Через не могу.

Минору сидел неподвижно и всеми силами старался дышать как можно тише. Его пробивала мелкая дрожь, а по спине блуждал холодок. Краем глаза он наблюдал за парнем, который находился в отключенном состоянии уже более часа. Самое пугающее в данной ситуации для Ито было то, что блондин напоминал куклу ручной работы, даже грудная клетка вздымалась еле заметно, когда он дышал. Звенящий, с озлобленными нотками, голос Кисэ до сих пор отражался от стен светлого коридора, по крайней мере, так казалось мальчику. Именно крик парня, наконец, прояснил все положение дел. Минору вышел из оцепенения и теперь явственно представлял суть происходящего. В нос бил неприятный запах запекшейся крови, однако в данный момент мальчишка решил проигнорировать неприятный аромат. Блондин шелохнулся и мгновением позже стал, медленно сползая по стене, падать в сторону. Минору несколько запаниковал, подставил под незнакомца свое правое плечо. Глаза мальчишки округлились в тот момент, когда голова парня нашла покой возле шеи Ито. Ощущение жаркого и ровного дыхания окатило парнишку волной холодной воды, страха и некоторого возмущения, смешавшегося со смущением. Захотелось высказаться в голос, но что-то подсказало промолчать. Рета судорожно вздохнул. Минору сильнее сжал левой рукой маленькую потрепанную книжонку. Он мог просто уйти, оставив вещь на столе, или передать ее медсестре, а та пусть исполнит роль курьера, но отчего-то Ито захотел лично сам удостовериться, что с парнишкой все в полном порядке. Со стороны блондина послышалось тихое мычание и причмокивание. Мальчишка вздрогнул от неожиданности, а в тот миг, когда голова парня на его плече шевельнулась, и волосы защекотали кожу на шее, захотелось засмеяться. Через несколько минут Минору ощутил, что правая часть тела слишком напряжена, а поясница стала отзываться болью. Однако стоило ему пошевелиться, и он непременно разбудит своего соседа. Этого парню не хотелось. Вспомнив недавние события, он испытал глубокое чувство жалости к блондину, поэтому решил, что чем больше тот проспит, тем будет лучше. Кисе зашевелился, поднял левую руку и почесал нос. Минору мысленно съежился. Голова Реты рывком свалилась с плеча мальчишки и упала к оному на колени. Ито даже подивился тому, что парень не проснулся. Он облегченно выдохнул. Совсем рядом послышался приглушенный хруст. – Тссс, – тихо зашипел мальчишка. Хрустнула поясница, разнося по телу несколько болевых волн. Весьма неприятное ощущение. Минору поморщился и чуть нагнулся вперед, придавив блондина. Кисэ зашевелился, сжал губы, но глаза не открыл. Парень спал спокойно, даже не смотря на неудобное сидячее положение, Рета находился в некой гармонии. Сон он тоже никакой не видел, только чувствовал неприятные ощущения, которые испытывало его телом. Минору разминал затекшие мышцы спины аккуратно, стараясь не задевать спящего соседа по скамейке, но невольно, все же, заставлял блондина жмуриться, поджимать губы и вжиматься в свои колени. По прошествии еще получаса, Ито готов был подтвердить тот факт, что голова блондина была чугунной. Всю нижнюю часть тела мальчишка перестал чувствовать еще минут десять назад. Когда парень ерзал и устраивался поудобнее, Ито буквально зажимал рот руками и пытался не потерять свои глаза. Ноги время от времени покалывало, а спину сводило, но парень делал минимальные телодвижения и старался сидеть ровно. Катсу стоял у двери, вжимаясь в ее деревянную поверхность, и немигающим взглядом рассматривал парнишку, который лежал неподвижно на белых простынях. Форму с него не сняли по распоряжению хирурга. На шее у пациента красовалась повязка с подушечкой из мягких материалов, которая прикрывала повреждение. Хига перешел на интернатуру сравнительно недавно, от силы проработал в больнице около пяти месяцев. Сегодня с самого утра он горел от нетерпения, а жгучее желание било по венам, разливалось кипятком и заставляло подпрыгивать на месте. Парень всем своим существом мечтал стать первоклассным хирургом. После многочисленных просьб, едких и колких комментариев, хождения по пятам он добился своего. Главный хирург больницы сжалился и решил пустить неугомонного мальчишку в операционную, но только посмотреть. Мужчина планировал обычный случай с аппендицитом, что несколько расстроило самоуверенного студента, однако жестокая корявая и шершавая реальность подбросила в итоге не готовому к такому повороту событий интерну ужасный случай. Его трясло, он был, словно на шарнирах, ходил на ватных ногах и совершенно не отражал происходящее вокруг. В своих мыслях, которые были у парня до сегодняшней операции, он считал себя жестким, стойким и расчетливым, но на деле все оказалось наоборот. Он потерялся. Сейчас Катсу совершенно не представляет, как будет лечить пациента, что будет говорить и как сообщит о том, что парнишка, спящий мирным сном, теперь не сможет говорить. Шанса нет. Даже если провести повторную операцию. Бесполезно. Хига чувствовал себя беспомощным. Он сполз по двери на пол и уставился остекленевшими глазами в окно. В голове крутился девиз – не проявлять жалости к пациентам – но он растаял, как сахарная вата, в одно мгновение. Вокруг парня полукругом лежали белые листы бумаги, исписанные непонятными закорючками. Он безвольно опустил голову, руки сжаты в кулаках, тело натянуто как струна. Хига не знает, как долго это продлится, но сейчас стоит ему закрыть глаза, и он видит безразличный взгляд двух голубых остекленевших окружностей и слышит беспомощные хрипы, иногда окрашенные булькающим звуком. То, что преследовало его в мыслях до случившегося, казалось теперь глупостью, которую придумал маленький ребенок, надевший корону из папье -маше себе на голову. Катсу перевел безжизненный взгляд на мальчишку, который был похож на фарфоровую куклу и тихо вздохнул. Он наклонился вперед, собрал одну за другой валяющиеся бумаги и стал снова их перечитывать. Интерн должен сообщить много неприятных новостей, но ведь это не значит, что нельзя ничего сделать. Минору закатил глаза к потолку, он нервно дышал. Парнишке срочно нужно было отойти и справить нужду, но данное положение дел шло вразрез с его желанием. Тишину коридора нарастающим звуком разрезала мелодия звонка. Блондин заворочался, перевернулся на спину, резко распахнул глаза и механическим движением выудил телефон из кармана джинс. Незаинтересованным взглядом пробежался по номеру, принял звонок и поднес аппарат к уху. – Кисе слушает, – спокойно проговорил парень. Он аккуратно поменял позу, развернувшись лицом к двери палаты номер четырнадцать. – Где тебя носит?! – донеся крик собеседника похожий на рык. – Добрый вечер, Аоминэ – чи. – А? – парень растерялся. На несколько секунд воцарилось молчание, которое прервалось так же резко, как и наступило – Что у тебя там стряслось?! Блондин поморщился – Аоминэ – чи слишком громкий, – сказано было совсем тихо. – Снова проблема жизни и смерти? – в трубку хохотнули – Кисе, хватит впадать в депрессию из-за каждого сломанного ногтя или… – Дайки, заткнись! – крик разнесся эхом по всей длине коридора. Рета напрягся, переложил телефон в правую руку, а левой оперся на скамью, оттолкнулся и принял сидячее положение. Снова воцарилась тишина, прерываемая шипением в телефонной трубке. Высокий темнокожий брюнет слонялся по квартире, переходя из кухни в комнату и наоборот, периодически поглядывая на настенные часы. Секундная стрелка летела как ошпаренная, наматывая круги и тем самым заставляя минутную сдвигаться. Аоминэ на самом деле не особо нуждался в обычных часах, предпочитая смотреть время скорее на циферблате электронных, но данный предмет интерьера до сих пор наблюдался в его квартире. 17:34. Аоминэ уже тридцать четыре минуты ждет звонка от одного очень непунктуального человека. Терпением парень не отличался, особенно в периоды, когда его съедала одичавшая и оголодавшая скука. За эти подсчитанные минуты он успел сделать около семи путешествий по всей квартире, посетить кухню около двадцати раз и даже на ходу перекусить какой-то странной субстанцией, которая смутно могла сойти за кусок колбасы. Тиканье часов било по барабанным перепонкам с достаточной силой. Нетерпение скапливалось где-то в грудной клетке и прошибало разрядами тока, а томящее ожидание сводило ноги в судорогу. Он не смог больше. Схватив телефон, быстро набрал номер. В первый раз Аоминэ Дайки попал не туда, ему ответил мелодичный женский голос. Во второй раз в трубке телефона он услышал запись – номер не существует. Стыдно признавать, а, может быть, и нет, но великий и неповторимый, единственный в своем роде и ленивый Аоминэ Дайки бессовестно забыл номер телефона человека, который звонил ему чуть реже, чем Момои. После четвертой попытки парень все-таки решил заглянуть в память устройства, но и здесь возникла проблема. С этого дня брюнет решил, что все же будет сохранять номера людей, хотя бы тех, кто постоянно его достает. Парень, наконец – то, отыскал нужный набор цифр и смог сделать звонок. Тягучие размеренные гудки заставляли впадать в первую степень раздражения. После трех он обычно сбрасывает, но сегодня прождал ровно семь – Кисэ слушает, – эти слова сработали как красная тряпка, но самообладание не дало выплеснуть весь спектр чувств на пропавшего блондина. – Где тебя носит?! – громко зарычал, почти крикнул Дайки. – Добрый вечер, Аоминэ – чи. Этой фразы и тона голоса, нет, скорее манеры с которой ее сказал Кисэ, хватило, чтобы брюнет потерял дар речи на некоторое время. Он за долю секунды перебрал несколько случаев, когда мог уже такое слышать, но память лишь подкидывала что-то отдаленно похожее. Дайки встрепенулся от чувства беспокойства, которое зародилось маленькой точкой внутри и ждало разрешения разрастись и поглотить обладателя целиком и полностью. – А? – все что он смог выдать. Дайки дернул плечом, закрыл глаза и громко спросил – Что у тебя там стряслось?! – резко захотелось дать ответ – мозг, но парень промолчал. Сознание нарисовало парню картинку недавнего происшествия, по поводу которого блондин загнал себя в чудовищно глубокую депрессию. Сломал ноготь и поставил синяк под глазом. Тогда Рета ныл, ругался и выдал такой словарный запас, что у брюнета свернулись уши, покраснели щеки и взгляд парень всячески пытался спрятать, но это было позже. Изначально Кисэ нарек данную ситуацию – «проблема жизни и смерти, а ты Аоминэ-чи ничего не понимаешь в этом!» Следующую фразу блондина, парень благополучно пропустил, уйдя в воспоминания, припомнил, как долго он ржал над фингалом Реты и о то, что Кисэ все-таки отказался от симметричных эксклюзивных очков. – Снова проблема жизни и смерти? – Аоминэ повеселел – Кисе, хватит впадать в депрессию из-за каждого сломанного ногтя или… – Дайки, заткнись! – брюнета передернуло, а ухо обожгло. Рука сама собой непроизвольно сжала телефон. Беспокойство разрослось, стремительно занимая все возможное пространство, стало пульсировать и отбивать чечетку в нескольких точках тела спортсмена. – Где ты? Аоминэ мог поклясться, что Кисэ сейчас смотрит куда-то взглядом, в котором нет никаких эмоций, и совсем не понимает суть его слов, а возможно слышит их через завесу, поэтому он повторил трижды, прежде чем услышал – в больнице. – Адрес. Я сейчас приеду.