Когда мой кот превратился в человека и… Архонты, почему?!

      Дилюк падал, а может и нет.       Сначала было темно и больно. Потом стало размыто и слишком светло. Он не знал, где находится, наверняка это всё ещё был сон.       Хотелось плакать.       Он потерял... Он потерял?       Что он потерял?       В этой размытости он смог разглядеть одинокого мальчика, который улыбался ему. Они бегали бы между виноградниками, прятались в них и играли тёплыми днями и прохладными ночами. Каждый раз видя этого мальчика с голубыми волосами, Дилюк улыбался бы ему, только для него; и смотрел бы в эти звёздно-голубые глаза. Они сияли словно драгоценные камни, но были такими грустными, такими одинокими. Как будто скучали по кому-то.       Почему-то он никогда не чувствовал себя вполне нормальным. Никто не желал видеть Кэйю, в то время как Дилюк ждал мальчика с голубыми волосами. И он никогда не чувствовал течения времени, как следовало бы.       Ему было плевать, всё, чего он хотел — заставить мальчика улыбаться. Даже когда тот вырос в молодого мужчину, Кэйа всегда бы приходил к нему. Улыбался. Пока однажды не перестал, на следующий день после того, как пожар поглотил красивый особняк на холмах. В тот день молодой мужчина потерял единственного человека, которого считал семьёй. Он был одинок.       Дилюк желал. Не был уверен, что именно. Только знал, что желал от самого сердца.       Молодой мужчина теперь был постоянно занят, редко выходил на улицу, как раньше. Редко виделся с ним и постоянно выглядел грустным. Похороненный под грузом ответственностей, что достались ему по наследству. Похороненный под фактом того, что снова был одинок.       Он снова желал.       ...       Дилюку точно это приснилось, потому что воспоминания были смутными. Он был в этом пожаре, отчаянно звал кого-то. А может и нет, может, это был сон. В обоих случаях он знал — что-то было правдой, он любил мужчину с длинной прядью голубых волос. Он желал сделать его счастливым, желал подарить ему свою любовь.       Звёзды над ним мерцали, а небеса дрожали.       Голова раскалывалась, конечности немели.

Ледяной голос, что хранил столько тепла, звал его.

Потом он стал громом.

Громким и разрывным.

Серьёзным.

Текучим, как вода.

Может, глубоким.

И, наверное, даже бесящим.

      Голоса, голоса звали его. Ибо любовь его была истинной и уходила глубже, чем древние корни деревьев Ирминсул¹, что, может, оба сна были такими сладкими, что звёзды и Архонты проявили милость.       Ледяной голос прозвучал ещё раз.       А затем мир опустел, мир замолк.       …       Открыв глаза, Люк думал, что наверняка всё ещё будет на полу. Но вместо этого он оказался на огромной кровати в большой комнате. Свет просачивался через полуоткрытые занавески. На мгновение показалось, что очнётся он в другой реальности, в той, в которой нет… Голова всё ещё болела.       Стук в дверь помог осознать, как ныли от боли голые ноги. Уши дёрнулись, а хвост обвил тело. — Сэр Дилюк, – раздался мягкий голос, и Дилюк понял, что это Аделинда. Горничная хорошо относилась к нему в его снах.       Всё ещё будучи дезориентированным, он чуть не мяукнул в ответ. — Д-да? — А, вы проснулись, могу я войти? – лицо Дилюка покрылось румянцем; как часто эта женщина видела его в таком состоянии?!       Тот впустил её, предварительно сползши под одеяло. Аделинда только улыбнулась, он всегда прятался, стоило ей прийти помочь достать одежду. — Господин Кэйа ожидает вас в столовой, – сказала она, закончив, и закрыла за собой дверь.       Кэйа? Его Кэйа всё ещё здесь.       А почему бы ему тут не быть? Дилюку казалось, он не уверен, как стал человеком. Всё, что он помнил — какофония голосов в тёмной пустоте. Тот ледяной голос говорил… что-то. Чем больше он думал, тем сильнее болела голова. Сильнее болело в груди.       Он помнил, как был котом, как Кэйа принёс его в особняк, как баловал его. Дилюк дарил Кэйе всю любовь, когда тот был счастлив, когда был зол, когда грустил. В последнее время он выглядел таким грустным, словно вспомнил прошлую жизнь, а может, Дилюк выдумал эту грусть в драгоценном звёздном глазе.       А потом Дилюк проснулся человеком и, и… И каким-то образом он снова осознал тот факт. Он помнил прошлую ночь. Он помнил прошлую ночь! Кэйа хотел его! Его!       Люк превратился в мурлычущий хаос, переполненный стыдом, счастьем, даже смущением; не был уверен, на каком ощущении сфокусироваться, но точно знал — всё это заставляет его сердце в груди прыгать и скакать.       Дилюк быстро натянул вещи, приготовленные для него Аделиндой, и помчался вниз, где его уже ждал Кэйа. — Родной, – донеслось до его ушей, когда он запрыгнул на Кэйю, не беспокоясь, что стул перевернётся от такого порыва. Он целовал его везде, куда мог дотянуться, потому что Люку казалось, он почти потерял Кэйю. Он не знал, почему или как?       Единственный звёздный глаз посмотрел на него с удивлением. — Люк, ты перевернёшь нас, – посмеялся он, и это был чудесный смех, такой, который заставил Люка хотеть расцеловать его ещё больше. — Ну же, давай завтракать. Мне ещё бумажную работу делать надо.       Дилюк аж гудел от эмоций, он не мог, не хотел отпускать Кэйю сейчас. Тёрся о Кэйину шею, пока не услышал громкий кашель. — Господин Рагнвиндр, – такое знакомое, такое чужое имя встрепенуло Дилюка. Было странно. В глазе Кэйи проблеснуло что-то тёмное, что-то полное скорби. Он погладил Дилюка по спине, отвлекая, и также пытаясь снять его с себя. — Ты же знаешь, что мне не нравится эта фамилия, даже если Господин Крепус усыновил меня как наследника, оно... – ситуация казалась и странной, и правильной, и неправильной одновременно. Рука Кэйи легонько потирала руку Люка. — Прошу прощения, Господин Кэйа, – извинился мужчина и продолжил, – бизнесмены из портового города прибудут раньше, чем мы ожидали.       Взгляд Кэйи стал колким, а губы растянулись в широкой ухмылке. — Я скоро займусь ими.       Дилюк заныл, стоило Кэйе попытаться отлепить его от себя. — Кэй, не-е-е-т. — Боги, какой ты приставучий сегодня, солнце, – укус за пушистое ушко помог Дилюку прийти в себя, а ещё залиться краской. И особенно сильно, когда Кэйа зашептал, – это из-за прошлой ночи?       Фыркнув, Дилюк послушно сел завтракать подальше от Кэйи, стараясь не застрять в воспоминаниях о прошлой ночи или на факте того, что лицо горело от стыда, а хвост метался из стороны в сторону. Определённо игнорируя мужчину, что смотрел на него с усмешкой.       Кэйа потом мягко улыбнулся своему Дилюку, размышляя, было ли всё кошмаром. Мечта, такая далёкая, но казавшаяся такой реальной, преследовала его всю жизнь. Это была такая чудесная мечта, разбитая мечта.

Дилюк Рагнвиндр исчез навсегда.

И всё пропало в один момент.

      Цена заплачена, и Архонты узрели желание, которое вышло за пределы времени, и любовь, что преодолела пространство, сдвигая звёзды и небеса.

Что было потеряно? Что было приобретено?

      Одинокий могильный камень стоял снаружи под кроной огромного дерева, обеспокоенный ничем, кроме тихого ветерка.       На нём было лишь одно новое имя.

Дилюка Рагнвиндра никогда не существовало.

А сон был лишь прекрасным.

      Невидимые шрамы на гладкой коже всё ещё жгло. Его желание исполнилось.       Звёздно-голубой глаз установился в красные и злые.

Его любовь рядом с ним.

И это его красивая реальность.

(=^‥^=)