Три категории

      Все вещи в этом странном новом мире делились для Геральта на три категории:       1. Скорее хорошо, чем плохо.       2. Точно так же.       3. Скорее плохо, чем хорошо.       Так было проще оставаться в здравом уме, когда вокруг без всякой магии происходила абсолютно необъяснимая чертовщина. И все же, был целый список вещей, которые он относил к первой категории: душ и систему водоснабжения и водоотведения, например. Это было настолько гениально и великолепно, что ведьмак как-то потратил два вечера подряд, просто пытаясь разобраться в конструкции и принципе работы этого изобретения не его человечества.       Библиотекарь был удивлен странному запросу от мужчины в черной кожаной одежде, но послушно замолчал, когда на стол легла купюра, и ни разу не отвлек его, проводив к самому дальнему и тихому углу библиотеки. Второй такой вещью было нижнее белье, которое можно было найти в любом количестве, любой расцветки, размера и формы. Вообще, с одеждой тут было все в порядке, если не считать, в какой ужас пришел ведьмак, впервые оказавшись на их современном рынке.       (Точно. Теперь это называлось торговый, сука, центр.)       Третьей категорией были монстры, неизвестно как увязавшиеся за ними в этот мир и тут же разбежавшиеся по всем континентам. Ведьмаки и все, кто с ними прибыл, даже поняли это не сразу, ведь были слишком заняты выяснением отношений с правительством Евросоюза.       Также к этой категории принадлежал факт того, что эти люди отказались от лошадей в пользу машин. Ведьмаку даже пришлось получить права и обзавестись этой… грудой железа. Бесчувственной и холодной. Однако же, он чувствовал в этом что-то правильное, находя душевное единение с этими двумя эпитетами, которые всплыли в его голове сразу же при знакомстве с автомобилями.       Вторая категория (а не первая, как бы мог кто-то подумать) была его любимая.       То, что точно такое же.       Бары, взятки и зима.       Бары все еще были сборищами пьяных тел, где можно было затеряться, взять себе кружку пива и долго смотреть в одну точку. Теперь на него даже не смотрели странно: эти люди любили красить волосы, а желтые глаза все принимали за хорошие линзы, которые он носил просто для стиля.       Единственное, музыка стала громче и агрессивнее, но Геральт был уверен, что Лютику бы понравилось.       Геральт сжал зубы, останавливаясь у входа в бар. Он старался не вспоминать это имя, обрывать себя на мыслях, потому что знал, один образ в голове — и он окажется прижат к кровати минимум на неделю, будет лежать, не силясь вдохнуть или отвести взгляда от пустых стен.       Алкоголь. Алкоголь был хорошим, разнообразным и интересным. И, как выяснилось опытным путем, не мешал ведьмаку вести машину, и даже специальные тесты не могли найти в его организме следы спирта. Все-таки были плюсы того, что он мутант — можно было пропустить пару кружек и спокойно возвращаться за руль. Это то, что он сейчас собирался сделать, на полпути домой с заказа.       О, заказы пришли в этот мир вместе с монстрами и ведьмаками, и это тоже никак не отличалось, за исключением того, что теперь за его деятельностью следило министерство обороны. В этом было больше плюсов, чем минусов: условия были мягче, чем в ведьмачьем кодексе, единственное: нельзя было трогать людей. Последствия такого исхода ему не сообщили, но он прекрасно их понимал и так. Из плюсов также было то, что теперь никто не мог обмануть его с оплатой, а даже если и пытался, в итоге ведьмак все равно получал деньги, может быть только с небольшой задержкой или через какое-то время. Мировая система судов не отличалась честностью, но была вездесуща.       Геральт потянул на себя тяжелую металлическую дверь и тут же услышал голос, слишком похожий на голос Лютика. Сердце до боли сжалось.       Людей на этой земле было уже около восьми миллиардов — боги, эти цифры пугали уже количеством порядков, а не только смыслов, — в толпе обязательно находился кто-то, либо ростом с Лютика, либо с глазами Лютика, либо со слишком похожим голосом. Однажды в центре очередного города он увидел силуэт с лютней и чуть не включил ведьмачьи рефлексы, чтобы сначала броситься вслед, а уже потом — подумать, но это оказалась обычная испуганная девчушка с факультета народных инструментов.       Геральт отходил от этого еще месяц и почти не спал.       Он прошел вглубь большого помещения, подошел к бармену, и, перекрикивая толпу, попросил столик и две, — до ушей донеслась мелодия слишком похожего голоса, — три бутылки стаута.       В самом деле, пора было уже начинать немного справляться. Именно поэтому Геральт сейчас не сбежал позорно, только услышав похожий голос, — а он постоянно слышал похожие голоса, — а остался на месте, чтобы заставить себя успокоиться. Было плохо, но надо было жить. Как всегда.       Это тоже не поменялось.       — Юлиан! Юлиан! Автограф можно? Пожалуйста! — прокричали из толпы, когда музыкант неловко спустился со сцены, держа в руке гитару.       Он только что закончил выступление и наслаждался улыбками и аплодисментами, пока натягивал на плечо рюкзак и забирал со стула куртку.       — Конечно можно! Хотя, я их редко даю, не такая уж я и звезда, но такой красивой девуш…       Геральт вскочил со стула уже тогда, когда прозвучало имя “Юлиан”, и сам не понял, почему, и медленно поднял взгляд в сторону сцены, куда старательно не смотрел все это время. Вероятно, на минуту ему хотелось закрыть глаза, чтобы представить себе, что это поет его бард.       Его уже три года как мертвый бард.       Геральт просто хотел посмотреть в глаза этой мрази, смеющей носить не только его голос, но и его настоящее имя. Он понимал, что человек никак не может быть сам виноват в этом — восемь миллиардов людей на земле, восемь миллиардов! Теория вероятностей, будь она неладна! И он поднял взгляд.       В следующую секунду он уже хватал этого мужчину, — нет, еще парня, лет двадцати? По Лютику никогда невозможно было понять возраст, — за руку, оттаскивая к двери, не дав даже закончить предложение или дать этой несчастной, в самом деле, автограф.       — Эй! — вскрикнул Лютик (Лютик?) в своей манере. — А вы кто? И куда вы меня так настойчиво тащите? — музыкант, однако же, не уперся ногами, а спешно переставлял их, прижимая свободной рукой гитару к груди. — Хотя, видок у вас такой сексуально-опасный, что я и не против, — протянул он и сам не понял, как очутился на улице.       Наконец он смог рассмотреть мужчину напротив: чуть выше него, буквально на пару сантиметров, широкий, сука, как стеллаж, с красивым лицом, в темных очках (зачем ему темные очки в баре? Ночью?), с белыми волосами и весь — весь — в черных обтягивающих шмотках. Юлиан невольно присвистнул, обводя его взглядом.       Геральт стоял, как громом пораженный.       Напротив него стоял Лютик, настоящий Лютик. В свободных светлых джинсах, красивой шелковой рубашке цвета темного моря и водолазке. И в каких-то щегольских туфлях, которым Геральт не знал названия. Он прижимал к груди гитару, на согнутом локте висела кожанка, за спиной — рюкзак.       Медальон молчал, и Геральт даже прикоснулся к нему, чтобы удостовериться. Это точно человек, выглядит как человек, говорит как человек, пахнет? Пахнет, как человек.       Пахнет, как Лютик.       — Э-э… Ты меня сейчас понюхал? — быстро перешел с "вы" на "ты" Юлиан.       — Ты, — прорычал ведьмак, снова хватая его за руку и двигаясь в сторону машины, — идешь со мной.       Юлиан, конечно, до чертиков испугался такому рычащему тону, как будто его собрались прямо тут побить и закопать. Но если он еще не мертв и не побит, (хотя мог бы быть, учитывая, что вокруг ни души), значит, он в безопасности. По крайней мере, Юлиан так рассудил; плюс ко всему, этот странный мужчина почему-то внушал доверие, поэтому музыкант действительно пошел за ним, не сопротивляясь. Однако же все его спокойствие вмиг испарилось, когда его грубо закинули на заднее сидение машины, закрыв дверь с такой силой, что салон покачнулся.       Геральт обошел машину, почти влетел на водительское кресло и дал газу. Надо было срочно показать это чудо истории Дома. Медальон молчал, все ведьмачьи инстинкты — тоже.       Йеннифэр и Весемир разберутся. Это нельзя было так просто оставлять.       — Эй! Куда ты меня везешь? — закричал Юлиан, бросаясь к ручке двери, но та закрылась, так как Геральт тут же нажал нужную кнопку у водительского места.       Музыкант судорожно начал рыться в рюкзаке, достал трясущимися руками телефон, начал набирать что-то, еле попадая по сенсорным клавишам от скорости, которую уже набрал автомобиль, когда рука ведьмака сжалась вокруг смартфона, ломая его пополам.       Тот, сука, даже не повернулся к нему.       — Да что все это значит!? — взревел Юлиан, наблюдая, как его телефон, теперь больше напоминающий стеклянный мусор, падал из его рук на пол автомобиля. — Если это про вашу жену, или… дочь? То я хочу заверить вас, что все было по обоюдному согласию! И с использованием контрацепции! И я проверил ее документы, она достигла восемнадцати лет! И я не знал, что она жената, то есть, замужем, помолвлена или… что у нее ебнутый папаша! Эй, ты вообще меня слушаешь?       В ответ только рыкнули.       — Если это про сына, или мужа, или племянника, или, блять, боги, кого угодно! То же самое! Все было по активному согласию, на трезвую голову! Нельзя просто так везти человека в лес ни за что, хотя бы скажите, что я сделал! — не унимался музыкант, стуча кулаками по стеклу.       Геральта должен был взбесить этот поток речи, но он вдруг, наконец-то, за все это время, почувствовал себя хорошо и немного успокоился. Запах Лютика — точнее, его страха, — наполнил салон машины. Его голос дрожал, но был здоровым и живым, а лицо отражалось в зеркале заднего вида, злое и красное. Тоже живое.       Ведьмак понял, что он все еще в темных очках, и тут же снял их, чтобы откинуть на соседнее сидение.       Юлиан, увидев в этом же зеркале его глаза, наконец, впервые за это сумасшедшее знакомство, вдруг затих и громко выдохнул.       Он долго смотрел ему в глаза через зеркало, и вдруг изменился в лице.       — Ты ведьмак! — закричал он, тут же неловко и нагло перелезая на переднее сидение, стаскивая с плеч рюкзак и оставляя его сзади.       Он взял очки, перед тем как опуститься в кресло, и тут же сложил их, вешая на свою рубашку. Невероятно нагло.       — Я знаю тебя, два года назад о тебе все СМИ гремели! И о твоих друзьях, тоже. Потом, правда, все новости удалили, тему замяли, но, я тебе скажу: интернет не забывает. До сих пор блокируют, сволочи, все сайты, посвященные наблюдению за вами, друзья из иного мира! Даже странички в твиттере банят за упоминание. Ты… Ты Эскель? Весемир? Йеннифэр? А, нет, она же вроде женщина, да?...       — Геральт, — наконец подал голос ведьмак, не отрывая взгляд от дороги.       — Геральт-Геральт-Геральт, — затараторил Юлиан, но быстро затих, закусил палец и уперся взглядом в свои колени, скорее всего, припоминая что-то. — Точно! Геральт из Ривии! Точно, это ты! — он засмеялся, потянулся к ремню безопасности, пристегнулся и расслабился. — Так бы и сказал сразу, что за представление? Я, конечно, польщен вниманием великого ведьмака, но хотелось бы знать, чем обязан.       — Не боишься? — выгнул бровь Геральт, когда понял, что запах страха пропал.       — Я знаю, что вам запрещено трогать людей, — отмахнулся Юлиан.       — Ты похож на моего друга. Подозрительно похож. Везу для выяснения обстоятельств.       — О-о-о, — он захлопал в ладоши, рассматривая Геральта с головы до ног, вверх-вниз, вниз-вверх, — так я побываю в легендарной секретной ведьмачьей базе? За бесплатно? Вот это подарок! Только не на долго, хорошо? У меня защита диплома через месяц, все-таки надо готовиться.       — Сколько тебе лет? — не выдержал Геральт.       — Двадцать два. Что? Не смотри так, я покажу документы, — Юлиан достал из кармана брюк кошелек, вытащил оттуда удостоверение и показал ведьмаку, почти ткнув им в нос. — Видишь?       Геральт не столько был удивлен тому, что Лютик был так молод. Конечно, он был молод. Ведьмак был удивлен тому, что он выглядел так же, как и тогда, когда отдал свою жизнь. Хотя ему на тот момент, в том мире, в той реальности, было почти пятьдесят пять лет. Перед глазами тут же вспыхнул образ, высеченный глубоко в голове — бард лежит в крови на голой земле. Красивый, бледный и до ужаса мертвый. Точно такой же, как и тот, что сидит сейчас с ним рядом. Ведьмак поморщился, под кожей заходили желваки, но он все же скосил глаза вниз. Действительно, год рождения говорит о том, что ему двадцать два.       Дата — седьмое апреля.       Юлиан убрал удостоверение в кошелек, немного приподнялся на сидении, чтобы затолкать его обратно в карман, и сцепил с рубашки очки, чтобы начать их рассматривать со всех сторон, вертеть в руках.       — А что ты делаешь в этом городе, кстати? Заказ на какого-нибудь… монстра?       — Еду Домой, — отчеканил Геральт.       У Юлиана отвисла челюсть.       — Так это тут, рядом ваша штаб-квартира? Ваш бункер, база? Ничего себе! А все гадают, где-где… Основной версией, кстати, была Сибирь. Вот уж куда точно никто не сунется, так это в Сибирь. Плюс, говорят, вы пришли из холодного… мира.       — Мы пришли из разрушенного мира, — Геральт скосил на него взгляд, чтобы увидеть голубые глаза, смотрящие на него открыто, с интересом, но без малейшей тени узнавания.       — Да, да, я читал, белый хлад, как его там…       — Это официальная версия, — Геральт немного наклонил голову, возвращаясь взглядом к дороге.       — То есть, пиздёж, — усмехнулся Юлиан и надел темные очки Геральта, — а не официальная версия? То есть, правда?       — Сначала действительно был хлад, — сдался ведьмак, — но мы его победили. Точнее, не мы, Цирилла, конечно. Но, видимо, мир, которому суждено умереть, должен умереть. Начались катаклизмы: сначала землетрясения. Потом, за ними, наводнения. Потом начались извержения вулканов. Мы, кучка беженцев, едва успевали бежать от сил природы. Хаос стал нестабилен.       — Хаос? — перебил музыкант, рассматривая себя в зеркале заднего вида, решая, идут ли ему темные очки. Он повернул зеркало на себя, но Геральт тут же повернул его обратно, кинув нечитаемый взгляд.       — Магия. Очередной портал, очередной побег от извержения вулкана, и вот — мы здесь. С твиттером и латте, блять. С официальными версиями.       Юлиан звонко рассмеялся, стягивая с себя очки и содрогаясь. Смех перерос в хохот, и он утер выступившие от веселья слезы.       — С твиттером и латте, сука, — прокряхтел он, хлопнув Геральта по плечу, — ладно, — он начал немного успокаиваться, — на самом деле это пиздец грустно, но... с твиттером и латте… Я запишу.       Этот смех… Это тот смех. Было больно. Геральт не издал и звука, сосредоточившись на вождении. Был час ночи, дороги были пустые и едва освещались редкими фонарями.       — Ладно, и сколько нам ехать? — нарушил неловкую тишину Юлиан.       — Еще три часа.       — Тогда, с твоего позволения, я немного полежу, а то я переволновался, — сказал музыкант как-то слишком легко для человека, которого неизвестно куда везет мутант в закрытой машине, и снова нагло перелез назад, чуть не стукнув Геральта бедрами по лицу.       Он закинул гитару на переднее сидение, пристегнул ее (что он сделал?), достал из рюкзака какие-то таблетки, воду и выпил. После этого он скрутил свою куртку, положил под голову и вытянулся на задних сидениях настолько, насколько смог и прикрыл глаза.       — Если будем останавливаться на заправке, разбуди, я куплю что-нибудь перекусить, — пробормотал он, закрывая глаза локтем.       Всю дорогу Геральт наблюдал в зеркало заднего вида за тихим дыханием дремлющего Лютика. Иногда, как будто теряя всякое доверие к зеркалу, оборачивался на него сам, чтобы посмотреть еще раз.       Он проверил уже несколько раз: это не сон. Он не зачарован и не проклят. Это была странная, вывернутая наизнанку реальность.