Лес совершенно прекрасен в это время года. Сквозь листву пробивается солнце. Поют птички. Воздух на острове просто невероятный. Если бы не женщина, которая идет за Вилланель с ножом, день был бы просто чудесный.
Вилланель нужно две вещи: найти укрытие, в котором удобно организовать засаду на Ганн, и сделать так, чтобы Ганн быстро нашла это место. Вилланель ужасно не любит затягивать с убийством. Поэтому, убегая, она дает возможность видеть себя, и Ганн пользуется этим.
Она видит в глубине леса, недалеко от берега, участок с высокой травой. Вполне подходит. Вилланель перестает шуметь, садится в траву и бесшумно двигается в сторону Ганн.
Та даже не пытается прятаться. Ганн идет вперед, зная, что с острова нет никакого выхода, и весь этот лес – ее, ее по бумагам, ее по праву. Она знает его, как свои пять пальцев. Она много лет выслеживает здесь оленей. Выследить Вилланель проще, чем оленя. Это ее мир, и Вилланель должна стать частью его, хочет она или нет.
Вилланель ждет. Она видит, что Ганн идет к ней. «Хочешь меня контролировать, да? – думает она. – Черта с два! Моя жизнь принадлежит только мне! Ты не сможешь посадить меня в клетку. Здесь нет модной одежды. Останется только один из нас: ты или я».
Вилланель на миг замирает: так вот, что имел ввиду Мартин, когда спрашивал, наслаждается ли она контролем над Евой! Это то же чувство? Для Евы она – сумасшедная с мачете, что преследует ее через лес? Что ж, теперь Вилланель понимает. С Евой все странно. Вилланель незнакомы эмоции, которые оживают, когда Ева рядом.
- Вилланель! – знакомый голос.
Ганн останавливается, а потом поворачивается и смотрит совсем в другую сторону. Вилланель не верит своим ушам. Вот уж помяни черта!
- Вилланель!
Ева пришла ее спасти? Снова?
Нет. Она пришла ее арестовать. Она снова ее нашла.
Вилланель смотрит сквозь траву, прислушиваясь. Ева бежит от Ганн, Ганн бежит за Евой. Ей хочется оставить их вместе и посмотреть, кто из них выживет. Она все еще злится на Еву за то, что та отправила ее в тюрьму. На миг самый худший кошмар Вилланель стал реальностью. И, черт возьми, Ева ее ни разу и близко не подпустила! А с Хелен она, похоже, не против поцеловаться. Что за фигня?!
Ева спотыкается, и Ганн оказывается сверху. Вилланель внимательно смотрит. Многого сквозь траву не разглядишь, но Вилланель инстинктивно чувствует: у Евы все в порядке.
- Она моя! – кричит Ганн, и Вилланель воротит от звука ее голоса.
«Ну, сейчас она тебе покажет», - хихикает Вилланель, прекрасно зная, что Еву нельзя недооценивать. Аналитик Ми-6 – это не шутка. Может, она иногда немного тормозит и носит стремную одежду, но она точно не дура. Вилланель успевает увидеть, как Ева бьет Ганн по голове ближайшим камнем и сбегает. Ожидаемо.
То, что Вилланель не ожидает – это увидеть, как Ева сидит на дереве, обняв ветки. «Боже, Ева, в этом вся ты. Угрожать вантузом. Подать чашки вместо бокалов к Шато 1986 года. Залезть от киллера на дерево, словно он медведь. Боже, я так тебя люблю. Если бы я не знала, кто ты, то подумала бы, что ты русская. Не зря ты выбираешь себе славян – поляк Нико, и теперь я».
Вилланель подходит ближе к дереву, чтобы помочь Еве, если дело обернется плохо. Она видит, как Ева падает сверху на Ганн и обезоруживает ее. Она безмерно гордится Евой. Она и правда в хорошей форме, и больше не боится быть собой. Она выдавливает глаза Ганн с поразительной легкостью, ни капли не сомневаясь, и Вилланель счастливо смеется. Ева приняла себя. Теперь она сможет принять Вилланель.
Ганн мертва. Дело сделано. Ева поднимает взгляд и видит ее. Отблеск радости сменяется непониманием.
Вилланель встает. Она отворачивается и молча шагает в другую сторону. Ева бежит за ней.
- Эй, Вилланель! Ты наблюдала за этим?!
Вилланель идет вперед. Она чувствует усталость. Ни за что извиняться она не собирается.
- Что? Хочешь, чтобы я сказала «спасибо?» - огрызается Вилланель.
- Боже!
Ева качает головой и подходит ближе. Ладно. Ей нужна помощь Вилланель, остальное не важно.
- Я знаю, где Они. У нас не очень много времени. Константин сказал, ты знаешь, как расшифровать это. - Ева протягивает Вилланель сотовый телефон, разблокированный, с JPG-изображением почтовой открытки. – Это Елены.
Вилланель чувствует укол ревности пополам с болью. Снова Елена.
- Теперь ты воруешь у трупов?
- Они еще не знают, что она умерла, - Ева терпеливо пытается до нее достучаться. – Они встречаются, и это наш шанс.
- Это причина, почему ты здесь?
Вилланель пронзительно смотрит на Еву. Та проделала путь в несколько сот километров и убила киллершу Двенадцати, чтобы протянуть ей сотовый телефон с шифровкой. Она не спасать ее пришла, как было с тем компьютерщиком. Она одержима идеей убрать Двенадцать. И все? Это все, что ей нужно от Вилланель?
- Ты знаешь, почему я здесь. - Ева смотрит на нее ласково. Голос становится мягким. - Ты хочешь этого также сильно, как и я.
Вилланель не верит ни на секунду. Но покрытые кровью руки Евы говорят, что настроена она решительно. Они возвращаются в хижину.
Вилланель распахивает дверь в комнату, куда не пускала ее Ганн, и собирает свои вещи. Ева моет руки холодной водой, совершенно хладнокровно, и Вилланель решает убедиться. Ева осознает, что убила человека? Она правда больше ничего не чувствует по этому поводу?
- Что ты с ней сделала? – спрашивает она, натягивая желтую куртку.
- А что, ищешь вдохновение? – ворчит Ева.
«Ну, разве мы не прекрасная пара? – думает Вилланель. – Шаг вперед, двадцать назад».
Она выходит в дверь, когда весь остров оглашает истерический крик:
- ВИЛЛАНЕЛЬ!
Вот и ответ. Ева так и не добила Ганн.
- Дилетант, - хмуро бросает Вилланель и сворачивает к лодке.
Ева оглядывается на Ганн, из глаз которой идет кровь.
- Ох, да ты шутишь!
Она бежит за Вилланель. Ганн движется довольно быстро. Это ее остров, и Ева чувствует, что боится. Она старается держаться ближе к старому злу, чем к новому. Кроме того, Вилланель явно знает, что делать.
Под крики Ганн они выходят к лодке. Вилланель кидает рюкзак и берет весло. Ева толкает лодку в воду и неуклюже запрыгивает в нее.
- Боже, давай, давай! – торопит она Вилланель.
Та отталкивается от берега и начинает грести, чтобы выйти на глубину.
- Я убью вас, сучки! – кричит Ганн, выйдя на берег.
Вилланель включает мотор, и они отплывают. Услышав этот звук, Ганн издает вопль раненого зверя:
- ВИЛЛАНЕЛЬ!
Вилланель усмехается и машет ей рукой. Ева показывает Ганн средний палец. «Она моя, - думает Ева. – А ты стриги овец дальше». Она оглядывается на Вилланель. Та все еще злится на нее и отворачивается. Но Ева знает, что они с этим справятся.
***
Вилланель высаживает их у черта на рогах. Она идет вперед в полном молчании, с упрямством осла, и Ева с таким же упрямством идет следом. Минут через пятнадцать молчание начинает доводить. Она достает сотовый. Никаких звонков или смс – телефон не ловит. Вилланель смотрит куда угодно, только не на нее, и это мучительнее всего.
- Нет сигнала, - говорит она. Вилланель даже не оборачивается. – Слушай, может, мы сможем раздать интернет? Твой телефон работает?
Опять молчание. Им нужно уничтожить самую могущественную организацию в мире, но как это сделать, если Вилланель отказывается с ней разговаривать?
- Ты собираешься помогать? – не выдерживает Ева.
Она должна ненавидеть их. Двенадцать сделали Вилланель такой – натренированной убийцей, психопатом, который ничего не чувствует. Только боги знают, чего стоила ей та подготовка, но Ева предполагает, что в ход шли пытки и унижения, пока личность Оксаны не стерлась, заменив ее Вилланель. И лишь где-то в глубине еще иногда бывают проблески человечности, как забытое эхо в горах, когда не знаешь до конца, откуда оно и реально ли. Впрочем, Ева знает: когда она рядом, человечности в Вилланель становится больше. Если она хочет выйти из игры, если они обе хотят жить спокойно – нужно уничтожить Двенадцать.
Еву все это достало.
- Ты не понимаешь, да? Не хочешь говорить об этом – ладно. Мне плевать. Но я смогу.
Вилланель останавливается и оглядывается. Ева говорит что-то новое, и ей немного любопытно, как та еще может ее ранить. Мазохизм. Но это же Ева.
- Ты нужна мне, Вилланель! Я прошла весь этот путь, чтобы БЫТЬ С ТОБОЙ. Даже здесь, у черта на куличиках!
Вилланель смотрит на нее с кислой миной, и Ева продолжает.
- Ты злишься? Я злюсь. Тебе больно. Мне больно. Это жизнь! А еще у нас нет времени. Так, что перестань дуться, делать такое лицо и смирись уже с этим!
Для пущей убедительности Ева толкает Вилланель в плечо, направляясь вперед. Она понимает, что достучалась, когда Вилланель резко подхватывает ее и начинает кружить - здесь, в середине жопы мира, у черта на куличиках.
- Нет, перестань! Ох, Боже! Боже! Прекрати! Прекрати это! Ты издеваешься?!
Вилланель абсолютно счастлива. Ей легко. Она чувствует острое тепло по всему телу, будто рука смерти, до сих пор сжимавшая ее горло, отпустила. И дала ей взамен Еву. Та не призналась в любви, но, черт, «я здесь, чтобы быть с тобой» - все, чего ждала Вилланель. И она дала ей это. И теперь Вилланель кружит на руках свою девушку. Она наконец-то может назвать ее своей девушкой. Похоже, все это, черт возьми, стоило того!
- Эй!
Мужской голос. Вилланель резко останавливается. Что еще за пассажиры, и почему она не заметила их раньше? С Евой она забывает об осторожности.
- Вы двое в порядке?
Они просто туристы. Слава Богам.
- Все хорошо, спасибо, - говорит Ева, пытаясь отдышаться.
Девушка в красной куртке поднимает большой палец вверх. Вдалеке звучат раскаты грома. Похоже, скоро пойдет дождь. Вилланель хлопает Еву по плечу и идет вперед, к туристам. Они помогут им переждать дождь.
Ева слабо улыбается. Она будто выиграла многолетнюю гонку. Или выиграла в лотерею.
***
- Мэри Поппинс! – с чувством произносит туристка, вваливаясь в дом.
- Грозы в этом районе начинаются внезапно, - соглашается мужчина.
Ее зовут Мэгги, его – Донни, и у них свадебное путешествие. Они вчетвером заходят в домик в глуши. Снаружи льет, как из ведра, и Ева с Вилланель промокли до нитки. Ева с наслаждением снимает капюшон, который промок насквозь. У Вилланель прочная желтая куртка, но и она выглядит так, будто проплыла под водой пять километров.
- Мы не могли оставить вас под дождем, - говорит Донни. – Правда, сладкая?
- Правда, ромбама. - Она целует его. Они отвратительно гармонично смотрятся вместе. - К утру дождь должен закончиться. До тех пор, думаю, мы можем узнать друг друга получше. Поболтаем? Это должно быть весело!
Ева краем глаза видит, как Вилланель смотрит на них с опаской. Боже, туристы, вы пригласили двух незнакомых людей к себе в дом, и собираетесь расспрашивать их? Что, если кто-то из них киллер? Или, что еще хуже, - агент разведки? Ведь после таких расспросов они просто обязаны будут убить вас.
Вилланель и Ева обескураженно переглядываются. Та еще затея.
Все неловко раздеваются. Ева замечает, что Вилланель идет толстый белый свитер, который оказался у нее под курткой. На Еве остается белая майка и темно-зеленая кофта. Они наливают себе чаю. Вилланель садится подальше от Евы, на скамейке, рядом с туристами. Ей нужно держать в поле зрения всех, кто в комнате. Видеть и слышать, что за окном. А еще она пока не простила Еву до конца.
- Итак, как вы познакомились? – спрашивает Мэгги.
Неловкая пауза. Что им можно рассказать? Да ничего нельзя. С другой стороны, они видят этих туристов первый и последний раз в жизни. Ева говорит:
- Она меня преследовала, отогнала моего мужа. Оставила меня ни с чем.
- Она преследовала меня, - перебивает Вилланель. - Она засадила меня в тюрьму и сосалась с моим боссом.
Туристы смотрят на Еву. Звучит намного хуже, чем отпугнуть мужа. Что Ева за монстр?
- О, нет!
Ева отрицает, и они облегченно смеются.
- Боже, я такой доверчивый, - говорит Донни.
Вилланель, прищурившись, кидает взгляд на Еву едкий взгляд.
«Значит, вот как?» - «Да, просто смирись». Ева переводит разговор в безопасное русло.
- Что насчет вас двоих?
- Ну, мы… - начинает Донни.
- Давай я? – она перебивает его.
- Нет, я расскажу. Мэг… Простите. Мэгги отдала мне почку.
- Я была в больнице, навещала друга. Донни лежал на соседней койке на диализе. Он выглядел таким милым.
- А она выглядела, как человек с лишней почкой. Шучу.
Они рассказывают, дополняя и перебивая друг друга. Вилланель сидит рядом. Они действительно неплохо смотрятся вместе, влюбленные и счастливые, и часть ее им завидует.
- Потом, где-то через полгода, - продолжает Мэгги, - покажем?
- Да.
Они поднимают свои свитера, и Ева с Вилланель видят шрам у каждого из них.
- Только поглядите!
- Почки-близнецы, - показывает на шрам Донни, будто не все поняли. - С тех пор мы связаны навеки.
- И никак иначе, малыш.
- Ох, детка…
Они снова целуются.
Вилланель находит их романтичными, хотя и раздражающими. Они с Евой оставили друг на друге шрамов гораздо больше. Ведь так это и работает? Сначала наносите друг другу раны, затем с гордостью показываете их другим. Это и называется любовь.
***
