***
За третий этаж уже село солнце, болтается между первым и вторым и грозится скрыться навсегда. Старенькая рухлядь от особняка ещё не разваливалась, но для достройки и дальнейшей жизни была уже непригодна. И фотки тут красивые были. Атмосферные. Можно было свой свет цветной взять, но это уже на определенный образ. А Глеб сам по себе образ, ему ни свет, ни макияж, ни одежда не поможет. Ещё на выходе из такси было видно пидорковатую фигуру с осветленными добела волосами, каких-то мешках вместо одежды, маленькой сумкой, по видимому для "аппаратуры", и внушительным фотоаппаратом. Ещё на подходе к обветшалой лавочке, на которой сидел данный экспонат, примерил, насколько глубоко войдёт фотоаппарат в задницу фотографу и под каким углом. Сам фотограф особо внимания не обращал, будто не слышал, как явилась карета в виде машины и как из нее, вопреки сказке, вывалилась крыса. – Глеб, надо же, – с налетом серьезности и тонной иронии разводит руки как для объятий. Глеб делает шаг назад. – С выпускного не виделись, а ты по виду будто не протрезвел за эти пять лет. Глеб в ответ возмущенно прожигает взглядом и, надеясь не получить срок за пристальный взгляд, направляется в сторону локации. – А ты так и остался пидором. – Андрей с "пидором" смирился, а вот с ядом, стекающем по словам прямо в мозг - нет. Шлёпнул Глеба по заднице, обгоняя. Не рисковал задерживаться рядом после этого жеста. Дверь на крышу несчадно выломана, красуется облезлый стул и стол, раньше красивого плетения; пара бетонных плит и, как ожидалось, мусор. Шприц и пара бутылок. В безопасности сомневался, но больше орудий пыток наркоманов - не видел. – А чё не в студии? – оглядывается. Людей нет. Ветер прогнал какую-то бутылку по пустой крыше, Андрей примеряет объективы. – У тебя образ под студию не катит, – наводит на Глеба. Фоткает, смотрит, чё как. Ещё больше некомфортно. – Да и не холодно. По времени самое то. Глеб кивает. Похуй? Конечно похуй. Спасибо что не в центр города вывел фотографироваться. Особенно без одежды. – Давай сэкономим твое и мое время и разойдемся? – ещё больше укутался в худос Серафима. Взгляд Андрея словил недобрый. – Это не работа, а творчество. Раздевайся. Не хотелось чтобы своя голая задница красовалась у кого-то в памяти. Ещё хуже - в интернете, если Андрей так же обижается. Ждёт, смотрит, взглядом давит, пока Глеб не снимает черный худос. Начало положено. Андрей сбрасывает сумку на плетёный стул, пару раз щелкает закат, любуется, пока Глеб раздевается до белья. И ждёт чего-то. Взгляда, просьбы, помилования. Чего-нибудь. – Полностью давай. – снова вернулся к фотоаппарату. Просмотрел последнюю фотку с Глебом, взъерошенные сквозняком волосы и перепуганный взгляд. Глеб послушно разделся догола. Прятался от взгляда, который на него не падал. Уселся на бетонную плиту, искренне надеясь, что ничем от нее не заразится. Свернулся почти клубочком, то ли прячась, то ли греясь. – А ты час свой будешь отрабатывать или есть смысл тебя подгонять? – колени жмёт к груди, обнимает их руками. Андрей всё-таки поднимает взгляд. Скептичный. – Час. Вообще, после тебя у меня никого нет, – направляет объектив на Глеба. Тот прячет лицо в коленях. – Может, тебе понравится и я задержусь. – Тебе как в школе нравилось на голых мужиков смотреть, так ты с этим, блять, профессию связал. Андрей хмыкнул. Благодаря Глебу и прослыл пидором. А Глеб, благодаря Андрею, прослыл ебаным моральным уродом. Вроде квиты, а вроде Андрей оказался не прав, в отличие от Глеба. – Ну почему так критично? Не только мужиков. – ждал, пока Глеб хоть взгляд высунет. Не дождался. – Давай по-нормальному, не прячась, иначе просидим до ночи. – Сам тут сиди. – рявкнул в ответ, опуская ноги. Но все равно смыкая, абы б достоинств не было видно. – А может у тебя даже девушка появилась, а? В ответ Андрей тихо, злорадно посмеялся. Камера щёлкнула ещё раз. – Даже не надейся. – просматривает кадр. Свет красивый, в кадре локация красивая. Не видно никакого мусора. – Давай не в одной позиции? Ты же умеешь красиво гнуться. "Красиво гнуться" не хотелось. Откуда Андрей это предположил - не понятно. Но Глеб правда умел, сейчас садился, поджимал ноги. Андрей просил чутка повернуться, чето наклониться. Кринж. Никакого азарта не было. Был холод, желание напиться, разбить объектив и ебало владельцу объектива. Озвучил только про желание напиться, потому что остальное Андрей понимал и, в целом, принимал. Из своих вещей достал бутылочку "просто воды" и кинул Глебу. Как оказалось, "просто вода" это, на самом деле, "просто водка". Пара глотков не помешали. Теплее особо не стало. Может смелее. Пытался кого-нибудь другого представить на месте Андрея, но почему-то это совершенно не помогало. В какой-то момент он сам напрягся. Двигался топорно, на негнущихся ногах. И почему-то на ум приходило только одно. – Чё, настолько тебе нравлюсь? – Андрей не ответил. Просто смотрел иногда на фотографию, иногда на Глеба. Глеба, которого реакция раззадорила. Который видя взвинченность, подкидывал масла в огонь. Садился, смотрит сначала в камеру, потом четко в глаза. Которые тут же снова прячутся за камеру. – Ноги. – выдавливает из себя Андрей. В ответ следует раздражённо-вопросительный жест. – В стороны. У тебя везде одно и то же положение. – Нахуй иди. – отвечает боле возмущенно, снова прячась. Достаточно выхода из зоны комфорта, лучше обратно задницей на муравейник, чем красоваться перед бывшим пидорковатым однокласником. А Андрей упорно смотрел, ждал. – Нет. Перекидывались злобными взглядами. Глеб ждал, пока от него отъебутся, Андрей ждал, пока Глеб сдастся. Искусство есть искусство. Решает, что ждать ещё полчаса, пока Глебушка пожалеет время или замёрзнет - не намерен. Спокойно подошёл ближе и насильно развел ноги. Глеб пялился в глаза. Даже не ударил. Заводился либо от желающего взгляда, направленного на него, либо от себя же. – Так сиди. – взгляд уводит, не опускает ниже, наровит сделать шаг назад. Глеб со всей противностью тянет обратно. – Хули ты так напрягся? – голос противно садится. Щурит глаза. Андрей выдыхает. Считает слова за приглашение - формально целует, скорее прижимается своими губами к чужим, кусает нижнюю, ждёт ответа, но даже сопротивления не чувствует. Укладывает Глеба спиной на холодный бетон. Глубокий вдох - сейчас всё-таки ударил Андрея. – Ебанутый! – всё-таки поднялся за счёт Андрея, держась за ворот тонкой оверсайз футболки. – Холодно блять! – Тебя только холод заволновал? – поднял брови в удивлении, подхватывая Глеба под спиной и прижимая к себе. Так неудобно, но так близко - чувствует чужой стояк, упирающийся в бедро. Забывает дышать. – Есть пара вопросов... – в ответ чувствовалось, что Глеб отвечать не вопросы не хочет. В целом не горел желанием на что-либо отвечать или как-то реагировать, тело и его реакция на прикосновения в целом все говорили за него. – Тебе приятно будет голой спиной на холодный бетон, а? – тянет с Андрея футболку. Андрей помогает, перехватывает края из чужих рук, снимает, аккуратно кладет на бетонную плиту. – Проверь. Разворачиваются, как на репетиции вальса в одиннадцатом, когда уже поссорились. Андрей тогда метал искрами, сейчас инициатива в руках Глеба - Андрея голой спиной на бетон. Тот и не вздыхает, просто жмурит глаза и цепляется за голые плечи. Глеб стаскивает с нижнего мешковатые штаны с бельем - взору предстает стояк. Глеб услужливо не язвит, устраивает колено между ног, давит на пах. Считай, чувствовал. Видел, как на очередном изгибе своей спины чужие руки с фотоаппаратом предательски дрогнули а заправленные края футболки вернулись на положенные места. – Даже не побрезгуешь? – Андрей шире расставляет ноги. Подставляет шею, когда Глеб лезет кусаться. Кусает до боли и зализывает краснеющие следы. Острое колено дразнит, давит больше, по мере приближения. Андрей выдыхает громче, жмурит глаза, когда Глеб прикусывает мочку уха и больно-приятно упирается сильнее. – А ты каждый раз на съёмках собираешься ебаться? – Андрей в ответ отрицательно мотнул головой. – Больно же будет. "Минуту" - довольно кидает в ответ. Выскальзывает из хватки, лезет в свои вещи и, под максимально недовольный взгляд, из кармана достает крем. – Для рук. – жмёт плечами. Бросает Глебу - тот ловит и недобро косится. За руку тянет к себе, прижимает, поддается на все прикосновения, на руку на члене. – Ты не ответил. – утыкается носом в нос Глеба, мягко целует в губы, будто боясь спугнуть. В ответ грубо кусают, хватаются похабно руками, прижимают ближе, проскальзывая языком в рот. На несколько секунд, будто бы ответ на вопрос. Но Андрею неймется - когда укладывают спиной обратно на бетон, снова раскрывает рот, дабы спросить. Глеб хмурится. – Будешь пиздеть - пойдешь сам дрочить. – клацает крышка крема. На пальцах оказывается немного, пальцы оказываются в Андрее. Любое желание продолжить язвить или в целом что-то говорить против Глеба - пропадает. – Будто только мне надо. – всё-таки не особо пропадает. Тянет к себе за плечи, ближе. Пальцы идут легко, Андрей шире разводит ноги, Глеб удобнее устраивается между. Сразу поглубже, резче, не церемонясь, второй рукой придерживая за колено. Глеб ведёт языком по шее, прикусывает. Андрей больше подставляется - готов ластиться как кот, но не ёрзать голой спиной по камню. Глеб оставляет засос где повиднее будет, из противности. Руки упираются в грудь, Андрей что-то шипит в сторону своей модели и резко замолкает, когда пальцы входят под другим углом. Вместо возмущения выходит сладкое "а-ах", отчего Глеба прошибает, как током. – Ты, блять, проститутка, – заключает после рваного выдоха, там же проходится пальцами, по телу Андрея проходится дрожь. Покорно кивает, пропускает вообще мимо ушей и слышать не хочет, как его называют, ещё раз выдыхает. Откровенно, выдох почти переходит в стон, после которого на месте пальцев оказывается пустота. Мало. Андрей всё-таки ерзает на месте, дыхание сбилось, хочется больше. Даже сквозняк перестал кожей чувствоваться - по пустой крыше снова гремит бутылка, клацает заново крышка крема. Андрей приподнимается на локтях - не следит за чужими руками, не следит за тем, как половина дорогущего крема с жожобой оказывается на члене Глеба. Смотрит в глаза, ловит суетливый взгляд, метающийся по телу, до тюбика и к своим рукам. – Опаздываешь куда? – ждёт, пока Глеб удобнее берет за бедра, пока пристраивается сзади - и даже выдохнуть не получается. Чувствует, как Глеб приставляет головку, как входит, и Андрей уже не так смело смотрит в глаза, когда входит полностью, прижимаясь ближе. Он не опаздывает, не суетится, наслаждается секундой покоя и двигается - лишь раз, на пробу. Андрей - не его бывшие девушки. Андрей, стоит лишь наклониться, стервозно сжимает до боли волосы и притягивает к себе. Хочется чтобы ему было больно в ответ - тянет за бедра к себе, плотнее, больнее, ближе. Под ним Андрей не держится, не обижается, не давит стоны - нравится, когда больнее и Глеб пользуется. Так же дёргает на себя, двигается резко, на марафон его не хватит - Андрей и не просит. Ему достаточно резковатого темпа. Снова тянет к себе, выдыхает на ухо просьбу "больше, глубже", кусается. Цепляется за плечи, локти, будто контролирует. Уже не контролирует самого себя - закатывает глаза и стон переходит в крик, бедра ударяются о бедра. Продолжает так же - вбивается мелкими толчками, цепляется ногтями за бедра, не мешая Андреевой руке, тянущейся к члену. После него явно останутся по спине и плечам красные следы, после него захочется ещё раз. Ещё раз провести языком по солёной шее, укусить, прижаться, зажать член между телами. Андрей что-то шепчет - только для Глеба, дрочит себе, срывается то быстрее, то медленнее, прикусывает губу. Хочется смотреть как закатывает глаза, как сжимает в себе, как медленно опускает руку, как по его животу стекает сперма. Хочется двинуться ещё раз - кончить в него. Не спрашивая и не думая. Отпускает руки на бедрах, упирается по обе стороны. Чтобы отдышаться нужна вечность, а есть только минута, пока где-то на первом этаже бьётся окно. Блять. От первого до третьего в быстром темпе, целенаправленно - минута. На сбор хватает двух. Камеры и объектив Андрей прячет - как сфотографировал, так сфотографировал, отработал свое время иначе. Где-то под ногами валяется пустой тюбик из-под дорогого крема, который жалко только сейчас. Глеб успевает накинуть на себя чужое худи, на этаж ниже слышится грубоватый мужской голос. По виду Андрей отобьётся много от кого, но потухнет от одного удара, если проморгает. И проверять эту мысль совсем не хочется. Перекидываются взглядами, Андрей жестом предлагает свалить, пока этажом ниже бьётся бутылка. Прыгать с крыши третьего этажа пока не хочется, тем более снизу кроме тех же мужиков никто не ловит. – ЭУ, сука, – вслед присвистывают, стоит только пронестись по лестнице, грубо толкнув Андрея, чтобы не тормозил. Четко чувствует, как в спину прилетает осколок бутылки. – Стоять, суки блять! Инстинкт самосохранения работает лучше, чем усталость. На улице тоже кто-то караулит. – Еблан, блять, лучше б на студию отвёл куда-нибудь. – пихает в бок. Андрей жмёт плечами. Завернуть чуть дальше, немного пройтись - вот тебе и дома жилые. Люди. Можно сбавить шаг и вызвать такси. – Ты со всеми так от ебанутых сваливаешь или только на мою долю такое счастье выпало? В ответ Андрей смеётся. Отшучивается, окидывает взглядом адреса, Что-то щелкает разок. Глебу не понять его искусства, но Андрей все равно втюхиваеь аккуратную маленькую визиточку. Глеб и не рассматривает - сует в карман, обещает выбросить при первой возможности, или вообще: –...в задницу тебе твои визитки засуну..
17 апреля 2022 г. в 12:19
Вечер подходил к своему логическому завершению. На улице светало, допиты на троих три бутылки алкоголя крепче температуры тела, глаза по чуть-чуть слипаются и карты в руках становятся одним единым целым. На руках козырный туз и козырный король. Отбойная карта. Глеб выигрывает и уже собирается подниматься и прощаться. Или хотя бы лечь тут же на полу.
– Пажже. – Серафим тормозит, недобро улыбается и усаживает обратно. Юра, доселе клацавший что-то в телефоне, сейчас поднял взгляд на давних передрузей недолюбовников. – Давай под желание.
У Серафима глаза не горят - его идея холодная и агрессивная. А Глеб просыпается и всучивает Юре карты, чтоб тасовал.
– Чё придумал? – спрашивает сразу. Раз согласился, то отлынивать уже не будет.
– Ну у нас тут встреча одноклассников, – обводил сомнительное мероприятие на евоной кухне взглядом. Открытое настежь окно, пепельница на грани суицида, прожженый сигаретами подоконник... – Организую тебе ещё одну.
– Чё? – сосредоточенно нахмурил брови, напрягая оставшуюся половину извилины. Юра раздавал карты по одной. – Какую ещё одну, блять?
– Ну, – Серафим сам себе кивает. Смотрит на Юру мельком. Тот понял идею, но интереса к ней не разделил. Козырь бубна. – Вы с Андреем под конец одиннадцатого поцапались и не помирились...
– Потому что нехуй пиздеть. – перебивает монолог с гениальной идеей. – И слушать блядей каких-то. Половина школы ее переебало, да я бы..
– Да ты бы, блять, мы уже выяснили. – решает на этом моменте вернуться к своей мысли. Ненависть Глеба усёк ещё на выпускном. Андрей тогда и Серафима к себе забрал, были все время вместе. В целом, спустя годы обида не прошла. – Он фотографом заделался.
– Пиздец. – заключает, перебирая варианты, как можно оскорбить. Серафим понимает, что если не продолжить, прослушает лекцию о том, какой Андрей ахуенный и куда ему нужно засунуть фотоаппарат.
– Пятнадцать тысяч за час работы, как тебе?
– Элитная шалава, как мне? – руки разводит резким жестом. Юра дёргается и отсаживается. Некомфортно. – Давай лучше с Ирой встречу, там пять тысяч за час и... Ну, поприятнее. – Серафим отрицательно мотнул головой. Судя по его взгляду, это был ещё не конец. Судя по тому, что веер из шести карт был в руках у Глеба, он от идеи не отказывался. Серафим даже за мысль отплатится сполна.
– Ты не дослушал. – ходит с шестерки. Глеб бьёт козырной. Отбой. – Самое интересное захотел проигнорировать. Фотки, типа, в стиле ню. Или такая хуйня, не знаю, эротика.
Юра всё-таки подавился смехом где-то там за спиной. У Глеба возмущённо округлились глаза.
– Хорошо. Ты тогда голым в мак пойдешь.
Ставки велики. Серафим смотрит в карты и, подняв полный уверенности взгляд, кивает. Забились. Юра свидетель. На всякий случай записывает на салфетку условия спора.
– Завтра же утром. – у Глеба под конец на руках десятка бубновая и такой же туз. Второй раунд подряд оставляет себе туза на конец.
– Думаешь, он найдет для тебя время? – Серафим ходит с бубнового короля. Глеб тузом бьётся.
Ходит десяткой, Серафим бьётся дамой козырной. Расходятся в ничью.
– Ещё раз. – карты снова в руках у Юры. Тот грозится, что это последний раз. – Чё заказывать будешь?
– А хули ты так уверен в своей победе?
Карты оказываются в руках. Глебу не нравится. Лучше бы сошлись на том, что сыграют потом. И вообще, крупье бы этому ручки по самую задницу отрубить, скотина... Серафим нападает, Глеб отбивается. Тянет одну и ту же масть, один козырь и тот выкидывает. Под конец сидит с мелочью и без козырей, когда у Серафима, вроде как, на руках пара тузов, включая козырный и в целом неплохая карта. Тут уже нужно что-то делать. Смотрит долго и сосредоточенно к себе в карты, моляще на Серафима и так же на Юру. Никакого ответа.
Выкидывает семёрку. Серафим бьёт. Ещё семёрка, ещё бьёт.
По итогу Глеб остаётся в дураках.
Серафим, злобно хихикая, тянется за контактом в списке: "Андрей днокл фото". Главное, что записал, как зовут, откуда знает и чем может помочь. Остальное так запомнил, включая стоимость этой помощи.
Глебу подглядывать не давал. Пусть будет таким... Сюрпризом.
Андрей со своим сбитым режимом и свободным графиком отвечает быстро, на приветствие - незаинтересованно и односложно. Как продолжить диалог позитивнее - не знает. Андрей сам рвется скорее свести все это на нет, отвечая на "как ты" даже не словами, а стикером. Обглодышем мема. Даже не целым мемом, а куском. Раз не хочет идти на контакт, стоит перейти к сути.
"– старым любимым олноклснткам скидка будт)?" – долго не отвечают. Серафим ждёт, что отправят ещё какой-нибудь стикер, Глеб заглядывает в телефон.
"– чё" – все-таки приходит ответ. И лучше бы стикер отправил, чем это.
"– через пличё крч есть место???" – переходит чисто на деловой разговор. То, что Андрей в целом хуй клал и хуй забил на общение это обидно, но деться некуда.
"– смотря когда и смотря что надо."
"– олнокласника глеба на эротику😉"
С этого момента Андрею стало интересней. Он полностью перешёл в диалог, а не лениво отвечал из шторки уведомлений.
"– ооооооооо это точно его трезвое решение?"
Андрей что-то начал подозревать. Взгляд упал на недовольного Глеба. Интересно ему, что будет или примеряется какие косточки переломает Серафиму - непонятно.
"– карточный долг дороже чесои брат"
– Да хули так долго? – нетерпеливо поднимается, проходит круг по комнате и останавливается у раковины. Пьет воду из-под крана.
– Да подожди, хули метаешься.
"– ну коль такое дело" – Андрей возвращается к диалогу. Ему явно идея понравилась. "– сегодня к 7 вечера проспаться успеет?))))))))))))))"
На Глеба взгляд поднимать рискованно. Но Серафим смотрит мельком. Ниче, не надорвётся.
"– успект а куда его отправлять хоть"
Дальше диалог пошел исключительно в рабочем ключе. Юра по-хозяйски постелил Глебу в гостиной на диване, сам расстелил себе кресло. Суть была далеко не в фотографиях, не в том, чтобы их куда-то деть. За Глебубса Андрей денег вообще не взял, когда разрешили крутить-вертеть его как хочется и на чем хочется. Вспоминает, как Андрей на аватарку во ВКонтакте Серафима фоткал просто так. Бесплатно. Ещё с девятого класса просто так фоткал.
Глеб готов был проспать ближайшие пару дней, не хотелось отдирать свои остатки от неудобного дивана. Часа за два до начала Серафим решил, что самое время будить гостя. Гостя, который смотрел одним глазом, а вторым спал. Тормошил его за плечи - не помогло. Ледяной водой умыл, всунул щётку в зубы. За час Андрей написал, что выдвигается. Усадить Глеба на такси одного было оптимальным решением, чтоб не выслушать всякого.