***
Добравшись до своих вещей, Тарталья сразу развернул карту, подкинул несколько поленьев в кострище и начал изучать очередной маршрут. Сяо молча наблюдал за его попытками под слабым свечением огня разобраться в очертании местности. Подпорченная водой карта сейчас больше напоминала схему лабиринта, чем прочерченные тропы Драконьего хребта. Но, кажется, опыта у Тартальи было достаточно, чтобы даже при таких условиях просчитать их следующую цель. Он был голым по пояс. С влажных прядей капала вода, спускаясь по шее и груди. Напряжен. Поза, осанка, дыхание — все говорит о внутренней собранности. «Может готовится ко встрече с другими Фатуи?», — подумал Сяо, наконец найдя на животе среди прочих шрамов бледную полоску почти смертельной раны. Раны, которую он оставил лично. — Есть две новости, — вынырнул из раздумий Тарталья и начал пальцем показывать предстоящий путь. — Выше по склону, недалеко от места, где мы с тобой столкнулись, я обнаружил походную тропу. Если верить карте, то она проходит недалеко от лагеря Фатуи. Вторая новость в том, что она заброшена. Там давно нет действующих факелов и Огненных фей. Если мы пойдем туда сейчас, то на границе с Драконьем хребтом ты просто околеешь. Поэтому выдвинемся туда днем, когда у нас будет поддержка в виде солнечного тепла. Что думаешь? Не дождавшись ответа Тарталья поднял голову и проследив чужой взгляд мягко улыбнулся: — А, твоя работа, — он немного откинулся назад, открывая взор на шрам, точно красуясь. — Хорошо зажил. — Тебе нравится? — неуверенно уточнил Сяо. — Я считаю, что шрамы мне идут, но этот особенно, — объяснил Тарталья и, вернувшись в исходное положение, начал складывать карту в удобный квадратик. Закончив с картой, он поднялся на ноги: — Давай двигайся. Мне тоже хочется под покрывало. Сяо немного подвинулся, и Тарталья ловко забрался под покрывало, не позволив ветру подобраться к охотнику. Сел не слишком близко, но и так, что можно было почувствовать тепло, исходящее от его тела.***
— Это последнее, — Тарталья закинул тонкое полено в кострище. Они так и не успели ничего приготовить на огне, но ни в этом лагере, ни на этом склоне не было ничего съедобного. Хотя умереть от голода им пока не грозило, но Сяо отметил про себя, что сейчас бы не отказался от лапши, которую готовят на Постоялом Дворе. Да и даже от той безвкусной рыбы бы тоже не отказался. Но, не смотря на все эти неудобства, он чувствовал себя спокойно, даже как-то по-хорошему отречено. Вместе с оружием все ненужные переживания и волнения из него вымыла река. Осталась только сама суть охотника. И ей было хорошо. Хорошо, как, наверное, бывает хорошо только людям. И, наверное, и вполовину было бы не так хорошо, если бы рядом не сидел Тарталья. Придвинувшись, он, положив голову ему на плечо и наблюдал за тем, как языки пламени стремительно окутывают шипящее от температуры дерево. И душевное тепло с той же скоростью расползалось внутри. Момент счастья сладко тянулся, и казалось, что не закончится никогда. Только не отпускало чувство того, что он что-то забыл. И молчаливое ожидание Тартальи только это доказывало. А молчание для Фатуи было очень несвойственным явлением. Но Сяо боялся лишним словом спугнуть этот волшебный момент. Видимо, решившись на что-то, Тарталья придвинулся плотнее. Широкая ладонь накрыла кисть. Ухо согрело теплое дыхание. — Хочешь заняться со мной любовью? Шепот казался оглушительно громкими в ночной тишине. В костре что-то резко щелкнуло, поднимая в воздух всполох пламени. Вместе с тем пробуждались из забвения воспоминания их откровенного разговора. В грудной клетке удушающе сдавило. Сяо на секунду выпал из реальности. Сейчас он согласится. Но почему? Потому что пообещал? Или потому, что действительно этого хочет? «О чем я думал в тот момент, когда говорил подобное?» В попытках найти ответ он посмотрел на того, кто перевернул всю его жизнь с ног на голову. Тарталья смотрел на него с трепетом, преданностью и обожанием. Тепло его ладони мурашками медленно расползалось по телу. Это простое касание обещало согреть и успокоить. И сам Тарталья — Фатуи, который пытался его не так давно убить, сейчас предлагал ему всего себя. И, кажется, в этот самый момент в Сяо пробудилось нечто, что он назвал бы божественным безумием. И пусть контракт лишил его сил, он готов спорить, что сейчас чувствует себя самым могущественным существом, который сошел с ума от любви. Ведь Тарталья смотрит на него именно так. За такую преданную человеческую любовь боги готовы были убивать друг друга. И Сяо не сомневался в чистоте его намерений. В искренности его чувств. Столь полюбившийся взгляд манил своей глубиной. Протянув ладонь, он положил ее на чужой затылок. Тарталья прильнул к его руке, невесомо касаясь губами доступной кожи. Но большего себе не позволил: ждал разрешения. Внутри разгорался пожар. Что-то большее, чем адепт прежде испытывал за всю свою жизнь. Он часто слышал об этом в песнях и историях смертных. То, что рождает пламя в груди и лишает всякого здравого смысла. Он впервые ощутил страсть. Будь у него все еще силы, то он бы заполнил покорное сознание своей волей. Проник в самые потаенные уголки, обнажил бы самые грязные фантазии. Полюби он его адептом, то сломал бы такого сильного Тарталью нечаянным порывом своих чувств. Но сейчас можно было не сдерживаться, можно было отпустить себя и свои желания. Да, он желал его. — Хочу, — уверенно ответил он и, мягко надавив, сократил разделяющие их сантиметры. Губы Тартальи все такие же сухие и теплые, показались давно забытым удовольствием, которого ему так давно не хватало. Эта близость теперь была чем-то жизненно необходимым. Без чего теперь Сяо не сможет жить. Сильное тело льнуло к нему. Тарталья прикрыл глаза и с тихим мычанием отзывался на каждый поцелуй. Чужой выдох щекоткой прокатился по щеке, когда Сяо разорвал поцелуй. Ловкие пальцы осторожно оттянули ворот рубашки, обнажая его плечо. — Твои тоже почти зажили, — сказал Тарталья, подушечками проводя по обновленной коже. — Я так боялся, что задел что-то важное. Как хорошо, что все обошлось. Он наклонил голову, и Сяо почувствовал почти невесомый поцелуй. Широкая ладонь заскользила по его груди. Грубая ткань рубашки неприятно проехалась по ожогу. — Прости — прости, — хрипло зашептал Тарталья, когда Сяо беззвучно вздрогнул от боли. — Можно тебя раздеть? — Не сейчас, — выдохнул он хрипло и, приподнявшись, оседлал чужие бедра. — Расстегни ремень, — не просьба, а требование. Тарталья нетерпеливо заерзал под ним: его движения нервные и рваные. С третьего раза он справился с бляшкой, и Сяо, перехватив ремень вытянул, его из шлевок: — Кажется, ты предлагал себя укротить? Внутри сладостно заболело от того, с какой растерянностью и неверием на него посмотрел Тарталья. Внутренняя жажда росла, но вовсе не от проклятья. Это было что-то принадлежащее самому Сяо. На ремне оказался Глаз бога. Невольно коснувшись его, Сяо надеялся ощутить какой-то отголосок чужой энергии, но не почувствовал ничего. Ведь этот элемент никогда ему не принадлежал, в отличии от его владельца. Затянув на крепких запястьях ремень, он почувствовал себя опьяненным. Только вот ни одна огненная вода так не лишала рассудка, как один вид связанного Тартальи. Он никогда не отдавал предпочтение какой-то внешности. Все одинаково были ему неинтересны. Но сейчас покрытая шрамами и веснушками кожа манила своей неприкрытой красотой. Он мягко коснулся губами бледной полосы когда-то опасной раны. И так одну за другой. Наблюдая за тем, как Тарталья медленно сгорает от нежности. От его кожи исходил почти неуловимый травянистый аромат. Забыв о каком либо стыде, он провел по ней языком, ощутив нотки горной мяты. Не сдержав легкой улыбки, прикусил чувствительную кожу, что сразу повлекло за собой сдержанный всхлип: — Так вот зачем те водные процедуры. Любишь прихорашиваться? — От меня несло гарью. — От меня тоже. — Неправда. На тебя все запахи ложатся, как дорогой парфюм. Тарталья несдержанно застонал, когда его шею и грудь стали покрывать грубыми поцелуями вперемешку с легкими укусами. Последней каплей для него стал момент, когда Сяо приласкал его соски. Он с уязвленным всхлипом застонал и толкнулся тазом, поднимая бедра вверх. Поняв, что Тарталье уже совсем невыносимо, он оставил многострадальную шею и повел ладонями вниз по торсу, оглаживая напряженные мышцы. Опустив руки на застежку штанов, он приложил усилие, чтобы не оторвать ее от нетерпения. Когда он оттянул белье, горячий член лег в ладонь, истекая смазкой. Тарталья выгнулся, всхлипнув, когда Сяо несколько раз провел рукой по напряженному стволу. Ощущения были необычными. Как и все происходящее. Но то, что Тарталья до сих пор отвлекается на глупое волнение, его начало раздражать. Ему хотелось, чтобы он забыл обо всем, кроме него. — Ты так напряжен. Совсем не отдыхал? — чтобы у Тартальи была возможность внятно ответить, он замедлился. — Я не смог уснуть. — Из-за моих слов? — Да. Его доверчивый взгляд подпитывал что-то хищное и голодное внутри Сяо. Это нечто жаждало узнать каждую фантазию, порожденную с его помощью. — И пока я спал, ты, наверное, думал о многом, — прошептал Сяо. Тарталья кивнул, подтверждая его слова. Приоткрыл искусанные губы, но так не сказал ни слова. Заметив, что тот колеблется, охотник ласково подтолкнул его к признанию: — Расскажи мне. Но Тарталья лишь сильнее заерзал под ним, пачкая живот собственной смазкой. Потеряв терпение, Сяо свободной рукой схватил его за подбородок, не позволяя отвернуться от своего взгляда. Однако его голос был в разы мягче этих грубых действий: — Смелее, Тарталья. Не бойся. Синий омут чужого взгляда стал почти черным. Тарталья, кажется, потерял связь с реальностью: не моргая, рассматривал его с каким-то маниакальным восхищением. Отчего на мгновение Сяо почудилось, что силы к нему вернулись и он нечаянно свел Фатуи с ума. Но когда тот вновь толкнулся в его руку, прося продолжения ласк, тревога ушла. «Просто засмотрелся». Огладив головку большим пальцем и немного ускорив темп, он продолжил словесную пытку: — Ну же, поделись с адептом своим желанием, и он его исполнит. Уговоры уже начали переходить все границы, но Сяо чувствовал, что вот-вот Тарталья расколется. И предчувствие его не подвело. — Похвали меня, — словно под гипнозом прошептал Фатуи. Осознание пришло сразу, и он стыдливо уткнулся лицом в локоть, прячась от золотого взгляда. Сейчас всем своим видом Тарталья сам себе противоречил: Широкоплечий, исполосованный шрамами, смущенный и раскрасневшийся. Как он мог ничего ему не сказать? — Неужели я ни разу не хвалил такого хорошего и красивого мальчика? — сказав это, он не смог скрыть умиленной улыбки. — Не издевайся, — уязвленно захныкал Тарталья, а потом совсем тихо произнес: — Всего раз. — На ближайшие десять лет хватит. — Сяо! — воскликнул он, дернувшись в попытках выпутаться из ремня, — Все. Забудь об этом. — Тише-тише, я просто шучу, — успокоил его Сяо, поняв, что перегнул палку. — Но любую похвалу нужно заслужить. Тебе ведь не хочется слышать от меня пустую лесть? Тарталья загнанно задышал. Сяо услышал, как, скрипя, натянулся ремень на чужих запястьях. В воздухе запахло озоном. — Я все сделаю. Все, — Тарталья был готов на что угодно. Даже будучи связанным. Сяо ладонью провел по всей длине, чувствуя, как тот подступает к грани. Потянулся к чужой щеке. Прижался своей, потерся носом о висок, вдохнул аромат мяты и на ухо прошептал: — Расслабься. Тарталья вздрогнул. Сяо почувствовал, как ему в руку брызнуло горячее. Под сладкий и длинный стон он делает еще несколько медленных движений. Но это длится всего мгновение. Что-то со вспышкой и треском лопнуло над его головой, и сильные руки ловко подмяли его под себя. — Еще, — заскулил Тарталья, осторожно прижимая к себе Сяо, словно тот собирался вот-вот сбежать. — Я могу еще. Просто перенервничал. Дай мне пару минут. Сяо не успевает ничего ответить. Чувствует, как его кисть перехватывают руки Тартальи. В плену горячих прикосновений неожиданно появляется холодная влага. — Со мной такое впервые. Обычно все не так, — продолжает оправдывается Тарталья, умывая его руки от своей спермы. — То есть не обычно… наоборот. Так много всего… Сяо останавливает бессвязный поток слов, сжав чужие пальцы в приободряющем жесте. «Как же много наивных мыслей в этой рыжей голове», — подумал он, наблюдая за тем, как Тарталья растерянно обнимает его, не зная как восстановить потерянный образ умелого любовника. Чтобы не дать рост комплексам, Сяо кладет руку на уже столь полюбившуюся макушку и, поцеловав взмокший висок успокаивает его: — Все хорошо. Ты молодец. Последний уголек затух, погружая лагерь в темноту. Но их это не волновало. Свет луны очерчивал тела, позволяя фантазии разыграться, делая ощущения от прикосновений ярче. Уложив Сяо на покрывало, Тарталья навис над, аккуратно освобождая от одежды. Осторожно стянув рукава, он отбросил рубашку в сторону. Следующими были штаны. — Нужны подсказки? — в темноте было слышно, как Сяо улыбается. — Очень смешно, — ухмыльнулся Тарталья и в отместку щекочуще поцеловал открытый живот. Охотник попытался вывернуться, но его удержали за талию. — Прекрати, — не вытерпев, Сяо засмеялся, но все равно не пытался вырваться всерьез. Только выгибался навстречу губам, которые скользили все ниже и ниже. Но стоило Тарталье подобраться слишком близко к паху, как тот сразу уперся руками в широкие плечи в попытке его остановить. — Прошу, дай мне насладится тобой. Я мечтал об этом вечность, — попросил Тарталья, оголяя сильные ноги. — Около суток, — все еще улыбаясь, поправил его Сяо. Наконец, стянув непослушную штанину, он украдкой поцеловал коленку и огладил внутреннюю часть бедра. — Самые долгие сутки в моей жизни. Заметив, как Сяо обнимает себя за плечи, Тарталья переместил свои ласки выше. Коснувшись губами ключиц, он ощутил холод кожи и, проведя руками по предплечьям, почувствовал мурашки. -Ты же замерз, — словно очнувшись, он взволнованно растер руки охотника, пытаясь согреть. — Мне тепло, — тихо отозвался Сяо. «Все еще не признает своей уязвимости», — ласково подумал Тарталья, потянувшись в темноту: — Твое тело говорит об обратном. Охотник не сопротивлялся, когда на него быстро накинули пиджак. Тарталья приподнялся, любуясь тем, что было доступно только ему одному: Сяо в его пиджаке на голое тело, с покрасневшими губами от его поцелуев, возбужденный его ласками. Такое даже во сне привидиться не могло. Бледная кожа в лунном свете отдавала божественной природой, как и гибкость тела и изящность движений. Но Сяо был настоящим, живым. Немного растрепанный, со шрамами на плечах и синяками на коленках, с румянцем на щеках и пьяным блеском в глазах. Красивее любого человека, совершеннее любого божества. Взгляд Тартальи скользнул к его паху, невольно сравнивая его размер со своим. Внутри приятного загудело от чувства глупого превосходства. Но даже так Сяо оставался идеальным. Только вот в слух это он не решился сказать. «В другой раз». Вдруг Сяо протянул руку и вытащил из внутреннего кармана уже обоим знакомый бутылек. — Ты знаешь, что делать, — сказал он, протянув его Тарталье. Но Тарталья понятия не имел. Точнее, чтобы догадаться, много ума не нужно было. Но отсутствие опыта заставило напрячься. Не хотелось показаться неумехой. Тем более, если Сяо есть с кем сравнивать. Набираясь мужества, он сел перед охотником. Тот покорно развел ноги в стороны. И только от одного этого действия у Тартальи опустела голова. Руки, казалось, одеревенели когда он начал не спеша поглаживать и разминать напряженные бедра. Сяо притих, явно прислушиваясь к ощущениям. Кожа рук начала гореть, когда он опустил их на ягодицы и осознал, что эта часть Сяо идеально ложится в его ладони. «Как хорошо, что я уже один раз кончил», — подумал Тарталья, оглаживая крепкие мышцы. Он бы не смог соображать, если бы продолжал сдерживаться. А сейчас нужно было напрячь все свои знания и умения, какие он успел получить за ночи, проведенные с девушками. «Наверно, принцип тот же», — он наощупь открутил крышку и нанес смазку на пальцы, растирая ее между ладоней, чтобы было не так холодно. Огладил идеальный член и скользнул в ложбинку. Его левая рука невольно легла на бедро поглаживая, успокаивая. Из-за смазки он сразу легко вошел на фалангу. Горячие стенки обхватили палец. У Тартальи закружилась голова. — Сяо, я…- он растерялся собственной реакции, но его схватили за кисть. — Не смей, — твердо остановил его Сяо. Он медленно повел его руку, направляя глубже, пока Тарталья не почувствовал уплотнение. — Здесь, — тихо выдохнул Сяо, прикрыв глаза. — Здесь приятно. Затаив дыхание, Тарталья осторожно подушечкой надавил и огладил, наблюдая за реакцией. Сяо открыл рот, будто пытаясь глубоко вдохнуть. Его рука на его запястье дрогнула, а живот напрягся. — Больно? — Тарталья все еще не был уверен, что такие прикосновения мог быть приятными. — Хорошо, — голос охотника стал поверхностным. «Хорошо, хорошо, хорошо…», — ответ эхом отразился в его голове. Тарталья кивнул, показывая, что его услышал. Повторил движение пальцем, и реакция чужого тела повторилась. Тарталья не спешил. Собственное удовлетворение ушло на второй план. «Нужно его расслабить», — думал он, постепенно вникая в процесс. Немного выйти. Огладить бердо, поднимаясь к паху. Войти на его выдохе. Приласкать яички. Нежно надавить на уплотнение. И повторить снова эту необычную комбинацию. Он медленно разминал тугие мышцы, боясь навредить. Подстраивался под сокращения, стараясь найти идеальный темп. И в какой-то момент, аккуратно выйдя из него, он приставил еще один палец. Надавил. Сяо среагировал едва различимым всхлипом. И тут Тарталья заметил, насколько на самом деле было тихо. До этого вся его голова была забита мыслями о том, чтобы все сделать правильно. И только сейчас до него дошло, что нужно прислушаться к самому Сяо. Вот только сам охотник молчал. «Он стесняется или терпит?» — оба варианта были возможны в равной степени, поэтому он решил не гадать: — Пожалуйста, не сдерживайся. Я хочу тебя слышать. Сяо ничего не ответил, но Тарталья знал, что тот его услышал. И правда, спустя несколько уверенных толчков, охотник сдержанно застонал: — Войди в меня. Тарталья сначала подумал, что у него слуховая галлюцинация, но, посмотрев на Сяо, убедился, что нет, не показалось. «Всего два пальца», — сразу засомневался он. Его член был шире даже трех. Видимо, эту заминку Сяо расценил иначе. И, приподняв таз, обхватил ногами его за талию, придвинулся ближе: увлажненный смазкой и разгоряченный, он потерся о его член. Возбуждение стерло все мысли из головы, как и все сомнения. Подхватив Сяо под поясницей, он удобнее устроил его между своих ног. Собственное возбуждение уже медленно сводило с ума. Нанеся на член смазку, он приставил его ко входу, надавил и слабо толкнулся. Сяо вздрогнул и застонал. Его словно холодной водой окатило. В голове забилась паника. Он слышал болезные стоны тысячи раз, чтобы сейчас безошибочно узнать еще один. Не думая ни секунды, он отстранился. Его кисть снова попытались поймать, но в этот раз он сам перехватил чужую руку и нежно ее сжал. Погладив напряженный живот, он потянулся к его губам. Сяо был растерян, и Тарталья поспешил успокоить его поцелуем. Но это не помогло. Он выглядел так, словно его отвергли. — Войди в меня, — снова прошептал он. И Тарталья уловил в этой просьбе какое-то одинокое отчаяние. — Нет. Я не буду делать тебе больно. Но Сяо, кажется, не мог этого принять: — Ты не хочешь меня? — глупый вопрос, учитывая, как далеко они зашли. Но Тарталья знает почему Сяо предельно серьезен. Для него боль имеет свою цену. Цену доверия и преданности. Вот только ему не нужна подобная жертва как доказательство чувств. — Хочу. Очень хочу, — он невесомо касается приоткрытых губ. — Но больше всего мне хочется, чтобы ты кончил от удовольствия. Сяо посмотрел на него так, словно он заговорил другом языке. — Без боли, — твердо заявил Тарталья, поставив точку в этом разговоре. И пока Сяо не успел придумать что-то еще, он спустился к его паху. Около члена кожа была еще нежнее и тоньше. Он потерся носом о выступающую тазовую косточку, игриво поднял взгляд. Сяо, сверкнув золотом, спрятал свой. «Волнуется. Значит, раньше никто ему не отсасывал», — довольно подумал Тарталья. Он нащупал его руку в темноте. Холодные пальцы нервно перебирали краюшек его пиджака. Аккуратно отцепив их, он положил кисть себе на голову. — Будешь меня направлять? Сяо не ответил, только движением пальцев пустил мурашки по позвоночнику. Получив согласие, Тарталья приступил к действиям. После стольких открытий за эту ночь мысль о того, чтобы взять член в рот, уже не казалась такой волнительной. Разве что он боялся нечаянно задеть чувствительную плоть зубами. Поэтому он сразу отказался от идеи вобрать его в рот целиком. Правой рукой он помогал себе ласкать основание, а языком и губами водил по головке. Но в какой-то момент интерес заставил его неловко обхватить ее губами. Пары таких неловких поцелуев хватило, чтобы Сяо вновь застонал, только в этот раз более открыто. Он и до этого был возбужден, а сейчас вовсе сдерживался из последних сил. Внизу живота приятно потянуло от этого осознания. Почувствовав солоноватый вкус на языке, он решил отстраниться. Хотелось посмотреть на то, как выглядит Сяо перед тем, как кончить. Но давление руки на его затылок неожиданно усилилось, не позволив поднять головы. — Не отвлекайся, — нетерпеливо прозвучало сверху. От властного голоса у Тарталья поджались пальцы на ногах. Он потянулся к своему члену. Хотелось кончить одновременно с Сяо, но во второй раз сделать это было сложнее. Сяо хрипло зарычал и выгнулся. Не успел Тарталья опомниться, как его нетерпеливо потянули за волосы и заставили податься охотнику навстречу. Крепкая рука схватила его за горло. Чужая сперма брызнула ему на живот. — Хороший мальчик, — поцелуй. — Самый ласковый, — поцелуй. Сильные ноги прижали плотнее к себе. — Самый желанный, — поцелуй. Холодные пальцы обхватили его член. — Только мой, — поцелуй. Долго Тарталья не продержался. Пары грубых движений хватило, чтобы он кончил, застонав прямо в чужой рот. Дальше все смешалось: объятия, поцелуи, укусы. Сяо было мало и одновременно много. Его не хотелось отпускать. В какой-то момент он обнаружил, что просто лежит с ним в обнимку и разглядывает умиротворенное лицо. Внутри щекотала радость, и улыбка никак не могла сойти с лица. Спать не хотелось, как обычно бывало до этого. Хотелось, наоборот, сотворить что-то сумасшедшее, но Тарталья скорее провалится в Бездну, чем сейчас отпустит Сяо. Однако это внутреннее озорство, не найдя выход в движениях, решило проявиться в глупой болтовне: — Так откуда у тебя такие знания? Дедушка Моракс научил? В ответ Сяо щелкнул его по лбу — провокация не сработала. — Ну, расскажи, я обещаю, что никому не скажу, — по-детски заканючил Тарталья, касаясь места ушиба. Сяо вздохнул, сорвал с земли какую-то травинку и, крутя ее в пальцах, как бы невзначай сказал: — Я же говорил, что умею проникать в сознание людей. Тарталья рассмеялся. — А-я-яй. Плохой адепт любит подглядывать за чужими фантазиями. А хотел бы узнать мои? — У тебя все на лице написано. — Да? Тогда скажи, куда я тебя сейчас поцелую? Сяо задумался на секунду. Тарталья подтянулся и поцеловал его в метку на лбу: — Долго думаешь. — Проще угадать, куда ты ударишь. Тарталья усмехнулся. — А что еще ты подглядел у людей? Не хочешь мне рассказать или показать? — Нет, хватит с тебя впечатлений на сегодня. — А ты смог бы это со мной сделать во сне? — Все, отстань. Отбросив травинку в сторону, Сяо положил голову на руки. Эта спокойная атмосфера его разморила. — Ну, расскажи, — не унимался Тарталья. — Ты проникал в чужой сон, а дальше… Поняв, что он него не отстанут, охотник продолжил: — Я забирался в разум какого-нибудь негодяя, видел подобное безобразие и наказывал его… — Наказывал — это метафора? Или правда карал? — Карал и от его разума не оставалось и следа. Я поглощал воспоминания, мечты. Все. Тарталья не смог скрыть восхищения: — Я бы тоже так хотел. Научишь? — Этому невозможно научить. — Опять недооцениваешь меня? — Дело не в умении. Человеческий разум устроен иначе, чем у божеств. Даже если ты окажешься во сне, то этого не поймешь. Будешь думать, что это реальность. — То есть все это может быть просто сном? — Вполне. Тарталья крепче обнял Сяо и вздохнул. — Знаешь, — начал он доверительно, — в детстве я случайно упал в Бездну. И мне пришлось выбираться оттуда самому… Так вот, иногда я боюсь засыпать, потому что мне кажется, что я все еще там, на ее дне, лежу без сознания. Кажется, если закрою глаза здесь, то очнусь там, в темноте. И это будет означать, что я проиграл, — он заглянул Сяо в глаза. — Что мне так не хватило сил вырваться оттуда и увидеть солнечный свет. Тарталья замолчал, задумавшись о чем-то своем. А потом, посмотрев на Сяо, вновь заговорил: — И все же, если это сон, то перед тем, как проснуться, я хотел бы еще раз увидеть своих братьев и сестру. Сяо не смог скрыть удивления, и Тарталья это заметил: — А чего ты ожидал? — Не знаю, что пожелаешь сразить Архонта. Тарталья мечтательно улыбнулся: — Нет, это я в любом случае смогу сделать. А Тевкра, Антона и Тоню обнять, может, и не получиться. Я упал в Бездну, когда еще один был в семье. Возможно, что я их выдумал и на самом деле, кроме родителей, меня никто дома не ждет. Закончив, Тарталья посмотрел на Сяо, и тот понял его вопрос без слов. — А я бы хотел еще раз посмотреть на Праздник Морских Фонарей. — Почему? — спросил Тарталья, припоминая, что это за праздник. — В эту ночь я чувствовал, что все, что делаю, делаю не напрасно. Что мое существование не просто бесконечное сражение с тьмой. Вид развивающегося города придавал мне сил. А еще во время праздника океан всегда был спокоен. Я до сих пор не уверен, совпадение это или нет. Но тысячу лет подряд в этот день я мог любоваться им, не ожидая, что случится беда. По правде говоря, его вид всегда волновал и завораживал меня, — Сяо замолчал, думая о том, стоит ли откровенничать до конца или нет, но в итоге решился. — Похожие чувства я испытываю, когда смотрю в твои глаза. — Ух ты, как красиво звучит. Я не очень хорош в красивых метафорах. Но знаешь, однажды я дрался в золотой палате Ли Юэ. И даже горы золота не сравняться с тем блеском, каким отливают твои глаза… Ну как? — Звучит как лесть. — Но это я от всей души. Правда. Сяо улыбнулся ему и прикрыл глаза: — Я знаю.