Gainful Employment (Прибыльная работа)

В целом работа на Ван Чжи не была ужасной. Конечно, Цзя Куй предпочел бы быть свободным человеком, но Ван Чжи оставался в основном справедливым работодателем, который не предъявлял к нему возмутительных требований (в отличие от того, что он довольно часто делал с Дин Жуном, но это было совсем другое дело, в котором Цзя Куй не хотел копаться). В хороший день ему было скучно. Когда ты работаешь телохранителем, скучать — это здорово. Если же дело требует усилий и энергии, значит всё пошло наперекосяк. Цзя Куй был хорошим телохранителем, но он предпочёл бы не умирать за Ван Чжи без особой необходимости. В неудачный день ему приходилось рисковать жизнью и здоровьем, ломать несколько костей (обычно чужих) и выбрасывать несколько тел (определённо чужих). Однако сегодня вечером… Цзя Куй не совсем понимал, куда движется сегодняшний вечер. Ван Чжи вышел из-за ширмы для переодевания в светлых, кремово-золотистых одеяниях, которые облегали его тело так, как Цзя Куй и не подозревал, что могут облегать. Его волосы были распущены, убраны с лица драгоценными шпильками и гребнями и изящно струились по спине. А губы, покрытые каким-то тонирующим бальзамом, переливались розовым. Цзя Куй, который обычно не обращал внимания на такие вещи, поймал свой взгляд, постоянно возвращающийся к пухлой, блестящей нижней губе Ван Чжи. В чём, как он полагал, и был смысл. Дин Жун, стоящий в другом углу комнаты, выглядел возмущённым и расстроенным. Или подавленным. Он действительно чаще всего выглядел подавленным. Цзя Куй понял, что общение с Ван Чжи не слишком-то полезно для его здоровья. Иногда ему было жаль Дин Жуна, но Дин Жун сам выбрал эту жизнь. Цзя Куй, тем временем, был здесь только для того, чтобы получить деньги. (Не то, чтобы ему платили. Ему обещали заплатить. Осужденные преступники обычно не имеют права голоса в вопросе компенсации). Ван Чжи взглянул на своё отражение в бронзовом зеркале и улыбнулся, и даже это было необычно. Исчезла уверенная, острая ухмылка командира Западной ограды. Вместо этого Ван Чжи улыбнулся мило и застенчиво, совсем как охваченная благоговением, взволнованная юная девушка. Во всяком случае, Дин Жун стал выглядеть ещё более огорченным. — Ты за главного, — бросил Ван Чжи Дин Жуну злобно-весёлым голосом и вышел из комнаты. (Его бёдра… покачивались? Когда он научился ими покачивать?) Дин Жун беспомощно поклонился ему вслед, но его глаза были прикованы к Цзя Кую. Он оскалил зубы и многозначительно посмотрел на него. Цзя Куй подавил вздох, следуя за Ван Чжи. Он всё ещё не совсем понимал, что именно происходит между его работодателем и его заместителем, но это начинало раздражать. Если Ван Чжи намеренно дразнил Дин Жуна, это было жестоко, но если нет, то разве это не было ещё хуже? Хорошо. Цзя Куй был здесь не для того, чтобы вмешиваться в такие грязные дела. Он будет охранять тело Ван Чжи, но вот сердце Ван Чжи — это его личное дело. *** По дороге они подобрали Тан Фаня, и тот тоже был одет как женщина. Цзя Куй понятия не имел, какие у них планы на ночь, и не спрашивал. По его мнению, чем меньше он знал, тем было лучше. Помогая им выйти из повозки, Цзя Куй отметил, что между Ван Чжи и Тан Фанем определённо была разница. Тан Фань отличался поразительной красотой — черты его лица были изящными, а фигура гибкой. Ван Чжи в свою очередь был более коренастым, его женская одежда даже создавала иллюзию полноты, а круглое лицо было скорее милым и девичьим, чем красивым. Но Ван Чжи, по крайней мере, шёл как настоящая барышня, маленькими шажками и с развевающимися рукавами. Тан Фань же всё ещё вышагивал так, словно не имело значения, распахнутся ли края его платья. Однако взгляды, направленные на него, были скорее возмущёнными, чем подозрительными, так что Цзя Куй решил, что всё в порядке. Они вдвоем исчезли в особняке, и Цзя Куй прислонилcя к повозке, ожидая их возвращения. Он надеялся на скучную ночь. *** Всего через час Ван Чжи выбежал наружу. Он толкнул Цзя Куя в сторону повозки и прошипел, чтобы тот ехал. Цзя Куй отстраненно задался вопросом, где Тан Фань, но безопасность Тан Фаня не входила в его обязанности. Только безопасность Ван Чжи. И если Ван Чжи сказал, что пора уходить, значит, пора уходить. Он вскочил на место возницы и подобрал поводья, но прежде, чем он успел развернуть лошадей, раздался громкий крик: — Ты там, стой! От главных ворот особняка хлынула толпа охранников, и рука Цзя Куя легла на меч рядом с ним. Вот вам и скучный вечер. Из глубины повозки донёсся раздражённый вздох Ван Чжи. — Цзя Куй, иди сюда, — рявкнул он. Цзя Куй выпустил свой меч и заполз внутрь. Ван Чжи устроился на полу повозки, подтянув платье и нижнее белье ровно настолько, чтобы показать свою голую икру. Он помахал Цзя Кую, чтобы тот подошёл поближе, а после нетерпеливо протянул руку и дёрнул Цзя Куя к себе. Цзя Куй напрягся. Дело было не в том, что он не привык к грубому обращению с Ван Чжи — он уже некоторое время был телохранителем этого человека и буквально вытаскивал Ван Чжи из любых опасных ситуаций. Но сейчас всё было по-другому — Ван Чжи в шёлковом беспорядке, пахнущий так цветочно, пудрово и сладко… Спина Цзя Куя вспотела, и на долю секунды он очень, очень сильно пожалел, что сегодня вместо него не поехал Дин Жун. А затем Ван Чжи соединил их губы вместе, как раз в тот момент, когда шторка на двери повозки была дёрнута в сторону. Цзя Куй затаил дыхание и замер так, как только мог, чувствуя, будто у него в руках живая змея. Губы Ван Чжи были липкими, мягкими и теплыми, и это была информация, которую ему просто не нужно было знать. Никогда. Лицо охранника, показавшегося в дверном проёме, побледнело. — Вы… О. Эм. Ой. Госпожа Хуан, вы ушли так внезапно, что мы подумали… Ван Чжи слегка отстранился и издал хриплый смешок, а Цзя Куй поблагодарил всех своих предков на небесах за то, что сидит спиной к охранникам. Он не был актёром, и, хотя мог сохранять невозмутимое выражение лица, был уверен, что его щеки горели румянцем. — Я знаю, что ушла в некоторой спешке, но я просто хотела провести несколько минут наедине со своим возницей прежде, чем отправлюсь домой. — Ван Чжи вытянул ногу в знак скромности, но вместо этого дал всем, собравшимся вокруг повозки, взглянуть на своё бедро. — Надеюсь, я могу рассчитывать на ваше благоразумие, господа. — Конечно, госпожа Хуан. Приносим свои извинения за то, что прервали, — торопливо ответил охранник, но голос его прозвучал с радостным тоном человека, который только что получил некоторые пикантные сплетни, чтобы поделиться ими позже. К счастью, поскольку госпожа Хуан не была настоящей, её репутация не сильно пострадала. Охранники ушли обыскивать других гостей вечеринки. Некоторые из них даже не пытались молчать о чудесном кусочке кожи, который им повезло увидеть. Ван Чжи с отвращением фыркнул. — Мужчины, — пробормотал он, что Цзя Куй счёл ироничным. Технически Ван Чжи тоже был мужчиной. Но Цзя Куй был здесь не для того, чтобы подвергать сомнению мнение своего командира. И, честно говоря, если охранники так легко отвлеклись на небольшую скандальную сцену, они заслужили любые насмешки, которые могли быть брошены в их сторону. Цзя Куй быстро сел обратно, снова задернув занавеску. Поскольку они должны были быть заняты, он смирился с тем, что останется внутри ещё некоторое время. Ван Чжи поправил свою одежду так, чтобы она снова выглядела прилично. Он ничуть не выглядел взволнованным — его отрешённое выражение лица говорило о том, что он уже думает о том, что нужно сделать, когда они вернутся в Западную ограду. Губы Цзя Куя всё ещё гудели, и он лизнул их, не задумываясь об этом. К его ужасу, они имели слабый привкус меда. Возможно, Дин Жун никогда не узнает подробностей этой ночи. Цзя Куй очень на это надеялся. В противном случае Дин Жун, вероятно, попытается убить Цзя Куя, а Цзя Кую придётся защищаться. И это будет чертовски обидно, потому что Цзя Кую на самом деле вроде как нравился Дин Жун. Он был эффективным и прямолинейным человеком, когда не находился в напряжении из-за Ван Чжи. Цзя Куй нахмурился. Он действительно не хотел быть втянутым в неразбериху между Ван Чжи и Дин Жуном. — Достаточно времени, ты так не думаешь? — предположил Ван Чжи холодным отрывистым голосом. На самом деле это было не так, если Цзя Куй заботился о том, что люди подумают о его выносливости. Но поскольку Цзя Куя это не волновало, он забрался обратно на место возницы и снова взял вожжи. Эта ночь не могла закончиться достаточно быстро.