┈┈───╼⊳⊰🌕⊱⊲╾───┈┈
Голову мою наполни Миллиардом молний, молний — На них я улетаю в облака моих грёз ©.
В воздухе повисло предгрозовое напряжение, вот только погода была здесь совсем ни при чём. То терпение Главы Цзян трещало по швам, рискуя разлететься на куски с громоподобным грохотом. Как яркие молнии разрывают мглу тяжёлого, цвета серой стали, неба, так и в глазах тёмного заклинателя раз за разом вспыхивало нечто дикое и неукротимое. И с каждым словом крайне несообразительного и нахального посетителя необузданная стихия, царящая в душе Цзян Ваньиня, наращивала свою мощь, дабы в конечном итоге обернуться самой настоящей смертоносной бурей. — Глава Цзян, вы же должны понимать, что в нынешней ситуации сотрудничество с вами — дело опасное и неблагодарное, поэтому я просто вынужден выставить такие условия. Не могу же я поставить под удар свой Орден, работая без должных гарантий и достойной оплаты! К тому же, проблема не только в выбранном вами пути самосовершенствования, но и в обстоятельствах, при которых вы пришли к власти… — при последних словах лицо говорившего приобрело наигранно коварное выражение, кричащее об осведомлённости оного. Будто бы незваный гость знал некую тайну, позволявшую ему столь непочтительно общаться с Главой Великого Ордена. Знал и собирался ей воспользоваться. Иначе как объяснить такое вопиющее поведение? Ведь этот человек явился в Пристань Лотоса без приглашения и настоял на личной аудиенции с Главой Цзян в Зале познания меча. Однако переговоров наедине не случилось: верный помощник Главы не пожелал его оставить один на один с «этим скверным типом». Так что в установившейся угнетающей обстановке есть и вина Вэй Усяня. — Да как ты смеешь! — Усянь взорвался первым. Если обычно его серые глаза были сравнимы с пасмурным небом, сквозь плотные облака коего пробивалось яркое ласковое солнце, то сейчас они напоминали грозовую тучу, прорезаемую фиолетовыми молниями. Цзыдянь вторила своему хозяину искрясь в предвкушении хорошей порки, бросая мрачные тени и пурпурные отсветы на его лицо. — Смею что? Разве вам, как непосредственному участнику событий тех дней, неизвестны «слухи», вертящиеся вокруг падения Великого Ордена Юньмэн Цзян? Поговаривают, Цзян Ваньинь сам организовал нападение на Пристань Лотоса, договорившись с группой людей из Цишань Вэнь, боясь, что его отец выберет наследником более талантливого бастарда, коим вы и являетесь. Иначе как объяснить вольготное проживание в Юньмэне «врагов» Главы Цзян? — ТЫ! — взревел Вэй Усянь, в руке его тут же материализовалась плеть. И он бы сей момент ей воспользовался, если бы не Цзян Ваньинь, величественно поднявшийся со своего трона и вскинувший руку в останавливающем жесте. — По вашим словам, я хладнокровно расправился с собственной семьей, сёстрами и братьями по Ордену, учителями, старейшинами, слугами… Со всеми, с кем прожил бок о бок всю свою жизнь, ради власти. Так с чего вы решили, что прочих неугодных минует подобная судьба? Существует ли на свете какая-либо причина мне, сгубившему два Великих Ордена, не утопить в крови весь ваш род прямо сейчас? — голос тёмного заклинателя наполнился той опасной глубиной и вкрадчивостью, кои предшествовали разрушению души слушателя. Взывая к людским страхам живых и затаённой злобе мёртвых, Цзян Ваньинь во время Аннигиляции Солнца убивал тысячами. Да, наступило мирное время, но политические войны не заканчиваются никогда. — Я-я-я… — понявший свою ошибку затрясся от ужаса. Бдительность нахала была усыплена примерным поведением тёмного заклинателя на протяжении нескольких лет, так что он попросту забыл, насколько опасным противником являлся Глава Цзян. Если, по логике манипулятора, Цзян Ваньинь погубил Юньмэн Цзян будучи мальчишкой, то что же ожидает его маленький Орден ныне, когда тот "мальчишка" стал приверженцем тёмного пути. Тем временем, вокруг Главы Цзян заклубилась тьма. Завихрения чёрного дыма поползли по полу. Проникнув в тело гостя сквозь ноздри, уши и рот, они перекрыли органы дыхания, украв тепло, воздух и надежду на спасение. Мрак заполонил собой весь зал сверху донизу, обойдя лишь две фигуры. Стоящие на возвышении и окружённые ластящимся к ним удушливым липким и холодным мороком, Вэй Усянь и Цзянь Ваньинь были подобны демонам, вершащим чужие судьбы. Жестоким и властным, пугающим своей хладнокровностью и недосягаемостью. Однако, несмотря на кажущуюся нечеловеческую природу, они всё же являлись людьми. Как бы сейчас тёмному заклинателю не хотелось отомстить за поруганную честь, нормы морали вынуждали его остановиться. Даже всесильные властители тьмы должны жить по земным законам. Убийственная чернота рассеялась по мановению руки Цзян Ваньиня, повинуясь движению широкого рукава его тёмно-фиолетового ханьфу, будто бы гонимый веером дым. Избежавший смерти тут же схватился за горло, откашливаясь с душераздирающим хрипом. — Проваливай, — ужасающе громко приказал Глава Цзян. От звуковой волны, вызванной усиленным мёртвой энергией голосом, тяжёлые резные двери Зала познания меча с грохотом распахнулись. Пригибаясь и стелясь по полу, как побитая псина, Глава чудом неисчезнувшего Ордена выполз из комнаты. Цзян Ваньинь безразлично взирал на окончание сей сцены со своего высокого места. Стоявший подле него Вэй Усянь же глаз не мог свести с тёмного заклинателя. Глаз, на дне которых поселилось нечто жадное и голодное, сравнимое по своей несдержанности и ненасытности только лишь с потрескивающим на его пальце древним артефактом. Впрочем, небольшое отличие всё же было: неудовлетворённая плеть жаждала справедливого суда, замерев в предвкушении телесных истязаний и издевательств; а вот Вэй Усянь сгорал от желания измывательства над телом совсем иного рода.Всё, что я забыл — напомни, Голову мою наполни Миллиардом молний, молний — Это так красиво, я в плену у этих гроз ©.
Прошло три стражи, а произошедшее всё никак не отпускало Вэй Ина. Перед его внутренним взором до сих пор стояла жуткая картина несвершившейся казни. Это пугающее зрелище манило Вэй Усяня, завораживало и доводило до дрожи. И если всех прочих при виде тёмного заклинателя в гневе прошибал озноб от страха, то его спутник испытывал настоящий благоговейный трепет. Кто бы что ни говорил, а озлобленное лицо Цзян Ваньиня было невыразимо прекрасно. Столь сильные эмоции добавляли его глазам яркости и выразительности. А приоткрытые губы, обнажающие стиснутые в едва сдерживаемой ярости зубы, вдруг делались сочнее и притягательнее. Вэй Усянь, унимая слабость в ногах и жаркое томление во всем теле, еле дождался вечера, дабы наконец дать волю демонам, мучившим душу, и воплотить в жизнь терзающие разум фантазии. Гордо, с высоко поднятой головой, Вэй Ин прошествовал в Зал познания меча. Вид он при этом имел крайне торжественный и важный, будто гонец, принесший благую весть. — Глава закончил приёмы на сегодня? — заискивающе поинтересовался Вэй Усянь, деловито заложив руки за спину. Цзян Ваньинь, настороженный подобным угодливым тоном, раздражённо бросил в ответ: — Даже если сюда ворвётся один из Небожителей с неотложным делом, от коего зависит судьба мироздания, я велю ему ждать до завтра. — Прекрасно! — произнеся это, Вэй Ин резво развернулся и с размаху шлёпнул заглушающий талисман на закрытые двери. Брови Цзян Чэна недоумённо сошлись на переносице, и он спросил с явным неудовольствием в голосе: — Ты что задумал? — Ничего такого! Верный помощник всего лишь намерен услужить своему Главе, — медовая речь и хитрые глаза выдавали Усяня с головой. — В каком смыс… Не успел Глава Цзян закончить свою мысль, как оказался скован. Искрящаяся юркая плеть мгновенно метнулась в его сторону и обездвижила, привязав к резному трону. Глаза тёмного заклинателя опасно загорелись, подсвечиваемые фиолетовыми молниями, исходящими от Цзыдянь. Вкупе с резкими чертами аристократически бледного лица, кажущимися в пурпурных вспышках ещё острее, они представляли собой поистине великолепное зрелище. Лик Вэй Ина же горел искренним восторгом, а тело жгло нетерпением, распылавшимся от вседозволенности ещё больше. — Глава Цзян смотрится на своём троне столь величественно и статно — невозможно взор отвести! Вэй Усянь подошёл вплотную и поднял свою ладонь, дабы привычным жестом нежно провести по щеке возлюбленного, но замер на половине пути. В конце концов, привычного во всём этом было мало. Сдержавшись, он смиренно опустился на колени перед Цзян Чэном и со священным трепетом принялся освобождать того от обуви и частично одежды. Излишней деликатностью Вэй Ин никогда не отличался, но сейчас он действовал с предельной ласковостью. Торс Вэй Усянь оставил нетронутым, дабы наслаждаться видом сильной крепкой груди, обтянутой тёмно-фиолетовыми одеяниями, поверх которых змеёй вилась Цзыдянь. Духовное оружие учтиво раступалось под проворными ладонями хозяина, позволяя ему творить с пленником всё, что душа и тело пожелают: освободив себе подступ к поясу, Вэй Усянь тут же его развязал, плавно приступив к стягиванию нижних штанов. Цзыдянь, повинуясь чужой воле, невесомой шёлковой лентой соскальзывала с ног Ваньиня, дабы своим присутствием не мешать их неминуемому мучительно-медленному обнажению. Как только Вэй Ин оголял очередной цунь кожи, на него тут же обратно ложилась петля, не давая узнику и шанса на сопротивление. Путы крепко стягивали руки, зафиксировав их на подлокотниках трона. Обхватывали корпус, надёжно привязав тот к спинке. Оплетали стройные ноги, контрастируя с их молочной белизной своим ярким потусторонним свечением. «Как красиво, будто связанный дикий зверь!» — полюбовавшись напоследок сей восхитительной картиной, Вэй Ин склонился над пахом Цзян Чэна и, не застав желанной крепости, со смешком отметил: — Такой гордый! Цзян Ваньинь не удостоил его ответом, упрямо сжав губы в тонкую линию и отведя взгляд. Это лишь больше развеселило и раззадорило Вэй Усяня. «Хочешь хранить молчание — пожалуйста! Вот только стонать я тебя в любом случае заставлю!» — мысленно заключив сие, он нежно, но с ощутимым напором провёл по стволу. Тело под ним заметно вздрогнуло. Подстёгиваемый ответной реакцией, Вэй Ин начал ласкать член Цзян Чэна. Ваньинь, в свою очередь, не сдержавшись, томно промычал сквозь сжатые зубы, крадя полный удовольствия звук у них обоих. Когда Вэй Усянь опустился ртом на налившееся кровью естество, заключив то в тесный плен своего жаркого горла, Цзян Чэн наконец подал голос: — Негодник! Отлупить бы тебя хорошенько… Отстранившись и облизнув блестящие от слюны и смазки губы, Вэй Ин с готовностью отозвался: — Это можно! Лёгкие болевые ощущения только усиливают удовольствие. В подтверждение своих слов, он повелел плети ужалить связанного разрядом. Крохотные молнии вонзились в тело Цзян Чэна словно сотня тонких иголок, заставив того вздрогнуть. Это ощущение резкой вспышкой пронеслось по венам, заполнив собой тёмного заклинателя с головы до ног, затронув даже покинутые меридианы. Щекотливое, жаркое, будоражащее, оно истаяло так же быстро, как и возникло, оставив после себя тепло и возбуждение. — Ты… — с придыханием сорвалось с губ Ваньиня. — А сам-то! Невозможный… Воспоминания о недавней сцене, демонстрирующей истинную власть и силу повелителя тьмы, ворвались в голову Вэй Ина, наполнив ту снопом чёрных искр. «Кто у кого в плену на самом деле, А-Чэн?» — рвалось с языка, но так и осталось внутри, разжигая и без того сильное желание и распаляя душу. Вэй Усянь вернулся к своему занятию: жадно заглатывая член по самое основание, он периодически полностью выпускал тот, дабы ласкать губами и языком лишь головку. Цзян Ваньиню своя беспомощность претила, и сколь сильное удовольствие тёмный заклинатель бы не получал — старательно пытался освободиться, напрягаясь всем телом в тщетных попытках ослабить хватку Цзыдянь. Такое рвение не осталось незамеченным: — Потерпи, я ещё не насытился… — ласково попросил Вэй Ин. — Будто это вообще возможно! — а вот в голосе Цзян Чэна нежности не было вовсе. Он звучал грозно, опасно, с хрипотцой, больше похожей на звериное рычание. Словом, желанно. Вэй Усянь поднял голову и тут же её потерял: горящие глаза; раскрасневшиеся щёки; взмокшие волосы; повлажневшая от пота роскошная одежда Главы Ордена; гуань из драгоценного металла и безукоризненная осанка. Сидящий на троне выглядел как Император, единолично сразивший многотысячную армию. «А ведь он действительно может это сделать. Боги милостивые…». Жадно сглотнув скопившуюся во рту слюну, Вэй Ин поднялся с колен с одним лишь намерением — сесть на чужие. Встав во весь рост, он мигом начал раздеваться. Неряшливо сбросив сапоги и ловко скинув с себя все слои ханьфу, Вэй Ин остался лишь с одной лентой в волосах. Но и её он снял, стоило вновь скользнуть взглядом по полностью одетому торсу Главы Цзян — крайне пристойный и благочестивый вид! Если, конечно, не опускать глаза ниже… Вэй Усянь на таком контрасте выглядел ещё большим распутником, чем он есть: нагое тело, чёрная как смоль копна распущенных волос, развязная улыбка и… Вэй Ин понял, в каком состоянии находится, только когда полностью обнажился: член стоял к самому животу, безбожно пачкая тот, и болезненно ныл от недостатка внимания. «Так увлёкся, что обо всём позабыл, но ничего, А-Чэн мне напомнит», — эта мысль предрекла дальнейшее. Вэй Ин всё же не удержался от частичного надругательства над строгим обликом Главы: повелевая Цзыдянь и ослабляя путы, он ловко раскрыл полы ханьфу, обнажив грудь и плечи Цзян Чэна. Но снимать то не стал, довольствуясь «малым». Не терпелось разделить с Цзян Ваньинем один трон на двоих — зная эту свою черту, Вэй Усянь подготовился к проникновению заранее, но проверить всё же стоило. Нашарив в куче сброшенной одежды флакончик с маслом, он наскоро покрыл им пальцы и завёл руку за спину. Спустя пару мгновений и несколько торопливых глубоких движений, Вэй Ин принялся кусать губы от удовольствия, дабы не застонать: «Все стоны лишь Цзян Чэну, вся ласка и страсть только для него…» — Вэй Ин? — обеспокоенно позвал Ваньинь, растеряв всякую сердитость. — Я готов, не волнуйся… Вэй Усянь забрался на трон, перекинул ногу через бёдра Главы Цзян, устраиваясь и примеряясь. Направив в себя член, он с громким стоном опустился на него, приняв сразу на всю длину. Обоих перетряхнуло и прошило удовольствием. Цзыдянь, вторя эмоциям и ощущениям владельца, заискрилась, ужалив тёмного заклинателя. Будто от укуса ядовитой змеи, тело Цзян Ваньиня онемело, а потом выгнулось дугой, резко сбросив оцепенение. Бедра непроизвольно подкинулись вверх, и член вошёл ещё глубже прежнего. Вэй Ин часто и прерывисто задышал, отходя от пережитого и возвращая контроль над плетью. Собравшись, он принялся двигаться, плавно опускаясь и поднимаясь. Цзян Чэн запрокинул голову и с наслаждением застонал, забыв о своей уязвлённой гордости и обстоятельствах их с Вэй Ином близости. Голоса отражались от многовековых стен Зала познания меча, на коих фиолетовыми отсветами играли яркие вспышки, сопровождающие каждый глубокий толчок. Духовные и физические силы начали покидать Вэй Усяня — Цзыдянь была столь же ненасытна, как и её хозяин. Опираясь на плечи Главы Цзян, он мелко дрожал, опасно откидываясь назад. — Освободи мне руки, — тёмный заклинатель едва договорил эту короткую фразу, как его слова тут же исполнились. Будто Цзыдянь, в самом деле слушалась и его приказов тоже. Получив какой-никакой простор для действий, Цзян Чэн поспешил обхватить Вэй Ина за бёдра, поддерживая и помогая. Озаряемые пурпурным светом колких молний, которые уже совершенно бесконтрольно сыпались в разные стороны, они вместе достигли разрядки за какие-то пару быстрых толчков. Подобно двум шёлковым лентам, ощущения Вэй Ина и Цзян Чэна сплелись воедино: стараниями Цзыдянь они оба излились одновременно, простонав в голос и содрогаясь всем телом. Пик наслаждения на сей раз вышел не только оглушительным, но и слепящим — плеть засветилась умопомрачительно ярко, на миг превратив ночь в день. Истратив всю Ци, Вэй Ин обмяк и безвольно навалился на Цзян Чэна, уперевшись мокрым лбом тому в плечо. Было жарко и душно. Волосы липли к телу, словно укутывая Усяня в тёплый кокон, и лишь холод металла приятно обнимал палец. Но отстраниться не было ни желания, ни возможности. Так он и дышал сорвано и загнанно в ожидании своей участи за надругательство над Главой Великого Ордена и по совместительству могущественным тёмным заклинателем. Будто в ответ на его мысли, по полу потянулся чёрный туман. — Жарко… — над головой Вэй Усяня раздался глубокий бархатистый голос. Но, вопреки отзвучавшему слову, на его спину легли горячие ладони, лишь добавив ещё больше жара соприкосновению двух тел. Прохладой повеяло снизу — мёртвая энергия своим могильным холодом забирала всякое тепло, заставляя кровь стыть в жилах, но сейчас её присутствие было приятным и даже желанным… Совсем как губы, растянувшиеся в злой улыбке, сулящей неминуемую смерть всякому, кто её увидит. Тут же захотелось украсть этот звериный оскал себе, едва додумав эту мысль, Вэй Ин потянулся за поцелуем… — Что ты там бормочешь? Раз жарко, то скинь одеяло, прибери космы и перестань ко мне липнуть! Вэй Усянь в ужасе распахнул глаза. Повлажневшая от пота постель, разметавшиеся по подушкам волосы, мокрое пятно на штанах нижних одеяний, строгий мечущий молнии взгляд и до невозможности непристойный сон с участием священной реликвии Ордена Юй. «Боги милостивые! Госпожа Юй мне этого не простит!».