2.
Азирафаэль послушал. Ту группу, который посоветовал Кроули. Ему не понравилось. Сначала он думал, по типу: – Может просто не привык к такому? Но прослушав еще раз, он окончательно убедился. Нет. Такая музыка не была ему по душе. Но ту самую бумажку он использовал в качестве закладки. Почему нет? А прослушал он песню, сразу как пришел домой. Не выходило это из головы. А голова ведь болела. И поэтому эта фраза "та самая группа" была как небоскрёб в маленькой деревушке. Сложно не обращать внимание. Голова стала только больше болеть. На виски будто кто-то давил. С такой силой, что глаза было неприятно открывать. Естественно, он выпил таблетку сразу, как пришел домой. Но вот, слушать после этого такого жанра музыку, было ошибкой. Чудовищной ошибкой. Как же хорошо, что на следующий день, не было никакой смены. Можно было спать хоть до вечера. Кстати о сне до вечера. Придя домой, Кроули сразу заснул. Что было удивительно. Ведь он был убежден, что придя будет мучится. Однако этого не произошло. Юноша, ввалившись домой, быстро переоделся и сразу лег в кровать. Вымотался, одним словом. Если спросить у него: помнишь как засыпал? Он ответит отрицанием. Идя домой, он даже не вспомнил о наушниках. Он просто шел, без каких-либо мыслей. Это помогало мозгу разгружаться. Будто, в комнате, где одни стеллажи с книгами, все книги раскидали по разным местам. Но такие прогулки, будто расставляли все книги на места. Все было спокойно. Может на него так повлияло внезапный разговор с приятным человеком? Ну по крайней мере, он показался ему приятным. А вот бариста, все еще оставался призраком-идиотом. Вот встретит он его. И все. Конец ему. Всем нужно было готовиться к началу учебной и рабочей недели. Как же прекрасно, что сегодня не его рабочая смена. Только вот, Азирафаэль не смог выспаться. Ему помешали. Помешал однокурсник, который кратко, но тревожно, спросил у него: – Привет, Аризафаэль. Ты не спишь? Во-первых, он исковеркал его имя. Как будто суши какие-то! Во-вторых, кто задает такие тупые вопросы? Какой нормальный человек будет вставать в выходные около восьми. В-третьих, почему он не спит так рано? Ладно, никого это не касалось, кроме него самого. Кое-как концентрируясь, белокурый парень смог, опять кое-как, спокойно ответить: – Доброе утро, Майкл. Уже нет, но ничего. – Азирафаэль поставил звонок на громкую связь, чтобы потереть глаза. – У тебя что-то случилось? – Да не то чтобы случилось, но хотел спросить. Нам ведь задавали проект? На тему "литература с XVII по, вроде, XVIII век" – голос был его бодр, будто спал нормально. Но этого быть не могло, во время таких проектов, мало кто спит вообще. Так почему же у него такой бодрый голос? Хотя, более он был похож на торопливый и тревожный. – Да, Майкл. Только с шеснт…шестнадцатого по семнадцатый век. И задали его на конец этой недели. – Азирафаэль приподнялся, опираясь на руки. Он немного знал Майкла. – Точно все в порядке? – Мне позвонил наш куратор. Габриэль. И сказал что если не сдам все долги, не закрою их в общем. То, то можно всё. – В каком смысле "всё"? – взяв в руки телефон и быстро переключив с громкой связи на обычную, уточнил Азирафаэль. Есть одна черта у Азирафаэля. Это чрезмерное переживание за других. И нет разницы, знает он этого человека или нет. Периодически, это даже хорошо. Но иногда, он переживает даже больше самих людей. Что вводило в состояние паники обоих. Или даже больше, чем двух людей. – То меня отчислят. И бла, бла, бла. Позвонил буквально десять минут назад. Как думаешь, есть у меня еще время? Успею? – было слышно как по столу кто-то стукал пальцами. И вправду переживает. А кто переживать не будет? – Конечно, Майкл! Естественно ты сможешь. Габриель не с сильной угрозой говорил? – Ну какие тут угрозы. Тут сразу понятно, угроза сама по себе есть. И без Габриэля. Ладно, спасибо, Аризафаэль. До скорого. – Майкл сразу повесил трубку. Азирафаэль даже не успел его исправить. Встав с кровати, используя все свои силы, Азирафаэль пошел на кухню. К большому счастью, делать сегодня ничего не нужно. Все было сделано еще перед выходными. Заливая в чайник воду, ему опять позвонили. Выключил воду, Азирафаэль подбежал к телефону. Неизвестный номер. Странно. На свой страх и риск, парень взял трубку. – Здравствуйте. В тот же миг, на него начали орать. – Хаст, мать твою, я все понимаю. Но с какого хрена ты не приходишь на пары? Мне что, делать нечего? Я конечно понимаю, молодость и так далее! Но я не должен постоянно напрягать свой мозг и думать:хм, как же мне спасти Хастура и придумать что сказать куратору, когда он спрашивает о твоих пропусках?! – неизвестный юноша громко выдохнул. Он был явно сдержаннее, но в этот раз иначе. – Меня. Это. Уже. Бесит. Знай, что в следующий раз, прикрывать я тебя не буду. И в следующий раз, когда мне утром позвонят, ранним утром! В выходные! Я не буду брать и поверь. Именно из-за этого у тебя будут огромные неприятности. И только не думай, что у меня в контактах твой номер. У старосты попросил. И только попробуй мой записать в контакты. Если тебя завтра не будет на парах, я не представляю: что с тобой сделаю. Все. Чао. Азирафаэль стоял в ступоре. На него наорали. Ну, фактически не на него, но все же. Только вот кто? Похоже тот, кто ошибся номером, а также его брат по несчастью. Тоже разбудили утром. Только вот, голос был какой-то знакомый, но он не обратил на это внимание. И почему вновь ему не дали даже слово вставить? Он вернулся на кухню, предварительно поставив режим "Не беспокоить". Опять включив воду, смотря на то как за окном тучи становятся все темнее и темнее, он заполнил чайник до нужной ему отметки. Поставил на плиту и начал ждать. Погода не сладкая. Но зато в воздух был свежее обычного. Этого не хватало. Особенно в начале учебного года. Когда на улицах стало больше людей, особенно в час-пик. И свежего и очищенного воздуха катастрофически не хватало. Не сказать, что на улице сейчас никого не было. Но один из плюсов такой погоды, что многие думают о скором наступлении дождя, которого в конечном счете нет, и не выходят на улицу. Ни людей, ни столпотворений. Чудо. Азирафаэль любит людей, не подумайте. Но периодически хотелось гордого одиночества. Но вот, только не тогда, когда оно на постоянной основе. Кого-то это вполне устраивает, но никак не его. Хотелось общества, больше людей. Скоро начнется зима. Боже. Но не нужно расстраиваться раньше времени. Может быть эта зима будет лучше, чем все остальные? Рождество, подарки. Кто знает? К несчастью или наоборот, но Азирафаэль выходит на смену во вторник. Опять ранняя смена и на весь день. В понедельник, среду и пятницу - в кофейне, работали подменяя друг друга. Ранняя и поздняя смена. А в воскресенье, кому нужна дополнительная смена. Если память Азирафаэля не подводила, часто в эту смену приходил Уриэль. Несколько раз, Азирафаэлю доводилось с ним работать. Никто не знает как описать, но он просто присутствовал. Он редко с кем говорил, но если заговорил, то часто умничал и пытался всячески заткнуть человека. Даже если он прав. Но именно Азирафаэля постоянно ставили одного и на целый день. Где справедливость? I go off to work on Monday morning. Tuesday I go off to honeymoon. I'll be back again before it's time for sunny-down. I'll be lazing on a Sunday Afternoon.****
Воскресенье предзнаменовало начало недели, что очень жаль. Почти никто не мог нормально отдохнуть, ведь у всех в голове было только одно. Подготовка к неделе. Кто-то мог поехать в магазин за продуктами. У кого-то слово "подготовка", означало - сон. У Кроули, например. Пусть даже он лег около девяти или десяти вечера. Не имеет значения. Одеяло еле-еле укрывало его. Тяжелым оно было…не по-детски. И именно поэтому, это самое одеяло, прикрывало только часть живота и немного ногу. А то если укрывало бы полностью, то не факт, что Кроули встал в ближайшем будущем. Снился опять какой-то непонятный абсурд. Какой-то концерт, но почему-то людей так мало. Около двадцати человек. На сцене никого нет. Везде стоит гробовая тишина. Как вдруг, слышится знакомый голос. Но говорящий на непонятном языке. И выходит… Звонок. Настолько резкий, громкий и раздражающий, что Кроули сразу вышел из состояния сна. Кто ему звонит в такую рань. Неизвестный. Ну все, думаю, его уже не спасти. Взяв телефон в руки, он посмотрел на время. Быстро приняв звонок, он чуть ли не начал орать. – Доброе утро! Вы на…– начал говорить, ну орать, в телефон. Но быстро услышал голос, который узнаешь из многих. Куратор. – Доброе, Кроули. Прошу прощения, что звоню рано. Но это насчёт твоего друга. – Знакомого. – быстро и четко исправил Кроули. В его голосе уже не было ни капли сонного голоса. – Знакомого. Хастура. Дело в том, что на собрании раннем, нам говорили о тех, кто чересчур много пропускает. Он был упомянут в списке. Такого не бывало со времен моего появления. Не суть. Я пытался звонить на его номер, но он не брал и не берет до сих пор. А единственный, как я знаю, с кем он общается из группы - это ты. Так что, пожалуйста, Кроули, если он тебе ответит. Пусть мне перезвонит. Ну или же скажи, чтобы подошел в начале недели. На весь монолог о пропусках чертова Хастура, Кроули смог ответить только: – Мгм. – Хорошо. Всего наилучшего. – Сказал Куратор и сбросил трубку. Было ведь слышно, как он неискренне говорит "наилучшего". Будто выдавил из себя. Кроули боролся с желанием кинуть телефон в стену. Потому что, сон. Сон – одно из главных занятий, чем он готов заниматься с утра до вечера. Что в принципе и происходило. Уже смирившись с тем, что не сможет больше заснуть. Он решил не откладывать это дело. Имея хоть какую-то совесть, он написал их старосте. Вельзевул, дай номер Хастура. Это срочно. Все еще не вставая с кровати, он начал подтягиваться. Не в лучшем, конечно, он настроении и самочувствии. Хотелось покоя. Обычного покоя. Чтобы никто и ничто, тем более ранним утром, не говорило или говорил. Буквально через десять минут пришел номер. А она почему рано так не спит? Выходной в конце концов! Когда ты сам попал под раздачу «с добрым утром», во время, когда вставать еще не собирался. Ты обращаешь внимание на то, что кто-то не спит. И еще и возмущаешься за этого человека. Странно все это Проговорив несколько раз, Кроули постарался запомнить номер. Введя его, он перепроверил. – Вроде, все правильно. Гудок. Гудок. Гудок. Трубку взяли. Кроули, даже не пытаясь скрыть свой гнев, начал чуть ли не орать: – Хаст, мать твою, я все понимаю. Но с какого хрена ты не приходишь на пары?Мне что, делать нечего? Я конечно понимаю, молодость и так далее! Но я не должен постоянно напрягать свой мозг и думать:хм, как же мне спасти Хастура и придумать что сказать куратору, когда он спрашивает о твоих пропусках?! – Кроули громко выдохнул. Сил его больше нет. Он был явно сдержаннее, но в этот раз иначе. – Меня. Это. Уже. Бесит. Знай, что в следующий раз, прикрывать я тебя не буду. И в следующий раз, когда мне утром позвонят, ранним утром! В выходные! Я не буду брать и поверь. Именно из-за этого у тебя будут огромные неприятности.- Кроули не любил угрожать, но и не любил когда его будят в выходной. – И только не думай, что у меня в контактах твой номер. У старосты попросил. И только попробуй мой записать в контакты. Если тебя завтра не будет на парах, я не представляю: что с тобой сделаю. Все. Чао. Чуть не сделав пальцем дыру в телефоне, Кроули отключил звонок. Желание кинуть телефон в стену становилось все больше. Но нужно успокоиться. –Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Делать было абсолютно нечего. Абсолютно. В таких случаях, безделье невыносимо. Хочется одновременно всего и ничего. Вот как будто ты в большой пустой комнате. Где кровати даже нет. Скукота. Скукота. Скукота! В то время, как Кроули страдал от скуки и не знал, что делать. Азирафаэль сидел на своем любимом кресле для одного. Рядом с ним, стоял кофейный, в этом случае какао, столик. Ведь он не был любителем кофе, что очень иронично. В руках была книга, которую он купил совсем недавно. Заходил на прошлых выходных в один из его любимых букинистических магазинов, тогда он нашел ее. Одна из книг Франсуа де Малерба. Он много раз слышал о нем на лекциях. О его переписки с другом Никола де Пейреском, о его гостеприимстве и семи-восьми соломенных стульях** и так далее. Долгожданный дождь пошел. Было странное настроение. Как будто предчувствие. Все тело не ощущалось сразу. Только если ты подумаешь о какой-то части тела отдельно. Хотелось улыбаться и почему-то плакать. Все было странно. Хотелось пойти на улицу и покорить этот мир, но выходить из комфортного уголка, не хотелось. Вложив первое, что попалось под руку, чем оказалась кольцо, в книгу, он положил ее на стопку других книг. Азирафаэль подошел к окну, оно было приоткрыто. Пахло свежестью. Вдохнув полной грудью, он всё-таки решил. Он выйдет на улицу. Только вот, в чем?***
Кроули не смог заснуть. Делать было нечего. Из этого вывод. Он стал думать. Чему уже можно радоваться. Реклама по телевизору не настолько скучная, как нахождение дома тогда. Ему хотелось послушать что-то. Или посмотреть. Все одновременно. Он понял, что если выйдет из этой чертовски скучной зоны, то бишь из дома, то обязательно найдется что-то. Он вспомнил, что по пути к той самой кофейне, где никогда не бывает бариста, есть один букинистический магазинчик, где по воскресеньям ведут маленькие, но хорошие лекции. И они вовсе не нудные. Каждый раз приходили новые люди. Чаще всего это были очень умные студенты. С первых или вторых курсов. Четвертому и третьему не было интересно это занятие, других забот хватало. Были абсолютно разные темы. Доходило и до древней Греции, литературы, музыка, психология, киноиндустрия, медицина, ботаника и все в этом духе. Кроули попадал на это мероприятие около трех раз. И каждый раз, возвращался домой с хорошим настроением. Что редкость. Те кто всё это делали почему-то запомнили его. И сказали, что если он хочет принять в этом участие, то может им сказать и ори все устроят. Все слышали о том, что эта "организация" периодически отсылала некоторых студентов, с этими же лекциями, в разные небольшие города. Все в пределах Великобритании. Дальше чересчур сложно и никто не имеет желания такими делами заниматься. Азирафаэль смог выйти из дома, конечно чуть не забыв перед выходом прихватить зонт. Ведь дождь уже длился достаточно времени, чтобы и с крыш капало. А намочить пальто второй раз за неделю не хотелось. Все выглядело чересчур гармонично. Как будто, даже носки и зонт были в одинаковой клетке. Хотя все мы знаем, что не продаются парные наборы "зонт+носки" Дождь неритмично стучал по окнам и крышам. Дышать было настолько легко, что это было заметно. Заметно, что ты легко дышишь. Светлые и кудрявые совсем немного намокли. Из-за ветра, который нес с собой капли несильного дождя. Азирафаэль вытер свое лицо манжетой голубой рубашки. Он вспомнил о том, что по пути находится его любимый книжный магазин. Почему бы в него не зайти? Хотя бы на несколько минут. Spirit of my silence I can hear you, but I'm afraid to be near you And I don't know where to begin And I don't know where to begin** Somewhere in the desert there's a forest, and an acre before us But I don't know where to begin But I don't know where to begin Again I lost my strength completely, oh be near me tired old mare With the wind in your hair Кроули был на месте уже около десяти минут. Перебросившись пару слов с владельцами этого магазинчика и этой организации, он сел на третий ряд. Их было шесть. А на одном ряду четыре места. Как всегда закинув ногу на ногу, он заметил кое-что. Как сейчас было спокойно. Ничего не беспокоило. За большими окнами моросил дождь. Людей было мало. В заведении приятно пахло старыми книгами и кофе. Все было в порядке. Amethyst and flowers on the table, is it real or a fable? Well I suppose a friend is a friend And we all know how this will end Зашел еще один человек. Девушка. Высокая, темноволосая. От нее веяло спокойствием. Мило улыбаясь, она вошла в "зону говорения". Где всегда находились лекторы. Девушка выглядела очень мило. Темно-синее платье чуть ниже колен. Некоторая часть волос собрана в пучок. – Что ж, здравствуйте. – Девушка осмотрела всех взглядом. – Меня зовут Анафема. Я сегодня, кхм, веду что-то на подобии лекции о значении ценности в жизни человека. Знаю, тема звучит немного занудно. Но я думаю, она вас заинтересует. Chimney swift that finds me be my keeper, silhouette of the cedar What is that song you sing for the dead What is that song you sing for the dead I see the signal searchlight strike me, in the window of my room Well I got nothing to prove Well I got nothing to prove Анафема продолжила. – Естественно, у отдельной личности и общества, разные ценности. Хотя знаете, если в эту тему сильно углубиться, то можно и с ней, в некотором роде, поспорить. Ценность, занимая самую важную роль в структуре человека, может влиять и на других людей. Периодически, она влияет кардинально на другого человека. Что удивительно. В эпоху философии, существовали философские школы, которые наложили и свой отпечаток на понимание ценностей. Даже сейчас, этот отпечаток можно заметить. У кого-то, это религия. У кого-то, свободомыслие. Если сократить все самое важное, то одним из самых важных и поворотных событий стал момент в развитии учения о ценностях. Философия Иммануила Канто, который первый расставил все по полочкам. Понятия реальности и идеала, сущего и должного, бытия и блага. – Она на секунду запнулась. Начав щелкать, она пыталась или подобрать слова, или же вспомнить их. – Противопоставил проблему моральности как свободы. Простыми словами, поставил большой знак вопроса около фразы "Мораль и есть свобода? Или же наоборот?" Кроули задумался. А какие ценности есть у него в жизни? Ведь если так подумать, то не может же их не быть? А что если их нет? Но они ведь не приходят просто так. В помещение зашел кто-то. Кроули попытался не отвлекаться. И вообще не обращать внимание. – Знаете, все ценности, не могут быть с детства. Это логично. Конечно, некоторые ценности закладываются с детства. Но, заметьте, некоторые! Они на протяжении всей жизни меняются, уходят, приходят. Ценность в будущем может определить одна ситуация. Или целые года. Это индивидуальная вещь. Она может, как я уже сказала, приходить годами или десятилетиями. А может настолько быстро, что ты это не сможешь заметить. И еще, ценность может заключаться не только в больших понятиях как: семья, свобода, учение, справедливость. Но и может быть что-то одно. Поход куда-то, взаимоотношения с какой-то группой или же один человек. Этот кто-то сел через один стул от Кроули. Он не смотрел на него. Пока что. А вот Азирафаэль посмотрел. И узнал того юношу из кофейни. Он быстро улыбнулся и сразу отвернулся. Мало ли отвлекает. А дождь все усилился. – Собственно…теория ценностей как научная система философских знаний стала, так сказать, формироваться во второй половине девятнадцатого века. И этим очень хорошо занялись немецкие философы. И они тоже вложили свою…изюминку в это. Ну, не изюминку, а отпечаток. Так, поговорили о истории. Теперь к самой сути. Ценность возникает в ходе…деятельности человека. Любая деятельность человека начинается с определения цели, достижению которой и будет посвящена эта деятельность. Что логично.Таким образом, уже изначально индивид, – Анафема выделила слово "индивид". – относится к предполагаемому результату своей деятельности как к ценности. Поэтому человек и сам процесс деятельности, направленный на достижение результата, рассматривает как значимый, ценностный для него. Кроули посмотрел направо. Там сидел белокурый парень, аккуратно поставивший зонт между стульями. С него стекала вода. Вот черт. Кроули же не взял с собой! Придется как-то выкручиваться. Анафема продолжала. Все люди, а точнее десять человек внимательно ее слушали. Даже эти двое, которые периодически переглядывались. Но еще не разу не наткнувшиеся на друг друга. Что-то на подобии лекции закончилось. – Интересная лекция, не так ли? Кроули услышал вновь знакомый голос. Повернув голову, взглядом он наткнулся на горящие интересом глаза Азирафаэля. – Вполне. Часто тут бываете? Азирафаэль сел рядом с ним. Юноша немного отодвинулся. Чересчур. – Ох, ну знаете. Не так часто, как хотелось бы. – По голосу Азирафаэля было слышно, как он улыбался. Юноша посмотрел на него. И вправду улыбался. И так радостно, будто до этого не говорил ни с кем. Шесть тысяч лет точно. – А вы, Кроули? – Достаточно часто. Я просто хозяйку этого всего знаю. Целенаправленно сюда пришли? – Кроули сказал спокойно, пытаясь скрыть удивление. Маленькое, но удивление. Ведь его имя запомнили. – Да нет, знаете. Никогда не видел этого…мероприятия. Да и не знал о его существовании. А я как понимаю, вы целенаправленно. – Мгм. – Юноша немного замялся и, протянув руку, произнес. – Было приятно вновь с Вами встретиться. Азирафаэль энергично пожал руку. – Взаимно! До свидания! – Да, мгм. – Отпустив руку, Кроули встал и поправил черное пальто, которое оказывается он так и не снял. Чуть не упав, из-за стула стоящего рядом с ним, он все же вышел из магазина. Был уже не дождь, а настоящий ливень. И что делать? Зонта с собой нет. Идти не такое уж и маленькое расстояние. Навес от магазина был не таким уж и большим. Поэтому Кроули постепенно начал намокать. Кто-то вышел из книжного магазина. Намокание прекратилось. Этот кто-то поделился зонтом. А точнее Азирафаэль. You'll never see us again You'll never see us again