Протяни руку, и мы изменим мир

Мяч отскочил от стены и вернулся в ладонь без привычного шлепка. Недавно Зик разжился перчаткой. Черная кожа и светлые глянцевые завязки; красивая, но размер не тот. Широковата и слишком длинные пальцы, из-за которых неудобно перебрасывать мяч из одной руки в другую. Без нее было лучше, но Том раньше надевал перчатку, поэтому и Зик решил попробовать. Наверное, это дело привычки. Во второй раз мяч отлетел в сторону из-за ветра. Начиналась осень, в лужах плавали полужелтые листья. Школьники за забором гроздьями срывали стручки акации и пытались свистеть, но большинство только настырно дуло, брызгая слюнями во все стороны. Когда кому-то удавалось извлечь из свистульки резкий звук, остальные радостно вскрикивали. Обычно шум раздражал Зика, но сейчас напоминал рев толпы на стадионе. Пару раз он бывал на матчах в качестве зрителя. Может быть, в другой жизни люди собирались бы на трибунах, чтобы посмотреть на него. Зик нашел отлетевший мяч в кустах. За полминуты на него успел забраться отвратительный пятнистый клоп. При виде незнакомца насекомое растопырило лапки и нагло зашевелило длинными усами, будто вызывая на поединок. Зик спихнул его щелчком указательного пальца. С такой же легкостью он на последней миссии сбросил со стены солдата островного Гарнизона. В отличие от жука, человек кричал. Зик приноровился к ветру и мяч несколько раз подряд отскочил от стены ровно в центр ладони. Один из школьников крикнул: «Круто», и Зик признательно кивнул. Дети не могли видеть его в тени здания. Под лопатками появилась тянущая боль. Зик провел здесь уже несколько часов, но не хотел возвращаться в штаб. Исследования застопорились с тех пор, как Бертольд огорошил неожиданной новостью. У него есть брат. Что он делает прямо сейчас? Возможно, Эрен стоит на холодном ветру. Отряд снова в пути, солдаты затаились в богом забытой расщелине и напиваются до поросячьего визга, травят солдатские байки. Часовой дрожит от страха, высматривая вдалеке гигантские тени. Эрен не трясется. И не хохочет в пьяном угаре за компанию с этим отребьем. Он держится в стороне и смотрит на них свысока, осознавая, что заслуживает большего. Ему не страшны ни титаны, ни одиночество. Он смирился с тем, что потерял родителей и дом, хоть на душе от этого и тошно. Если бы он только знал, что не одинок. Ему не приходило в голову, что за стенами, за морем, за воротами концлагеря живет его семья: дедушка, бабушка… брат. Зик так и не сказал им про Эрена, но не раз представлял знакомство. Конечно, для этого слишком рано. Зик и сам еще не встречался с Эреном. Какой он, этот мальчик? Младший отпрыск Гриши Йегера. Первенец пошел в мать, разве что нос, как у отца: прямой, длинный, со слегка клюющим вниз кончиком. Вряд ли они похожи. Хотя, Гриша мог снова жениться на блондинке. Зик представлял себе высокого молодого человека с вытянутым печальным лицом и зелеными глазами. Конечно, неприятно встретить второго Гришу, но это лучше совершенно чужих черт. Зик осознавал, что реальность полна разочарований, и наверняка со второй попытки Грише удалось вырастить безвольного фанатика. Наверное, Эрен начисто лишен фантазии и критического мышления, только повторяет заученные фразы и пресмыкается перед старшими, властями, генералами. Жалкое зрелище: еще одна пешка, ничем не лучше марлийского пушечного мяса. Но ведь ему еще только пятнадцать. Немного усилий и из него удастся вылепить нечто иное. Кровь у них одна, а остальное исправимо. Бросая следующий мяч, Зик предоставил, что напротив стоит и улыбается молодая копия отца. *** Через несколько дней они отправляются на Парадиз, нужно закончить текущие дела. Зик просидел с отчетами до утра, чтобы днем никто не помешал ему побеседовать с Райнером. Он не такой внимательный, как Бертольд, но разговорчивей и вроде бы лучше знает Эрена. От мысли, что они жили под одной крышей три года, хотелось перекусить юнцу позвоночник. Если бы Зик знал, что его плодовитый отец выжил и решил наступить на те же грабли, он бы напросился на миссию пять лет назад, пусть даже пришлось бы локтями расталкивать патрульных в гавани и догонять крейсер вплавь. Он ведь и так собирался туда, но Калви решил, что от Звероподобного и Перевозчика больше пользы на родине. Доверил соплякам ответственное задание, и вот что получилось. Зик отыскал Райнера на набережной: грозное оружие Марлии с видом побитой собаки заглядывало за горизонт. Он явно приврал на заседании, когда рассказывал о полуграмотных дикарях, не вызывающих ничего, кроме отвращения. Или за эти годы Райнер сам стал дикарем. — Браун, — издалека окликнул его Зик. — Капитан, — вздрогнул Райнер и чуть было не прижал кулак к груди. — Наслаждаешься видом? Зик держался расслабленно, будто на прогулке. За ними точно наблюдают и, может быть, на Райнере висит диктофон. О его интересе к брату точно доложат командованию, но Зик не волновался: раз уж он предал родителей, то и пальцем не шевельнет ради незнакомого мальчишки. Спишут на исследовательский интерес. — Да. Я скучал по морю, — простодушно ответил Райнер. Вода сегодня спокойная. Вблизи она кажется зеленоватой, а вдали — белой из-за бликов света. Едва видны угловатые очертания отплывающего крейсера. На небе только несколько полупрозрачных перьевых облаков и солнце такое яркое, что глазам больно даже в тени. Это последний теплый день в году. — Понимаю. Ты ведь три года не выходил за стены? Сущее наказание. — Я… да. Там даже воздух другой. Райнер говорил настороженно. Оно и понятно — до отправки на Парадиз Зик удостаивал вниманием только Пик и Марселя. Он не верил, что Райнер получит Титана и, возможно, пару раз сказал это в лицо. Те годы казались такими далекими, что не хотелось о них думать. После смерти Тома жизнь протекала быстро и однообразно. Зик бы и дальше проматывал отпущенный ему недолгий срок, если бы новость об Эрене не взбодрила как ушат холодной воды. — Но было и что-то хорошее, верно? — Изредка. Райнер выглядел так, будто идет по минному полю: на скулах от напряжения выступили желваки. Он мог подозревать Зика в шпионаже. Военные не раз заменяли Воинов раньше срока, потому что сомневались в их верности или способностях. Вот только сейчас Зик рисковал не меньше. Пара неверных формулировок уничтожит его репутацию. — Вы же попали туда детьми. Не представляю, каково это: на своей первой миссии я был гораздо старше. Сложнее всего притворяться кому-то другом. Смотреть в глаза, делиться хлебом, а потом вонзать нож в спину. Сейчас это даже… увлекательно. Но по неопытности, конечно, шокирует. Крики убитых не дают спать по ночам и все такое. Зик притворялся, что смотрит вдаль, а сам краем глаза следил за Райнером. Парень был бледнее мела. Не зря Зик залез в архив и прочитал его психологическую характеристику. Райнер чуть с ума не сошел от осознания содеянного, и это невероятно удобно. Слабыми людьми легко манипулировать. На самом деле Зик даже в детстве не жалел незнакомцев. Единственный голос, звучащий в его кошмарах, принадлежит Тому. — Мой брат был к тебе ближе других, верно? — продолжил Зик, пока Райнер не додумался сбежать под надуманным предлогом. — Возможно. Обычно мы собирались толпой. — Просто ты так много упоминал Эрвина, и я подумал… — Зик говорил помедленнее, чтобы Райнер точно среагировал, как надо. — Что? А. Эрена. Эрвин — главнокомандующий Разведкорпуса. — Точно. Надо же… Всю ночь просидел за отчетами, совсем вымотался, — сказал он усталым голосом, надеясь, что шпионы оценят его усердие и самоотдачу. — Надо получше подготовиться. В прошлый раз миссия сорвалась, мы недооценили эльдийскую мразь. Как думаешь, от Эрена будут проблемы? — Не знаю. Он чуть не одолел меня в прошлый раз, но теперь я буду готов. Как же это утомительно. Если бы он мог, то просто отдал бы приказ: «Выложи все, что знаешь про моего брата. И не то дерьмо, что ты написал в отчете». В документах значилось, что Эрен — хороший боец, сильный титан и, с поправки Бертольда, склонен к импульсивному поведению на грани истерики, особенно в драке. Что ж, у Зика с такими замечательными друзьями как Райнер и Бертольд тоже были бы нервы ни к черту. — Удивительно, что ты проиграл в прошлый раз. Ты ведь обходил его на тренировках, — в последний раз попытал удачу Зик. Райнер — все тот же неудачник. Из-за него они потеряли Марселя и пять лет обходились на передовой почти без Воинов. Теперь он пускает сопли в подушку и не может рассказать Зику о брате. Если через минуту он так и не скажет ничего полезного, Зик пойдет к Магату и поклянется, что Райнер — двойной агент. Пусть Бронированного отдадут Кольту. Этот мальчик слушает его, а не клоунов из командования. Он пригодится на Парадизе, может даже поможет вытащить брата с острова. — А Энни вырубала его с одного удара, но все равно попалась, — пробурчал задетый Райнер, а затем наконец-то открылся. — Я не знаю, как у него это выходит. Он чуть не вылетел в первые дни, когда стал кадетом, а потом оказался в пятерке лучших выпускников. Мы с Бертольдом и Энни тренировались всю жизнь, Микаса — из Аккерманов. А Эрен… Он не был сильнее или умнее других кадетов. Он просто очень хотел выйти за стену и убивать титанов. Зик так обрадовался, что готов был притянуть Райнера за воротник и чмокнуть, как делала бабушка после долгой разлуки. Если парень продолжит в том же темпе, то проживет еще пару лет. Сохраняя внешнюю невозмутимость, Зик достал сигарету и закурил. Зря. Неровно поднимающийся дымок выдавал его дрожь. Облизнув сухие губы, Зик спросил: — Разве одного желания достаточно, чтобы стать хорошим солдатом? — Нет, — Райнер потер заднюю сторону шеи, явно вспоминая собственные тренировки. — Но… Не знаю. Эрен — мечтатель. Он верит, что может изменить мир. Иногда даже я в это верил. Он старался больше всех, тренировался без перерывов, не стеснялся просить о помощи. Когда Энни его отделала, Эрен в тот же день завалил кадета ее приемом, представляете? Он и со способностями титана сам разобрался. Его нельзя недооценивать. Но слабое место Эрена — его друзья. Микаса, Армин, Саша, Конни, я… я тоже был среди них. Если микрофон и правда есть, то Райнеру конец. Так чувственно нахваливать эльдийца не посмели бы даже реставраторы. Все-таки, Бертольд умнее. Он временами еле сдерживал слезы, но без запинок рассказывал о демонах Парадиза и грядущей расправе. — Как он выглядит? Хочу знать на случай, если встречу его в человеческом облике. Мы похожи? Райнер пригляделся к нему, будто впервые видел. Кажется, он начинал жалеть о своей исповеди: голос снова стал тихим и отстраненным. Зик медленно погасил сигарету об проржавевшее ограждение. Металл оказался влажным от брызг, и окурок зашипел. — Может, немного. Он ниже меня на голову. Худой. Темные волосы. — А глаза? Какая глупость. Как будто это может пригодиться на поле боя. Зик корил себя за нелепый вопрос, но ранее созданный образ развеялся и Зику было жизненно необходимо заново представить своего брата. Теперь это не тот скучающий и печальный юноша, что являлся ему в течение последних дней. Новый Эрен пышет жизнью и внутренний силой, он — как огненный дождь и морской шторм. Импульсивный, с горячей кровью, жадный до свободы. После потери родителей, он не закрылся в себе, а стал цепляться за друзей. Зику всего лишь нужно заменить их, и брат всей душой станет принадлежать только ему. — Зеленые, — выдал Райнер, не успев ничего понять. — Спасибо, — Зик вытянул руки и сжал оба его плеча, впиваясь пальцами в крепкие мышцы, — Ты даже не представляешь, как мне помог. *** И правда, зеленые. Гришины. Зик всматривался в лицо Эрена секунд двадцать. Перевозчик под ним дрожал от напряжения, на стену уже вскарабкался неугомонный коротышка, Райнер подыхал в каком-то переулке, а Зик не мог сдвинуться с места. Брат. Эрен выглядел младше и меньше, чем он себе воображал. Райнер не ошибся — они не похожи, найдется разве что пара общих линий губ и бровей. Измотанный битвой, с багровыми следами превращения на щеках брат часто дышал и смотрел на него, как на незнакомца. Зику казалось, что они знают друг друга всю жизнь. Из-за спешки он так и не услышал, как звучит голос Эрена. Дорога до корабля прошла как в тумане. Пик крупными прыжками пересекала равнину, ветер бил по лицу и обнаженному торсу. Райнер тихо постанывал на кочках, пар от расколотой головы тянулся за ними шлейфом. Зику хотелось зарыться пальцами в волосы, да руки еще не отрасли. Крепко сжав коленями ребра Перевозчика, он опустил подбородок. Грудь разрывало от разочарования и невыносимой ненависти к себе. Зик проиграл горстке почти безоружных дикарей, провалил задание и подвел младшего брата. Том был прав — некоторым лучше и вовсе не рождаться. Когда Пик добралась до берега, Зик свалился с нее мешком и поднялся по трапу, ни на кого не глядя. Пришлось спихнуть с пирса в воду одного особенно назойливого солдата. Майор требовал отчета, но сейчас Зик послал бы к дьяволу и самого генерала Калви. Каюта — его спасение. Зик положил культю на ручку двери, но обрубком не удавалось одновременно и повернуть ее, и потянуть на себя. Рука доросла почти до запястья и выглядела так, будто ее отняли много лет назад. Зарубцевавшая кожа была белой, но на свету отливала розовым. Шел слабый пар: струйка чуть толще, чем от сигареты. Зик не хотел лечиться, и тело повиновалось. Металлическая ручка вызывающе блестела. Зик схватился за нее обеими культями и раз за разом дергал вниз, а она возвращалась на место. Правый обрубок покраснел. Зик почувствовал, как сжались в кулак фантомные пальцы, и ударил в дверь несколько раз. Деревяшки затряслись, но сломать их было невозможно. Зик стер культей первую злую слезу, но жест вышел таким неловким и убогим, что он не смог остановиться. Голова заболела. Ее будто обхватывал тугой обруч, особенно сильно сдавливая виски и затылок. Казалось, что в череп вложили горячий камень. Из носа текло прямо в усы, но Зик мог только продолжать вытирать лицо голой обрубленной рукой. Уже начал формироваться запястный сустав. Минут через двадцать он сможет открыть эту проклятую дверь. Зик хотел помыться и одеться. Он чувствовал себя комфортно без рубашки на тренировках и в теле титана, но не среди разодетых в мундиры солдат. Он выглянул в иллюминатор, чтобы отвлечься. Корабль отчалил, сквозь круглое стекло виднелось только синее море и кусочек палубы. На ней туда-сюда бегали люди, в основном незнакомые безликие матросы. Зик уже хотел продолжить издевательство над дверью, когда появилась она. Средний рост марлийских военных — сто восемьдесят пять сантиметров, но Елена на полголовы возвышалась над всеми мужчинами. Подстриженная под горшок двухметровая уродина едва ли походила на женщину. Зик спас ее по чистой случайности, потому что отчаянно нуждался в союзниках после потери команды во время операции, но с тех пор это чучело смотрело на него влажными глазами и однажды украдкой гладила его брошенное на спинку стула пальто. Если бы он протянул руку, Елена бы с радостью прижалась к ней лбом и губами, как к сутане священника или королевской туфле. Елена любила его также сильно, как ненавидела Марлию. Зик доберется до брата через нее. Стекло иллюминатора запотело от пара. Зик открыл дверь полностью восстановившейся рукой и принялся составлять план. *** Зик почти не спал до тех пор, пока не закончил. По возможности скидывал дела на Пик и Кольта, обещая все объяснить позже; ел, не чувствуя вкуса; совсем запустил косматую бороду. Всего через несколько дней идеальная стратегия была готова. Конечно, Зик мог выкрасть списанную лодку и отравить с Еленой и Оньянкопоном всего пару человек. Они бы, как дети-воины пять лет назад, передвигались по ночам, добрались до стены, проникли внутрь. Эрен — заметный и обсуждаемый человек, они бы быстро нашли его, передали записку и вернулись с братом или без. Зик отбросил идею из-за высокого риска. Пограничники в порту, нападение титанов, стычка с Разведкорпусом — могло произойти что угодно, и тогда он лишится и брата, и немногочисленных верных союзников. Идея должна быть смелой, но не безрассудной. Важно обеспечить Елене безопасность, убедить Эрена в своих чистых помыслах. Вряд ли брат сразу согласится поехать в Марлию, придется вернуться на остров несколько раз, при этом не вызывая подозрения у марлийцев, и как-то умаслить островитян. Задача казалась непосильной, пока Зика не выдернул из размышлений оглушительный гудок очередного отплывающего от берега корабля. Незаметнее всего то, что спрятано на виду. Его команда не будет прятаться. Они захватят военный крейсер. На Парадиз регулярно отправлялось всего три корабля, и на одном из них — некрупной серенькой «Аркадии» — на его счастье служила Елена. Капитан Миллер — яростный националист средних лет, он мог бы стать проблемой, но одного человека запугать несложно. Зику даже не обязательно делать это от своего имени. Миллер нередко перевозил в трюме живой груз: от экзотических кошек до экзотичных женщин. Один намек от подкупленного полицейского, и, чтобы не потерять доступ к кормушке, капитан сделает что угодно. Оставалось разобраться с остальными членами экипажа. Зик насчитал четыреста двенадцать человек. Елена — подарок судьбы, награда за немногие совершенные им хорошие дела, благословление от самой Имир или скучного марлийского бога. Когда Зик выложил свой план, в котором вся тяжелая работа ложилась на ее плечи, женщина не раздумывала ни секунды. В случае малейшей ошибки ей грозил расстрел, а она светилась от осознания, что Зик почтил ее своим присутствием и назначил правой рукой. За восемь месяцев Елене и Оньянкопону удалось завербовать и устроить на «Аркадию» почти трехсот матросов, девяносто шесть офицеров, двух мичманов, секретаря и даже капеллана. Примерно три десятка оставшихся членов экипажа служили на крейсере с первого спуска на воду и не хотели уходить ни под каким предлогом. Елена уже знала их в лицо и обещала разобраться по ходу дела. Через год после того, как Зик узнал о существовании брата, он провожал глазами плывущий в сторону Парадиза корабль. *** Дорогой Эрен, Я до сих пор думаю о нашей встрече и жалею, что не удалось поговорить. Я не враг тебе. Поверь, я тоже озабочен будущим Эльдии, но еще больше меня волнуешь ты. У нас нет никого ближе друг друга. Я мечтаю встретиться с тобой. У меня есть план. Я уверен, что мы преследуем общие цели. Вместе мы сильнее. Протяни руку, и мы изменим мир. Передай ответное письмо через Елену. Твой старший брат. Зик переписывал письмо около двадцати раз. Первая версия заняла несколько страниц. Зик не сразу понял, что записка должна быть маленькой, иначе Елене не удастся пронести ее незаметно для коротышки и других дикарей, которые обязательно сунут нос не в свое дело. Пришлось вычеркнуть все неважное. Скрепя сердце, Зик избавлялся от описания своих планов и мыслей по поводу Гриши, бабушки и дедушки, Эльдии, их будущего. При последней правке Зик написал «вместе мы сильнее» вместо «я сделаю для тебя все, что угодно». Не стоит смущать брата. Зик отдавал себе отчет, что Эрен не сразу проникнется к нему схожими чувствами. Все же, брата не предавали родители, он рос в окружении «друзей» и названной сестры. Придется завоевать его доверие, показать, что все остальное — лишь блеклая тень их глубокой связи. Уже свернув записку и перевязав тесьмой, Зик передумал и переписал ее еще трижды разным почерком. Обычно он, как и все исследователи, писал небрежно. Рука не поспевала за мыслями, строчки наползали друг на друга, а рисунок упрощался, отчего все буквы казались посторонним наблюдателям сплошной чередой резких линий. Пришлось потренироваться, прежде чем письмо приобрело пристойный вид. Пока Елена была на острове, Зик не сошел с ума от ожидания только потому, что целыми днями пропадал за городом с Порко. Мальчишка давно получил титана, но война к тому времени закончилась, и он так и не набрался ценного боевого опыта. Магат повесил его обучение на Зика, как на самого старшего. Эта возня так утомляла, что он засыпал как младенец. Под конец Порко стал показывать неплохие результаты, но склонить его на свою сторону не удалось: в него, как и в Пик, глубоко проникла марлийская пропаганда. Впрочем, куда больше на него влияли воспоминания о брате. Эту мотивацию Зик понимал и уважал. Когда Елена вернулась, Зик чуть не кинулся ей навстречу с распростертыми объятьями. Останавливали только притаившиеся около пристани шпионы и тот факт, что после этого уродина начнет мечтать о большем. Зик сдержанно подал ей руку. Умница-помощница тут же незаметно переложила записку в его ладонь. Оставив обсуждение миссии и дальнейших планов на потом, Зик удалился в свою комнату. Уже вечерело, поэтому он задернул шторы и зажег лампу. Сложенная квадратиком записка оказалась желтоватой. Он трепетно развернул ее, боясь надорвать. Эрен писал кривоватыми печатными буквами, как восьмилетний ребенок. Зик впервые осознал, насколько глубока пропасть между ними. Наверное, Эрен едва успел обучиться грамоте перед падением стены Мария, а потом почти не практиковался. Конечно, Райнер же говорил, что его интересует только истребление титанов. Ничего, брат еще молодой, его можно приучить к нормальной жизни. Не теряя времени, Зик подставил листок под лампу и прочитал: Я тоже вспоминал о тебе. Я нашел дневник отца и щетал тебя врагом. Ребята не верят марлийцам и ненавидят тебя, но если у нас общие цели я приму твою помощь. Каким ты видиш будущее Эльдии? Это «щетал» так и стояло у Зика перед глазами, пока он смахивал на пол оставшийся после сожженной записки пепел. Значит, теперь он для Эрена не враг. Но и не друг. Не удивительно: Зик представлял, что папаша мог написать в своих мемуарах. Что-нибудь про слабого, бессердечного труса и предателя. Удивительно, что после такого брат согласился поговорить. Может, он что-то почувствовал, когда они встретились глазами на поле боя. Их родство, схожесть, близость. Я тоже вспоминал о тебе. Я тоже вспоминал о тебе. Я тоже вспоминал. Я тоже. Я тоже тоже тоже тожетожеТОЖЕТОЖЕТОЖЕ Зик закурил. Пока этого достаточно. Он не сомневался, что цели у них действительно общие, несмотря на старания Гриши. Как только руки перестали дрожать, Зик сел за новое письмо.