Антология драбблов.

             Арнольд просыпается ранним субботним утром от странного кошмара, выскакивает с кровати, как ошпаренный, несколько раз спотыкается на лестнице и игнорирует предложение бабушки о завтраке и вопросы домашних по типу "все ли хорошо, милок?".       Мальчишка быстро выбегает из дома, и вроде как слышит голос дедушки. Он спрашивает, что-то о поездке к Арни.       Его аж затрясло, то ли от мысли о поездке, то ли от зябкого холода по спине.       Ни за что на свете! Уж лучше Арнольд пошлёт кузену посылку, с несколькими пачками разных вкусностей, [Арни их конечно же не съест, но зато ингредиенты на обёртках прочитает] и с письмом, начеркает несколько словечек, спросит как дела и скорее всего не получит ответ.       Арни полениться его написать или не посчитает нужным. Арнольд знает – его кузен со странностями, и это даже к лучшему, как-то спокойнее от того, что он не расстроится резкой смене планов.       Шотмен кивает сам себе, и продолжает бежать по знакомой улице, старается сказать "доброе утро" каждому знакомому лицу, и не обращает внимание на косые взгляды в свою сторону, учащённое дыхание и непривычную прохладу в ногах.        И вот приближается последний поворот, из далека слышится чуть-чуть грубоватый голос Хельги.       Арнольд чувствует, как от чего-то на душе становится тепло.       — И так, сегодня некому играть на перехвате! — разозлено выпаливает она, взглядом оглядывая одноклассников.       Мальчик застывает на несколько секунд, пытаясь понять не чудится ли ему всё это, но, кажется, что нет. Вот Хельга Патаки расхаживает со стороны в сторону, в своей привычной манере, размахивает руками и, Арнольд уверен, хмурит бровь.       — Хельга?!       Мальчик ловит на себе удивленный взгляд друзей, наверное, слишком удивленный чем должен быть, но не суть.        — Арнольд? — Патаки на мгновение теряется, но быстро приходит в себя, насуплено, с презрением произносит. — Что ты здесь делаешь, Репоголовый? — она подходит ближе, надменно рассматривает одноклассника, скрестив руки на груди, добавляет. — Ты же должен быть в гостях у своего недоумка брата Арни. — Хельга, словно шипит, растягивает гласные буквы в имени кузена, недовольно морщась.       Арнольд с облегчением выдыхает.       Хельги – всё ещё Хельга, не Хильда – дивная девчонка [спасибо Господу богу, что лишь] из сна, которая сначала показалась ангелом по плоти.        — О, Хельга, это в самом деле ты! — мальчишка радостно улыбается и бросается обнимать одноклассницу.        Он прижимает её к себе так сильно, как никогда раньше, словно если отпустит Патаки исчезает, а вместо неё появится деревенская девчонка, что так отделено похожа на неё.       Арнольд вдыхает носом знакомый до боли в груди запах чернил [она ведь так любит сочинять стихи], газировки [которую Хельга частенько пила на перемене] и жвачки [которую Патаки не стеснялась жевать даже в присутствии директора и учителей.]       Хельга затаила дыхание от их близости.       — Разумеется это я, Репоголовый! — девочка отталкивает Арнольда со стороны сильно, на самом деле еле ощутимо, слабо. Он лишь из-за неожиданности отшатнулся назад и не устояв на ногах упал на землю.        — А за кого ты её принял, Арнольд? — звонкий голосок Лайлы окончательно возвращает Шотмена в реальность.       Он поднимается на ноги, и сразу с опаской отходит на несколько шагов. Лайла отчего-то больше не кажется идеальной, такой какой казалась ему всегда, такой какой сначала показалась и Лулу.       — Лайла, я тебе нравлюсь-нравлюсь, или просто нравлюсь?       Рыжая с непониманием смотрит на Арнольда и наклоняет голову на бок, но всё же идеально-мило улыбается.       — Ты несомненно мне просто нравишься, — в голосе слышаться лёгкие нотки ехидности. Раньше мальчик этого не замечал, теперь же они режут слух, напоминая приторно-сладкий лепет девочки из кошмара.        — Отлично! То есть, рад это слышать.       Это реальность и к счастью здесь нет фальшиво-идеальной Хильди и придирчиво-вульгарной Лулу, есть лишь не идеальная в своей идеальности Лайла и идеальная в своей не идеальности Хельга.       Арнольд не обращает внимание на разговоры Фиби и Ронды о его эксцентричности, лишь думает о своём, переосмысливает некоторые моменты и краснеет когда кто-то из мальчишек шутит про его пижаму с мишками.       Ему только девять лет и он знает, что одноклассники будет, как минимум, несколько недель подшутить над этой ситуацией, а ещё он знает, что очень хочет пригласить Хельгу Патаки в кино в следующие выходные.