Сборник ваншотов по Гамильтону

В целом, Александр Гамильтон выглядел как профессиональный человек. он всегда носил волосы длиной до плеч, убранные назад, и всегда хорошо одевался на занятия в темный костюм из двух частей. он говорил уверенно и аргументированно. Мистер Джордж Вашингтон, владелец юридической фирмы Вашингтона и профессор Александра, считал его одним из своих лучших студентов. Кроме того, он практически считал его членом своей семьи. Если ему поручали написать эссе на десяти страницах, он писал на двадцать. Если ему говорили опровергнуть утверждение, он опровергал пять, и все это с использованием достоверных и понятных источников. Те, кто встречал Александра, всегда видели в нем собранного человека. Это было здорово, ведь именно таким он себя и представлял. И по большей части это было правдой. За исключением одной фобии. Те, кто хорошо знал Александра, знали, что когда ему было 17 лет, ураган разрушил его родной город Невис, маленький городок на Карибах. Александр был скорее мертв, чем жив после урагана, плавал под обломками и вокруг тел своих друзей, чтобы выжить. Благодаря нелеченому посттравматическому стрессу у Гамильтона часто случались сильные приступы паники и воспоминания во время грозы. Об этом страхе знали только самые близкие к Александру люди, и даже тогда он не чувствовал себя комфортно, показывая им эту свою сторону. Он, конечно, не чувствовал себя комфортно, раскрывая этот секрет своему заклятому врагу, Томасу Джефферсону. Томас Джефферсон был таким же трудолюбивым, как и Гамильтон, и таким же профессионалом. Просто у него был южный шарм, еще он был напыщенным засранцем. Александр мог бы написать эссе о всех мелких придирках, которые он испытывал к Джефферсону. Его высокомерие, то, как он сжимал свои дурацкие руки, когда нервничал, он ненавидел всё это. Особенно он ненавидел его насмешки. Не потому, что принимал их близко к сердцу - для этого ему пришлось бы воспринимать Джефферсона всерьёз. Нет, он просто ненавидел его голос. Хотя, очевидно, не всегда. Растущая гроза за пределами класса бушевала, не проявляя никакой пощады, деревья наклонялись, а капли дождя били по стеклу. Александр старался не обращать на это внимания, сосредоточив взгляд и ум на документе, который он сейчас печатал. Однако, несмотря на все усилия, он чувствовал, как волосы на шее встают дыбом при каждом лёгком грохоте, а глаза непроизвольно зажмуривались при каждом особенно громком грохоте. Конечно, поскольку Гамильтону повезло больше всех, Джефферсон сидел рядом с ним, также печатая на компьютере. Напряжение между ними было сильным, их шеи были парализованы, они отказывались смотреть в другую сторону. Освещение на долю секунды окрасило комнату в белый цвет, лицо Гамильтона стало такого же цвета. Его разум затих на секунду, оставив одну мысль. Он должен был выбраться оттуда. Он почувствовал, как напряглись его плечи, и вскоре в лёгких появилась неприятная тяжесть, учащённое сердцебиение, за которым последовали бешеные слезы. За окном громыхнул гром, что класс содрогнулся. Не раздумывая, он встал со стула и быстро вышел из комнаты, затаив дыхание. Он практически бежал по коридору, ища, где бы спрятаться. Пустой класс, туалет, что угодно. Общежития находились в совершенно отдельном здании, и ему нужно было быстро куда-то бежать. Он нашёл туалет, к счастью, пустой, и заперся в кабинке, обхватив себя руками за туловище. Он продолжал задерживать дыхание, смаргивая слезы.

---

В чем проблема Гамильтона? Джефферсон в полном замешательстве наблюдал, как Гамильтон выскочил из комнаты, слегка насмехаясь, когда уходил. боже, он был занозой в боку высокого человека. Что могло его так взволновать? Он был в порядке, когда они начали работать. Вообще-то, он был в порядке до двадцати минут назад... ...это не может быть из-за бури, не так ли? Ладно, ждать было скучно. Детектив-стажёр Джефферсон вышел из комнаты так же, как и Гамильтон, быстрыми шагами в коридор. Он прислушивался в поисках любых слуховых подсказок - его дурацкого голоса, звука его подошв, ударяющихся о пол, чего угодно. Мужчина был уверен, что они единственные в здании. И вдруг он услышал это. Жалкий всхлип, который почти заставил Томаса почувствовать себя плохо. Мужчина свернул за угол в ванную, увидев под дверью кабинки черный "Др Мартинс" Гамильтона. Он молча ждал чего угодно. Звука, движения... "Прости, прости, Джеймс, мама, п-пожалуйста, прости меня", - его голос был слабым, едва выше вынужденного шепота. Джефферсон был поражен. Никогда бы он не ожидал, что Гамильтон, умный и гордый, будет подгибать колени перед лицом бури. Он говорил как испуганный ребенок, это было почти смешно. Если бы это не трогало его сердце. "Гамильтон?" - Его голос был неуверенным, он боялся, что мог еще больше напугать человека. Реально, его это не должно было волновать, но что-то изменилось. Это был не тот Алекс, которого он знал. Он не был уверен, что Гамильтон даже подумал о его ответе; он был быстр, как щелчок, - "УХОДИ" Джефферсон направился к двери кабинки. "Ты, типа, в порядке? Ты там, похоже, запыхался". "ОТЪЕБИСЬ. УХОДИ УХОДИ УХОДИ". Его голос был пронзительным и таким же хриплым, соленые слезы капали на уголки рта. "Я не уйду. Как бы мы ни были соперниками, я не собираюсь оставлять тебя здесь, пока ты явно борешься", - заявил он, прислонившись к стенке кабинки. Громкий раскат грома разнёсся по зданию, за ним последовал пронзительный всхлип, прорвавшийся сквозь дрожащее тело Александра. "Мне жаль, мне жаль, пожалуйста, пожалуйста, не уходите, я не хочу умирать, я не хочу умирать..." - это был тот же шепот, что и раньше, Томас поморщился от сочувствия. "Можешь открыть мне дверь?" - его голос был низким, он сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Он не был уверен, что может успокоить Гамильтона, но он попытается сделать все возможное. Мгновение спустя из кабинки раздался небольшой щелчок, а затем дверь медленно отворилась. Томас улыбнулся, пройдя немного вперед, чтобы встретиться взглядом с Александром. Александр выглядел, по меньшей мере, несчастным. Его руки сжимали живот, лицо было обращено к полу. Все его тело дрожало, неровные вдохи прерывались рыданиями, вырывающимися из горла. "О, дорогуша", - не удержался он от проскользнувшего на язык ласкового имени, вошел в кабинку и положил руки на плечи Гамильтона, - "Давай, глубоко дыши. Ты сможешь". Алекс кивнул, изо всех сил стараясь сделать то, что ему сказали. Вместо этого его дыхание сбилось, и еще больше слез начали быстро вытекать из его каналов, его безумный, параноидальный плач начался снова. "Спаси меня." Щёлкнув языком, Томас наклонился, чтобы обнять Гамильтона. Он не был уверен, какое божество заставило его совершить такой поступок, но эй, все, что угодно, помогало ему успокоиться. "Тише, тише... Все в порядке... Ты в безопасности, знаешь это? Буря не причинит тебе вреда. Ты в безопасности". По счастливой случайности комнату озарила молния, за которой последовал удар грома. Гамильтон хныкал, зарывшись лицом в грудь своего врага. "Ураган, ураган, н-надо... надо добраться до возвышенности, надо спасти их... О боже, о боже, они умирают, они умирают... Они все умирают... Я не могу... я не могу спасти их..." бешено тараторил мужчина, явно не в настоящем времени. Томас просто мягко успокоил его, проведя своими изящными пальцами по волосам Гамильтона. "Ты находишься в туалете университета Ричарда Роджерса в Нью-Йорке. Тебе двадцать один год, и ты сейчас учишься на бакалавра права. Никакого урагана нет, обещаю". Джефферсон говорил мягко, крепко прижимая к себе однокурсника. Через некоторое время его всхлипывания стихли до хныканья, а затем до редкого сопения. Так же медленно его руки переместились со своего торса на торс Джефферсона. "Вот так, Алекс, вот так...", - непрерывно шептал Томас во время всего процесса, потирая ему спину и крепко держа его за руку. Когда он достаточно успокоился, он в конце концов отстранился. Лицо Александра было красным и опухшим, покрытым потом и остатками слез. он фыркал, протирая глаза руками. "Спасибо, что остался", - его голос был тихим, он не решался посмотреть Томасу в глаза. Его секрет раскрыт, а в руках Джефферсона? Это может стать для него смертельным. ...с другой стороны, он успокоил Алекса, даже обнял его и назвал ласковыми именами. Джефферсон пожал плечами. "Не стоит благодарности, я не собирался просто оставить тебя там. Ты можешь встать?" Он протянул руку, которую Алекс любезно принял. Гамильтон прочистил горло. "Я должен объяснить, наверное. Объяснить, почему... почему это произошло". "Если тебе удобно", - ответил Джефферсон, слегка улыбнувшись. Другой мужчина кивнул. "Итак, когда я... до того, как переехал сюда, я жил на Невисе. Это маленький остров в Карибском море, я не виню тебя, если ты никогда о нем не слышали". Он сделал паузу, ожидая ответа. Когда один не пришёл, он продолжил. "Когда мне было семнадцать, прошёл ураган и разрушил... все. Мой брат, мои друзья, они погибли. Так много людей погибло... Я был зажат под обломками своего дома, я столько раз чуть не утонул... но не утонул. Не знаю, кто или что присматривало за мной, но я просто... я не мог умереть". Джефферсон кивнул в знак того, что он слушает, но по его лицу пробежала печаль. "О, боже..." "И... и теперь, когда ты знаешь, я знаю, что ты собираешься использовать это против, но... пожалуйста, подожди, пока я не расскажу своим друзьям? Я хочу, чтобы они узнали об этом через меня". Томас выглядел немного шокированным, но понимающим. "Я не собираюсь использовать это против тебя, я обещаю своей жизнью. Ты ничего не можешь с этим поделать". Александр выглядел нерешительным, но в конце концов кивнул. "Хорошо. Спасибо". "Всегда пожалуйста, Алекс". Томас начал выходить из кабинки, оглядываясь, когда стал покидать туалет. Гамильтон смотрел ему вслед с небольшой благодарной улыбкой, а затем быстрыми шагами последовал за ним. К этому времени буря уже стихла, остался только дождь и мрачная атмосфера. но пока что с Александром все было в порядке. Теперь у него был человек, на которого он мог положиться в профессиональной среде - человек, на которого он никогда не думал, что когда-нибудь сможет положиться. Хотя, как гласит извечная поговорка: Держи друзей близко, а врагов ещё ближе.