Тот самый грёбаный поцелуй, что никак не идёт из моей головы

      Весна давно уже вступила в свои законные права, окончательно стерев все признаки ушедшей зимы. Парки, скверы и газоны радовали горожан яркой свежей зеленью и нежными оттенками распустившихся ранних цветов. Самое начало мая, солнце уже во всю припекает голову, но вечерами всё-таки довольно прохладно, поэтому редко можно встретить случайного прохожего без лёгкой куртки, переброшенной через плечо или лямки сумки.       После окончания рабочего дня, по дороге домой Глэм заглянул в супермаркет, чтобы купить свежих продуктов. Мужчина неторопливо проходил мимо всевозможных стеллажей, выбирая из богатого ассортимента товаров все необходимое. — Здравствуйте, — раздался рядом девичий голос, — вы же папа Ди?       Музыкант развернулся к источнику звука и увидел довольно милую девушку, чьи розовые волосы привлекали мимолётные взгляды других покупателей. Глэм слегка нахмурился, вспоминая кому принадлежит эта отличительная черта. — Добрый день. Диана, если я не ошибаюсь? — он приветливо улыбнулся, — Кажется ты одноклассница Ди? — Ага, — кивнула девушка, — можно и так сказать.       Ее слова и тон показались мужчине какими-то странными, будто собеседница хотела произнести другую фразу, но почему-то не стала этого делать. Глэм невольно насторожился, чувствуя неуловимое напряжение и неловкость со стороны школьницы. — Тебя что-то беспокоит? — тактично поинтересовался музыкант, осторожно подталкивая Диану к дальнейшему развитию разговора. — Да нет... — неуверенно пожимая плечами и отворачивая лицо немного в сторону, чтобы хотя бы чуть-чуть скрыть появление лёгкого румянца на щеках, — Просто хотела узнать, как у него дела. Ди так неожиданно решил перевестись... Хотя, наверно он уже давно об этом думал. Он в принципе не особо горел желанием делиться своими планами... — смущённо тараторила она, а каждое следующее слово вызывало у мужчины волну неприятных ощущений, — Наверно Ди поступил в какое-то престижное учреждение, где может получить отличное образование, и все такое. Там, наверно, полно таких же умников, как он... — Да, у него все хорошо. — натянуто ответил музыкант, — Я передам, что ты спрашивала о нем. — Нет-нет... — девушка активно замахала руками в знак протеста, — Не нужно ему ничего говорить. Скорее всего Ди уже и думать забыл о старых одноклассниках, и даже не вспомнит моего имени... — ее плечи поникли, а в голосе появились ноты тоски и печали, — Я просто хотела узнать, как у него дела. Я рада, что у него все нормально.       На этом их разговор был завершен. Быстро попрощавшись с Дианой, Глэм торопливо сверился со списком покупок, и убедившись что все самое необходимое он уже взял, мужчина поспешил вернуться домой. В его голове роилось множество разных мыслей, которые волнами накатывали на сознание, порой поражая своим абсурдом. Бывшая одноклассница верно подметила, что молодой металлист имеет привычку скрывать подробности свой жизни от посторонних. И видимо в их число входят так же и члены семьи, раз юноша не посчитал необходимым поделиться своим решением с домочадцами.       Оставив пакеты с продуктами на кухонном столе, Глэм связался с классным руководителем старшего сына. Мужчина не стал показывать, что был не в курсе ухода Ди из школы. Под предлогом уточнения, все ли документы блондин забрал из учебного заведения, он осторожно выяснил не самые приятные подробности.       Ди не просто бросил учебу, он экстерном закончил свое обучение и получил аттестат почти полтора месяца назад. В других обстоятельствах это не вызвало бы особой тревоги, но почему юноша решил утаить этот факт... Глэм понимал, что подобный поступок молодого человека преследовал за собой какую-то определенную цель, о которой он совершенно не имеет никакого понятия. Осознание, что блондин долгое время обманывал родителей без всякого зазрения совести и глядя им прямо в глаза, разбудило в музыканте не самые позитивные эмоции.

***

      Сегодня Хэви ввязался в драку и его оставили после уроков в качестве наказания. Об этом металлист уже узнал до того как брат отправил ему сообщение, не подозревая, что юноша отлично все это видел. Блондин вернулся домой в гордом одиночестве и сразу с порога встретил тяжелый взгляд отца, пронизывающий насквозь леденящим холодом. На лице мужчины не было той привычной улыбки, что всегда сопровождала музыканта абсолютно во всех ситуациях, поэтому Ди сразу насторожился, понимая что выражение его лица изменилось не просто так. — Как прошел день в школе, сынок?...       Такого жесткого и низкого тона голоса Глэма металлист ещё ни разу не слышал, от чего его моментально пробило мелкой дрожью, словно по коже пробежался целый рой муравьев. — Чем занимался?... Как твоя успеваемость?... И почему твои одноклассники утверждают, будто ты с ними уже не учишься?       По телу блондина прокатывались леденящие волны от каждого вопроса, звучащего из уст родителя, а последняя фраза так и вовсе оказалась настолько пропитана плохо скрываемыми гневом и горечью, что заставили сердце больно удариться о ребра. Земля резко ушла из-под ног, но тут же вернулась на привычное место. Ди знал, что этот момент когда-нибудь случится, поэтому морально уже был готов к подобной ситуации. Он демонстративно сделал глубокий вдох, возвращая на свое лицо привычную маску отчуждения. Юноша посмотрел отцу прямо в глаза и совершенно спокойным голосом произнес: — Потому, что я действительно больше не учусь с ними. Я завершил среднее образование... но ты ведь об этом и так уже знаешь, папа.       Его слова звучали уверенно, давая понять Глэму, что сын совершенно не испытывает страха перед ним. Что бы музыкант сейчас не сказал, и как бы не поступил, Ди готов стойко принять любой эмоциональный всплеск своего родителя. Невольно, к мужчине вернулись события его далёкого прошлого, когда он точно так же стоял напротив своего отца и смотрел в его безумные, но при этом абсолютно пустые, глаза. Нахлынувшие воспоминания помогли Глэму немного успокоиться и взять себя в руки. — Почему ты решил скрыть это свое решение? — стараясь избегать слишком резкого тона, чтобы случайно не спровоцировать металлиста к агрессии, в надежде что удастся разрешить неприятную ситуацию в серьезном разговоре. — А всем ли ты делился с родителями в моем возрасте? Не говори, что не имел своих секретов, о которых не знали даже близкие родственники.       И снова память услужливо подкинула картины, что были словно из другой жизни. Жизни, в которой все шло по чужому сценарию, прописанному твердой рукой жестокого диктата. Сама собой выстроилась пугающая параллель... Глэма буквально затрясло от ужаса, когда он разглядел почти незаметную линию замкнутого круга, повторившего его собственную судьбу на старшем сыне. Мужчина всячески старался избежать ошибок своего отца, но даже не понял, что на самом деле идёт по той самой проторенной дорожке, которую многими поколениями прокладывали его предки. — Я рос в окружении очень строгих правил и норм поведения, которые должны были неукоснительно соблюдаться... — опустив голову, произнес музыкант поникшим голосом, — Это безжалостно сковывало мою личность. Разумеется мне приходилось скрывать свои увлечения, ведь они шли в разрез с устоями моей семьи. Мне буквально приходилось проживать две разные жизни, но продлилось это не долго. В итоге семья обо всем узнала и поставила меня перед выбором... — он рвано втянул воздух полной грудью, все ещё глядя куда-то в сторону, — Мне предлагали снова надеть ошейник, что душил меня на протяжении долгих лет. Я отказался... Отрекся от всего, что как-то связывало меня с людьми, делившими со мной общий кров. Я сбросил цепи бесчисленных правил, выбрав свободу. — Тогда ты должен меня понять. Я тоже жажду свободы... Можешь считать, что сейчас я снимаю свой ошейник. — Не понимаю, — Глэм поднял лицо, и в его глазах отражались непонимание и удивление, — неужели ты хочешь сказать, что жизнь в этом доме была тебе в тягость? Мы с Вики никогда не старались сильно ограничивать тебя или Хэви. Вы всегда имели возможность развиваться самостоятельно... По-твоему, этого недостаточно? — Ты просто не замечал того, как закрывал некоторые двери на моем пути, а в качестве компенсации открывал другие, создавая иллюзию свободного выбора. Ты всегда предлагаешь множество вариантов, но только те, что устраивают тебя. Говоришь, будто сам когда-то сбежал от запретов, которые мешали быть самим собой... И не заметил, как ставил стены вокруг собственных детей. Причем, этими самыми стенами ты просто отгораживался от реальности, создавая какой-то свой мир, в котором каждому дал определенные роли... И находясь дома, постоянно приходится жить по четко прописанным правилам, которые никак нельзя нарушать. Тебе это ничего не напоминает? — с укором произнес юноша последнюю фразу. — Значит так ты видишь меня? — огорчённо сказал Глэм, непрекращая глядя на сына, — По-твоему, я тиран и узурпатор?! — Нет. Ты человек, со своими тараканами в голове, которых на планете больше семи миллиардов, что копошатся — словно блохи на собаке и мнят себя центром вселенной. А на самом деле, ничего из себя не представляют. — Что ты себе позволяешь?! — взвился мужчина. — Говорю правду. Ты ведь сам этому учил. А правда в том, что люди — ничтожества. Каждый отдельно взятый человек. Но стоит только нас поместить хотя бы в небольшое общество, сразу начинаем пытаться как-то выделиться на фоне остальных. Политики, учёные, художники — все по-своему показывают, что являются лучше других. Так будет всегда, это заложено в генах всего человечества. Разница только в том, насколько сильно они проявляются. Внутри нашей семьи — нашего маленького общества, ты поставил себя выше всех, мастерски водя за нос и убеждая, что это вовсе не так. Мне надоел этот обман, я устал играть спектакль для одного зрителя. Я больше не хочу тешить чужое самолюбие...       Ди не смог договорить, его речь прервала звонкая пощёчина, что в миг обожгла левую щеку от уголка губ до уха. Удар был сильным, от чего даже в глазах потемнело, а на нижней губе выступила кровь, сочащаяся из небольшого разрыва. Это первый раз, когда отец позволил себе ударить блондина. До этого все конфликтные ситуации обходились диалогами, в которых разными путями находился компромисс... но на самом деле, все было совсем иначе. Глэм виртуозно играл словами, расставляя их подобно фигуры на шахматной доске и загоняя оппонента в безвыходную ловушку, в которой остаётся только сдаться — пойти на уступки. — Неблагодарный... — процедил музыкант сквозь зубы, в попытке скрыть свой пылающий гнев. — Отнюдь, — вытерев багровые капли большим пальцем, — если бы не твое влияние, я бы не стал таким, как сейчас. Спасибо за все, пап, но отныне я пойду по жизни своей дорогой...       С этими словами металлист обогнул мужчину и неторопливо поднялся по лестнице. Оказавшись в своей комнате, Ди достал из-под кровати потёртый рюкзак, где уже давно было собрано все самое необходимое. Потратив ещё пару минут, чтобы забрать макбук и несколько мелочей, он выбрался на улицу через окно и привычным способом спустился на землю.       Внутри все колыхалось. Нервная мелкая дрожь окутала тело с ног до головы... Пересекая двор, блондин с большим трудом делал каждый шаг, ведь ноги предательски подкашивались и будто принадлежали вовсе не ему. Он шел навстречу неизвестности... Юноша испытывал страх, неуверенность в своих силах, что может не справиться с трудностями, но в то же время, он ощущал невероятную лёгкость.       Пусть впереди ждёт туманное будущее, а дорога к нему окажется не лёгкой и тернистой... Уверенности добавляло то, что блондин не одинок на этом пути. Если рядом всегда будет близкий и родной человек, любые тяготы и невзгоды станут не такими непреодолимыми испытаниями, как если бы Ди остался совсем один.       "Теперь нас больше ничто не держит, Хэв. С этого дня, наша жизнь находится только в наших руках..."