Золото в груди

      На тренировочной площадке Ордена Юньмэн Цзян воцарилась крайне напряжённая атмосфера. Адепты застыли, боясь лишний раз пошевелиться, и плотно сжали губы в тонкую линию, дабы не издать ни звука. Их нервозность легко можно было понять, ведь с ними в одном ряду стоял никто иной, как сам Глава Цзян! Не наблюдал за тренировкой, не вёл её, а занял место плечом к плечу с молодыми адептами в ожидании учителя. И, как назло, Господин Вэй опаздывал! Мгновения утекали одно за одним, и бедным ученикам только и оставалось, что молиться о скорейшем появлении своего шифу. Ибо чем больше проходило времени, тем громче должен был стать неминуемый скандал. — А вот и я! Заждались, ребятки… — речь Вэй Усяня прервалась, а глаза округлились — десятки юных адептов склонили головы в приветственном поклоне, и среди их макушек обнаружился поблескивающий в лучах златого солнца драгоценный фамильный гуань: — … и А-Чэ… Глава Ордена! — поспешил исправиться опешивший наставник.       Ученики, в том числе записавшийся в их ряды Глава Цзян, выпрямились и Вэй Ин столкнулся взглядом со своим супругом. — Глава Цзян удостоил нас своим присутствием — какая великая честь! Могу ли я узнать причину сего радостного события? — нервная кривая улыбка Вэй Усяня мигом превратила его из уважаемого учителя в нашкодившего ученика. Мысленно же он вопрошал куда менее вежливо и официально: «Неужели кто-то из этих паршивцев пожаловался на меня?». — Можешь забыть о субординации . Мне нужно вернуться к тренировкам и наверстать упущенное за несколько лет следования тёмному пути. Считай меня одним из своих учеников, — ровно ответил Цзян Ваньинь.       «А? Вот так просто станет обучаться с остальными? Конечно, раньше, будучи наследником Ордена, А-Чэн участвовал в учениях наравне со всеми и не получал ни особого к себе отношения, ни поблажек, скорее, наоборот… Но сейчас же всё изменилось! Каждый проигранный поединок в прошлом ранил его до глубины души, а ныне будет ещё больнее! Как Глава Ордена может кому-то уступить в способностях на глазах у своих адептов…» — Вэй Усянь растерялся, да что там — по-настоящему запаниковал! Он мог бы поддаться, но это лишь больше оскорбит гордого Цзян Ваньиня. Однако и поражения тот не переносил, остерегаясь лишний раз вступать в публичный поединок без абсолютной уверенности в своей победе. Вэй Ин был уверен, что возьмёт вверх над Цзян Чэном, ведь они не сходились в дружеском бою более десяти лет! За это время заклинатели, конечно, далеко продвинулись в самосовершенствовании, но практиковали совершенно противоположные техники. Разве можно выиграть у первого мастера Юньмэн Цзян, вернувшись к использованию светлой энергии после такого перерыва?       «Может, отбросить Суйбянь куда подальше и сделать вид, что я его забыл? Или попросить Цзян Нина меня заменить, надо только придумать причину…» — Ай! — раздумья Вэй Усяня прервались собственным вскриком — Цзыдянь ужалила его палец словно рассерженная змея. — Что такое, учитель Вэй? — ехидно поинтересовался Цзян Ванинь, приобретя насмешливый вид, который неизменно делал его самым неотразимым человеком на свете. — Ничего-ничего! Можем начинать! Покажу вам новый приём, в основе коего лежит техника создания защитного купола Юньмэн Цзян! — бодро и весело оповестил всех собравшихся многоуважаемый шифу, мысленно взмолившись: «Небо, хоть бы не убило! Я же ещё не довёл его до ума!».       Вэй Ин взял Цзян Чэна за запястье и вытянул того из толпы. Они вышли в центр тренировочной площадки и поклонились друг другу, обозначив начало поединка. Учитель Вэй вытянул вперёд левую руку со сжатой в кулак ладонью; раскрыв её, заклинатель сделал широкое круговое движение. Накопленная духовная энергия последовала вслед за пальцами, формируя в воздухе едва заметный глазу щит. — Эта техника расходует колоссальное количество Ци, поэтому фехтовать придётся как обычному смертному, так что держите меч крепче, ибо слушаться он будет хуже! — при сих словах Вэй Усянь жёстче перехватил Суйбянь.       А после совершил глубокий резкий выпад с полным разворотом корпуса — поза, позволяющая нанести сильный проникающий удар, но крайне открытая и рисковая. Цзян Ваньинь отбил сию атаку, затем, машинально перейдя в нападение по, казалось бы, беззащитному корпусу, наткнулся на непреодолимую преграду. Саньду напоролся на плотный купол: воздух наполнился звуком гудящего вибрирующего металла, а руку Цзян Чэна прошило болью от возникшей отдачи. Однако неприятные ощущения в конечности улетучились практически мгновенно и, придя в себя, Глава Цзян заключил: — Неплохо. Но сей приём хорош только в качестве обороны. Что же делать, когда он израсходует все духовные силы бойца, практически обезоружив того? Лучшая защита — это нападение. Так всегда было и будет, ведь единственный гарант безопасности — смерть противника.       Вэй Ин встрепенулся, радостно ответив: — Глава, несомненно, прав! Однако при должной сноровке данная техника может стать атакующей. Нужно только научиться распределять Ци между левой и правой рукой, дабы собственный меч свободно проходил сквозь купол, но при этом не тратил слишком много энергии, чтобы не ослабить тот.       Закончив с объяснениями, заклинатель перешёл к действиям. Новый выпад обернулся весьма неожиданной атакой: Суйбянь появился прямо из щита, стремительно выскользнув из него словно опасная зубастая пасть Черепахи-губительницы из панциря. На сей раз нападение отбил не меч, а дисциплинарный кнут. Широкий хлёсткий удар обрушился на Вэй Ина, полоснув по завесе, сотканной из духовной энергии, и едва не сбив того с ног.       «Верное решение, А-Чэн! Коль противник использует для сражения обе руки — отвечай тем же!» — в уме похвалил своего партнёра по поединку Усянь. Сжав левую ладонь, кою он всё время держал раскрытой для управления щитом, в кулак, учитель развеял своё прикрытие. Затем призвал Цзыдянь, сравнявшись в условиях со своим учеником. Пришло время выяснить, насколько они в действительности равны в своих способностях. — Подраться хочешь? — позабыв все формальности, весело спросил Цзян Чэн. Голос его при этом звучал по-юношески беззаботно и звонко, совсем как в былые времена. — А то! — не менее игриво ответил Вэй Ин.       Заклинатели схлестнулись, скрестив мечи. Искры, выбиваемые их клинками, полетели во все стороны, заставив глазеющих адептов раскрыть рты. Юные дарования тут же самовольно разбрелись по всей площадке, заключив пару сражающихся в кольцо, предоставив им больше пространства для манёвров. Да и обзор у учеников теперь был лучше, а посмотреть, чего греха таить, хотелось всем.       Тем временем, Цзян Ваньинь и Вэй Усянь пустили в ход своё гибкое оружие: кнут и плеть взвились в воздух подобно двум легчайшим шёлковым лентам. Однако сия лёгкость была обманчивой. Подобное заблуждение неминуемо привело бы к смерти, ведь эти два артефакта таили в себе колоссальную силу. Фиолетовая молния в руках Вэй Ина, багровая у Цзян Чэна. Их яркие цветные всполохи раскрасили всю тренировочную площадку, сделав плавный завораживающий танец двух супругов по-настоящему великолепным зрелищем. Сойдясь в очередной схватке, кнут и плеть намертво сплелись между собой, став единым целым. Словно две змеи, кои переплелись своими телами, предавшись животной страсти. Заклинателям ничего более не оставалось, как отбросить это оружие и сосредоточиться исключительно на фехтовании.       Суйбянь, Саньду и жар битвы — прямо как в былые времена! Жизнь нынешнюю выдавали разве что подчёркивающие статус дорогие одежды да роскошные гуани, увенчавшие головы первых господ Юньмэн Цзян. А ещё чувства. Оформленная, зрелая любовь. Раньше этим двоим она могла только сниться, а теперь… Теперь Вэй Ин, заворожённый сильными отточенными движениями Цзян Чэна, чётко осознаёт причины, по которым глаз не мог отвести от них в прошлом. Хищная грация, природная ловкость, резкость и быстрота атак вкупе с гибким стройным телом. Всё это и прежде притягивало взгляд и вызывало гордость за своего шиди, а ныне любование сим и вовсе пробуждало в Вэй Усяне неистовые страсть и желание. То странное, непонятное, запретное, что сейчас себе можно позволить. И Вэй Ин упивался этим.       Цзян Чэн же признал чужую силу, сравнение с которой так болезненно переносилось в прошлом. Зависть и раздражение сменились искренним восхищением. Полусерьёзная манера держаться, драки ради удовольствия и во имя порой никому не нужной справедливости, дружеские поединки с яркой улыбкой вместо сосредоточенного выражения лица — всё это Цзян Чэн по-настоящему любил. Разница лишь в том, что ныне он может в сем признаться. Теперь Цзян Ваньинь способен упиваться любовью и публичным боем, в коем наверняка проиграет. Впрочем, в поражении достойному сопернику нет ничего постыдного, как нет ничего зазорного в проявлении своих чувств. Ведь в искусстве любви победителей и проигравших не существует. Перед ней равны все.       Битва всё набирала обороты: заклинатели совсем позабыли о зеваках и обстоятельствах боя, наслаждаясь жаром будоражащей кровь схватки. Весь мир Цзян Чэна и Вэй Ина сузился до сего тренировочного поля: утирая пот с лица, они то и дело обменивались счастливыми улыбками и горящими взглядами. Сражение обернулось своеобразным брачным танцем, вот только бои ошибок не прощают. Вэй Усянь жестом, уже ставшим привычным, вновь сформировал щит, дабы отразить очередную атаку. Цзян Ваньинь же, уверившись, что данный купол пробить невозможно, обрушил на него сильнейший удар левым кулаком. Всего лишь рука и сконцентрированная в ней духовная энергия — подобная опрометчивая атака либо попросту отскочила бы от завесы, либо обернулась бы жесточайшим переломом. Но произошло иное: купол лопнул, а прикрывающегося им Вэй Ина отбросило на пару чжанов. Заклинатель отлетел в сторону, пробороздив своей спиной тренировочную площадку и подняв в воздух облако пыли. — ВЭЙ ИН! — Цзян Чэн тут же кинулся к супругу.       Вэй Усянь вперился непонимающим взглядом в голубое небо да так бы и продолжил любоваться им, если бы встревоженный виновник его полёта не навис над лицом, закрыв обзор. — Ты как? — обеспокоенно спросил Ваньинь. Вэй Ин приподнялся и сплюнул на землю образовавшуюся во рту смесь из крови и пыли: — Восхитительно! Но, кажется, нам надо к Вэнь Цин…       С ним в самом деле всё было в порядке, а вот светящийся всполохами фиолетовой духовной энергии супруг у Вэй Усяня вызывал определённые опасения. Цзян Чэн и сам понимал, что всё произошедшее, мягко говоря, ненормально. Ци в его теле бурлила как суп в котле — того и гляди польётся через край!       Глава Цзян помог своему учителю подняться на ноги, а тот всё не переставал рассыпаться в благодарностях за потрясающий поединок, нарочито громко восхваляя чужую силу и тактику ведения боя. Под восхищённые возгласы и взгляды молодняка пара покинула тренировочную площадку.

Время любить…©.

      Глава Цзян вернулся на поле для тренировок спустя половину стражи, дабы сообщить супругу о результатах проведённого целительницей осмотра. Цзян Ваньинь жестом подозвал Вэй Усяня к себе, подойдя вплотную, тот едва слышно спросил: — Всё хорошо? — Идём, — коротко ответил Цзян Чэн, поведя Вэй Ина за собой.       Всю дорогу до главного крыла Вэй Усянь мучился неизвестностью, терзаясь догадками, кои порождал его тревожный разум: «Неужели А-Чэну грозит искажение Ци или нечто подобное?».       Пара минула Зал Познания меча и кабинет Главы — заместо них Цзян Ваньинь избрал местом для своих откровений господские покои. Вэй Ин напрягся, ядовитые мысли жалили его голову подобно диким пчёлам: «Какую такую болезнь обнаружила Вэнь Цин, что о ней придётся разговаривать за дверьми спальни?».       Цзян Чэн тем временем затворил дверь и прикрепил на неё скрадывающий звуки талисман, после принялся снимать верхнее ханьфу. Усяню от беспокойства сделалось дурно, вопросы из него посыпались сами собой: — Нас могут подслушать? Кто-то опять вздумал тебя отравить? Или тебя прокляли? На твоём теле появились следы от тёмных ритуалов? Ваньинь на это лишь хмыкнул, повелев: — Раздевайся. — А? — удивлённо отозвался Вэй Ин, тут же принявшись стаскивать с себя одежду.       Вэнь Цин осмотрела его первым, но, кроме укушенной губы и пары ушибов на спине, ничего не нашла. Так что пострадавший в, как оказалось, неравном бою был отправлен к ученикам для исполнения своих учительских обязанностей. Все дальнейшие манипуляции целительницы и выводы, к коим она пришла, до сих пор оставались для Вэй Усяня тайной. — Меня тоже прокляли? Или этот недуг — парный? Утром моё тело выглядело как обычно! Да и у меня ничего не болит и не щиплет… — сей тревожный монолог был прерван мягким смехом.       Вэй Ин, от волнения запутавшийся в нижней рубахе, обиженно воззрился на супруга. С одним рукавом на плече и перекрученной горловиной на шее он рассерженно спросил: — Что смешного? — Как ты — такой охочий до любовных утех и набрасывающийся на меня при любой удобной и неудобной возможности — сейчас, когда намёки на весёлое времяпрепровождение более чем прозрачны, их совершенно не замечаешь? — насмешливо спросил Ваньинь. — А-Чэн, а ты уверен, что верно истолковал значение словосочетания «постельный режим»? — избавившись наконец от одежды, уточнил Усянь. — Речь шла про «парное самосовершенствование» и «освобождение от энергии Ян», так что тут сложно ошибиться, — весело начал Глава Цзян, приблизившись к нагому супругу, после продолжив: — Вэнь Цин сказала, что в моём золотом ядре скопились духовные силы за те года, кои оно провело в полуразрушенном состоянии, и теперь их необходимо потратить.       «Точнее, мне пришлось подтолкнуть её к сему выводу, ибо правду о своём утраченном бессмертии и его возможностях я раскрыть не могу», — закончил Глава Цзян уже мысленно. Вэй Ин воодушевлённо произнёс: — О! Так мне, выходит, несказанно повезло? — при этих словах он обвил шею супруга руками. — Не радуйся раньше времени, а то выйдет как на тренировочной площадке, — остерёг его Цзян Чэн. — Пощады просить не буду… — томно протянул Вэй Усянь, не подозревая, что скоро пожалеет о сказанном.

Сумасшествие, этой ночью Разрываем друг друга в клочья ©.

┈┈───╼⊳⊰🌕⊱⊲╾───┈┈

— Эх, когда же меня возьмут на ночную охоту? — вопрошал мальчик в золотых одеяниях десяти с половиной лет. — Скоро, А-Лин, а пока не нужно торопить события. Не успеешь оглянуться, как детство закончится. Насладись этим временем сполна, дабы потом по нему не тосковать, — нежно проговорила Яньли.       Мать с ребёнком расположились за низким чайным столиком в беседке близ озера, усеянного лотосами. Женщина разлила ароматное содержимое чайника по пиалам и придвинула одну из них поближе к сыну, который грустно смотрел в сторону охотничьих угодий Юньмэн Цзян. — Быть ребёнком скучно, — со знанием дела заявил Цзинь Лин, обернувшись к матери, он недовольно продолжил: — Отец с дядей отправились на зачистку территорий от нежити, а с ними и самые способные адепты Юньмэна. В Пристани Лотоса никого из взрослых практически не осталось, даже поговорить не с кем! Госпожа Цзинь отпила из чаши и, весело улыбнувшись, спросила: — А что насчет детей? Разве тебе не было бы интереснее пообщаться со сверстниками? — Эм… — мальчик растерялся.       Цзинь Лин не помнил прошлого: ни поражений, ни побед. Весь его нынешний жизненный опыт весьма мал, а ошибки — незначительны и глупы. Однако, на удивление, они оказались идентичны огрехам старой жизни: А-Лин не обзавёлся друзьями. — Иди, погуляй, насидишься ещё с мамой. Местные дети весьма дружелюбные и непоседливые — с ними не заскучаешь, — напутствовала Яньли сына, нежно погладив того по руке на прощание.       Ребёнок покинул беседку и отправился на поиски подходящей компании. Вот только без особого энтузиазма.       Цзинь Лин, насупившись, шагал по берегу, бросая мрачные взгляды на горизонт, за коим наверняка развернулась нешуточная битва с нечистью. Очередной хмурый зырк заставил мальчика остановиться: над озером сверкнул меч духа. Заклинательский клинок завис над водной гладью, а его хозяин крошечными шагами неуверенно передвигался по лезвию, пытаясь поймать баланс. Впрочем, у сего совершенствующегося крошечными оказались не только шаги: он сам был мал целиком и полностью. Мальчик лет семи на вид, только-только начавший осваивать искусство парения на мече, уже воспользовался им, дабы слетать к озеру и нарвать лотосов. А-Лин заинтересованно наблюдал за ним и уже хотел было окликнуть, чтобы познакомиться поближе с юным талантом, как тот свалился со своего клинка и скрылся под водой. — Проклятье! — Цзинь Лин резво вскочил на меч и ринулся к бедолаге.       Застыв прямиком над местом, где по поверхности озера расходились круги, А-Лин уже приготовился нырнуть за мальчиком, как тот показался из воды, жадно глотая воздух и крепко сжимая рукоять опутанного водорослями меча.       «Видимо, юньмэнцы рождаются прямо в озере, раз способны нырнуть до самого дна уже в таком возрасте», — мысленно восторгался ребёнок в золотых одеяниях, вслух же забранившись на манер своего горячо любимого дяди: — Дурак, что ли? Куда только твои родители смотрят! — Они на ночной охоте… — робко ответил промокший до нитки мальчик. — Няньку они выбрали тебе никчёмную! — грубо бросил А-Лин, затем, заметив погрустневшее лицо своего собеседника, смягчился: — Ладно, давай руку, — с воды на мече не взлететь, а заставлять неудачливого маленького заклинателя добираться до берега вплавь с тяжёлым клинком в руках Цзинь Лин опасался: ещё потонет!       Мальчик с трудом взгромоздился на чужой меч, крепко прижимая к груди свой. Весили они с клинком всего ничего, но для Цзинь Лина такая ноша оказалась не по силам. Преодолев большую часть пути до берега по воздуху, детям в конце концов пришлось добираться вплавь. Как только они очутились на земле, ребёнок в фиолетовом склонил голову в поклоне и виновато произнёс: — Простите, господин Цзинь… — Пустяк! Сам вызвался ведь… И зови меня Цзинь Лин, а как твоё имя? — А-Юань! — мальчик не успел ответить, вместо него это сделал запыхавшийся Вэй Усянь, что сломя голову нёсся по берегу с сыном на руках. — А-Юань! — вновь выкрикнул заклинатель, замедляя шаг, переведя дыхание он принялся отчитывать своего маленького подопечного: — Ну, что за несносный ребёнок! Я только отвернулся, а тебя и след простыл! — Я отправился за лотосами… — растерянно пробормотал Цзян Юань, протянув мужчине цветок, который при транспортировке растерял практически все лепестки. — Ох! Дети воспринимают всё буквально! Я же не по этим лотосам заскучал, а по своему А-Ч… — Вэй Ин осёкся, тут же исправившись: — А, ладно, неважно! — Дядя-Вэй? Почему ты не на ночной охоте? Тебя что, в няньки разжаловали? — недоумённо спросил Цзинь Лин, выжимая воду из волос. — Я сам вызвался посидеть с малыми, у меня там ещё шестеро ребятишек воздушных змеев пускают, — проговорил Усянь, указав кивком головы на ближайший холм. — Вы поссорились с дядей? — голос А-Лина дрогнул, что стало неожиданностью даже для него самого. — Что? Нет, конечно, нет! Просто взрослым людям иногда нужно отдыхать друг от друга — это нормально, особенно, когда одному из них энергию девать некуда! — вскинулся Вэй Ин.       При сих словах лицо его раскраснелось, а в голову ворвались непристойные воспоминания о недавних событиях. Поначалу он был в восторге от способностей супруга, но потом неутомимость Цзян Чэна сыграла с Вэй Ином злую шутку. — Я-я… больше не могу…— прошептал измождённый Усянь. На его лоб налипли мокрые от пота волосы, пересохшее горло саднило от криков и стонов, а также ещё от кое-каких действий… — Сможешь, — ехидно ответил Ваньинь, а после слился с Вэй Ином в поцелуе. Горячая кипучая духовная энергия Цзян Чэна ворвалась в тело возлюбленного, наполняя то новыми силами. — А-Чэн! Ты опять?! — громко взбунтовался Вэй Ин, как только снова обрёл способность говорить в голос. — Мы можем поменяться, если хочешь… — предложил Ваньинь, нежно убрав с лица Усяня налипшие пряди. — Менялись уже! Я уже раза четыре был сверху и, как минимум, шесть снизу! Всё! Хватит с меня! — запротестовал мученик, нелепо отползая от своего мучителя. Цзян Ваньинь спорить не стал, покорно принявшись одеваться. Вэй Усянь полным неверия взглядом провожал скрывающееся под нижней рубахой стройное крепкое тело. Такое желанное и манящее… — Проклятье! — выругался Вэй Ин, набросившись на Цзян Чэна.       Стёртые в кровь от поцелуев губы вновь слились в одном из них. — Действительно, ты бываешь очень надоедливым, — из воспоминаний Вэй Усяня вырвал саркастичный голос племянника. — Эй! Я, вообще-то, другое имел в виду… — возмутился оскорблённый, но спорить не стал.       «В конце концов, А-Лин прав. И у моей неотразимости есть предел!» — внутренне посмеялся сам над собой Вэй Ин, вслух обозначив: — Пора возвращаться, пока дети всех змеев не растеряли. А-Лин, ты идёшь?       Цзинь Лин взглянул сперва на маленького двоюродного брата, что, сидя у отца на руках, плёл кривую косу из взлохмаченного хвоста Вэй Усяня, а после на своего нового знакомого. Цзян Юань казался скромным, примерным, добрым и талантливым мальчиком. С таким наверняка приятно водить дружбу. А-Лин-то точно знает… Знает ведь? — Конечно, — коротко ответил гордый маленький господин Цзинь и твёрдой уверенной походкой, с идеально прямой спиной, направился на холм, где резвились дети Юньмэна.       Его величественный вид портил разве что нелепый звук хлюпавшей в сапогах воды да начертанный неаккуратным детским почерком огненный талисман, прикреплённый к одежде. Цзян Юань был хорошим мальчиком, а такой не допустит, чтобы кто-то простудился по его вине.

Вслед за мечтами Куда-то туда, где мы снова играем, Играем с тобой, будто бы в детстве ©.

— А-Чэн! Я так соскучился! Я, конечно, сам тебя отправил с формулировкой «иди, завали там сотню-другую нежити — сбрось напряжение, отдохни», но не нужно же все мои слова воспринимать всерьёз! Тебя же не было десять дней! Вздумал всю нечисть в Поднебесной истребить? — в шутку раскапризничался Вэй Ин, встречая своего Главу, только что перешагнувшего порог их общих покоев. — Ты сам не захотел присоединиться и теперь хнычешь? Насколько же сильно ты соскучился? — игриво приподняв бровь, поинтересовался Цзян Чэн. «Конечно, не захотел! Зная твои аппетиты, вернулся бы с этой охоты полуживой от усталости», — отметил про себя Усянь, вслух же заявив: — Очень-очень сильно! Настолько, что попросил Цзян Нина сменить меня на учительском посту дня на три. Надеюсь, твои силы ещё при тебе? — поделившись своими чаяниями, он кинул недвусмысленный взгляд на пах своего супруга. — Ахах, ты разве забыл, чем всё обернулось в прошлый раз? — губы Ваньиня изогнулись в насмешливой улыбке. — Забыл! Совершенно забыл, напомнишь? — заверил истосковавшийся, счастливо улыбаясь.       Может, Цзян Ваньинь и оказался временно неутомимым, но Вэй Усянь был и оставался ненасытным. А жадность, как известно, качество постоянное, да и жизнь ничему не учит прославленного учителя Вэя.