Три категории

      — Йеннифэр! — закричал Геральт, переступая порог особняка.       Юлиан рассматривал дом во все глаза. Минималистичный, бетонный, современный, с большими панорамными окнами, в бело-серых тонах — совсем не бункер. Модный загородный дом на… дюжину человек, наверное, но не бункер и не база. Он поставил гитару и сумку у входа, на тумбочку, по-свойски повесил куртку на крючок сверху чужого пальто, разулся и прыгнул в тапочки. Геральт даже опешил от того, насколько музыкант сразу почувствовал себя дома, ему самому для этого потребовался… год?       Что это за природная магическая наглость и вседозволенность, где ей обучиться?       Лютик, конечно, всегда был таким. Но сейчас ведьмак смотрел на него заново, ловил каждое движение, а поэтому подмечал каждую деталь и повадку. И даже яркие желтые тапочки, которые он предпочел серым и черным.       Вокруг было до одури светло. Утреннее солнце, скрытое за низкими тучами, но не ставшее от этого тусклее, заливало ярким светом пространство большой гостиной-прихожей-кухни, отражаясь от всех белых и светло-серых поверхностей. Музыкант обвел взглядом два больших мягких дивана, которые стояли напротив друг друга, однако без журнального столика между ними, проектор на стене вместо телевизора, пустые полки красивых стеклянных шкафов. И — Геральта, самого почти черно-белого. Юлиан задумчиво потрогал свою ярко-морскую шелковую рубашку, уже знатно помятую, которая была, кажется, самым ярким пятном в помещении.       Однако же Геральт был уверен, что самым ярким пятном были огромные голубые глаза Юлиана, в которых от яркого света почти не было видно зрачков.       Юлиан глазел по сторонам, перекатываясь с пятки на носок, пока не услышал приближающиеся к нему быстрые и легкие шаги. Он только успел повернуться, когда ему в нос ударил запах цветочных женских духов, а плечи обвили чьи-то тонкие руки.       — Объятия? Я не отказываюсь от объятий! — рассмеялся Юлиан, подхватил девушку, лицо которой он даже не видел, за талию и закружил, поднимая ее в воздух. Через два поворота он опустил ее, поставив на пол туда же, где поднял. — Вот это я понимаю, приветствие, Геральт, учись! Сначала обнял — потом потащил в машину, — он взял девушку за плечи и отстранил от себя, заглядывая в лицо.       — Это он, — прошептала чародейка и перевела взгляд на Геральта, который только мрачно закивал.       — Он — это кто? И кто такая ты? — с улыбкой спросил Юлиан.       — Йеннифэр из Венгерберга, — ответила чародейка.       — Йеннифэр из Венгерберга, — повторил он высоко и переливчато, склонив голову набок, — да, я читал о тебе в новостях тоже, но я не ожидал… Писали, что ты древняя ведьма, сильная, как целая армия, я не ожидал увидеть молодую и сногсшибательно красивую девушку.       Чародейка что-то долго и упорно высматривала в его лице, а Юлиан смотрел на нее в ответ просто, открыто и с нежностью, чуть поджав губы.       — Мне надо присесть, — пробормотала чародейка на выдохе, потерла лоб ладонью, зажмурившись, и отошла от Юлиана, чтобы сесть на диван. Он двинулся за ней сразу же и сел рядом. Ближе, чем нужно, но недостаточно, чтобы нарушать личное пространство.       — Ну, рассказывайте, — музыкант хлопнул себя ладонями по коленями и перевел взгляд на ведьмака.       Геральт подошел к ним, встал напротив, но не сел на диван. Просто стоял и смотрел, не мигая, как безжизненный предмет интерьера. Юлиан решил, что он чертовски подходит под это определение — такой же черно-белый, красивый, неподвижный.       — А, простите, не представился. Где мои манеры? Хотя, какие тут манеры, когда прямо с выступления кто-то забирает, тащит в машину, везет в лес? Испугался до чертиков. И я не спал! Перехватил пару часов сна в машине, спасибо моим таблеткам, что помогли уснуть, так что как только закончим выяснение отношений, я бы предпочел растянуться прямо тут, на диване, и поспать нормально, как человек. Прежде, чем вы воспротивились ситуации, скажу, что вы сами меня сюда притащили, и как минимум должны мне завтрак. Да что там завтрак! Новый телефон! — Юлиан всплеснул руками, поворачиваясь к Геральту. — Но, возможно, я и так хотел купить новый, так что, в целом, прощаю. Обидно, конечно, но прощаю, ничего страшного. Но завтрак всё же я бы съел. Так, о чем я! Юлиан Альфред Леттенхоф к Вашим услугам, — в красивом движении кистью он приподнял с головы воображаемую шляпу, так, как он делал это всегда, и привстал с дивана, чтобы легко поклониться, вытягивая ногу. Тут же опустился обратно и посмотрел на чародейку. Абсолютно точно таким же взглядом, но ни капли не узнающим.       Чародейка и ведьмак промолчали, тяжело переглядываясь, чем вызвали некомфортную паузу, и Юлиан поерзал немного, снял рубашку и остался в водолазке.       Это даже была не водолазка, а майка-безрукавка с высоким горлом. Геральт буквально заставил себя отвести взгляд.       — Послушай, — начала наконец Йеннифэр и кончиками пальцев коснулась шелковой рубашки, лежащей на спинке дивана, — у нас был друг. И он умер три года назад, в нашем мире, там, откуда мы пришли. Ты не просто на него похож, он — это ты. Вы абсолютно одинаковые, и я вижу, что ты ничего не понимаешь. Но мне придется провести несколько исследований, потому что тут может быть замешана очень темная и древняя магия. Амулет Геральта молчит, мое чувство Хаоса — тоже, но оно и так притуплено вашей атмосферой, я едва ли могу использовать магию. Плюс, всё-таки ты до безобразия настоящий. Тебе придется остаться здесь на какое-то время.       — Ладно, — парень пожал плечами, откинулся на спинку дивана и закинул ногу на ногу, покачивая желтым тапочком на кончиках пальцев ног, — ноутбук у меня с собой, буду готовиться к выпускному экзамену отсюда, в принципе, ничего страшного. На все преддипломные события я могу забить, но вот на саму защиту и экзамен придется попасть, так что через месяц мне придется уехать, кстати, надо сразу взять билеты на самолет. И вернуть тот, что у меня забронирован на завтра, надеюсь, еще можно… И, — музыкант резко всплеснул руками, — Йеннифэр из Венгерберга, дай мне свой телефон, я напишу друзьям, хотя бы, что я живой.       — Можно просто Йеннифэр, — удивленно ответила она. Йеннифэр не ожидала, что Юлиан так быстро и легко согласится.       Она ожидала, что придется долго уговаривать, приводить аргументы, может быть, немного угрожать, все-таки, люди этого мира в магию не верили. И правильно делали, потому что в этом мире ее не было. Едва ли Йеннифэр, величайшей чародейке, удавалось выпутывать из пространства несколько нитей силы, просто чтобы поддерживать себя, а сотворить что-либо удавалось без труда только тогда, когда рядом были ведьмаки или Цири, так как они несли в себе частичку их мира, в котором Хаос был.       Юлиан кивнул, ожидая, что ему дадут телефон, и напомнил еще раз, когда увидел, что чародейка застыла, погрузившись в свои мысли. Он оттопырил большой палец и мизинец правой руки, изображая указательным пальцем левой руки набор цифр по костяшкам.       “Идиот,” — подумал ведьмак. Он чувствовал себя некомфортно и потерянно от того, как сильно повадки и жесты были похожи.       “Блять, они даже не просто похожи! — взревел Геральт в мыслях. — Это одни и те же движения!”       Чародейка моргнула несколько раз и достала из складок платья телефон, протянула его Юлиану, и тот, сразу выхватывая его, разблокировал, чтобы начать листать.       — У тебя что, нет инстаграма? — пробормотал он, тут же нашел его в магазине приложений и поставил на загрузку, а потом отложил телефон экраном вверх рядом с собой на диван. — Так! А курить у вас можно?       — Да, — ответила чародейка прежде, чем подумала.       Она провела рукой — в воздухе появилась пепельница и упала прямо в руки Юлиана. Парень от неожиданности вскрикнул, но подвахтил и поставил предмет на пол. Он достал из кармана пачку, открыл ее, прямо зубами достал сигарету и держал ее во рту, пока рылся по карманам в поисках зажигалки.       Это было красиво, Геральт глаз не мог оторвать.       Наконец, вспыхнул огонь, и Юлиан, почти со стоном, глубоко вобрал дым в легкие и прикрыл глаза.       — Ты куришь? — пробасил Геральт, и музыкант поднял на него взгляд из-под полуприкрытых век. — Вредно для голоса.       — Это миф, — ответил музыкант, хватая сигарету между безымянным и средним пальцем, — тем более, я очень редко курю. Только тогда, когда волнуюсь.       — Ты волнуешься? — переспросила Йеннифэр и отметила про себя, что Юлиан не выглядит встревоженным.       — Я напуган до чертиков, — признался он и сделал вторую затяжку перед тем как стряхнуть пепел в пепельницу. — Кстати, прости пожалуйста, но не могу не спросить, ты такая красивая девушка. Мы с тобой, точнее с ним, из того мира… — он помахал между ними рукой с сигаретой, наклоняя голову и выгибая бровь.       — Нет, — засмеялась Йеннифэр впервые за это утро и отрицательно покачала головой, — нет, конечно. Нет. Мы друзья.       — А-а, — протянул Юлиан, кивая, и немного расслабил плечи, но тут же вновь напряг их. Он перевел руку в сторону Геральта, немного покрутив запястьем, — значит, мы с ним…?       — Нет, вы тоже просто друзья, — усмехнулась чародейка, откидываясь на спинку дивана.       — И я даже знаю, чья это вина, — пробормотал Юлиан перед следующей затяжкой и игриво усмехнулся в сторону чародейки.       — Лютик, блять… — не выдержал Геральт и зажал переносицу пальцами.       — О, — Юлиан в одно движение поднялся с дивана и подошел к Геральту, — ну для тебя, здоровяк, хоть Колокольчик или Одуванчик. А у тебя есть прозвище? Погоди, дай я сам придумаю, — он упер взгляд на его амулет с волком, поднял взгляд на лицо, снова на амулет, — ты… белый волк. Будешь Белый Волк, или что-то в этом роде.       Геральт не выдержал. Это было слишком — этот странный человек не был просто похож на Лютика, или говорил, как Лютик, или пел, как Лютик, или шутил и флиртовал, как Лютик. Это был Лютик, и он дал ему новое имя, то же самое, что и в их первую встречу: Белый Волк. Ведьмак резко обнял его, слишком крепко и близко, и наклонил лицо к его плечу, вдыхая запах.       — Воу, — выдохнул Юлиан, когда крепкие (излишне крепкие, по мнению музыканта) руки заключили его в объятия. Он сделал еще одну затяжку сигаретой прямо за спиной ведьмака, и обнял его в ответ чуть погодя, прижимаясь и покачиваясь на месте, будто успокаивая. — Лютик, говоришь? Расскажите мне побольше про вашего друга.       — Циник и лжец, — ответил Геральт, отстраняясь, и Юлиан сделал полшага назад, чтобы наклониться и стряхнуть чудом не упавший пепел в пепельницу.       — Да ты его просто обожал, — усмехнулся он, — а поподробнее?       — Бард, — подала голос Йеннифэр, — Поэт, певец, музыкант, актёр. Повеса, ловелас. Друг.       — Бард, — повторил Юлиан задумчиво и задавил бычок сигареты в пепельнице. — Ладно, это похоже на правду. А теперь, пожалуйста, накормите меня завтраком, — сказал он и, не дожидаясь ответа, пошел в сторону кухни. Когда Йеннифэр и Геральт зашли за ним, тот уже вовсю рылся в холодильнике, что-то вытаскивая на стол.       Геральт внимательно за ним наблюдал. Музыкант завязал рубашку на бедрах, оставаясь в этой неприличной майке с высоким горлом и свободных светло-синих штанах, и выглядел именно так, как должен был бы выглядеть Лютик, если бы оказался с ними в этом мире. Если бы успел.       Йеннифэр прошла мимо и села за стол, мазнув взглядом по плечам и спине музыканта, заглянувшего в холодильник.       — Так, что тут у вас… Кто-нибудь будет яичницу с помидорами? — сказал Юлиан, закрывая холодильник бедром.       Он уже начал бессовестно рыться в кухонных шкафчиках, когда Геральт подошел и молча достал сковородку, потом забрал из его рук продукты и приступил к готовке сам. Юлиан только вытаращился на него с удивлением, но пожал плечами, ничего не сказал и сел за стол.       — И еще, — начал он после паузы, — мне надо будет, чтобы кто-то из вас свозил меня к ближайшему магазину техники. И одежды. У меня с собой ничего, кроме ноутбука и гитары. А, да, твой телефон, Йеннифэр, дай, инстаграм должен был загрузиться уже.       Чародейка протянула ему телефон, и тот быстро открыл приложение, вбил свои данные, зашел, игнорируя все уведомления о новых сообщениях, быстро сфотографировал свою руку, сжатую в жесте “рок”, и подписал: “Со мной все ок, живой-здоровый, не волнуемся, люблю-целую”. Убедившись, что история загрузилась, он вышел из аккаунта и отдал телефон обратно, подмигнув чародейке.       — Я отвезу, — тихо сказал Геральт, ставя на стол тарелки с завтраком, и парень напротив так быстро выхватил у него из рук вилку и принялся за еду, что ведьмак чуть не пожурил себя за то, что действительно не накормил бедного музыканта в пути.       Только и думал о том, что нужно быстрее привезти его сюда, показать, убедиться, спросить мнения чародейки.       — Отлично, — сказал Юлиан с набитым ртом, тут же запивая все яблочным соком, — расскажите еще что-нибудь про вашего друга. Как он умер? Подождите, дайте сам угадаю, раз мы с ним так похожи, он, наверное, сунул пальцы в розетку. У вас там были розетки, электричество? Нет? Неудачно упал и разбил голову о камень, который прямо как будто специально лежал на пути перед его ногами? Я уверен, что-то такое, — Юлиан отсалютовал стаканом и усмехнулся.       — Он спас меня, — выдавил из себя Геральт, наконец садясь напротив, — бросился голой грудью на монстра передо мной.       — Дурак, — протянул Юлиан, — ты же ведьмак, кто в здравом уме будет защищать тебя от монстра?       — Нет, — ведьмак глубоко и тяжело вздохнул, — он действительно спас меня. Я бы не выжил после удара. Никто не выживет после такого удара, и он тоже не смог.       Перед глазами Геральта снова встала картина: Лютик на голой земле, весь в крови, бледный и красивый, из груди вырываются последние хрипы и бульканья, а он смотрит своими голубыми глазами открыто и нежно, и шепчет. И шепчет, и шепчет.       Он отогнал свой главный кошмар, сильно качнув головой и зажмурившись.       Йеннифэр вспомнила, что Геральт, и так немногословный, совершенно перестал разговаривать после этого, и молчал целый год, чем вызвал ужас всех окружающих. Особенно — Цириллы. С ней он, однако же, иногда обменивался простыми фразами, не вступая в разговор и уходя сразу же, как кто-либо пытался заговорить о Лютике. Потом они пришли в этот мир и разговаривать пришлось.       Юлиан сразу почувствовал атмосферу собственной кожей, по которой пробежали мурашки, но он не знал, что сказать. Посочувствовать? Принести соболезнования? Бред какой-то.       Просторная кухня была наполнена ярким утренним светом, запахом горячей еды и свежего кофе, который уже варила Йеннифэр, и абсолютной, мрачной и тяжелой скорбью, оглушающей, как звон колоколов.       — Лютик, — разбила тишину чародейка, — спой. Пожалуйста.       — О, а это можно! — Юлиан вскочил, отряхивая руки над пустой тарелкой, и выбежал в прихожую, чтобы вернуться с гитарой.       — Что тебе спеть, красавица? — улыбнулся он, проводя по струнам рукой.       — Что-нибудь, что нравится тебе самому, — просто ответила она, разливая кофе по маленьким чашкам.       — Ну, из последнего… Знаешь Imagine Dragons?       — Понятия не имею, кто это, — честно ответила Йеннифэр, садясь за стол и расставляя кофе на столе.       — Тебе понравится, — улыбнулся Юлиан и запел.       Юлиан пел долго, одну песню за другой, и ни одной — своей. Геральту казалось, что все песни, которые он поет, про него специально, а не выбраны случайно, но это, конечно, не могло быть правдой. Музыкант действительно просто начал петь то, что пришло ему в голову, и мелодии действительно были красивыми, а голос — полным, звучным и ярким.       Мертвое сердце в груди ведьмака, кажется, наконец забилось.       Но…       “Days pass by and my eyes stay dry and I think that I'm okay”       (Проходят дни, мои глаза остаются сухими, и я думаю, что в порядке.)       “My mind is a place that can't escape       Your ghost”       (Мое сознание — то место, где я не могу спрятаться от твоего призрака.)       “Oh I'm a wreck without you here       Yeah I'm a wreck since you've been gone”       (Я разбит без тебя здесь,       Да, я разбит с тех пор, как тебя не стало.)       “I'll see you again my loved one”       (Я увижу тебя снова, моя любовь.)       Потом он запел снова, уже что-то другое, и долго перед этим настраивался, перебирая аккорды.       “Транспонирую тональность” — объяснил он, и никто, конечно, ничего не понял.       И Геральту стало еще хуже и тяжелее. Он действительно обязан был выбрать именно эти песни? Боги, он что, издевается?       “If you need me       Wanna see me       Better hurry       'Cause I'm leaving soon”       (Если я нужен тебе,       Если ты хочешь меня увидеть,       Лучше торопись:       Я скоро уйду.)       “Call my friends and tell       Them that I love them       And I'll miss them       But I'm not sorry”       (Позвони моим друзьям и скажи       Что я люблю их       И я буду скучать по ним,       Но мне не жаль.)       Спасибо, блять, песня про самоубийство, самое то, что нужно сейчас охуевшему от жизни ведьмаку.       — Спасибо, — мягко сказала Йеннифэр, крутя в руке пустую чашечку кофе, — ты прекрасно поешь.       Юлиан ярко улыбнулся, поклонился и начал перебирать что-то на струнах, смотря в окно, просто задумавшись.       — Я не думал, что ваша штаб-квартира будет такой… уютной.       — Мы называем это место Дом, — пояснила чародейка.       — Да, это намного лучше подходит, чем бункер… Или база. Дом — звучит как то, что нужно.       Он вспомнил про уже остывший кофе, снял гитару и очень аккуратно приставил ее к стулу, взял чашку в руки и попробовал одними губами.       — Так, ну, рассказывайте мне про ваш распорядок дня, — не выдержал Юлиан и начал активно жестикулировать кистями рук, — встаем с рассветом, бьем монстров, обедаем дичью, ужинаем талой водой, перед сном — убиваем монстров? Вы выделите мне комнату или я буду лежать на тех диванах? Они ничего, кстати, но я предпочел бы кровать. Когда мы поедем в магазин, Геральт? Тесты, которые вы там хотите мне провести своими магическими приблудами, болючие? Сразу скажу, что я принимаю вещества, которые… могут, наверное… Хотя, нет, не могут. Я думаю, так это не работает.       — А что ты принимаешь? — тут же заинтересовалась чародейка.       — Антидепрессанты.       Лицо Йеннифэр вытянулось. Она недоумевала: этот вот шебутной дурак, ярче солнечного света, принимает лекарство от депрессии и тревоги? Серьезно?       — Ну, не смотри так, чуть-чуть тревожное расстройство, вероятно, хроническое, немного устойчивое к большинству препаратов. Сейчас у каждого второго либо депрессия, либо тревога, либо, прости господи, биполярка.       — А в чем выражается твое тревожное расстройство? — сузила глаза чародейка, наклонившись к столу ближе.       Она, на самом деле, освоилась в этом новом мире первой. Сразу же обзавелась всей нужной техникой, интернет-магазином натуральной косметики, получила заочное химическое образование. Это не было легко для нее: она ночами не вылезала из научной литературы, и только и делала, что ездила в город, обирала книжный до пустых полок в разделе “естественные науки”, возвращалась назад, пыталась в них разобраться. Однажды она нашла в интернете номер какого-то доктора наук и очень настойчиво названивала ему, чтобы расспросить про свойства неньютоновских жидкостей. Тот, конечно, опешил, но почему-то все рассказал, сам не до конца понимая, что в голосе молодой девушки заставило его послушаться.       Постепенно ее интерес дошел до медицины, оттуда — к психологии и психотерапии. И она ужаснулась, когда узнала, какое количество ментальных заболеваний есть в современном мире. Конечно, они были везде, где были люди, но то, как подробно изучили их тут, придумали им настоящее лечение — это было, конечно, удивительно. Но последний, кто, по ее мнению, мог бы страдать каким-либо ментальным заболеванием во всей вселенной — это Лютик.       — Ну… — стушевался он под острым взглядом, почесав висок, — кошмары. Панические атаки. Учащенное сердцебиение, навязчивые мысли, тремор. Бессонница, гиперсомния. Все, что нужно.       — Что такое антидепрессанты? — поморщился Геральт, наблюдая за Юлианом и тем, как он резко сдулся, рассказывая об этом.       — Лекарство от башки. Заставляет мозги работать правильно, — усмехнулся Юлиан и перевел внимательный взгляд на свои ногти.       Конечно, именно сейчас ему нужно было проверить свой маникюр.       — Психотропные средства, влияющие на усвоение основных нейромедиаторов: серотонина, дофамина, норадреналина, — пояснила Йеннифэр так, будто зачитала из энциклопедии.       Геральт смутно понял, о чем они, но больше расспрашивать не стал.       Юлиан снова встал, так резко, будто после этих слов сидеть на месте стало невыносимо, вышел с кухни и вернулся с пепельницей, чтобы поставить ее на стол. Грузно сел обратно, положил ногу щиколоткой на колено, откинулся на спинку, достал сигарету и снова закурил.       Ведьмак молча взял пачку сигарет со стола, достал одну, покрутил между пальцев, зажал между губ, чиркнул зажигалкой и прикурил под ошалевший взгляд Йеннифэр и насмешливый взгляд Юлиана. Геральт глубоко вдохнул едкий дым в легкие и легко выпустил обратно. Да, в их мире были курительные трубки, но сигареты… это что-то новое. И он еще не решил, к первой или третьей категории вещей они относятся, потому что не возникало желание попробовать.       Теперь, когда напротив него сидел самый настоящий Лютик, богемно сложив ногу на ногу, с открытыми майкой руками, слишком мощными для хрупкого музыканта, курить вдруг захотелось. Особенно захотелось, когда парень сделал в воздухе несколько колечек из дыма.       — Поедем сейчас, — сказал Геральт, выдыхая дым в воздух. — Йеннифэр пока приготовит все нужное.       — Отлично, — кивнул Юлиан.       — Лютик, — подала голос чародейка, — оставь свой ном… Я могу называть тебя Лютиком? Или мне называть тебя по-другому?       — Да нет, — Юлиан наклонил голову в одну, в другую сторону, пробуя собственное новое имя на вкус. — Лютик, Лютик… Неплохо. Буду Лютиком. Для таких, как вы двое, не жалко побыть и розочкой, и ромашкой. Что ты хотела сказать?       — Оставь свой номер, — повторила чародейка, — или почту. Любой адрес для связи.       — Сию секунду.       Юлиан зажал сигарету губами и потянулся к Йеннифэр руками, проводя в воздухе пальцами, и та сразу поняла: просит телефон. Она достала его, протянула — музыкант тут же схватил его и начал что-то упорно записывать в контакты. На удивление, он оставил два номера, две электронные почты, собственный адрес, почтовый индекс и ник в инстаграме.       Йеннифэр даже невольно опешила, когда увидела внушительный список, но тут же усмехнулась, когда поняла, что это хороший знак. Она увидела на себе взгляд Геральта и тут же кивнула ему, пересылая ему эти же данные в мессенджер. Ведьмак увидел уведомление на экране и кивнул в ответ.       Юлиан почувствовал себя странно-некомфортно-радостно, когда на кухню постепенно стянулись ведьмаки, кажется, еще две чародейки, люди… с острыми ушами? Просто какие-то мрачные личности, и Юлиан пересчитал их — пятнадцать существ. Он почему-то не был уверен, что можно сказать “пятнадцать человек”…       Каждый, заходя на кухню, останавливался в дверях, замирая и глядя на Юлиана во все глаза. Сначала тот пугался, потом — смеялся, потом — подмигивал, а в конце просто кивал головой. Йеннифэр и Геральт по очереди объясняли, сначала неуверенно, потом как будто уже заучив:       — Нет, мы не знаем, что это. Да, это Лютик. Да, мы собираемся это выяснить.       Больше всего Юлиану запомнился рыжий ведьмак: Ламберт. По той единственной причине, что как только его лохматая голова показалась в дверном проеме, в голове музыканта как будто ударили в большой колокол, заставляя сморщиться от боли, и колокол звучал именем Ламберт. Юлиан резко потряс головой, прикладывая ладонь к виску, и поднялся, чтобы шагнуть к ведьмаку и рассмотреть его, сам не понимая, зачем, и выпалил:       — Ламберт..!       В следующую секунду он уже боялся вдохнуть от того, что к горлу прижималось длинное лезвие меча. Судя по цвету — серебряного.       — Это, блять, что еще такое? Вы притащили в Дом сраного допплера? — выплюнул ведьмак басом, и его меч даже не дрогнул.       — Это не допплер, — Геральт на его фоне выглядел еще холоднее, чем был на самом деле, и голос его был еще более бархатным и клокочущим. Он встал и отвел меч от горла Юлиана рукой, загораживая его плечом, — мы не знаем, что это. Но это Лютик. И мы собираемся это выяснить.       — Выглядит, как Лютик. Говорит, как Лютик. Бесит, как Лютик. Пахнет, — музыкант с ужасом понял, что его только что как следует понюхали, — как Лютик. Пиздец. Медальон молчит.       Ламберт на всякий случай приложил руку к медальону, покрутив его пальцами.       — И тебе доброе утро, — прошептал Юлиан, стекая на стул и на всякий случай ощупывая горло, — а что такое допплер?       — Тварь, умеющая менять облик, — ответил Геральт.       — Понятно, — вздохнул Юлиан и потянулся за третьей сигаретой за этот день. ***       Юлиан сидел в машине на переднем сидении рядом с водителем и тыкал на кнопки приборной панели, чтобы попытаться включить радио. Он бы поискал провод-переходник, чтобы включить музыку с телефона, но телефона же не было. А в тишине ездить музыкант не любил.       Юлиан почему-то был уверен, что Геральт должен воспротивиться любой музыке во время езды, но тот стоически молчал, выводя машину с парковки аккуратно и уверенно.       В общем, когда Юлиан смог, всё-таки, заставить эту древнюю панель работать, он тут же ее выключил, как только услышал звук динамиков в машине. Нет, этот ужасный, отвратительный и булькающий кошмар он не будет слушать, даже если это будут последние динамики на земле. Нет.       Геральт, кажется, усмехнулся и качнул головой, когда музыкант судорожно выключил радио почти трясущимся пальцем.       — Слушай, — начал Юлиан, — мне бы заехать в гостиницу, в которой я остановился, забрать свои вещи, — его голос звучал как-то неуверенно.       — Где это? — кратко спросил ведьмак.       — Отсюда… пять часов, — тихо сказал Юлиан, теребя ремень безопасности.       Геральт тут же хотел послать его ко всем чертям, но внезапно подумал. Он выдернул Юлиана с выступления, оторвал от фанатов, тот, может быть, и оплату не успел забрать; и повез Домой, гонимый то ли ужасом, то ли надеждой (и он не знал, чем в большей степени). А потом еще и сломал ему телефон — явно не из дешевых, судя по блеску и красивым краям корпуса. А потом еще и поставил перед фактом, что тот остается у них и должен будет подвергнуться каким-то неизвестным ему магическим обрядам. Любой нормальный человек бы охуел, но это был Лютик, и он, кажется, воспринимал ситуацию как новое интересное приключение, еще и так неуверенно просил о том, чтобы его похититель позволил ему забрать собственные вещи из собственного номера гостиницы, который, скорее всего, будет закреплен за ним, пока тот не явится забрать их… Что тоже, конечно, стоит денег. Вообще, Юлиан ни разу не сказал что-либо о деньгах. Создавалось впечатление, что они волнуют его в последнюю очередь.       Точно. Юлиан Альфред Леттенхоф из богатой семьи, что в его мире, что в этом мире, наверняка. Сразу вспомнился его Лютик, в ту встречу, в Посаде, засовывающий булки в штаны.       — Не сегодня, — сказал Геральт после паузы, — Йеннифэр ждет.       — Не сегодня, — оживился Юлиан, — в любой другой день! Я просто сомневаюсь, что к вашей базе… то есть, к Дому ходит такси.       — Не ходит, — кивнул Геральт и добавил: — Завтра.       — Завтра, отлично! — почти крикнул Юлиан и хлопнул себя по коленям.       — Чем ты зарабатываешь? — спросил Геральт наконец.       — О-о, легче сказать, чем я не зарабатываю, — засмеялся Юлиан. — Ну, смотри. Во-первых, я выступаю. В барах, в клубах, иногда — в ресторанах, куда зовут. На свадьбах, корпоративах, других праздниках, тоже, куда зовут. Во-вторых, аранжирую, свожу другим музыкантам музыку, помогаю со стихами. В-третьих, преподаю вокал, немного гитару, немного фортепиано, сольфеджио, все в частном порядке. Немного прилетает со стриминговых сервисов за прослушивание моих каверов на популярную музыку, но тоже приятно. В целом, с момента, когда родители отказались меня обеспечивать, я кручусь как могу, но, вообще-то, очень успешно. А, и еще! Помогаю с учебой, например. Я как-то сдавал экзамен по теории музыки за одного парня, та еще история, помогло то, что он с другого направления и на парах появлялся за весь семестр один раз, преподавательница и глазом не повела, когда я представился его именем. Страшно было до чертиков, но какая авантюра! А я всегда падок на авантюры, знаешь? Меня могли и отчислить за такое, но нет, сдал на отлично, деньги — в карман. Еще, думаю, пора начать вести соцсети, но как-то руки не доходят, есть личная страничка и в инстаграме, и твиттере, но скорее для друзей, чем для работы.       — И как ты успеваешь учиться? — ведьмак медленно моргнул, ошарашенный.       — Еле-еле, — честно ответил Юлиан, — но надо же как-то выживать, правда?       — Твои родители отказались тебя обеспечивать? — ведьмак приподнял бровь.       — Сказали, что раз я бизнес семейный не хочу продолжать, то и наследства мне не будет, — буркнул он, — но, чтоб ты не думал, что они плохие, скажу сразу: они подарили мне квартиру рядом с университетом. Так что у меня есть, где жить, а это главное. На этом их доброта кончилась, кстати, но я все равно благодарен, уж как ни крути, я бы и на улице ночевал, только бы не идти в большой юридический бизнес, до кучи еще связанный с политикой, я же помер бы со скуки. Знаешь? Писал Маяковский: "Лучше уж от водки умереть, чем от скуки". Вот я считаю, что лучше умереть бедным музыкантом. Но как-то так мне повезло, а мне, вообще, всегда везет, например, тебя встретил. Чем не везение? И до этого везло, так что деньги есть, и это радует, хотя и работаю без выходных.       Геральт сам не понял, как заулыбался под это щебетание. Он так скучал, что пальцы немели. Образ лежащего на земле и мертвого барда как будто растворялся под натиском этого Юлиана, и ведьмак пытался каждую минуту напоминать себе, что это не его Лютик, что это другой человек, но получалось из ряда вон плохо.       — Почему встретить меня — везение? — Геральт скосил на него взгляд, тут же возвращаясь к дороге.       — Потому что ты невероятный! — почти закричал Юлиан. — И все твои друзья тоже невероятные. Я не знаю по поводу вашего… Лютика, но раз мы с ним, вроде как, братья, я хочу заявить — и я уверен, что он думал то же самое — что и умереть за вас как минимум не стыдно. Я всегда воображал, что умру как-нибудь глупо, например, подавившись вишневой косточкой, понимаешь? А оказывается, он такой герой, мне это душу греет, потому что это красиво. А нет в жизни ничего более важного, чем жить и умереть красиво, поверь мне.       — Не вздумай, блять, повторять это геройство, — рыкнул Геральт так зло, что музыкант слегка дернулся. — Нет никаких героев. Есть живые, есть мертвые. И тебе лучше оставаться живым.       Юлиан молчал, потому что неожиданно не знал, что сказать. Он упорно и внимательно рассматривал лицо Геральта своими озерищами глаз, и ведьмак почти чувствовал этот взгляд, скользящий по его лицу, как огонь.       — Ты любил его, — сощурился Юлиан, чуть кивая.       — Лютик, блять, отъебись, — прохрипел Геральт.       — Понял, понял. Извини, в душу не лезу. Я постараюсь не умереть раньше тебя, раз уж просишь, красавчик.       Геральта вполне устроило это неловкое и легкомысленное обещание. ***       — А почему такая скидка? — спросил Юлиан у консультантки в магазине техники.       Он заметил на стеллаже с портативными колонками одну очень неплохую, но продающуюся почти за половину цены. Коробку с телефоном, который Юлиан уже успел выбрать, до того как увидел неплохие цены на другой товар, он держал в руке.       — На днях завозят новый выпуск, пришло распоряжение распродать остатки прошлых моделей, — как-то слишком открыто ответила девушка, сцепив руки за спиной.       Юлиан пожевал щеки, перекатился с пятки на носок и наклонился к полке с колонками, чтобы рассмотреть их поближе и прочитать характеристики.       Геральт стоял у входа, словно один большой предмет интерьера. Он не стал заходить в магазин вместе с Юлианом, поскольку ему всегда было некомфортно находиться в современных магазинах.       Во-первых, везде, где что-то продавали, был яркий, болючий белый свет, от которого не спасали порой даже темные очки. Во-вторых, обилие товаров вызывало головную боль и сенсорную перегрузку (о том, что это такое, ему сегодня поведал Юлиан, и ведьмак понял, что это точно про него). Поэтому он просто наблюдал за Юлианом и почти каждую минуту косился на часы. Геральт явно был не рад тому, что музыкант не спешил уходить, и внимательно, даже как-то слишком внимательно читал характеристики какого-то предмета… как он сказал? Портативная колонка. Чем бы это, блять, ни было.       — Беру, — удивленно протянул Юлиан и выпрямился.       Консультантка ему мило улыбнулась и пошла к кассе.       Тут Геральт подумал, может, ему следует заплатить за телефон. Не то чтобы эта модель, которую выбрал Юлиан, не проделала бы дыру в его ведьмачьем бюджете, но за свои поступки надо отвечать — это был принцип.       Но Геральту так не хотелось сдвигаться с места вглубь этого сверкающего стеклом ада и открывать рот для разговора, что он решил подождать, пока Юлиан его позовет сам, если это, конечно же, будет необходимо. Ну или же ведьмак потом сможет просто спросить его, сколько должен ему за гаджет.       Геральт снова посмотрел на часы.       С момента прихода Юлиана в магазин прошло одиннадцать минут, ведьмак же был уверен, что на самом деле прошло как минимум одиннадцать часов.       Может, стоило подождать в машине?       Может, но Геральт до дрожи боялся упустить Юлиана из вида хотя бы на минуту, как будто если он прикроет глаза, то иллюзия растворится.       Тем временем музыкант легко вытащил из кошелька карту и, держа ее двумя пальцами, приложил к терминалу, улыбнувшись девушке за кассой. Он подождал, пока обе коробки окажутся в пакете, подхватил его и зашагал обратно.       Геральт тяжело выдохнул. Ну, наконец-то.       Когда они минули двери магазина, ведьмак спросил:       — Сколько я должен тебе за телефон?       — М-м, — музыкант явно замялся, вышагивая в сторону отдела одежды, и Геральт подхватил из пакета выглядывающий оттуда чек, чтобы развернуть его. Юлиан спохватился и буквально вырвал несчастную бумажку из его рук, чтобы смять и засунуть глубоко в карман. — Нет, забудь.       Геральт несколько раз непонимающе моргнул, но решил, что не будет задавать вопросов, поэтому продолжил путь молча.       “Не хватало мне, блять, еще задумываться, что творится у Лютика в голове,” — мрачно подумал ведьмак.       — Я потом придумаю, — наконец сказал он, — но точно не деньгами, нет.       — Как хочешь, — вздохнул ведьмак.       С Лютиком никогда не было просто.       (Точнее, с Лютиком Геральту всегда было проще, чем с кем-либо из живущих на континенте. С бардом ему было весело, спокойно и хорошо, не просто так они дружили многие годы. Но когда стоял вопрос о мыслях, побуждениях, мотивациях поэта — ведьмак терялся. Вот уж чья душа точно потёмки…)       Всю дорогу обратно Юлиан беззастенчиво спал, развалившись на задних сиденьях, после того как выковырял из останков размозженного Геральтом телефона обе сим-карты и карту памяти. Он очень ловко вставил все предметы в новый телефон и сделал пару звонков, которые в основном состояли из “да”, “жив” и “нормально” вопреки всем ожиданиям ведьмака о том, что Юлиан будет трепаться как минимум час. Видимо, бедный мальчишка действительно устал.       “Еще бы, он не спал больше суток”, — пронеслось в голове ведьмака, но он почти заставил себя не думать об этом, рассматривая однообразные пейзажи за лобовым стеклом автомобиля, состоящие из леса, заправок и автобусных остановок.       И иногда, конечно, рассматривал музыканта, лежащего на задних сидениях красиво и спокойно.       Слушая его ровное, живое сердцебиение.       В основном он, конечно, следил за дорогой, в этом он был уверен.