Милый, милый Повелитель

      Приходить в себя было больно. Во-первых — свет рубанул по глазам, стоило только попытаться приоткрыть их. Пришлось сразу крепко зажмуриться. Во-вторых — словно тысяча игл вонзилась в мозг: это хлынул в него поток истошных воплей от всех без исключения нервных окончаний — на теле живого места не осталось. Ссадины, раны, ушибы… тёмные силы, может, и не дали ему умереть, но исцелить не могли. Пожалуй, сейчас они даже делали хуже: тянули из без того измученной плоти последние соки. То, что могло быть физической силой, худо-бедно развитыми, выстраданными долгими часами тренировок мышцами, безжалостно перегонялось в жизненную энергию, из которой незримые пальцы Тьмы пряли тончайшие нити, идущие на восстановление повреждённого сознания.       Для предвечного льдистого мрака разум Повелителя Тьмы превыше всего телесного в нём. Здесь любые средства хороши. И даже если тело зачахнет — разум мог быть сохранён. Мог продолжать жить… заточённый в пустом Доспехе.       К счастью, тело уцелело, хоть и было изрядно помято. А ещё — его так нещадно трясло и укачивало, что желудок норовил вывернуться наизнанку. Благо, он давно пустовал, иначе неизбежно познакомил со своим содержимым маячащее перед глазами бедро Винда Райвола. Именно в его крепких руках совершал путешествие через неизвестность Повелитель Тьмы.       Мятежники, очевидно, успешно покинули Тронный город, и теперь торопились убраться подальше, пока имперская армия не настигла их. Императору стоило только отдать приказ, и от беглецов не осталось бы ничего…       Вот только — мысль была неожиданна и неприятна — Императора больше не было. Император — это сверхъестественный союз колдовского Доспеха и избранного Тьмой разума. Сейчас эти две нераздельные и неслиянные части неуклонно расходились. Первая, вероятно, осталась лежать в разрушенном тронном зале, вторую уносили бунтовщики...       Вероятно, в логово Сопротивления.       Повелитель Тьмы не стал оповещать невольных пленителей о своём пробуждении. Хотя трястись под изрядно взмокшей мышкой Винда Райвола было тем ещё сомнительным удовольствием, здесь скрывались и некоторые возможности. Не прямо «здесь», конечно, не под мышкой отважного сопротивленца, а в ситуации в целом. Ради этого можно потерпеть бьющий в нос запах пота… Если принюхаться (разумеется — невольно!), к нему примешивался ещё и запах крови, стали и палёной плоти. Райвол, очевидно, отделался далеко не испугом — встреча с Императором и пережитое разрушения Железной Цитадели оставили на нём свой тягостный след.       И всё же, он продолжал резвый бег. Рядом с ним бежали и другие. Один из сопротивленцев, судя по звукам, приблизился:       — Зачем ты его-то с собой потащил? — хоть голос был грубый, в его тоне совсем не слышалось и не подразумевалось предложение бросить живой груз в первой же встречной канаве. Ничего такого, только любопытство.       — А ты не видишь? — это был уже другой мятежник, явно моложе первого, с игриво-юморными нотками в речи. — Он же миленький! Так почему нет? — даже по голосу было слышно, что говоривший широко улыбается. Не зубоскалит, а по-доброму смеётся над соратником.       — Хватит, — это уже был Райвол, чуть заметно улыбающийся, спокойный — ни намёка на тот героический пафос, или вызов, к которым привык Император. — Не мог же я бросить его погибать под обвалом? Просто, раньше, чем я нашёл для него надёжное укрытие, нас заметили имперские солдаты.       — Да, — согласился первый сопротивленец, — Кто замечен в прогулках с мятежниками, тот у имперцев не в большом почёте. Правильно, что ты взял его, иначе парня казнили бы за измену, которую он не совершал…       — Теперь всё равно, что совершил, — ответил Райвол. — Теперь ему только с нами.

***

      — Эй, кто твой миленький друг? — реплика предназначалась Райволу, а вот ослепительная улыбка и игривое подмигивание — исключительно Повелителю Тьмы. Убравшись на изрядное расстояние от имперской столицы, группа Винда остановилась для краткого отдыха. Потрёпанные бойцы расположились на замшелых камнях старого замка. Здесь, посреди живописных руин одного из тех королевств, что смёл со своего пути Император, они соединились с другим крупным отрядом сопротивленцев. И вот — появился их лидер… чтобы самым вопиющим образом испытать терпение неведомо как затесавшегося в общество бунтовщиков миловидного имперского пажа с выразительными льдисто-серыми глазами.       — А имя у тебя есть? Я — Дэш Райдер, — последовала многозначительная пауза, чтобы Повелитель Тьмы, вероятно, успел проникнуться значительностью момента и всей радужностью открывающихся перед ним в новом знакомстве перспектив. Впрочем, с Райдером он был заочно знаком через Вердлема Серафа. В характеристике виконта рыжий ловелас рисовался, как обиженное чем-то на Оккультный Синод ничтожество с окраин.       Весомо, емко, и уничижительно — в стиле Серафа.       — …Герой Сопротивления, кстати, — продолжал красоваться Райдер, как бы невзначай поигрывая мускулами, — которому этот неблагодарный засранец обязан своим спасением, — он мотнул головой в сторону сидящего рядом Райвола. — Если бы не я, так бы и сидел в имперской каталажке. Ну, и парни немного помогли, конечно.       Под «парнями», как видно, следовало понимать преступный сброд Тронного города. Лорд Гроуввейер допустил ошибку, считая, что с этими преступниками можно договориться, прикармливая их тайными жирными имперскими заказами. Их следовало испепелить, как предлагала леди Нейт, а у неё-то опыт общения с подобными личностями был огромный.       Но, увы, Повелителю Тьмы теперь оставалось лишь сожалеть, что этим подонкам позволили жить. Они же, в благодарность, сделали свой выбор, встав на сторону Сопротивления.       — Кстати, — Дэш будто вспомнил о чём-то совершенно незначительном. — Тебя можно поздравить, Райвол? Злобного моллюска больше нет. Только раковина осталась, да? Жаль, не прихватили — можно было на стену повесить, — и снова одарил Повелителя Тьмы обворожительным, полным нежности взглядом карих глаз. И подмигнул.       Ответом надоедливому мятежнику было холодное безразличие. Честно говоря, Повелителю Тьмы было совсем не до принятия ухаживаний (даже если он, внезапно, пожелал бы их принять, чего с ним никогда не случалось). Тёмные силы закончили колдовать над сознанием, ясность мыслей вернулась… чтобы он мог со всей холодной рассудительностью оглянуться назад и признать: он — идиот.       Именно так.       Иначе не получалось объяснить, как агрессия взяла абсолютную власть над ним. Ослепила. В результате, контроль над штормом гнева, который он сам же и выпустил на свободу, рухнул, как и своды Железной Цитадели, и схватка с Райволом обернулась катастрофой. Не будь Доспеха, Повелитель Тьмы мог сгинуть, став жертвой собственной разрушительной силы…       К счастью, долго раздумывать над этим печальным опытом было невозможно. Тьма хорошо постаралась: тело было иссушено, болело, стенало. Физическая усталость каменной плитой давила на Повелителя Тьмы, прижимая к земле. Очень хотелось просто упасть на растущий под ногами мох, такой умиротворяюще-зелёный, такой мягкий, и уснуть. На недельку. Но только как-нибудь так, чтобы не задевать ни один синяк и ни одну рану на многострадальном теле.       И в животе ещё ощущалась внеземная пустота!       Падая в мох, следовало бы подрассчитать всё так, чтобы приземлиться животом на какой-нибудь камень. Он сдавит живот, и голод можно будет перетерпеть…       Райдер, однако, явно истолковал молчание императорского пажа как-то по-своему: заулыбался шире и подсел ближе.       — Отстань, — махнул ему Винд. — Мы только что из заварушки, вообще-то. Не видишь?       Выглядел Райвол, стоило признать, и впрямь не лучшим образом: весь в синяках и ссадинах, всклокоченный, с неестественно красным лицом — явным последствием близкого контакта с губительными молниями Императора. Что уж там, даже одежда на нём была изодрана в клочья, которые, к тому же, покрывала плотная корка засохших грязи и крови.       Но Райдер, очевидно, не впечатлился. Закинув ногу на ногу, и как бы невзначай приобняв пажа за хрупкие плечи, он наставительно изрёк:       — Если ты не знал, я, вообще-то, лучшее лекарство от усталости. И скуки, — смотрел Дэш при этом прямо на Повелителя Тьмы, который практически кожей ощутил скользящий по телу хищный взгляд. Увы, провернуть подобное Райдеру было не сложно — одежда Повелителя Тьмы больше походила на кое-как прикрывающие его лоскуты чёрной ткани, чем на униформу пажеского корпуса. Даже от жёсткого воротничка ничего не осталось.       Рука Райдера вдруг очень ловко соскользнула с пажеских плеч, прошлась по спине, и успокоилась, лишь овив тонкую юношескую талию. Повелитель Тьмы вздрогнул, словно ужаленный.       — Не пугайся, — улыбнулся непомерно довольный собой мятежник. — Давай, я просто помогу обработать твои раны?

***

      Как только императорскую базилику хоть немного расчистили от завалов, Вечный Трон задрапировали чёрным шёлком — в знак траура. Кроме того, было приказано начать немедленное восстановление разрушенного свода: никто не решился сдвинуть с места покоящийся на обломках Доспех, а значит — нельзя было позволить, чтобы через проломленную крышу его омывали дожди, словно павшего на поле брани безымянного и никому не нужного воина.       Вопрос о погребении Императора пока даже не поднимался.       Перед обезглавленным имперским командованием стояли совсем иные задачи. Нужно было уберечь Империю от распада. Мнения о том, как именно это сделать, разделились, и поэтому в зале совещаний было необычайно шумно.       — Император мёртв, и мы должны решить судьбу Империи. Пока ещё не поздно, — решительно заявил лорд Гроуввейер. За длинным ониксовым столом он занимал место по правую руку от пустующего императорского кресла.       — Чушь! Император не может умереть, — лицо Браксара было серым, глаза налились кровью, а голос звенел сталью: его сознание затуманивала жажда жестокой и кровавой мести за нанесённую рану.       — Мы все были там, у подножия Вечного Трона, генерал, — устало возразил наместник, потирая длинными пальцами переносицу: он уже не первый раз напоминал об этом Браксару, но тот всё никак не унимался.       — Истрим? — генерал повернулся к апофикару, ища поддержки.       — Наместник прав, генерал, — Истрим больше всего походил на надгробную статую самому себе: неподвижный, холодный и мрачный. — Сейчас мы должны думать, как сохранить дело Императора, раз жизнь его уберечь не смогли.       — Верно, — поддержала апофикара леди Нейт: на голове сестры Императора, казалось, прибавилось седых волос, будто возраст наконец взял своё. — Нельзя позволить Империи рухнуть.       — Но без Императора провинции начнут отваливаться одна за другой, — мрачно констатировал очевидный факт один из присутствующих на совете имперских военачальников.       — Прежде всего, необходимо обеспечить завершение проекта «Копьё Тьмы», — заявил другой. Его предложение вызвало новый виток яростных споров:       — Без Императора это просто куча металлолома. И бессмысленная трата ресурсов.       — Это оружие против Синода!       — Какой в нём смысл, если им нельзя воспользоваться?       — Они об этом не знают.       — Узнают. Все узнают, как только слух о гибели Императора разнесётся.       — Должен быть сформирован регентский совет, — брошенная кем-то фраза грянула, словно взрыв под самыми ногами совета.       — Для чего? Вы хотите избрать нового Императора? — Браксар от гнева даже привстал со своего места. Его огромные кулаки угрожающе упёрлись в ониксовую поверхность стола.       — Мы все здесь хотим спасти Вечную Империю, генерал! — решительно пресёк возможную бессмысленную склоку Гроуввейер. — Но для этого нам необходимо решить, каким мы видим её будущее!       — Сядьте, генерал, — спокойно обратилась к Браксару леди Нейт. — Сядьте. Это сейчас лишнее.       — Именно, — Гроуввейер благодарно кивнул сидящей прямо напротив него леди Нейт: её голос всегда был голосом разума. — Мы должны сохранять единство. Единство решений.       — Ради памяти Императора! — в голосе Истрима звучала траурная торжественность.       — Ради памяти Императора, — поддержали его присутствующие.