Вселенная промолчит

Март 1998 года.

Тихо. Мокро. Одиноко. И такое приятное ощущение баланса, когда находишься на грани жизни и смерти. Отсутствие звуков уже не пугало, ведь она ощущала главное — биение собственного сердца. Но надо ли ей это? Влага больше не казалась чем-то неприятным, потому что слезы — единственное, что осталось в этот момент для демонстрации хоть каких-то чувств. Боль, страх, отчаяние, осознание — настоящий коктейль, что раз за разом обновлялся, наливаясь в нечистый сосуд до краев. Рядом не было никого, кто смог бы ей помочь. Ее просто украли. Перенесли. Лишая долгожданного вкуса победы. Орден скорее всего даже не заметил исчезновения, раз до сих пор здесь никто не появился. И мысль об этом угнетала, заставляя сердце неприятно сжаться. Ведь сама девушка знала заранее, что ждет именно ее в этом царстве мрака. Ее имя — Гермиона Джин Грейнджер. И она готова умирать в одиночестве. Стены особняка надолго запомнят картину: девушка, раскинувшаяся в луже крови на холодном полу в самом центре мрачной гостиной. Ее грудь тяжело вздымалась от каждого вдоха, а пальцы рук, перепачканные алой жидкостью, мелко подрагивали, выдавая внутреннее состояние. Она чуть пошевелила головой, не обращая внимания на то, как острая боль прошлась по каждому участку тела, и приподняла подбородок, возвращая себе привычную гриффиндорскую гордость, которую даже в такой момент никак не удавалось унять. Сухие губы слегка приоткрылись, чтобы хоть как-то помочь легким с их непосильной задачей — пропустить достаточно кислорода по венам, — пока карие глаза, наоборот, прикрылись, погружая во тьму. Именно она в этот момент была настоящим успокоением, ведь благодаря ей не приходилось видеть вокруг лица довольных Пожирателей, что смотрели на нее с таким интересом, будто Гермиона была животным в зоопарке. — Я думаю, ты достаточно отдохнула, — совсем рядом раздался женский голос. Этот звук был настолько противным, что Грейнджер просто не смогла не скривиться. — Неприятно? Головка болит? — с наигранной заботой произнесла Беллатриса, а затем, не выдержав, весело рассмеялась. — Хотя-я, мне все равно. Гермиона нахмурилась, приоткрывая глаза и ощущая, как этот дикий смех вибрацией прошелся в голове, оставляя после себя неприятную тяготу, стучащую по вискам. — Я передумала, — вновь заговорила Лестрейндж, отводя уже было нацеленную на девушку палочку в сторону, на пол. — Хочу, чтобы ты, дорогая грязнокровка, испытала всю мощь непростительных на себе. Теперь уже Гермиона не сдержалась и, взглянув с уверенностью прямо в глаза приспешнице Волан-де-Морта, спокойно проговорила: — Ты хоть когда-нибудь заткнешься? И в этот момент показалось, что исчезло абсолютно все. Улыбка Беллатрисы начала медленно сходить с лица от понимания того, что ей только что сказали. Так ещё и кто? Какая-то мелкая дрянь, которая сейчас лежала словно тряпичная кукла после всех пыток. — Ты недостаточно усвоила урок? — голос женщины прозвучал достаточно спокойно, полностью противоположно тем мыслям, что были у нее в голове. И Грейнджер вновь позволила себе задуматься о том, каково это — быть чокнутой. Именно таким словом она могла описать поведение приспешницы, которую совсем не понимала. Настроение Беллатрисы скакало так стремительно, что позавидовал бы любой игрок в квиддич. Взгляд Лестрейндж тем временем пробежался по задумчивой девушке, останавливаясь на обрезанном рукаве кофты, которая теперь не скрывала окровавленное предплечье правой руки, где за толстым слоем запекшейся крови можно было отчетливо разглядеть почерневшие буквы, не так давно вырезанные клинком. Грязнокровка. Она хищно улыбнулась, облизывая кончиком языка ряд верхних белоснежных зубов и снова перевела взгляд на лицо пленницы. — Из меня вышел отличный художник, не так ли? — теперь женщина с веселым хихиканьем обернулась к остальным Пожирателям, что сидели за длинным столом в комнате и, потягивая огневиски, наблюдали за разворачивающейся картиной. — Думаю, Лорд будет очень доволен, — покручивая бокал с алкоголем в руке, ответил ей Люциус Малфой, вальяжно развалившийся на стуле. Остальные приспешники лишь покивали, показывая свою солидарность. Единственный, кто оставался в стороне, был Драко, который за все время не произнес ни слова, но взгляд от волшебницы на полу не отводил, неотрывно наблюдая за ней. И, конечно же, Беллатриса не могла пропустить это, хоть и расценила по-своему: — Чего же ты молчишь, дорогой племянник? — двинувшись в его сторону, пропела она. — Понимаю, эта девчонка столько лет обходила тебя, а теперь лучшая из лучших лежит на полу, прямо в наших ногах. Непривычно? Малфой дернулся, словно от удара, переводя отрешенный взгляд на женщину, что стояла уже на расстоянии вытянутой руки от него. Он слегка склонил голову вбок, вновь смотря на Гермиону, которая внимательно наблюдала за разворачивающейся картиной. Она слегка качнула головой в отрицательном жесте, когда наткнулась на глаза цвета бушующего моря и, одарив его мимолетной ухмылкой, отвернулась, не желая больше смотреть в ту сторону. Драко глубоко вздохнул, понимая, что молчание затягивается, а никакого ответа от него так и не получили. — Я полностью согласен с тобой, тетушка, — выдал он, взглянув прямо в глаза Беллатрисы. — Меня так вдохновляет тот факт, что эта грязнокровка наконец-то получила по заслугам. Я наслаждался каждым ее криком. Лестрейндж звонко рассмеялась, будто была маленькой девочкой, которая только что получила долгожданный подарок. Хлопнув племянника по плечу, она обошла его, останавливаясь за спиной и продолжая хихикать. — Но-но-но, — протянула манерно. — С ней еще не закончили. Именно после этих слов гостиная погрузилась в черный дым, который свидетельствовал только об одном — он здесь. Не прошло и минуты, как сам Темный Лорд появился во главе стола восседающим на стуле, что больше походил на трон. Опершись локтями на столешницу, мужчина положил голову на скрепленные ладони, пробегаясь взглядом по комнате и сопровождая каждое действие ухмылкой, пока Пожиратели начали в хаосе вскакивать с мест, чтобы поприветствовать своего предводителя поклоном. Беллатриса дернулась, но тут же остановила себя, приглаживая волосы. Поправив и платье, она, наконец, двинулась в сторону Волан-де-Морта с улыбкой на губах. — Мой Лорд, — поклонившись, проговорила женщина. — Рада видеть Вас. Хитрый взгляд мужчины устремился прямо на нее, отчего его тонкие губы превратились в более хищную ухмылку. — Порадуешь меня? — прозвучал глубокий хриплый голос. Лестрейндж широко улыбнулась, будто только этого и ждала, и, сделав шаг в сторону, открыла обзор на девушку за ее спиной, чей ненавидящий взгляд был устремлен прямиком в глаза Лорда. — Какая прелесть, — засмеялся он, поднимаясь со своего места и продолжая оставлять без внимания остальных Пожирателей, что уже в нетерпении сидели на своих местах, подаваясь вперед, в ожидании шоу. Встав над волшебницей, Волан-де-Морт широко улыбнулся, осматривая каждый миллиметр ее тела. — Получилось довольно вкусно, — причмокнув, заключил он, на что за столом раздались тихие смешки. — Я старалась, мой Лорд, — приближаясь быстрым шагом, отозвалась с улыбкой Беллатриса. Мужчина цокнул, сменяя улыбку на спокойное выражение лица. Взглянув на женщину, что снова топталась рядом в ожидании похвалы, он медленно достал палочку и, прокручивая древко в руке, проговорил: — Если бы ты старалась, она бы не была сейчас жива. Казалось, что гостиная погрузилась в глубокую тишину, настолько все затаили дыхание, не издавая ни звука. Улыбка Лестрейндж медленно исчезала с лица от осознания своей оплошности. Отпустив голову, словно провинившийся ребенок, она тихо произнесла: — Я оставила ее для Вас. В этот момент Гермиона не смогла сдержаться и громко, насколько это было возможно, рассмеялась, не обращая внимания на боль, протекающую по каждому миллиметру ее тела. Этот звук был совсем хриплым, казалось, девушка стала самим демоном, покинувшим глубины Ада. И не будь вокруг Пожирателей, любой бы покрылся мурашками от страха, но Гермиона была не в том месте. Здесь бояться должна была только она. — Какая послушная собачка, — отозвалась волшебница с ухмылкой, кидая взгляд на разъяренную Беллатрису, которая быстрым движением выхватила свою палочку, направляя ее на Грейнджер. Где-то вдалеке послышался тяжёлый вдох, но никто не обратил на это внимания, потому что уже в следующую секунду всех оглушил звонкий голос Лестрейндж: — Кру-уцио, маленькая су-учка! Тело волшебницы изогнулось дугой, пока она крепко зажмурила глаза от дичайшей боли и, прикусив губу до крови, молчала, принимая свое наказание. Голова начала тяжелеть, а мысли — разбегаться в голове, создавая хаос. Единственное, что сейчас удавалось уловить: «Не сойти бы с ума». И это было настолько невозможно и от того — смешно, что даже в таком состоянии Гермиона не смогла сдержать громкого смешка, ударяясь спиной об пол с тихим хлюпом от крови, что была вокруг. А ведь она совсем не обращала внимание на то, как мокрая одежда неприятно облепляла ее тело, до этого момента. Закрыв глаза, Грейнджер начала глубоко дышать, пытаясь насладиться кислородом. Ещё жива. С этими мыслями взгляд начал размываться, отчего люстра, висящая прямо над ней, превратилась в какую-то огромную кляксу. Веки тяжелели с каждым вздохом, и девушка, дабы не отключиться, из последних сил перевернулась на бок, устремляя взгляд на Пожирателей, точнее на одного, что сейчас с болью и неотрывно смотрел только на нее. — Живучая, — заключил молчавший все это время Волан-де-Морт, заставляя Гермиону слегка вздрогнуть и прикрыть глаза. Лишь бы не отключиться. Лишь бы не отключиться. Грейнджер изо всех сил старалась оставаться в реальности и ни в коем случае не позволять себе уйти в небытие, ведь именно сейчас, как она думала, решается ее дальнейшая судьба. — Я ду-умаю, — протянул Лорд, обходя девушку на полу и останавливаясь напротив ее лица, — ты достойна жизни. В гостиной раздались громкие охи ничего не понимающих Пожирателей. Даже Беллатриса дернулась на месте, устремляя на мужчину обезумевший взгляд. Тот, в свою очередь, лишь спокойно поднял ладонь, останавливая всех, и, присев на корточки, наклонился ближе к лицу волшебницы, которая бесстрашно смотрела на него приоткрытыми глазами. — Но кто сказал, что жизнь твоя будет такой же, как и до этого? По его тихому смешку Гермиона поняла, что лучшим вариантом была и будет только смерть, которая теперь все сильнее отдалялась. — Драко, подойди сюда, мой мальчик, — проговорил снова Волан-де-Морт, не отводя от девушки хитрого взгляда. Длинные пальцы коснулись ее подбородка, приподнимая голову, отчего Грейнджер зажмурилась, испытывая, такую родную для нее боль, пока Малфой спокойным шагом преодолевал расстояние до Лорда. Он остановился рядом, убирая руки в карманы штанов, и, в какой раз за этот день, пробежался взглядом по телу волшебницы. Вблизи все оказалось намного ужасней: мертвецки бледная кожа, огромные синяки под глазами, отчего казалось, будто Гермиона постарела на несколько лет; кровь. Ее было очень много. И Драко был уверен в том, что девушка этого не замечала, хотя сама была полностью перепачкана ею. Даже лицо было в алых разводах, создавая такую картину, от которой настоящий знаток искусства не смог бы оторваться. Но как жаль, что он терпеть не мог выставки. Переведя взгляд на Господина, что оказалось как раз вовремя, парень стал ожидать продолжения разговора. — Выберешь эскиз и место для красивой татуировки, которая подошла бы нашей гостье? — повернув голову в сторону Малфоя, спросил Лорд, продолжая удерживать подбородок Грейнджер пальцами. — Конечно. Краткий и четкий ответ — под стать Драко. Волан-де-Морт усмехнулся и, вновь обратив взгляд на Гермиону, погладил ладонью по щеке, размазывая алые пятна. Его взгляд пробежался по телу, останавливаясь на тяжело вздымающейся груди и, будто что-то решив для себя, он кивнул, поднимаясь на ноги. — Избавь ее от это тряпки, — кинув взгляд на кофту девушки, приказал мужчина, отходя на пару шагов назад. — Нанесем ей Руну Смерти — чудесное заклинание. Осознание сказанного ударило по голове настолько сильно, что Гермиона не смогла сдержать тихого: «Нет». В ответ на что снова получила смех всех присутствующих, кроме Драко, что сейчас склонился над ней и, призвав без слов клинок, начал выполнять поручение Лорда, кидая на нее обеспокоенные взгляды. Но было абсолютно все равно. Мысль о том, что лучше бы смерть настигла под непростительным, билась в черепной коробке уже без шанса на использование. — Да-да, ты все верно поняла, — прервал ее мыслительный процесс Волан-де-Морт. — Эта Руна будет постепенно убивать тебя. Мучить, тянуть, но когда придет именно твое время — неизвестно. Хотя-я, — помедлил он. — Я же все-таки великий волшебник. Так почему бы нам ее не усовершенствовать? — его взгляд прошелся по гостиной в ожидании ответа, на что Пожиратели разом закивали, соглашаясь со своим Господином. — Ты будешь мучаться от постоянной боли, моя дорогая, но убить тебя сможет только моя магия. Теперь уже со всех сторон раздался свист довольных Пожирателей. Беллатриса, что до этого стояла молча, даже начала хлопать такой прекрасной идее, пока сама Гермиона прикрыла глаза, наполнившиеся влагой. Но только одна единственная слезинка успела скатиться по щеке, скрываясь в запутанных волосах. Сейчас не время плакать. Она сделала пару глубоких вдохов, ощущая неприятную тягу в легких, но это было такой мелочью на данный момент. Не обращая внимания и на мурашки, покрывшие кожу из-за того, что Драко наконец избавил ее от кофты и теперь полуобнаженное тело предстало перед Пожирателями, она лишь пыталась принять. Осознать все происходящее. Руна будет с ней до момента пока сам Лорд не захочет убить ее. А все это время ей придется медленно умирать, испытывая постоянную боль, чтобы в конце концов вновь «возродиться». И так по новой. Постоянно. Волшебница уже не слышала, как Темный Лорд спросил у Драко, что бы он хотел «набить» гостье под грудью. Не заметила и того, когда мужчина начал подготовку к ритуалу нанесения, зашептав что-то непонятное. Лишь почувствовав теплую ладонь слева, чуть ниже лифчика, она приоткрыла глаза, чтобы взглянуть на ее обладателя. — Вот здесь, — проговорил Малфой, смотря в глаза Гермионы. — Звезда, — со стороны Волан-де-Морта послышалось согласие, но он даже не взглянул на действия парня. Наверное, при других обстоятельствах они бы оба посчитали это романтичным, ведь со звездами в их жизни было связано очень многое. Но сейчас был совсем не тот момент, и каждый понимал это. Грустно улыбнувшись, Гермиона слегка пошевелила пальцами руки и, почувствовав их, приподняла, кладя сверху на ладонь Драко. — Справа, — прохрипела она, передвигая его руку. — Подальше от сердца. Малфой лишь на секунду позволил себе взглянуть в глаза девушки, но этого хватило чтобы передать все эмоции: грусть, страх, сожаление и целый бушующий ураган боли. Это не было похоже на привычного всем Драко, но Гермиона знала его слишком хорошо. Он всегда был таким. И будет. Она легонько улыбнулась одними уголками губ, пытаясь хоть как-то подбодрить, но Малфой тут же отвел взгляд, упираясь им в пол рядом с ее головой, где были разбросаны некогда пружинистые и гладкие шоколадные локоны. — Я найду способ спасти тебя, обещаю, — прошептал едва слышно, а затем чуть громче добавил: — Звезда. Справа. И как бы ей хотелось верить в это. Возможно, раньше Гермиона бы беспрекословно согласилась с ним, но сейчас... Лежа на этом мертвецки холодном полу, после всех пережитых непростительных, в ожидании Руны — она уже не могла верить. Гарри и Рон сейчас непонятно где, скорее всего, празднуют победу. А она... Ее ведь выкрали из самого эпицентра боя, и хотя Грейнджер с уверенностью могла сказать, что битва была с большим перевесом в их сторону, она нужна им. И в этот момент молотом ударило осознание. Была. Теперь ей не будет места среди друзей. Всего лишь волшебница, помеченная Руной Смерти от самого Волан-де-Морта. Находиться рядом с Орденом опасно. Но сможет ли она оставить все? Ответа на этот вопрос у нее не было. Тряхнув головой, Гермиона вновь вернулась в реальность, которая встречала ее лишь мраком. Чуть задержавшись, она пальцами легонько пробежалась по светлой коже на костяшках Драко, будто запоминая в последний раз, а затем просто опустила руку обратно на влажный пол, готовясь к худшему кошмару в ее жизни. Тепло, исходящее от Малфоя, тоже исчезло. А это означало одно — время пришло. В этот момент Волан-де-Морт, перехватив палочку поудобнее, вновь вернулся к пленнице и, улыбнувшись, тихо прошептал единственное неразборчивое слово. Из его древка потянулась черная дымка, направляясь прямиком к Гермионе, а затем, остановившись буквально на секунду, с силой влетела в место под правой грудью, куда до этого и указывал Драко. Боль снова поглотила девушку, и на этот раз было просто невозможно оставаться в сознании. Казалось, что внутри начался настоящий пожар, сжигающий все на своем пути. Поломанные до этого кости будто и вовсе измельчались в крошку. Агония. Это была настоящая предсмертная агония. Сквозь гул в ушах были слышны неразборчивые слова, и хотя голоса и были громкими, девушка уже ничего не могла понять, постепенно погружаясь в темноту. А потом — только хлопок и дикий холод. Ее перенесли. Но никаких сил уже не было. Не шевелясь, девушка позволила себе потерять сознание, уходя в самую пучину тьмы. Ее зовут Гермиона Джин Грейнджер. И она бы выбрала смерть.