Протяни руку, и мы изменим мир

Зик знал, что такое зависимость: дрожь нетерпения в теле, хоровод одних и тех же мыслей в голове, палящая жажда, которую невозможно утолить ничем другим. В детстве его наркотиком была отцовская ласка. Зик бережно хранил каждое доброе слово, небрежное поглаживание по голове, небезразличный взгляд. Цена не имела значения, поэтому он бегал по полигону до седьмого пота и с фонариком читал под одеялом конспекты, чтобы достичь хоть каких-то результатов. Его достижения ни разу не впечатлили Гришу. Потом Зик жил мечтой Тома. Теперь он даже не был уверен, что действительно разделяет его убеждения. Эрен рассказал, что его друг влюбился в Энни вслед за Бертольдом. Кто знает, как личность поглощенного носителя влияет на нового Воина. Искреннее это желание или нет, но почти десятилетие Зик тратил все свободное время на поиски лучшего решения, тайны Прародителя, исследования титанов. Теперь его опиумом стал Эрен. Зик не забросил план легкой смерти, но вспоминал о нем куда реже, когда рядом дышал его родной брат. У Эрена не такая темная кожа, как казалось сначала. Лицо и руки загорели до светлого бронзового оттенка под островным солнцем, но в остальных местах тело нежное, как абрикосовый крем. Он почти целиком покрыт темным пушком, на руках сильно выступают вены. Хотя в одежде брат кажется худым, на самом деле у него тело солдата — сухое и жилистое, с четко очерченными мышцами. Зик всего раз застал его выходящим из душа, когда снова пришел без предупреждения, но выкинуть эту картину из головы уже не сумел. Спина как всегда болела. Это ощущение не успевало проходить. В лаборатории сказали, что материала хватит на год вперед, поэтому теперь его тайком обкалывали другие заговорщики. Чтобы извлечь двойную выгоду, Зик нашел применение лишней спинномозговой жидкости: Елена каждый раз увозила на остров по несколько ящиков отравленного вина для военных. Жаль только, что отгулы больше не полагаются. С трудом переставляя ноги, Зик исправно посещал собрания и обучал Кольта. К счастью, никто не заставлял его превращаться в титана. Дверь была открыта. Зик не звонил, но приходил примерно в одно и тоже время, поэтому брат отодвинул засов заранее. Ждал. Это грело душу. Зик вошел в комнату, за прошедшее время пропахшую супами и старыми книгами. Эрен сгреб в угол весь хлам с трюмо и тумбочек, освободившееся место заполнили аккуратные вырезки из газет. Некоторые из них переместились на стену. В дальнем углу брат булавками приколол к обоям несколько десятков статей о Воинах. Имя Зика упоминалось особенно часто: прежде бесполезный Звероподобный титан у нового владельца стал основной боевой единицей Марлии. Брат хотел узнать его получше? Что ж, достаточно было просто спросить. У Зика нет от него секретов. Эрен стоял перед окном. За два месяца в квартире не побывал ни один шпион, значит «интрижка» Зика осталась без внимания. Брат без страха распахивал портьеры. Он так и не привык к электричеству, поэтому постоянно зажигал свечи. С улицы спальню освещал огромный конусообразный фонарь. Эрен расстелил карту на подоконнике и вычерчивал неясные линии. Как обычно, брат не отреагировал на появление Зика. Он стоял против света, фигура казалась черной и наполовину терялась в полумраке. Зик щелкнул выключателем. Лампочка трижды моргнула, прежде чем залила спальню бледной желтизной. К тому моменту, как светильник накалился и стал достаточно ярким, Зик уже уткнулся брату носом в шею. Эрен убрал волосы в небрежный пучок, выбившиеся пряди щекотали Зику лоб. Он обхватил рукой торс брата и прижался сильнее, чувствуя, как в грудь впиваются чужие лопатки. Тело под рубашкой жесткое и горячее, как у больного лихорадкой. Молодой, здоровый, сильный. Зик не находил в брате ни одного недостатка и восхищался им, как спустившейся с неба звездой. Он не делал этого прежде, но сегодня не сдержался и просунул кисть под рубашку Эрена. Под ремень брюк тянулась узкая дорожка волос. Зик, аккуратно перебирая пальцами, двинулся от пупка вверх. Брат остался невозмутимым — видимо, не боялся щекотки. Или боялся? Волоски у него на предплечьях отчего-то встали дыбом. Зик оставил ладонь на его солнечном сплетении. Рука плавно приподнималась и опускалась от чужого глубокого дыхания. Движение оказалось таким умиротворяющим и убаюкивающим, что Зик озвучил желание, мучившее его с первого визита в эту комнату. — Я останусь на ночь? — полуутвердительно спросил он. — Уже поздно. Надоело ходить туда-сюда. — Конечно. Ты устал, ложись. Я еще поработаю. — Я тебя подожду. Эрен чертил так старательно, что по виску скатилась капля пота. Зик сцепил руки за головой и прикрыл глаза. Он не собирался спать, но пренебрегать отдыхом в его состоянии было глупо. Кровать Эрена гораздо мягче койки в штабе. Матрац прогибался под лопатками и тазом. С непривычки Зику казалось, что его заглатывают зыбучие пески. Боль в голове и спине слегка поутихла, но только он сумел расслабиться, как на лестнице появились очередные квартиросъемщики. Отсюда не удавалось разобрать, кому принадлежит шепот, но цокающий звук определенно издавали набойки на женских туфлях, а редкие глухие шаги, наверное, принадлежали грузному мужчине. Зик надеялся, что парочка поднимется наверх, но она двинулись в коридор. Дверь скрипнула совсем рядом: их комнаты разделяла только ванная. Спальни на третьем этаже стоили дороже всего, поэтому в основном пустовали. За все время Зик впервые наткнулся на соседей. Женщина засмеялась. Это было не переливчатое хихиканье подвыпившей девочки, а выученный флирт: расчетливый, ни капли веселья. Настоящая охотница. Зик представил себе даму лет тридцати с тонкой сигаретой в мундштуке, которая обещала лечь под женатого богача за колье или хотя бы колечко с бриллиантом. Пружины в чужом матрасе громко скрипнули — на них упало большое и тяжело тело. Еще пару раз стукнули каблуки: женщина разулась или забралась на кровать вслед за толстяком. Через минуту она застонала. Слишком рано, слишком громко и наигранно, но, возможно, ее партнер этого и хотел. Вскоре женщина убавила громкость, но продолжила томно ахать с каждым выдохом. Довольно утомительно. Затылок снова распирало, поэтому Зик открыл глаза, прощаясь с надеждой на отдых, и посмотрел на брата. Эрен уже не работал. Он все еще сжимал карандаш, но напряженная рука просто лежала на карте. Взгляд брата был непривычно пустым. Колено дергалось: приподнимая и опуская пятку, Эрен ритмично стучал ботинком об пол. Когда-то это дурная привычка была у Бертольда. Зик оглядывал его с недоумением, пока не понял, что происходит. — Часто они так? Брат дернулся, услышав вопрос. Возможно, он считал Зика спящим. Нога замерла. Брат казался напряженным, как сжатая пружина. — Редко. В квартире сверху каждый день, но оттуда почти не слышно. — Мешают тебе? — Зик привстал на кровати, с восторгом глядя, как у брата краснеют уши. — Нет, — соврал Эрен. — Да. Он уткнулся обратно в карту и принялся обводить уже начерченные линии. Старался дышать ровно, но язычок свечного пламени рядом с его лицом трепетал в разные стороны. Зик сел, облизнул два пальца, и резким движением сжал фитиль. Красные блики от огонька исчезли, но лицо брата все еще казалось зарумянившимся, будто он долго стоял на улице влажным жарким летом. — Тебе же семнадцать, — подбодрил его Зик на правах старшего брата. — Он и должен таким интересоваться. — Кто? — Твой член. — С ним все нормально, — ответил Эрен после короткой паузы. — Так я о том и говорю. Зик решил, что это самая смешная ситуация, в какую он попадал за последний год. В общем-то, отсюда он не видел интересующую его часть брата, но Эрен так забавно смущался, что вывод напрашивался сам. На его месте Зик сбежал бы в ванную, но брат только хмурился, будто решал сложное уравнение. Странно. По словам Райнера, Эрен много лет спал в казарме с парой десятков молодых парней. Зик по себе знал, что в таких местах стесненье исчезает уже к концу месяца. Общий душ, койки на расстоянии фута, часто двух- или трехъярусные, которые раскачиваются подобно лодочке в шторм, если кто-то решил передернуть. На островах мальчики-подростки отстают в развитии или Эрена смущает именно его присутствие? Неприятная мысль. Зик изо всех сил старался открыть брату сердце и душу, а он отдалялся от него из-за каждой мелочи. Женщина снова пронзительно вскрикнула. Звук сработал, как сигнальный выстрел. Зик, не жалея изрешеченный позвоночник, вскочил на ноги с кровати, а Эрен — со стула. Поднадоевшие стоны участились, а зрачки брата расширились до размера двух крупных блюдец. Сейчас он казался скорее охваченным ужасом, чем возбужденным. — Я пойду… Брат же все дернулся в сторону приоткрытой двери ванной комнаты, но Зик крепко схватил его за руку. — Думаешь, я буду смеяться? — Нет. До стены оставалось всего два шага. Зик положил ладонь на грудь брата и надавил, задавая направление. В первую секунду Эрен сопротивлялся, но затем все же прислонился, вздыбливая прицепленные к обоям вырезки. В этом углу висели самые свежие новости — Марлия снова намеревалась вторгнуться в восточную страну. Зик хотел убедиться, что правильно понимает ситуацию. Он просунул палец в шлевку на брюках брата и потянул на себя. Область ширинки казалась весьма оживленной. Зик улыбнулся и большим пальцем выдавил из петли сначала первую, а затем вторую пуговицу. Эрен выбирал брюки впопыхах и купил большеватые: теперь они плавно соскользнули до середины, а оттуда кучей свалились на пол. Колени у него оказались острыми и угловатыми, как ромбики. Зик оттянул резинку трусов и ознакомился с еще одной частью брата. — У тебя осталась на острове девушка? — спросил Зик, вспоминая темноволосую разведчицу с мечами наготове. — Нет. Эрен крепко прижался спиной и руками к стене. Он больше не шевелился, но двигал глазами: то встречался с ним взглядом, то следил за происходящим ниже. Зик согнул указательный палец и костяшкой провел от вдоль всего ствола. Головка оказалась влажной, хотя член еще не встал полностью. Зик приспустил белые трусы, плюнул на ладонь и сжал руку у основания. Пришлось мягко постучать подушечками пальцев по обратной стороне ствола, чтобы к паху прилило больше крови. Молодой организм отреагировал незамедлительно: член выпрямился и указал прямо на Зика. — А парень? — рискнул спросить он, осознавая, что утвердительный ответ испортит настроение. — Нет. Хороший мальчик. Зик еще сильнее сократил расстояние между ними и двинул рукой вверх-вниз. Он вспомнил, как делал то же самое сегодня утром, глядя на очаровательный портрет. Зик заглядывал в рамку и видел Эрена, закрывал глаза и все равно смотрел на брата. Сейчас он не чувствовал физического возбуждения — сказывались свежие пункции, однако осознание происходящего доставляло почти столько же удовольствия. Кожа брата пахла остро, как специя. Они так близко друг к другу, но все еще недостаточно. Зик хотел сбросить лишнюю одежду, но не стал отрываться. У них еще будет время. Всего три года, но зато каких. В лучшем мире они бы родились в один день, чтобы ни минуты не проводить по-отдельности. Недавно дедушка принимал сложные роды. Новость всколыхнула весь Либерио: мать умерла, явив на свет двух мальчиков, сросшихся телами посредине. Истинное чудо. Зик с детства не испытывал столь сильной зависти. Эрен кончил и отлип от стены, опустошенно ссутулившись. Зик обтер руку и ей же направил голову брата, укладывая себе на плечо; облизнул оказавшееся напротив губ горячее ухо. Эрен слабо дернулся, но не отодвинулся. Зик гладил его спине и гадал, как скоро спинной мозг восстановится после процедуры. *** Зик забрался в ванну брата и лежал в горячей воде. Хотя прошло уже минут пять, пар все еще поднимался, по плитке стекали крупные капли. Зик отодвинул бесполезную хлопковую шторку и смотрел через отражение в зеркале, как в тусклом свете единственной лампочки бреется брат. Щетина у него еще не росла, только усы и пара хаотично разбросанных клочков пуха. Он сосредоточенно работал лезвием. Пройдясь бритвой на один раз, Эрен рукой проверил гладкость. — Подойди, — попросил Зик, приподнимаясь. Эрен повернул голову. Он поигрывал еще мокрой складной бритвой и выглядел необычайно привлекательно с заколотыми на затылке волосами и закатанными рукавами рубашки. Брат заметно возмужал с приезда в Марлию и уже не был таким смуглым: реже, чем на острове, появлялся на улице, да и погода в Либерио в основном пасмурная и влажная. Поразмыслив, Эрен отложил лезвие и подошел, опускаясь перед ванной на одно колено. Зик погладил его лицо, оценивая проделанную работу. Кожа у брата почти девичья: нежная и гладкая. — Может, мне тоже побриться? Зик иногда задумывался об этом. Он отрастил бороду случайно. Тогда действующую команду Воинов отозвали, что передать силы детям. Война заканчивалась, командование занималось в основном предстоящей миссией на Парадизе и подготовкой кандидатов. Организованное сопротивление на южном фронте поставило армию в тупик. Марлийцы потеряли две пехотных дивизии и отчаянно нуждались в помощи. Магат не решился отложить посвящение Марселя и его друзей, поэтому на подмогу отравили Звероподобного и Перевозчика. На тот момент они находились в резерве. Их еще ни разу не отправляли в гущу боев, давали пустяковые задания и использовали для устрашения гражданских. Зик удивил всех, когда месяц спустя доложил, что столица вражеского государства превратилась в пепелище. Перед награждением Магат нарядил его как официанта и отправил бриться, сказав, что такую мартышку не пустят на порог мэрии. Зик оценил иронию и носил густую бороду последние семь лет. Единственное, что может заставить его отступиться от небольшого бунта, — мнение брата. — Как хочешь. Мне все равно. — Ладно. Зик провел рукой его по затылку и шее. Брат схватился за бортик ванны и смотрел на него настороженно, как кошка. С трудом Зик нащупал еще не зажившие с ночи следы: он не удержался и впился Эрену зубами в загривок, в единственное уязвимое место титана. В человеческой форме это не опасно, но все равно волнующее. Зик слизнул выступившую каплю. Мысль о том, что их кровь должна быть одинаковой на вкус, заставила его кончить раньше времени. Хотелось загладить вину. — Залезешь ко мне? — предложил Зик, потому что вода остыла: не обжигающе горячая, а комфортная для нормального человека. — Я уже ходил в душ. — Я не слышал. — Ты крепко спишь. Что ж, с этим не поспорить: рядом с Эреном Зику спалось куда крепче и спокойнее. Он не запоминал сны, по утрам чувствовал легкость в голове и мощь в теле, несмотря на уколы. За год с него выкачали, наверное, цистерну спинномозговой жидкости. Перерывы пришлось увеличить до двух недель, потому что окружающих пугали его синяки под глазами. Спустя шесть-семь дней он начинал регулярно прокалывать палец ножом и смотреть, как быстро свернется кровь. В какой-то момент рана затягивалась на глазах, и Зик прекращал трогать брата до следующей процедуры. Он все равно напрашивался на ночь, но спал одетым и под другим одеялом. Эрен считал, что этого не достаточно, и стелил себе покрывало на полу. Впрочем, он часто делал так и в другие дни: говорил, что после целого дня за книгами у него болит шея, и на жестком удобнее. Эрен размеренно дышал и едва заметно наклонялся в сторону от Зика. Наверное, брату было неприятно стоять на холодном полу, но так тяжело отпускать его хотя бы на несколько минут. Когда Зик находился на собрании, тренировке или в родительском доме, время тянулось в три раза медленнее, и он успокаивал себя мыслями, что уже скоро сможет навестить Эрена. — Хотя бы ненадолго… — попытал удачу Зик, еще раз предлагая погрузиться в воду. Эрен призадумался. Его сжатые пальцы побелели и почти слились с ванной. Он раскрыл рот для ответа, но тут кто-то настойчиво и громко постучал во входную дверь. — Не открывай, — скомандовал Зик, но брат уже сорвался с места и скрывался из виду. Дверь скрипнула. Вечером сюда часто стучались люди, перепутавшие номер квартиры, но днем это мог быть только владелец здания или кто-то из коммунальных служб: бродячие торговцы, миссионеры и прочий сброд избегал этот дом из-за плохой репутации. — Я смотритель зоопарка, — без приветствия начал гость. — У нас сбежала обезьяна. Вам что-нибудь известно? — Гальярд?! — неверяще крикнул Зик из ванны, узнав голос. Он тут же выскочил, расплескивая воду, и поскользнулся. Чудом удалось удержать равновесие и не разбить голову об кафель. Контраст температур оказался ужасающим, и Зик тут же покрылся гусиной кожей, но даже не подумал взять полотенце. Хотя дверь открывалась вовнутрь и закрывала обзор на развешанные вырезки из газет, Порко — толковый парень. Он может сделать выводы, после которых придется подделывать его предсмертную записку. Зик готов на это ради брата, но предпочел бы оставить Гальярда в живых. — Ты что тут забыл? — спросил он, отпихивая Эрена плечом. Вода сбегала с него ручьем, под ногами тут же образовалась небольшая лужа. Яички поджались от холода, и Зик, никогда не стеснявшийся своего тела, впервые почувствовал себя голым. — А ты что, не рад меня видеть? — Порко скрестил руки и развязно привалился к дверному косяку. Адрес знала только Пик: как-то увидела с улицы, что он заходит в это здание, и замучила советами по поиску бесплатной девушки. Пришлось рассказать про Эрена. Она не сплетница — раз поделилась с Порко, значит причина была веской. Но Гальярд не выглядел как человек, заявившийся по срочному делу. Наоборот, его округлое лицо округлилось еще сильнее, будто он принес добрую весть. — Нам тут и вдвоем хорошо. — Да я вижу. А говорили, что ты бабник. На мальчиков потянуло? — приподнял бровь Порко и повернулся к Эрену: — Тебе сколько, пятнадцать? — Восемнадцать, — ответил за него Зик, чтобы по штабу не расползлись дурные слухи. Хорошо, что он разделся в спальне, а не в ванной. Зик стал спешно натягивать вещи, хотя штаны омерзительно липли к влажной коже. Он дергал за них так сильно, что швы начали трещать. — Знаешь, а я тебя уже видел, — продолжил Порко. — Фотографию в комнате у Йегера. Так и думал, что здесь встретимся. — Хватит болтать, — сказал Зик и вытолкнул его в коридор. Брат не стал ничего спрашивать. Он позволил поцеловать себя на глазах у Порко и закрыл за ними дверь. Зик не любил быстрые прощания, но надеялся вернуться в квартиру уже вечером. Что бы ни случилось, оно вряд ли займет много времени. Уже год Зик не задерживался по вечерам и работал всего несколько часов в день: в основном учил Кольта и заглядывал к малышам, которые боролись за право унаследовать Бронированного. Воины в мирное время жили почти также, как остальные эльдийцы. Зик чувствовал себя счастливым не только потому, что Эрен был рядом. В Либерио царило умиротворение. Калеки, вернувшиеся с последней войны, уже привыкли к костылям и протезам. На улицах почти не было беженцев и попрошаек. Во дворах резвились школьники, по улицам прогуливалось особенно много беременных женщин или матерей с колясками. В такие моменты Зик начинал сомневаться в плане легкой смерти, но иллюзия покоя развеивалась после первой же встречи с марлийцами. — Так что случилось? Ты ведь просто не так испортил мне выходной? — Генерал Калви собирает всех в зале совещаний. Магат тебя обыскался, рвет и мечет. Пик сказала тихонько сбегать сюда. Зик мысленно поблагодарил подругу. Воины обязаны находиться на связи. Из-за несвоевременной отлучки у него могли бы быть серьезные проблемы. — Знаешь зачем? — Не-а, — бессовестно солгал Гальярд, и его лицо едва не треснуло от улыбки. Час спустя Зик узнал причину его воодушевления: Порко прождал всю жизнь и теперь, наконец, сможет проявить себя и послужить на благо Марлии. Началась война. Зик не вернулся домой ни этим вечером, ни следующим. Их перекинули на фронт с первым же кораблем. Зик посылал письма в один конец, пока не получил ответ от Елены: Эрен Крюгер попал добровольцем в четырнадцатый пехотный полк. Они увиделись только восемь месяцев спустя, когда вернулись в Либерио. Эрен лишился ноги и глаза. Первый этап плана был приведен в исполнение.