Молчи.

       Школьная пора, от которой хотелось повеситься или попросту исчезнуть. Каждый ученик этой школы мучился, переживая злосчастные минуты уроков, которые преподавала довольно-таки строгая и устрашающая учительница. Холодные карие глаза всегда преследовали нарушителей урока, жаждя предписать чуть ли не смертный приговор. Бывали случаи, когда за проступок ученика могла ждать порка, а в награду боли в области спины и поясницы. Методы воспитания были жестокими, слишком ненормальными, такими устрашающими, что вышеперечисленные факты можно сравнить разве что с укусом осы на фоне поедания живьём. Но дети, есть дети — они продолжат издеваться и изводить низкорослую учительницу, из-за чего получить мог весь класс. Она жаловалась директору, который к слову, был довольно-таки против жестокого обращения с детьми, но молча соглашался — сам боялся, шугался, когда видел старуху напротив коридоров. Однако, у такой строгой учительницы были свои любимчики, которых она могла даже поощрять: если кто-то нахулиганил в её кабинете, те могли под напором карих глаз рассказать правду, сдаться в эти худые цепкие ладони, услышать тихий, хриплый голос. Она хвалила жутким до дрожи в руках голосе, что у каждого мурашки бегали по коже табуном. И в один из таких дней погода была хуже обычного, туман сильнее, а мелкий дождь раздражал глаз и оставлял уродливые крапинки на верхней одежде. Все спешили по своим делам. Взрослые выглядели потухшими и усталыми от этой жизни, но всё-равно спешили на работу. У каждого будут дела на этот противный день, хорошие и плохие, без разницы. Самое главное — перетерпеть уроки и эту жуткую учительницу. Эти мысли всё вились роем в голове шедшего в направлении к образовательной тюрьме юноши, чья голова была нагнута вниз, лишь бы ни на кого не глядеть, не видеть издевательских улыбок других учащихся, не быть снова в эпицентре событий. Жаль, но кажется не сегодня. — Смотри куда идёшь! — чужой голос выводит из нервных мыслей, а когда глаза натыкаются на очень знакомую личность этой школы, в горле встаёт ком, хотелось плакать от несправедливости, — Тупорылый. Тебе для чего глаза даны?! Голос не поддаётся велению мозга, связки горла будто высохли, переставая функционировать. Перед ним в собственной персоне стояла одна из «любимиц» учительницы, по совместительству хулиганка этой небольшой школы. Шестая. С ней иметь дело было плохо, только самоубийца это сделает. Девушка была агрессивно настроена почти всё время, поэтому каждый обходил её стороной. Инстинкт самосохранения у них по всей видимости имелся. У юноши тоже, но сбежать от неё невозможно — бьёт морально или физически. У него и то, и то… — Тебя не учили говорить в ответ?! — смешки вокруг них разлетелись эхом в длинных коридорах, холодная капля пота стекла по лбу к крылу носа, — Ты бы знал, как раздражаешь меня! Её ладонь, сжатая в кулак, взмывает перед его лицом. Тёмные волосы, подстриженные под каре, колыхнулись. Юная девушка непонимающе хлопает глазами, оборачиваясь назад. — Шестая, не стоит, — знакомый тембр заставляет поднять свою голову, юноша не отводит своих тёмно-синих глаз от пришедшего одноклассника — Ну, что ты сразу с кулаками на всех набрасываешься? Он же ничего тебе не сделал! — Пфх… Заткнись, не хочу слышать такое от тебя! — прыснула девочка пока на её бледных щеках выпал румянец, слишком резко контактирующий с цветом кожи, — Чего ты припёрся?! — Пришёл за Беглецом, — перекинул свой лёгкий взгляд на него, поднимая уголки губ, в дружелюбном настрое, — Ты ведь, не против? — Нет, — от собственных слов дёргает, парнишка мысленно безжалостно колотит себя по голове, а сердце его бьётся чаще, — Не против. — Ну и хорошо! — в приподнятом настроении, хватает темноволосого парня за ладонь, быстро выводя из компании Шестой,

— Встретимся чуть позже, хорошо? Девица лишь фыркает, закидывает на плечо лямку своего портфеля и скрывается из виду для всех.

***

Беглец нервно теребит свои волосы, старательно избегая карих глаз, от которых хотелось спрятаться в самый тёмный угол и не вылазить, пока их обладательница не уйдёт. — Хотел бы представиться, — прокашлялся парень, — Хотя, ты и так наверно меня знаешь, но… Ай, ладно. Меня зовут Моно! Он не отводит от него своих глаз с того момента, когда тот появился на пороге их школы, около доски и рядом, за одной партой. В его скучную и нудную жизнь ворвался Моно, постоянно улыбающийся, не поддельно, как остальные, а искренне, счастливо. Беглец не постесняется признать — это мило, так превосходно, что сердце бухало вниз и било в пятки от счастья, когда его глаза мимолётно, проходились по нему, когда такой приятный голос здоровался с ним или когда он просто улыбался. Всё это заставляло чувствовать себя нужным, полезным в этом мире, где каждый пинает друг друга. Даже строгая учительница уже не так сильно пугала своими необычайно раскрытыми глазами. Парнишка понимал отчётливо, какое чувство таилось глубоко внутри, которое нельзя никому показать, не похвастаться, хотя, чем собственно? — Ты мне нравишься, Моно…