина, не осталось и следа. — Нашёл лучше, — улыбнулся Хвитс во все тридцать с чем-то — пока ты тут копался, тебе соседи на глаза не попадались? — Нет. — Ивар, если честно даже забыл об их существовании. Странно, но было тихо как на кладбище. — Хорошие ребята кстати, вроде англичане, но даже не раздражают, — усмехнулся брат, — Предложили посидеть в баре вечером. — Хвитсерк, кусая ногти, виновато-игриво поднял взгляд на Ивара, наперёд зная, какие нравоучения его ждут. Ивар закатив глаза рухнул на кровать — «Бар не нашёл, но собутыльников — запросто» — хотел было сказать. — Ты с нами? — Хвитс не отводил взгляд, и спрашивал так, будто прощупывал почву. Парню показалось, что у него дежавю, Обычно, в свои подростковые годы, с таким лицом «чертилы под ангельским нимбом», они с братом отпрашивались погулять до поздна или на ночёвку к друзьям. И обычно домой они возвращались не в самом трезвом состоянии. — Значит слушай сюда, — заметно вскипел младший, — если, не дай Боже, ты опять начнешь пить, клянусь, я тебе шею сверну! — Хвитс поднял руки, сдаваясь. Мол: «Нет, ты чего, я всё понял еще в прошлый раз и больше такого не повториться». Но вот только таких «прошлых разов» было ни один и ни два. Ивар знал чем могло такое закончиться. — Я в твоих попойках не участвую. — Во-первых, — грозившись пальцем, начал Хвитс, — я себя контролирую, а во-вторых, в твоём контроле я тем более не нуждаюсь. Он опять не заметил, как начал оправдываться. Это Ивара бесило больше всего, хотелось впечатать его в стену, стереть все белила спиной, как тряпкой. Наконец открыть глаза на правду и заорать в голос: «Хвитсерк, проснись! Ты болен! У тебя проблемы!» Младший пару раз уже пытался ему доказать это, но заканчивалось подобное одним и тем же: Хвитс тыкал его в собственные недостатки и ни в какую не замечал свои. Ну, или не признавал их. Ивар закрыл руками лицо, понимая, что снова доказывать что-то брату — себе дороже. Поднялся с постели, окидывая старшего взглядом через плечо. Ему не хотелось продолжать этот диалог и даже видеть его не хотелось. Сказал лишь одну фразу: — Я надеюсь, ты понимаешь что делаешь, — он оставил брата посреди хаоса, так и не разобранных до конца вещей. Еще пару часов Ивар просидел на кухне, найдя в карманах недопитый виски. Слушать как скрипит дом оказалось любопытной затеей. Тут стены картонные и слышно оба этажа старинного здания. За окном начал крапать мелкий дождь, что барабанил по крыше. Парень отвлекался на этот звук, смотря очередное видео на ютубе. Иногда приходилось нажать на паузу, слушая то матершинный шепот в соседней комнате, то звуки слишком сильно захлопывающейся двери снизу. Кухня, кстати, тоже размерами не отличалась, да и чистотой. Плита на четыре конфорки как будто пережила ядерную войну, но к удивлению все ещё работала. Пришлось ее сначала всё-таки отмыть, чтобы поставить чайник. Чайник, кстати тоже отмыть пришлось. Но это была его медитация. Ивар любил убираться, когда гнев подступал к горлу. Методичное вытирание плиты и духовки казалось ему успокаивающим. Со столешницы еле отдиралось прилипшее нечто, но парень не сдавался и ещё через час кухня выглядела более менее прилично. Начало смеркаться, когда Хвитсерк подал признаки жизни. Тело явилось на кухню, вырвав из рук Ивара чашку с чаем. Тот на секунду опешил, но промолчал. Тело молча сделало пару жадных глотков и зашаталось в сторону прихожей, а потом раздался голос: — Я понимаю что делаю, не переживай. — Хлопок двери и тишина в квартире. Казалось, Ивар этого никогда не дождётся.***
Попадись она ему сейчас — скрутил бы шею, медленно, наслаждаясь отдельно каждым хрустом шейных позвонков. Взял бы за горло, нажал чуть сильнее нужного и так, чтобы его лицо было последним, что она увидит в своей жизни. Но разрывающийся от ругани телефон напоминал Ивару о расстоянии между ними. Ох, как хотелось сейчас взглянуть в глаза Фрейдис. Взглянуть, высасывая всю жизнь из этой истерички. Она что-то кричит на том конце провода, но Ивар мыслями совсем не с ней. В его голове мелькают пугающие картинки медленной смерти его любимой Фрейдис. Он бы размозжил её мозги за пять ударов об угол стены. Это после того, как свернул ей шею. Сейчас он хотел услышать, как трещала бы её голова в момент, когда черепная коробка раскалывается. Он знал, будь она рядом сейчас, гнев бы взял верх в его затуманенной голове. Счастье Фрейдис в том, что их разделяют километры. — У наших отношений нет будущего, — с присущим ей пафосом выдала Фрейдис, — ты же понимаешь? В глубине души Ивар понимал, что она права. Отношения на расстоянии с парнем-калекой, совершенно не для неё. И вот он сам начинает жалеть себя. «Никому ты блять не нужен», пронеслось в подсознании. — Я знаю, что виноват, прости…— вышло как-то неуверенно. — Надо было раньше это обсудить, может тогда бы мы что-нибудь придумали. На той стороне раздался истерический смешок — А нечего придумывать, Ивар. Тебе всегда было на меня насрать. Ненависть кипела в его жилах. В реальной жизни, после этих слов, он бы не смог больше сдерживать гнев. Полетело бы что-нибудь или кто-нибудь об стену. — Блять, ты же знаешь, что это не так! — после этих слов в трубке повисла недолгая тишина. — Ивар, послушай, — Ивар знал, так начинается не самый приятный диалог — я должна сказать кое-что. Да, надо было раньше это обсуждать. Возможно, если бы ты действительно любил меня, то не относился бы как к собственности… Душа горела болью. Он любил её, конечно любил — Я никогда не… — Хватит врать! Ты относился ко мне как к вещи дающий тебе статус, признай это! Тебе нужно было выглядеть в глазах друзей лучше. Я знаю, что они западали на меня, думаешь я слепая? Мной ты прикрывал свои недостатки и тешил своё самолюбие, эгоист! — это был удар ниже пояса. От неё слышать про свои «недостатки» было больнее всего. «Ах, ты сука», пронеслось у него в голове — Знаешь, у нас бы и так ничего не получилось. Ты самовлюблённый эгоист с комплексом Бога, открой глаза, Ивар. Ты был со мной чтобы не выглядеть таким жалким калекой, каким и являешься на самом деле. Выбирай следующий раз девушку по себе и не прыгай выше головы, — а дальше гудки. В голове звенело, будто пульс остановился.***
Эта боль казалась ему кислой жевательной резинкой. Медленно тянущаяся субстанция, которая никак не может разорваться, а всё обматывает и обматывает палец. Такая кислая, что сводит скулы. Жвачка окутывала все ноги с пяток до бёдер. Хотелось орать от этого тянущего вязкого ощущения, которое занимало все мысли в голове. Ивар стискивал подушку зубами, лишь бы не застонать в голос. Две таблетки обезболивающего уже не помогали и он метался по кровати, молясь, скорее бы это всё закончилось. Дождь барабанил по подоконнику, капли скатывались по стеклу струящимися дорожками и в спину дул пропитанный озоном воздух последнего дня лета. Ивар повернулся на бок с надеждой смотря на деревянную дверь. «Нет, Ивар, мама не придет к тебе с горячим чаем. На что ты рассчитываешь, глупый?» — подумал он, жмурясь от очередных судорог боли. Слёзы тихо скатывались, как те капли дождя за окном. Сейчас он ждал Хвитсерка как никогда. Ивар знал, что брат ничего не сможет сделать с его болью и ужасными ногами, но почему-то хотел его увидеть. Что бы он просто сел рядом и на душе станет чуть спокойнее. Раньше он приходил. Стоило маленькому Ивару лишь позвать и первый, кто стоял на пороге — Хвитсерк, а потом уже мать. Сейчас, Ивар понимал, что она приходила не из-за любви, а скорее по материнскому долгу. Брат же, потому что действительно хотел помочь. Жаль что маленький упрямый Ивар не ценил этой заботы и пропасть между братьями росла с каждым подростковым годом. Он лежал на спине, уткнувшись взглядом в потолок и под закрытыми веками бежали воспоминания. Покой нарушил скрип всё той же деревянной двери. Мрак разрушился пропуская желтый свет коридора. — Почему не спишь? Поздно уже, — раздался голос нужного человека в дверном проёме. Хвитсерк окунулся в темноту комнаты, пьяно переставляя ноги. Рука парня потянулась к выключателю, когда голос Ивара сдавлено прохрипел: — Не надо. Тогда пьяный взгляд вяло перекочевал на ноющее тело в кровати. — Болят? — тяжело вздохнул Хвитсерк. В ответ получил невнятное мычание. Ивар ненавидел быть таким. Больным, ноющим и жалким. Ненавидел, когда окружающие видели его таким. Он не должен показывать свои слабости даже Хвитсерку. Когда ты маленький — это нормально, но не когда тебе восемнадцать и ты вроде как претендуешь на самостоятельную жизнь. По крайней мере так думал Ивар, тот которого жалели с детства. И так уж сложилось в его уме: чувствуют жалость лишь к калекам или маленьким детям, а если ты маленький калека значит слабый в двойне, а слабым он точно быть не должен. Не знаешь что хуже — жалеть себя или когда окружающие жалеют тебя. Ивар повернулся обратно к окну и чувствовал, как брат смотрел на него. Так же, как и все нормальные люди — с сожалением. Ему безумно хотелось что бы Хвитс просто сел рядом на постель, он ведь всё понимает. Без этих слезливых фраз, ему просто хотелось родного тепла рядом, хотелось прижаться к его плечу и заснуть под тёплым одеялом. Брат читал мысли. Ивар ощутил на плече его ладонь. — Эй…— неуверенно прозвучало из темноты. — Я могу сесть рядом? — Если хочешь. Хвитсерк на самом деле не умел успокаивать. Может быть в детстве это казалось легче, потому что он не задумывался над тем, что нужно сказать в такие моменты. Он по детской наивности говорил всякие нежности, так же, как делала это Аслауг. Слишком много воды утекло с того момента, когда они с братом последний раз так сидели в обнимку. Для Ивара тактильность — та вещь, которую он редко кому позволял будучи уже взрослым. Легче же построить вокруг себя ледяные стены и быть неприступным для всех, ведь так тебе уже не причинят боль, а в детстве её было достаточно. Хвитсерк сел на кровать рядом, нерешительно потянув брата к себе за локоть. Тот так же нерешительно пододвинулся, сев спиной к стене. Кажется, они оба даже боялись дышать и тишину разбавлял лишь усилившийся ливень. Плечи соприкасались в полу интимном жесте и Хвитсерку стало как-то не по себе. Последний человек кого он успокаивал со словами «всё будет хорошо» это Маргарет, но она была его девушкой. Тут всё иначе. После минуты неловкого молчания, Хвитс всё-таки перенёс руку за плечо Ивара, прижимая его к себе и до последнего думал, что тот будет сопротивляться, но нет. Ивар и не думал отстраняться. Эти объятья были именно тем, чего он хотел сейчас больше всего. Он лениво уткнулся брату в мягкую кофту. Хвитсерк пах чем-то пряно-сладким с нотками алкоголя и табака, именно так, как пахнет обычно в маленьких барах, где народу больше чем места. Именно так пахнет вечер просиженный в баре с хорошей компанией, а потом ты идешь домой с приятной тяжестью в ногах, закуривая последнюю сигарету. Ивар не любил, когда брат приходил пьяный, но сегодня он казался ему другим. Хвитсерк который сгрёб его в охапку, заботливо накрыв ноги одеялом и поглаживающий его по растрёпанным волосам был настоящий. Настолько тёплый и родной, что хотелось расплакаться, но Ивар лишь аккуратно положил руку брату на живот, перебирая выбившиеся нитки на кофте. — Где был? — устало спросил младший. — Нашли бар в центре, выпили отвратного пива. Хорошо что не пошёл с нами, место, честно говоря отстойное. Ивар всегда легко распознавал враньё. Хвитс врал. Бар был хороший, пиво вкусное и компания приятная. Возможно лучше было бы провести вечер в компании брата и новых знакомых, чем пол вечера разбираться в собственной любовной драме. Хвитсерк поцеловал Ивара в макушку и все мысли о Фрейдис куда-то улетучились, Хвитсерк снял с его волос резинку и волосы распались по плечам. Такая забота казалась Ивару давно забытым детством. В столь простых действиях он почему-то ощущал искреннюю заботу, которой ему, взрослому парню, так иногда хотелось. — Мы с ней расстались. — чуть слышно выдавил из себя Ивар, будто сам не веря в свои слова. — Хочешь об этом поговорить? — спросил Хвитс на тяжелом выдохе. Младший поморщил нос, понимая что в груди бьётся положительный ответ и хотелось излить всю душу. Хотелось рассказать всё от начала до конца. Но вот так вывалить на брата все свои проблемы неудачных отношений, показалось ему слишком личным. Он же ещё с утра пообещал, что сам во всём разберётся. Хвитсерк переспросил. — Не знаю. — Ивар отстранился, сполз по стене вниз и уткнулся взглядом в потолок. — Не знаю, просто решил сказать. Ни то что бы я… — он потёр переносицу, понимая как эта картина выглядит со стороны. Он начинает ныть и жаловаться, начинает говорить то, что не предназначено для ушей брата, — Я не особо переживаю. Хвитсерк знал, что брат врёт. Конечно он переживает. Хвитсерк знал, что это были его первые отношения, знал, что с ней у Ивара был первый секс, знал, что там действительно были чувства, он знал, как много для брата значила эта Фрейдис. Сейчас он смотрел на брата с заботливой улыбкой на лице. Видеть Ивара таким — дорогого стоит. Хвитс нарыл в кармане смятую пачку сигарет, вытащил одну и молча протянул. Их предупредили ещё утром, что курить на территории студенческого городка строго запрещено, и грозит отчислением, но это казалось таким неважным сейчас. Увидев перед носом спасительное табачное лекарство, Ивар потянулся за ним, пытаясь схватить зубами. — Думаю, лучше курить в окно, — махнул Хвитс в сторону непрекращающегося ливня. — Думаю, лучше вообще не курить тут. Но Ивар открыл окно, впуская холодный воздух в комнату и чиркнул фиолетовой зажигалкой. Иногда запах настолько подходит к сложившейся ситуации, что в памяти сразу же запечатывается момент. Ощущение, будто ты сделал фотографию со вкусом и запахом. Момент пах Английским дождливым вечером уходящего лета. Пах табаком от тлеющей сигареты и пах пряным, удушающе сладким Хвитсерком, который оперся локтями о подоконник, ловя крупные капли ладонью. Они оба высунулись из окна, смотря на грозовое небо с мрачно-синими тучами. Бывают моменты, когда жизнь вокруг кажется нереальной. Сейчас был один из таких. Казалось, всё что скажешь сейчас — будет более чем правильным. — Она, вроде как, мне нравилась даже, — опять он смягчает слова. — Ивар, — Хвитсерк перехватил у него изо рта сигарету, — ты любил её. — Хвитсерку казалось, что его сковывала ревность всегда, когда брат говорил о своей девушке, но сейчас это давящее чувство наконец-то отступило. — Слишком сильное слово, но возможно. — он опять боялся смотреть правде в глаза. — Признай это. Так и было. И теперь, мой дорогой брат, тебе больно. — Хвитсерк уперся указательным пальцем прямо в лоб Ивару. «Да — думал Хвитс —У тебя болит сердце и это нормально. Оно болит потому что оно всё ещё бьется в твоей груди и где-то там, в самых потёмках твоей души есть чувства, которые ты так любишь скрывать». Ивар нахмурился, отбил прижавшуюся к своему лбу руку — Но отношения и любовь не главное в жизни, — теперь уже он перехватил сигарету, — переживу как-нибудь. Хвитсерк усмехнулся. «Ты никогда не признаешься, Ивар. Ты неисправим». — Хочешь правду? — на это младший согласно кивнул, затягиваясь тлевшей сигаретой. — Пусть она была у тебя пер…— Ивар вклинился с отрицательным мычанием, а Хвитсерк хитро улыбнулся. Он знал больше о младшем брате, чем думал сам Ивар. Не то чтобы Хвитсерк специально рылся в его грязном белье, но иногда брат был настолько скрытный, что любопытство брало верх. И пару лишних козырей в рукаве не помешало бы. Когда Ивару было лет тринадцать, Хвитс нередко рыскал по ноутбуку брата, находя там вкладки с порно или интересные статьи специфического содержания. Он знал, что брат уже тогда увлекался разными серийными убийцами, маньяками и ублюдками разных мастей. «Увлечение» это конечно резко сказано, но юный хакер нередко находил во вкладках ютуба интервью, где какой-нибудь Эд Кемпер рассказывал в мельчайших подробностях об убийстве собственной матери. Старший тогда ещё не понимал такую одержимость брата тру краймом. А Ивар говорил, что ему просто хочется лучше разбираться в психологии людей. Даже таких холоднокровных убийц. Хвитсерк помнил, как один раз застал брата за дрочкой и тот потом неделю пытался его избегать. Он ещё отчетливо помнил, как Фрейдис первый раз пришла в их дом. Ивару было шестнадцать. Через пару месяцев Хвитсерк случайно прочитал их переписку, где младший коряво признавался в чувствах. И он не врал. Фрейдис первая кому он не врал. Потом Хвитсерк стал замечать презервативы рассованные по всем карманам и сложить два плюс два труда не составило. — Послушай. Хоть она у тебя первая и тебе кажется что она «та самая», спешу тебя огорчить, она была далеко не лучшим, что произойдет с тобой в жизни. Ивар вздохнул полной грудью. Хвитсерк озвучил то, в чем Ивар не хотел себе признаваться, но услышать это стоило. Он любил её всем сердцем, так как обычно и случается с первой настоящей любовью. Но на всю жизнь такая только в сказке. — Спасибо. — Кроме меня тебе это никто скажет. Хвитсерк думал над следующим действием чуть меньше минуты, но в его голове прошла вечность. Он аккуратно, будто боясь напугать, накрыл мокрой ладонью кисть Ивара, а затем сжал его руку в своей. Сложно вспомнить момент, если такой существовал, когда Ивар был столь же уязвим. В этом незатейливом жесте читалась та любовь, в полной её мере, которой Хвитс хотел укутать брата с ног до головы. Ивар по-доброму усмехнулся, опустив взгляд с дождливых стен Оксфорда на их скрещенные руки. Не прошло и пяти секунд, как он убрал свою руку, потянувшись за сигаретой во рту, но Хвитсерк его опередил. Брат похитил сигарету прямо из-под губ и сам затянулся последний раз. Щелкнул замок закрывающегося окна. Может быть ему не было холодно под двумя слоями одежды, но Ивар был в одной футболке. — Предлагаю найти другой бар на следующей неделе, — вдруг предложил Ивар, усаживаясь обратно на кровать. — Отметим начало учебного года, всё такое. — Давай проучимся в этом аду хотя бы день для начала. После вдумчивой паузы младший с особой заботой произнес: Пообещай, что будешь аккуратным с алкоголем? — Обещаю. Хвитс сегодня посмотрел на брата совершенно с другой стороны. Да, он всё та же заноза в заднице, но почему-то это уже не волновало. Он увидел того Ивара, который скрывается под маской каменного сердца. А Ивар сегодня увидел другого Хвитсерка. Того, чуткого и ласкового мальчика из детства. Хвитс всё тот же, только Ивар об этом давно забыл. Младший неуклюже поднялся с кровати, звуки ударов трости о пол разносились по картонной комнате. Сам того не ожидая замер напротив брата. Эти пьяные глаза казались ему самыми прекрасными сейчас, а улыбка, полна любви. Младший потянулся за объятиями как ребёнок, истинно желая того. Хвитсерку пришлось чуть наклониться и обнять брата за талию, пока тот висел у него на шее. «Что с тобой случилось?» — закрался вопрос в голове Хвитсерка. Что бы младший сам лез обниматься? «Все будет хорошо» — шёпотом пронеслось над ухом. И кроме них не было никого и ничего. Теплые объятья и холодный ливень за окном. — Чай хочешь? — шёпотом произнес Ивар, боясь пошевелиться. Всё-таки Англия встречала хоть и угрюмо-пасмурной погодой, но и самыми нежными объятиями.