Сентябрь 2000 года.
— Что будет дальше? Вечный вопрос тихим шепотом сорвался с бледных губ, пока вмиг погрустневший взгляд устремился в темно-серое пасмурное небо. Сегодня снова будет гроза, как и предыдущие семнадцать дней. Она считала каждый. Ведь именно эта погода стала олицетворением ее души — холодной, темной, одинокой. Гермиона всегда любила дождь, он приносил некое успокоение. По ее воспоминаниям, будучи маленькой девочкой, она обычно забиралась на широкий подоконник, устаивалась с книгой в руках поудобней и погружалась в мир грез под тихий стук капель за окном. Но таким воспоминаниям нет места теперь, когда вот уже пятый год из-за ее спины мерзко ухмыляется война. А за каждый неверный шаг можно лишиться головы. Девушка усмехнулась, вглядываясь в плотные тучи, которые не пропускали ни единого солнечного луча, из-за чего лес вокруг казался еще более пугающим и мрачным. Вселенная снова промолчала, так и не дав никакого ответа. Вокруг не было ни души, и это не могло не радовать. Ведь даже ей иногда хотелось почувствовать спокойствие, тонкой цепочкой сковывающее тело. Как жаль, что это практически невозможно. Гермиона Грейнджер уже давно привыкла к хаосу в своей жизни и заранее могла предсказать, в какой момент ждать удара. А после него следовала лишь боль с примесью саморазрушения, — эти ощущения она помнила отчетливо. Но со временем приспособиться можно и к этому, просто смириться и жить дальше. И хотя для многих это было непосильной задачей, девушка все равно справилась. Пару лет назад, в Хогвартсе, друзья бы вместе посмеялись над этим, а затем Гермиона выслушала от Гарри и Рона речь о том, что они нисколько в ней не сомневались, ведь она лучшая из лучших. Они повзрослели очень рано. Время, на самом деле, очень изворотливо. Оно способно за короткий срок поменять абсолютно каждого, изменить неизменное, — что и произошло с их компанией. Когда для троих друзей распределяющая шляпа кричала на весь Большой Зал: — Гриффиндор! Никто и представить не мог, через что им предстоит пройти: загадки, расследования, потайные комнаты — сейчас даже это казалось детской забавой по сравнению с тем, что началось с четвертого курса: воскрешение Темного Лорда, крестражи, убийства и, в конечном счете, война. Говорят, что время лечит? Ничего подобного — в этом Грейнджер убедилась на собственном опыте. Это таймер, что с каждой миллисекундой приближает к неминуемой смерти. Раз — ты еще здесь. Два — и тебя нет. Время Гермионы же никак не хотело обращаться в последнюю стадию. Оно тянуло, долго и болезненно, заставляя все внутри разрываться от долгого ожидания. И если бы кто-то спросил девушку, чего она сейчас хочет, то ответ бы поступил незамедлительно: «Прожить последнюю секунду своей жизни, не задумываясь ни о чем». Слабая. И Грейнджер не могла это отрицать. Каждый раз оставаясь наедине со своими мыслями, она хотела просто покончить с этим раз и навсегда. Уйти в долгий сон и больше никогда не просыпаться, лишь свысока наблюдать за своими друзьями, что с радостной улыбкой будут праздновать победу над темным магом в будущем. Война ломает. Она калечит даже самые стойкие души. И Гермиона уже давно поняла, что для нее эта битва в любом случае будет проиграна. Как может быть иначе, если твоя же жизнь находится в чужих руках? Вдохнув полной грудью холодный воздух, Гермиона опустила взгляд на землю, где некогда росла зеленая трава, которая теперь была сожжена и покрывала просторы черно-серым цветом. Она пару раз моргнула и с силой зажмурила глаза до белых кругов в надежде, что ненужные слезы не польются по впалым щекам. — Война приносит слишком много боли, не так ли? — прохрипела девушка. Ответа, как и ожидалось, не последовало. Лишь прохладный ветер пробежал по полю, шевеля короткие травинки. Ее тонкие пальцы, облаченные в кожаную перчатку, аккуратно прикоснулись к месту чуть ниже правой груди, нежно очерчивая неясный маленький узор. — Да, слишком, — кивнув самой себе, задумчиво проговорила Гермиона, все еще не отрывая взгляд от земли. Вдали раздался раскат грома, отчего девушка слегка вздрогнула и, будто выйдя из транса, убрала руку от груди, стирая ей тонкие ручейки слез с лица. Она даже не заметила, как позволила себе такую вольность, которой отчаянно сопротивлялась несколько минут назад. Сделав глубокий вдох, а затем выдох, Гермиона одним движением правой руки натянула на голову глубокий черный капюшон мантии, отчего карие глаза скрылись в тени. И лишь пара кудрявых прядей, выпавших из высокого хвоста, могли помочь с точностью определить в ней ту самую Грейнджер. Но те, кому надо, — узнают ее в любом случае. Дорога по скользкой, узкой тропе оказалась не так коротка, как она предполагала. Повторяя путь из лагеря до поляны в своих мыслях ранним утром, Гермиона была уверена, что в дороге она провела от силы минут пятнадцать. Но вот уже целый час девушка быстрым шагом под проливным дождем возвращалась к Ордену. Капюшон мантии промок до нитки, отчего казался теперь тяжелым грузом, давящим на голову. Это можно было сказать и обо всей остальной одежде, которая облепляла ее тело, как вторая кожа. Но рука не поднималась использовать магию, чтобы скрыться от сырости и дойти до лагеря в тепле. Слишком рискованно. Вокруг был лишь густой лес. Вековые деревья возвышались массивными столбами, уходя прямиком в небо. А их толстые длинные ветки, покрытые хвоей, и вовсе скрывали обзор на происходящее вокруг. Уверенный взгляд Гермионы был устремлен только вперед, в надежде, что она вот-вот наткнется на маленький клочок энергии, служащий воротами в лагерь. Но его все не было. В какой-то момент девушка резко остановилась, начиная медленно озираться по сторонам, будто почувствовав неладное. Она не могла уйти так далеко с утра, даже погруженная свои мысли. Это бессмысленно. Безрассудно. — Дошло наконец? — за спиной раздался хриплый мужской голос, из-за чего девушка еле заметно вздрогнула. Резко развернувшись, она отточенным движением выхватила палочку из кобуры, прикрепленной к поясу джинсов под мантией, направляя кончик прямо в скрытое под маской лицо говорящего. — Ловко, — цокнув, подметил он, — но недостаточно. Сразу же после этих слов Гермиона почувствовала, как ее руки были схвачены и связаны за спиной двумя мужчинами, оказавшимися там в одно мгновение. Палочка с тихим всплеском погрузилась в ближайшую лужу, отчего Гермиона с рыком дернулась, пытаясь вырваться, но захват был слишком крепким. В ответ на бесплодные попытки все находящиеся рядом лишь мерзко рассмеялись. Дождь резко прекратился, и Грейнджер почувствовала, как ее одежда высыхает на ней. «Какие милые Пожиратели. Не хотят промокнуть, барьер создали», — пронеслась мысль в голове. — Какой у нас сегодня улов, парни, — в голосе волшебника напротив читалась явная издевка, на что девушка лишь закатила глаза, но дергаться не перестала. — Как думаешь, твое время уже пришло? Удар. Это был самый сильный удар из всех, что могли нанести ей Пожиратели Смерти. И они сделали это, выбрав верный подход. Гермиона замерла, устремляя отрешенный взгляд за спину говорящего. Все звуки будто исчезли, оставляя только громкое биение сердца и одну фразу, звучащую в голове словно на повторе: «Он не забыл про тебя». — Чего же ты молчишь, птенчик? — ласково продолжил мужчина, подходя ближе к Гермионе. Его пальцы коснулись капюшона, стягивая его, а затем и подбородка, приподнимая голову, из-за чего пришлось вернуть взгляд, полный осознания, на него, а точнее на маску Пожирателя, скрывающую лицо. — Темный Лорд всегда напоминает о проявленном милосердии, — тихий шепот коснулся уха, заставляя поежиться от леденящего душу страха. Он обещал и сдержал свое слово. Резкий рывок вперед отпугнул мужчину, заставляя отступить, и девушка начала усиленно дергать плечами, подключая ноги. Замахнувшись, она массивным ботинком попыталась попасть хотя бы в одного из волшебников, стоявших позади. Глаза уже наполнились влагой от осознания того, что может с ней произойти, но Гермиона лишь часто дышала, не позволяя слезам скатиться. Сейчас не время для истерики. Очередной замах ногой — и она почувствовала сильный удар в области живота, отчего была готова согнуться пополам с диким ревом, но мужчины не позволили ей этого сделать, вновь ставя ровно. Из горла успел выйти лишь приглушенный хрип, когда Грейнджер вдруг ощутила холодную сталь, упирающуюся острием в кожу шеи. — Каждый раз одно и тоже, — кинжал двигался ниже с каждым словом Пожирателя, что вновь стоял слишком близко. Он молча распахнул ее мантию, помогая себе свободной рукой, отчего Гермиона вздрогнула и напряглась всем телом, готовясь к очередной попытке бегства, но волшебники позади тонко чувствовали каждое движение и прижимали ближе к себе, сдавливая запястья мертвой хваткой. Пожиратель удовлетворенно хмыкнул и, перехватив оружие поудобней, поднял ее футболку, обнажая до самой груди, отчего голые участки кожи тут же покрылись мурашками из-за холодных порывов ветра. Гермиона отвернулась, лишь бы не видеть эту картину. Соленые дорожки быстро появились на щеках. Сейчас она просто не могла сдержать тихого всхлипа, ощущая, как мужские пальцы очерчивают маленький шрам в виде аккуратной звезды под правой грудью. — Надо возобновить, — задумчиво произнес мужчина, и в следующую секунду девушка почувствовала, как тот самый кинжал начал отнюдь не безболезненное движение по контуру, вспарывая старую рану. Гермиона с силой прикусила губу, стараясь не издать ни единого звука боли, пока Пожиратель, словно возомнив себя художником, возобновлял рисунок. Это было унизительно. Отвратительно. И... Она устала. Склонив голову к плечу и прикрыв глаза, девушка поняла, что все бессмысленно. Этот момент стоит просто принять, как и все до него. Сделав глубокий вдох, Грейнджер медленно выдохнула, подчиняясь своей участи. Боль понемногу начала отступать, принося за собой только ощущение теплой крови, стекающей по животу. И больше ни-че-го. Гермиона не сразу поняла, когда лезвие перестало касаться ее тела, и теперь Пожиратель с упоением разглядывал проделанную работу, вытирая кровь с кончика оружия белым платком. — Отпускайте, — приказал он, и мужчины его тут же послушались, отступая, отпустили ее запястья. Грейнджер, словно кукла, упала на колени прямо в грязь. Сил хватило лишь на то, чтобы наконец одернуть футболку вниз и чуть поправить мантию, съехавшую с плеча. — Как бы я хотел, чтобы ты хоть раз запомнила нашу встречу, но, увы, это невозможно. Подняв непонимающий взгляд на говорящего, девушка заметила древко, направленное прямо на нее, а в следующую секунду прозвучала фраза: — Обливиэйт!***
— Гермиона, где ты была?! — набросился на девушку Рон, стоило ей только войти в лагерь. Она поморщилась от громкого голоса друга и, подняв ладонь, четко проговорила. — Я очень устала гулять по лесу целый день, мне бы хотелось пойти в свою палатку и наконец отдохнуть. Уизли что-то промычал, но Грейнджер уже не слышала, быстрым шагом уходя в сторону своего ночлега. Было уже довольно поздно, но, несмотря на это, лагерь пестрел горящими факелами, что были развешены повсюду. Они левитировали даже в воздухе, помогая ещё не спящим и снующим туда-сюда волшебникам не заблудиться на огромной территории во тьме ночи. Взглянув на звездное небо, Гермиона вздохнула и, подняв руку, раскрыла вход в палатку. Она не стала даже зажигать свет, лишь в кромешной тьме скинула мантию прямо на пол и по памяти приблизилась к кровати, садясь на нее. Странные ощущения не покидали ее всю обратную дорогу, и сейчас, когда она уже находилась среди членов Ордена, Грейнджер показалось, что это совсем не то, чего бы ей хотелось. Очнувшись в лесу, девушка не сразу поняла всего произошедшего. Будто просто отключилась по дороге, пролежав несколько часов на сырой земле. Конечно, ей пришлось применить магию, хоть это и было очень опасно. Но если бы она вернулась в лагерь в том виде, в котором была — не удалось избежать расспросов. Начав расшнуровывать ботинки, девушка наклонилась вперед, отчего почувствовала знакомую острую боль под грудью. — Когда же ты перестанешь болеть? Сколько можно кровоточить? — прошептала она. Избавившись от обуви, Гермиона быстро скинула всю оставшуюся одежду. «Если начнётся бойня, то буду воевать прямо так — в нижнем белье», — усмехнувшись, девушка залезла под одеяло, кутаясь в него, словно в кокон. Сон постепенно начал забирать ее в свои объятия, и только в дальних уголках сознания осталось воспоминание о том, как чья-то теплая рука прикоснулась к обновленному рубцу, покрытому толстым слоем запеченной крови, а затем раздался тихий мужской шепот: — Вулнера санентур. Она — Гермиона Джин Грейнджер. И ее вселенная молчит, оставляя все разгадки жизни при себе.