***
Идёт третий месяц холодной поры. Суровая зима этого посёлка не щадит никого, поэтому приходится надевать на себя несколько тёплых слоев одежды, а потом выслушивать от учителей, что свитер — это не школьная форма. Роме же на это было настолько наплевать, что он ходил в спортивном костюме. «Неужели ему не холодно?» — думал Антон, покрываясь гусиной кожей от одного только взгляда на задирающиеся рукава адидасовской кофты. Видимо, тут все уже давно привыкли к холоду, ведь не один Пятифанов здесь легко одет. Взять тех же девочек, которые надевают на ноги одни лишь шерстяные колготки и отлично себя чувствуют. И Семён тоже: сидит в одной рубашке. При одном только взгляде на него Антону становилось одновременно противно и злостно. Именно по его вине Петров сегодня снова пойдёт получать новые синяки. Признаться, бил он сильно и в нужные места. Даже несмотря на тёплые вещи, Бабурин умудрялся пустить кулак с такой силой, что с тела ещё долго не сходили синие пятна, со временем окрашиваясь в грязно-жёлтый. На вопрос «почему» и «зачем» Петров до сих пор не находит правильного ответа, ведь в самую первую стычку с Бабуриным у Антона был только один мотив — защититься. Немного понятнее было в случае с Ромой, который, к несчастью, тоже в стороне не оставался. Для него общение Антона с Полиной являлось сильнейшей провокацией. Не повезло Морозовой с таким ревнивым ухажёром. Но ещё больше не повезло Петрову, ведь именно главарь банды предпочитал оставлять синяки и порезы на лице. В те дни, когда у него было плохое настроение, вызванное слишком долгим и насыщенным общением Антона с Ромкиным предметом воздыхания, выпадала возможность встретиться с ножом-бабочкой, который всегда сопровождал хулигана. Реже всех вступал в конфликт Бяша, но и он мог за компанию пнуть жертву ногой, когда та, уже обессиленная, лежала на холодном снегу. Так проходил почти каждый день Петрова. Несмотря на плотный график, выглядевший таким образом: школа — задний двор — дом — аптечка, — Антон не смог выкроить из своего характера одну, как он считал, вредную черту — упрямство. Будь то избиение или травля, парень никогда не откажется от общения со своим единственным другом. Их дружба с Полиной становилась крепче, прямо как ненависть между ним и Пятифановым. Вот вам пример: сегодня понедельник, а его уже позвали на выяснение отношений. Это стало настолько обыденным, что не вызвало бы никаких эмоций у Антона. Но сегодня это очень волнует его. Спросите, почему? Этот понедельник стал первым учебным днём в новой школе для его маленькой сестры. Теперь он должен будет идти домой вместе с ней, но как же сделать так, чтобы она не видела всех этих ужасов, через которые проходит её брат? Пока что он не придумал, а значит, будет действовать по ситуации. Самый ужасный и ненадёжный из всех вариантов план. — Доброе утро! — радостный голосок Полины вывел Антона из увлекательного процесса разглядывания окна. — Доброе, — ответил он и искренне улыбнулся. Сейчас эта девушка была для него единственной опорой, за что был ей безмерно благодарен. — Как у тебя дела? — Отлично! Родители вчера ездили в город и купили новый смычок, представляешь? После уроков покажу тебе, — с восторгом в глазах рассказывает девушка. — Я не сильно разбираюсь в смычках, но с удовольствием посмотрю, — он подпёр голову ладонью и растянул губы в улыбке. Морозова хихикнула, после чего перевела взгляд на длинную царапину вдоль скулы. Позавчера Рома на славу постарался и случайно рассёк её змейкой от рукава куртки. Но обидчик, естественно, не расстроился из-за этого. Наоборот. — Они опять тебя трогали, да? — она сочувственно глянула на парня. — Может, мне всё же стоит поговорить с ними? — Спасибо, но правда не стоит. Как же это будет выглядеть, если за меня заступится девочка? — Полина предлагала свою помощь не единожды, но парень уже в который раз отказывался её принимать под одним и тем же предлогом. Он боится утратить последнюю частичку гордости. — Ну и что? Лучше уж так, чем тебя будут бить, — она протянула руку к его щеке и провела пальцем около недавно появившейся раны. Антон было улыбнулся, но взгляд рефлекторно метнулся к двери. К счастью, Ромы там не было. Парень выдохнул и сказал: — И всё равно, — Петров немного отвернулся, и девушка убрала руку, поняв, что могло произойти, будь хотя бы один из членов этой гопоты в классе, — не нужно так из-за меня. Та обеспокоено посмотрела на него, но ничего не ответила. За несколько недель их знакомства уже усвоила, что спорить бессмысленно. — Ладно уж… — она встала из-за парты. — Если что, ты всегда сможешь попросить у меня помощи. Парень кивнул: — Спасибо ещё раз, — и на лице расцвела искренняя улыбка благодарности. С началом урока в класс зашли все опоздавшие. Скучные лекции тянулись, как засохшая карамель, не зная конца и края. Лишь литература могла воодушевить Антона: любимый предмет как-никак. Дома он любил читать своей сестре вслух, сидя долгими вечерами и ожидая, пока Оля не забудет о страхе совы и полностью не погрузится в историю сказочных героев. Но и это увлечение среди сверстников считалось постыдным и девчачьим, поэтому на уроках, к своему огромному сожалению, он не мог добровольно вызываться. Но учительница литературы, самая строгая и озлобленная во всей школе, уважала и ценила Петрова. Он один из тех немногих учеников, которые полностью читают всё заданное и с настоящим энтузиазмом могут пересказать сюжет произведения, потому что для него это было воистину увлекательным занятием. Его дружеские отношения с учительницей дали хулиганам дополнительный повод, чтобы короновать парня званием чудика. Книги стали ещё одной темой для разговоров с Полиной, которая одна единственная из этого посёлка выглядела и вела себя воспитанно. Вместе они отделились от остальных особым барьером. Будь Антон чуть самолюбивее, назвал бы его «элитным».***
Большая перемена. Антону, по правде говоря, не особо хотелось есть. Он знал, кто и зачем его сейчас поджидает, поэтому аппетит как рукой сняло. Лучше пойти сразу к кабинету русского языка и переждать несчастные 25 минут в спокойствии, чем ненароком дать этим нелюдям ещё одну причину поиздеваться над собой. Полина хотела позвать его с собой, но одного жеста рукой было вполне достаточно, чтобы дать понять, что Антон «не голоден». Усевшись на подоконнике и облокотившись спиной о стену так, чтобы окно было сбоку от него, он достал тетрадь по математике (которую больше всего не жалко) и стал вырисовывать очертания «своих мыслей» на последней странице. Так он успокаивался. Рисование для него стало чем-то вроде терапии с момента переезда. Пережить столько стресса за несчастные две недели шестнадцатилетнему подростку было не просто сложно, а адски мучительно. На тонкой клетчатой бумаге стал вырисовываться засохший дуб, когда-то росший возле его нового дома. С него одиноко свисали давно непригодные для катания детские качели, а рядом появился каркас дома, к которому добавились старые, провисшие балки, а вскоре рука принялась и за подоконник. В окне живёт Оля. С той самой ветки, по её словам, на девочку среди ночи прилетала смотреть сова. Может, это правда, а может, и нет, но Петров старался верить своей сестре, хотя и осознавал, что, скорее всего, это просто детские выдумки. Когда рисунок стал полным, парень не поскупился на детали: некоторые доски были особо выделены сильным нажатием грифеля, в них стали появляться жилки, свидетельствующие о том, что они когда-то были частью живого, цветущего дерева; даже щели в досках имелись. Стоило Антону погрузиться в свою работу с головой, как тетрадь выхватили посреди процесса, из-за чего на странице остался грубый, немного рваный след от острия карандаша. Петров резко обернулся, замечая, как насмешливым взглядом Бабурин оценивает его работу. — Отдай, — строгим тоном приказал Антон, сам того не понимая. Возмущенный вид Семёна подсказал: зря он это сделал. — Чё? Каракули твои, что ли? — он смерил чёрно-белый пейзаж взглядом и, издав громкий неприятный звук, отхаркнул какую-то жёлтую смесь на тетрадный листок. — Да пожалуйста. На полу, около подоконника, на котором уже вполоборота сидел парень, опираясь одной рукой для поддержания равновесия, с одной свисающей вниз ногой, тотчас же оказалась помятая тетрадь. Его творение было крепко склеено с обложкой плевком Бабурина после того, как он показательно наступил на неё старой, облезшей кроссовкой. За его спиной послышался громкий смех, смахивающий на блеяние: Бяша с Ромой уже подоспели. — Чего в столовку не пришёл, Антошка? — бурят перестал смеяться и, улыбаясь, задал вопрос. — Ссыкуешь, на? Петров встал с подоконника. В коридоре находилось ещё несколько людей помимо них, в частности, их одноклассники, которые молча наблюдали за происходящим. Сведя брови к переносице, Антон посмотрел на испорченный конспект по математике. Парень выглядел одновременно и злым, и разочарованным, ведь в одной обложке лежал и конспект по геометрии, который он так старательно чертил в надежде понять новую тему, и изображение его нового дома, которое вышло, на удивление, неплохо. — Больно вы мне нужны, — с каким-то упреком он исподлобья глянул на Рому, как на главаря банды, после чего накинул на плечо портфель. — Будто у вас больше радостей в жизни нет, кроме как другим её портить, — уже тише вымолвил он. Буквально сказал: «Вы, засранцы, мне уже поперек горла встали». Его даже догонять, чтобы поиздеваться, не было смысла. Только двое парней в голос рассмеялись. Будет ведь шанс после уроков, зачем торопиться и рисковать получить нагоняй от Лилии Павловны? Математика уже всё равно прошла, так что Антон просто заведёт себе новую тетрадь. Старая так и осталась валяться под батареей близ подоконника. Бяша с Семёном на его последнюю фразу больше никак не отреагировали, но Рома, незаметно для окружающих, задумался. Это было открытое проявление… ненависти? Конечно, в этой ситуации не испытаешь ничего из спектра положительных эмоций, но раньше жертвы его издёвок боялись даже лишнее слово сказать, а здесь такое, не прямо брошенное, но отлично продемонстрированное признание в неприязни. Пятифанов молча наблюдал, как Антон заходит в кабинет, после чего срабатывает оглушительный звон, и все следом за ним входят в кабинет. «И зачем я только полез?» — повторял себе Антон, осознавая, что он должен будет провести Олю без «происшествий». Но, как уже стало понятно, это у него не выйдет. Парня и без того напрягала мысль о том, что у младших классов уроки заканчиваются раньше и Оле придётся ждать своего брата около двух часов возле охранника. А с учётом того, что по посёлку не первый сезон бродит маньяк, если верить словам Полины и нахватавшейся слухов мамы, становилось ещё тревожнее.***
Прозвенел звонок с последнего урока. Глаза сразу зацепились за тройку старшеклассников, самый крупный из которых уже позыркивал на него. — Антон! — внезапно появившаяся девушка напугала парня. Сказанное было довольно громким, поэтому Роман также обратил на них внимание. — А? Да, что случилось? — перепугано спросил Петров. — Мне срочно нужна твоя помощь, — продолжила она, самостоятельно бросая чужие школьные принадлежности в стоящий на парте портфель. — Забирай вещи и пошли. Она чуть ли не кинула в него сумкой, вызвав новую волну удивления на лице парня, и буквально утащила его за руку из класса под внимательный взгляд шайки Пятифанова. После того, как они скрылись в коридоре, Бяша и Семён ещё несколько секунд молчали, боясь спросить что-либо у явно недовольного Ромы. — Так мы остаёмся за школой или нет? Я не понял, — переспросил Семён. — Остаёмся, — главарь дважды похлопал Бяшу по плечу. — Куда ж он денется? — он перевёл взгляд на беззубого товарища, получив одобрительный кивок. Ладонь спряталась в переднем кармане спортивок и стала потирать лакированную упаковку сигарет. Уж сильно ему хотелось закурить.***
— Так с чем тебе помочь? — всё пытался выяснить причину своего похищения смущённый Антон. Девушка у всех на глазах вела его за руку через всю школу прямо до музыкального кабинета. Сейчас они находились на третьем этаже. — Мне нужно знать твоё мнение, — зайдя в помещение, она достала скрипку из чехла с тем новым смычком, о котором рассказывала утром. — Ох, ты немного ошиблась с выбором критика, — он замялся и неловко посмеялся. — Родители говорят, что мне в детстве медведь на ухо наступил. — Ничего страшного! — девушка запнулась, обдумывая следующие слова. — Я… хотела, чтобы ты послушал звучание нового смычка! Мне кажется, что звук с ним стал немного грубоватым. Ты как думаешь? Сейчас я сыграю какую-нибудь композицию… — Морозова встала у стола, загромождённого огромным количеством бумаг с нотным письмом. — Так я же всё равно не услышу разницы… — парень то и дело косился на настенные часы, беспокоясь за свою сестру, но не в силах отказать подруге, которая с таким энтузиазмом спрашивала у него совета. — Эх, ладно, постараюсь что-нибудь уловить.***
Банда хулиганов стояла за углом школы, поджидая жертву очередных потасовок. Пятифанов утолил свою жажду к табаку, но на смену одной головной боли приходит другая. — Да где ж этого пидрилу носит, на? Уже вон сколько времени прошло, а мне скоро мамке идти помогать надо, — переминался с ноги на ногу Бяша. — Я откуда знаю? Задний выход закрыт, поэтому не ссы, скоро будет, — последняя затяжка, и окурок оказывается придавлен тяжёлым Ромкиным сапогом. Бабурин стоял в стороне, больше всех выглядывая Антона. — О! — внезапно произнес он, обращая на себя внимание. Несколько секунд спустя огорченно добавляет. — А, не, это девка просто похожа. Рома с Бяшей переглянулись, после чего второй выглянул из-за угла и удивленно вытянул лицо. — Бля, похожи. Даже волосы белые, на. А я думал, что у Тохи крашеные. Повторив те же действия, Рома с изумлением мысленно подтвердил слова бурята: как две капли воды. Девочка сидела на скамье и болтала ногами, пиная снег тёплыми угами. На голове у неё была вязанная шапочка с помпоном, который забавно дергался по инерции вместе с распущенными белоснежными волосами. — Вдруг сестра? — спросил Семен. — Вот сейчас и проверим, — хитро улыбнулся Рома и жестом показал парням уйти с глаз долой. Видимо, чтобы не напугать ребенка. — Привет, малявка, — он присел рядом на небольшом расстоянии. — Привет, — опасливо ответила девочка, прежде чем возразить: — Но я не малявка! Видишь, уже в школу хожу. Как ты! — Ладно-ладно, извини, — он улыбнулся. — Твой брат тоже ходит, правда? Девочка немного опешила, но сию же секунду воодушевилась: — Ты знаешь Тошу? — глаза отдали детским блеском. — Вы друзья? — Конечно. Вы с ним, кстати, совсем одинаковые. Даже цвет волос и глаз такой же, — он сразу обратил на это внимание, как только подсел к девочке. Она тихо хихикнула. — Нам все так говорят, — она улыбалась шире, когда речь заходила о брате, — но на самом деле мы разные. Например, я совсем не умею рисовать. А у Тоши получаются ТАКИЕ красивые картины! — не в силах выразить свой восторг в достаточной мере, она описала руками огромный круг. Роме было очень непривычно слушать об однокласснике, которого считает отбросом и прозванным пидорасом, такие милые рассказы. Ещё это её «Тоша»… Он лишь хотел убедиться, его ли это сестра, а в итоге узнал в три раза больше положенного. Он, конечно, видел, что Антон иногда что-то выводит в тетради, но никогда не обращал особого внимания на содержимое бумаги. — Он как-то нарисовал меня. Мне очень-очень понравилось! Если хочешь, попроси у него, он тебе тоже портрет сделает. Тоша очень добрый! — она запнулась, осознавая, что даже не знает, с кем говорит. — Кстати, а как тебя зовут? Я вот Оля. — Меня? — он не ожидал подобного вопроса. Но если девочка, в отличие от брата, такая болтливая, то их разговор обязательно достигнет и его ушей. Пусть она говорит не с Ромой Пятифановым. — Хм… Меня Женей звать, — он протянул руку и незамедлительно получил ответ. Девичья ладонь в белой перчатке с вышитыми цветочками моментально пожала руку. — Приятно познакомиться, Женя! Уже поздно становится, поэтому я посижу возле охранника. Тоша ругается, когда я сама по темноте хожу. Он опаздывает… — девочка заметно погрустнела. — Ты не знаешь, почему он так долго? Образ заботливого старшего брата Антона так и не укладывался в голове. — Скорее всего, учительница задержала, — соврал он, ловя себя на негативных эмоциях при воспоминании о том, как Петров с Полиной куда-то убегают вместе. — Эх, наверное, опять с математикой проблемы… — она так искренне переживала за брата, что не могла не вызывать умиления. Но Рома умело этого не показывал, ведь больше удивлялся тому, насколько у Оли развязан язык. — Тогда я посижу в школе, пока он не придёт, — она спрыгнула со скамейки, отряхнулась от снега и на прощание помахала новому знакомому ладошкой. — Пока, Женя! — Пока, — он ответил тем же, сам не замечая, как искренне улыбнулся. — Свидимся. Когда девочка скрылась за дверьми, из-за угла снова вылезло две головы. — Ромка, эт чё было, на? — спросил Бяша, еле сдерживаясь, чтобы не заржать. — Ты в няньки устроиться решил, на? Бабурин рядом поджал подбородок, демонстрируя его второй экземпляр в попытке выглядеть серьезным. — Я такая же нянька, как Сёмыч модель, — на этой фразе Бабурин выпрямился, с долей возмущения осознавая намёк сказанного. Рома же продолжать не стал и молча пошёл к главным воротам. — Подожди, а как же… — чуть было возмутился Семён. Но Рома был категоричен. Ему уж никак не хотелось калечить Антона на глазах у его младшей сестры. Да и понятия не позволят. К тому же ему хотелось немного подождать. Этот разговор явно произвёл на него впечатление. — Не сегодня, пацаны.***
— Правда, ничего странного не слышишь? — снова переспросила Полина. — Да нет, ты отлично играешь, — Антон сидел как на иголках. Он опаздывает уже на добрый час, но его всё не отпускают и не отпускают. — Ни единого изъяна. — Ты правда так думаешь? — девушка начала наматывать на палец чёрный локон. — Да! — нервы Петрова сдали, а в голове из стороны в сторону металось: «Там Оля сидит совсем одна!». — Прекрасно! Восхитительно! Прям как ты! Лучшее, что я слышал! — с этим градом комплиментов он шагом направлялся к выходу и, уже кладя ладонь на дверную ручку, закончил этот льстивый монолог. — Ух, как же поздно. Мне нужно бежать, прости. Завтра увидимся! — Антон, подожди!.. Дверь с грохотом захлопнулась. Постояв секунду, чтобы собраться с мыслями, парень сорвался с места и помчал к выходу. «Ну что за придурок?» — думал он в который раз за день. Накинув куртку на лету, он достиг первого этажа. Нервы его чуть успокоились, когда в конце коридора он увидел младшую сестру, сидящую на стуле возле стола охранника. — Тоша! — девочка крепко обняла запыхавшегося брата. — Оль… Фух, нёсся через два этажа… Прости, что так долго. — Ничего страшного! — она послушно отдала свой портфель брату, когда он протянул ладонь. Они попрощались с охранником и, не получив ответа, вышли на улицу, где до сих пор шёл легкий снежок. Брат и сестра добирались до дома через протоптанные снежные дорожки в лесу, которые Антон уже успел выучить. Дорожных фонарей здесь, естественно, не было, поэтому на развилках им оставалось полагаться только на свет луны и память. — Что учительница хотела? — Оля уже по привычке взяла брата за руку. — Какая учительница? — недоуменно переспросил Антон, так же беря ладонь сестры. — Ну… Ты же так долго был у учительницы? Мне Женя сказал. Повисло молчание. Петровы странно переглядывались, не в силах понять друг друга. — Подожди, Оль… Какой Женя и что он тебе рассказал? — Ну Тоша! — с каким-то возмущением в голосе сказала девочка. — Твой друг — Женя. Мы с ним сегодня познакомились. — Я не знаю никакого Женю… — он насторожился. — Не разговаривай с незнакомцами. Ты же помнишь, что мама рассказывала? Разные здесь шастают. — Да нет, он хороший, — она улыбнулась. — Сказал, что мы с тобой очень похожи, даже волосы и глаза одинаковые. И он тоже учится в школе. Я думала, он твой одноклассник. — Олечка, он же мог быть и не школьником вовсе, — парень тревожно глянул на сестру и вздохнул. — Пожалуйста, разговаривай только со своими ровесниками. Мне так спокойней будет. Хорошо? Девочка погрустнела. Она ведь только завела нового друга. Но спорить с братом не привыкла, так что быстро согласилась, увидев искреннюю тревогу в его глазах. — Ладно…***
Только вечером к Антону пришло осознание, что сегодня его не ждали за школой.