Пираты Карибского моря: война шаманов

El instinto social de los hombres no se basa en el amor a la sociedad, sino en el miedo a la soledad. Мы встретились с Салазаром в сквере не далеко от комфортабельной марины порт Велл в Барселоне. Отглаженная капитанская форма с блестящими лычками, уступила место джинсам классического кроя, с потёртостями на коленях и чёрному кашемировому свитеру-бадлону, с закатанными до локтя рукавами. Армандо сидел на скамье, и на коленях его покоилась извечная спутница – трость. Волосы, собранные в тугой пучок, уже не качали потоки потустороннего течения, как прежде. А в черепе не значилось зияющего чернотой провала. Если бы не меловая бледность мужчины, я вряд ли бы опознал в нём злого морского духа, запугивавшего всех корсаров Африки и Атлантики триста лет подряд. Сейчас это был «обычный человек», лет сорока пяти, в белых кроссовках, отдыхающий на весеннем солнышке в парке, как и многие другие испанцы. — Ола, амиго! — поприветствовал он меня, вставая. — Давно не виделись. «Кризис» загнал тебя в Европу, как я посмотрю? — Подтрунил Салазар, в свойственной ему манере, протянув мне руку, для рукопожатия. Шутить над всем и вся – часть его характера. Особенно, если ситуация откровенно хреновая. Однако порой непонятно, действительно ли он смеётся. Вполне вероятно, что издевается. Только не сейчас. — Не без этого. А тебя, как говорят, оставил без работы? — Я крепко пожал протянутую мне ладонь, отметив, что ледяной, как прежде она не казалась. — Я называю это освобождением — с усмешкой парировал испанец, подняв указательный палец вверх, чтобы сакцентировать внимание. — Когда мне передали приказ об увольнении на «Марию», я почувствовал себя самым счастливым и одновременно самым несчастным человеком на свете. Видел бы ты, как я радовался! — Почему? — удивился я. — Потому что ты даже представить себе не можешь, как за все эти годы я устал. Нужно ли объяснить подробнее? — Пожалуй, что на трезвую голову я не хочу говорить о международной политике и морском праве — моя улыбка в ответ получилась кривой. — Чему обрадовался – ясно. А чему расстроился? — «Немая Мария» долгие годы была для меня не просто военным кораблём, а офицеры и матросы – не просто экипажем, с которым мы прошли, буквально, огонь и воду. — Бывший капитан, прихрамывая, двинулся по дорожке, в сторону марины, вынуждая меня последовать за ним. — Они были для меня домом и самой настоящей семьёй. Мы вместе прошли через Ад и теперь я жалею, что вынужден их покинуть. — Голос злого духа сделался глух. — Но, в тоже время, это шаг вперёд. Жизнь продолжается. Встречаться время от времени нам никто не запретит. — Заключил он, слегка меланхолично. Было ясно, что мысли о бывших сослуживцах вызывают у покойника тоску. Вполне понятную, даже живому обывателю. — Да, всё течёт, всё изменяется. Таков закон природы — я развёл руками, встрепенувшись. — Но знаешь, что странно? — Что? — желтоватый взор хищника, встретился с моим карим. Армандо был заинтересован. — Зная про все твои риски и приключения, глядя на тебя сейчас, я только одного не могу понять: почему под твоими ногами, чёрт побери, земля, а не водная пучина как прежде? Вы же, проклятые, и по суше ходить не можете! Ну… разве только один день в году на праздник Всех Святых. — А я уже думал, что ты никогда не поинтересуешься — хитро ухмыльнулся испанец. — Дожить до моего возраста и видеть улицы родных городов только на Гугл-картах – это никуда не годится . — Всё-таки… нам лучше выпить в каком-нибудь местном кафетерии! В ресторанчике «La familiares» было многолюдно. Сняли первые ковидные ограничения и все местные жители, как это водится, устремились в разнообразные питейные заведения. Общение ради общения. За два года люди, по этому чрезвычайно соскучились. Только в Испании такое возможно, в качестве национальной традиции. Было шумно. Фоном играла ненавязчивая современная музыка. Билли Айлиш, кажется. Мы приземлились за аккуратный столик, накрытый скатертью в красную клеточку. Капитан, весьма неуклюже, из-за травмированного бедра, а я с присущей мне расторопностью. Закон бизнеса: время - деньги. Это меня в какой-то степени вымуштровало, не тратить лишние минуты, на сантименты и затянутые приветствия. — Итак, — начал я, прежде чем к нам подошла юная официанточка в белом фартучке. — Удовлетвори мой интерес, будь милостив! А то я от любопытства помру. Армандо посмеялся и сделал широкий жест рукой, указывающий на себя любимого: — Это только маленькое послабление от проклятия, Макс. Этого мне пришлось ждать долгие триста лет. Стараюсь держаться поблизости к воде, если ты обратил внимание. Я по-прежнему мёртв, мой друг. Все прочее - видимость. Морок. Которым я периодически пользуюсь. Но я рад, что спустя столетия, я могу ступить на родной берег. Я слишком многим жертвовал в последние годы. Возможно хоть немного, но заслужил. А может быть всё намного проще… — Салазар шумно выдохнул. — Сам король Испании подписал приказ о моем увольнении из рядов ВМФ. Красиво, помпезно, но меня списали. Я даже думал, на досуге, что в этом и есть причина нашего проклятия. То, почему оно так цепко держится. Очень давно я поклялся служить своей стране и уничтожить пиратство повсеместно. — И как? Получилось? — я не смог не поёрничать. — С переменным успехом — усмехнулся в ответ капитан. — Это то же самое, что бороться с ветряными мельницами. Кругом коррупция. Была. Есть. Будет. Присно и во веки веков. Не мне тебе рассказывать. — Ну-ну — мои губы сами собой растянулись в понимающей ухмылочке. — А где твой верный оруженосец? — Лесаро? — Да, он. — Я запамятовал фамилию старшего помощника. Но Армандо меня выручил, оценив сравнение. — Он карабкается по карьерной лестнице. Я очень рад, за него. Ему давно пора было сменить лейтенантские погоны на капитанские. К нам подошла официантка, с лаконичным: — Чего желаете, господа? — Мне кружку пива, пор фавор — попросил я, — а сеньору… — Сеньору сангрию — закончил за меня дух во плоти. — Люблю сладкое. Девушка приняла заказ и, встретившись взором с моим собеседником, покраснела от смущения. Я же, завидев эту картину, едва сдержал ехидство. — Зачем ты так с ней? — Исключительно для развлечения. Должны же быть маленькие радости у отставного военного? — Призрак осклабился. А после, закинув ногу на ногу, философски добавил — люди… Иногда взгляд имеет гораздо большее значение, нежели слова. Даже то, под каким углом глядеть на происходящее. Мне слишком много лет. Порой, мне довольно посмотреть на человека, чтобы понять, что у него делается в голове. И без всяких потусторонних штучек, как ты любишь выражаться. — Вот как? — Си. — И что же делается у меня в голове? — Я недоверчиво сощурился. — Ты хочешь услышать историю.