РАЗРЕШЕНИЕ

*** POV ГонУ Никакого «мы» больше нет? Братцы, держите меня семеро, ща ведь вдарю этому Ебанько. – Это че, блять, за нахрен?! Тебе операцию на мозгах что ли сделали? Накосячил и в кусты? Ахуел совсем?!! Нет, вы только посмотрите на него! Хочет порвать со мной? Кто разрешил?! Ребенок наигрался, и теперь я не нужен… Совсем ахуел?! – ГонУ, давай не будем спорить. – А давай, ты не будешь решать за нас обоих?! Моего мнения не хочешь спросить? – Ну, ты же ушел, ты бросил меня… – Кто сказал, что я тебя бросил? Я, как видишь, еще здесь. А тогда, в номере… Блять, твой поступок меня взбесил, но это не отменяет моих чувств к тебе. МенСу замер в удивлении, потом тихо добавил: – Я так виноват перед тобой. Я… Но… Ты теперь все знаешь обо мне, я врал тебе. – Знаю. И твою выходку я тебе с рук не спущу, так что не обманывайся на этот счет. Но разрывать с тобой отношения не намерен. И вчера ты сам сказал, что у тебя чувства ко мне. Так? – Да, только… постой, это ведь, часом, не из-за денег, что я обещал? «Рука-лицо», блять! Гребанные деньги! – МенСу, это не так. Это не первоначало. Давай сначала поговорим о нас, – мне приходится прилагать немалые усилия, чтобы не взорваться. – Ты же знаешь теперь мое прошлое, и что я на самом деле из себя представляю. – Каким бы ты не был, я готов дать тебе шанс. – А я нет. Я ща придушу его. Может при обмороке он башкой ударился? – Да чего ты упираешься? Ты мне нравишься, я – тебе. Так в чем проблема? – Во мне, – он тяжело вздохнул и прикрыл глаза. – Это лишь айсберг, что ты знаешь обо мне. – Ок. Так дай мне шанс узнать… – Чтоб ты еще больше разочаровался во мне? Нет. Ты пожалеешь, меня возненавидишь. Нет! – МенСу, ты что, боишься? – Да! – порывисто ответил. – Я боюсь тебе навредить, боюсь что-нибудь опять натворить. Я… я порой не могу контролировать свою злость… Я такой, понимаешь? Я снова подсаживаюсь к нему на койку. – Ты все из себя великое зло изображаешь? Вспомни, каким ты был со мной все это время: ходил за мной хвостиком, вешался на шею, сюсюкался как маленький котенок, вдруг потерявший … свою мать. Ну, какой из тебя злодей? Ты просто хочешь быть любимым, я это чувствую. Так почему не разрешаешь себе любить? МенСу прикрыл глаза ладонью. Кардиомонитор нервно попискивает. – Не надо про мать… Пожалуйста… – Прости, родной, что поднимаю эту тему. Но из-за нее ты здесь, понимаешь? – ГонУ, хватит… замолчи… – Разреши мне помочь тебе. Разреши мне быть с тобой. Разреши мне любить тебя. М? Кисунь? – … – Ты живешь прошлым. А тот, кто живет в прошлом, не живет в настоящем и теряет будущее. Понимаешь? Я хочу быть твоим будущим. Разреши мне, м? – … МенСу закрыл глаза и отвернул голову. Не получится спрятаться, сладкий, я не отступлю. – И эта боль, которую ты хранишь вот уже столько лет… Она тебя губит, понимаешь? Отпусти прошлое. «Кто находится между живыми, тому есть еще надежда, так как и псу живому лучше, нежели мертвому льву». Он нахмурился и напрягся. Я продолжил: – … «Живые знают, что умрут, а мертвые ничего не знают, и уже нет им воздаяния, потому что и память о них предана забвению…». Он резко повернулся и посмотрел на меня с возмущением: – Что ты хочешь этим сказать? – Забудь и отпусти воспоминания, которые… И тут он взорвался: – А кто заплатит за ее смерть? Забыть? Чтоб виновные остались безнаказанными? Ни за что! Я отомщу! Блять! Все намного хуже, чем я предполагал. Так вот в чем дело… Месть отцу, стало быть. Я, честно, растерялся. И привело меня в чувства тревожное попискивание кардиомонитора. Пульс МенСу зашкаливал за сотню. Вдруг Котик схватился за сердце, его лицо перекосилось от боли, и он со стоном выдохнул: – Черт! Я вскинулся к нему. – Ш-ш-ш, тихо-тихо… спокойно, дыши-дыши… ровней, мой хороший… все хорошо, любимый… успокойся, дыши глубже… ш-ш-ш… все хорошо, все хорошо… МенСу постарался взять себя в руки и постепенно пульс снизился до восьмидесяти восьми. Его бледность меня напугала до чертиков. Нам не надо бы сейчас ругаться и выяснять отношения, но… Блять, я так боюсь… Боюсь, что еще миг и я его не верну, и в своих ебанутых умозаключениях уйдет от меня. И этот его ненормальный дух рефлексии и анализа, дух тяжелый и мрачный, лишенный гармонии и красок… Дух, обуянный сомнением в себе. И лишь теперь, именно в эту секунду до меня дошла вся суть трагедии жизни МенСу. – Хен, – прошептал он. – Что же мне делать? Ведь так… я умру, да? Его голос дрогнул, губа задрожала, и потекли горючие слезы истерзанной души. От его вида, измученного и несчастного, у меня спазм горло пережал. – МенСу, хороший мой, посмотри на меня, – я нагнулся к нему и обхватил ладонями его лицо. – Это должно прекратиться, иначе твое сердце не выдержит. Сколько можно? – А как же мама? Как же тебя образумить, бедненький мой, нежненький Котик? – Знаешь такую поговорку: «Человек, мечтающий о мести, должен вырыть две могилы – себе и врагу». А я не хочу тебя потерять. Прости, но ты стал дорог мне. Я не отпущу тебя. Я не позволю. Самого уже потряхивает, но раскиснуть не могу себе позволить. Ради Котейки потерплю. Слишком много за эти ночь и день переживаний, вот нервы и сдают. Он кончиками пальцев дотронулся до моей щеки. – Я бы хотел… знаешь, я мечтал… я не думал, что это возможно… а с тобой вдруг понял, что возможно… – О чем ты? – чет не догоняю я. – Семья… ты и я… я даже о детях мечтал. Дурак, да? Семья? Дети? У нас? Киса, поясни-ка… – Ты думал о нас? Даже так? – Но я все испортил. И так будет всегда. Я ненадежный товарищ. Видишь? – «Если свет, который в тебе – это тьма, – задумчиво пробормотал я себе под нос. – То какова же в тебе сама тьма?» – Что? – «Не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний день сам позаботится о себе, достаточно для сего дня и своих хлопот». – Блин, ГонУ, я не понимаю твоих цитат, говори прямо. – Прошлое прошло, будущее еще не настало. Живи настоящим, живи со мной. Посмотри на меня… Я стираю дорожку от слез. Мальчик мой хороший, перестань себя мучить. Позволь мне своим большим сердцем согреть тебя. Живи, прошу тебя, только живи… Ради нас. – Зачем тебе все это? – вдруг спросил он. – Потому что мой член так же одинок. Если ты меня оставишь, что же мне делать? – Ты заслуживаешь лучшего. – Я уже нашел, это – ты. – Ты идиот, ГонУ. – Я просто влюбленный мужчина. А ты нет? – Я не знаю, кто я. Я совсем запутался. – Понимаю. Вместе найдем выход, ок? Он долго и пытливо смотрит на меня, взвешивая все сказанное. – ГонУ, может ты святой? Я улыбнулся: это ты к такому выводу пришел. Так идиот или святой? Определись уже. – Все может быть и быть все может. Быть может то, что может быть, и даже то, что быть не может, возможно, тоже может быть. – О, ну давай, взорви мне мозг окончательно, хен. Вот он улыбнулся кончиками губ, вымученно и грустно. И выглядит более расслабленно. Неужто… Я наклоняюсь и легонько целую его в губы. Один раз, чтобы излишне не волновать, а лишь заверить в своих чувствах. Оторваться и выдохнуть, чтобы не сойти с ума от любимых губ. Но Котейка сам обнял меня и притянул к себе, целуя не столь с нежностью, сколь с необходимостью. Я это понял, и ответил ему со всей самоотдачей, на которую был способен в этот миг. – Ну, так… разрешишь? – шепчу ему в губы, не в состоянии оторваться. – А? – не понял он. – Только ты и я. Угу? Молчит. Провел ладошкой по моим волосам, по щеке, по контуру брови. Блять, он еще думает. Убью! – Скажи «да», – трусь носом об его нос. – Иначе… – все, нервы сдают нахрен, и я сжал его горло. – Я тебя придушу прямо здесь, и не буду наблюдать, как ты себя гробишь. Усек? Я не шучу. Он рефлекторно вцепился в мои запястья, но все же разулыбался, понимая, что я так шучу, сдерживая себя из последних сил. – Да, – проскрипел еле-еле. – Хен, да, говорю же, ну… Ах, ты, гребанный мазохист! Надо было сразу тя системными трубками повязать и выпороть, а не сопли жевать. – Вот и славно, – выдохнул я с облегчением и снова поцеловал. – Подвинься-ка, чет я вымотался. Как только Котейка сказал желанное «да», вдруг навалилась на меня великая усталость. Осторожно подвинув больного, забрался к нему на самый краешек койки, просунул руку под голову, прижимая, наконец, родного к себе. – Хен, прости, – прошептал Котик, встречно меня обнимая. – Ничего. Ты только поправляйся. Ах, да, – встрепенулся я, – Как твое самочувствие-то? – Сейчас хорошо, – удобнее устроился на моем плече. – А сам? Ел что? – Кстати, да… Давай похомячим? Убил бы за печеньку. – Мне на ужин принесут кашку и таблетки. Тебе – кашку, мне – таблетки. Будешь кашку? Или поменяемся? – Тебе все, а обо мне не волнуйся, че-нить сообразим. Как только голова почувствовала мягкую подушку, а тело – тепло Котейки, мозг дал отбой, и я, сам того не замечая, вырубился. Очнулся я от подозрительного шебуршания. Приоткрыв один глаз, заметил доктора, уткнувшегося в карточку пациента. Он заметил, что я очнулся, и приложил палец к губам, прося не шуметь и не разбудить МенСу. Я аккуратно сполз с койки и вместе с доком вышел из палаты. – Однако, показатели меня радуют. Я уж подумывал снова тесты назначить. – Эээ… – спросонья смысл про тесты не уловил. – Кофе будешь? – хлопнул он меня по плечу и потащил по коридору. Мы снова пришли в его кабинет. И пока доктор Пак делал нам кофе, я все зевал, потягиваясь в кресле для посетителей. Блин, как же меня ломит и клонит в сон. Посмотрел на часы. Ого, уже девять вечера. Это получается я уже вторые сутки на ногах, – нормально, жить можно. – Итак, – док поставил перед моим носом стаканчик с кофе. – Мне показалось или… Он так улыбается шикарно, будто узнал самый ахуительный секрет дня. А мне так в лом строить из себя девственницу и невинно хлопать ресницами в непонимании его намеков. – Да, мы – пара, – просто и без затей ответил я. Док покачал головой, подтверждая свои мысли, не переставая улыбаться. – Кто будет заботиться о пациенте после выписки? – Я. Он опять покачал головой. – Вы живете вместе? – Да. Док встал и подошел к одному из шкафов, доставая какие-то бумажки. – Вот, это информация о кардиостимуляторе, предупреждения и меры предосторожности. Вот этот проспект об ССУ, принципы и тактика лечения. Завтра я еще понаблюдаю за пациентом, и, если все будет в порядке, послезавтра утром мы его выпишем. – Доктор Пак, – я встал с места, – Позвольте мне поблагодарить вас за все, что вы сделали для МенСу. Спасибо. И поклонился ему в девяносто градусов. – Садись-садись, – смутился док. – После выписки придете на осмотр через неделю, потом через две. Будет назначен курс лечения, но об этом позже. Умм… ты мне вот что скажи… умм… понимаешь, для эффективности лечение, пациенту необходима спокойная атмосфера, чтобы его ничего не напрягало и не вызывало учащения пульса. Сердце должно работать стабильно ровно. То есть никакого волнения и никаких физических нагрузок. Иии… эээ… – Не волнуйтесь док, у него умственная работа, а полы дома я и сам помою. Док вздохнул, опустил взгляд в свой стаканчик и постучал пальцами об столешницу. – Я про вашу интимную жизнь… умм… придется на некоторое время отложить веселье. Сон как рукой сняло. – Ааа… и на сколько? – занервничал я вдруг. – Может месяц… Месяц? Омайга, он в своем уме? – … может два… Два? АНДЭээээ… – Как скажите, доктор. – А так посмотрим, как пойдет выздоровление. И еще кое-что, – он опять вздохнул. – Я настойчиво рекомендую МенСу пообщаться с нашим психологом. Он твердо посмотрел мне в глаза, говоря о серьезности данного вопроса. Упс. Эээ… умм… не думаю, что Котейке это понравится, хотя док дело говорит. – А можно мне с ним? Знаете доктор, я порой даже не знаю как себя вести в этой сложной и до ужаса тяжелой ситуации. У меня с родителями тоже все непросто, но не до такой степени, как у МенСу. В общем, я бы тоже не отказался от помощи специалиста. Доктор от моих слов аж весь просиял. – Ты поговоришь с ним? А то мое предложение его напугало, но я понимаю, что вам это нужно. И раз ты на него так благотворно действуешь, что даже показатели пришли в норму, то… Договорились? – Договорились. От доктора я вышел загруженный думами. А док-то зачетный мужик. Надо будет с ним скорефаниться. Ох, Киса-Киса… Ну, что ж поделать, придется потерпеть. Интересно, как мне обо всем Котейке сказать? В тяжелых раздумьях пошел к торговым автоматам, в одиночку схомячил булочку, запивая соком. А когда возвращался, в дверях палаты столкнулся с выходящей девкой. Она перед моим носом закрыла дверь, не пропуская меня, и осмотрела дерзким взглядом с ног до головы. – Поговорим? – А вы кто? – Ким ЕРим, его сестра. Опачки, вот это цаца. Не дожидаясь моего ответа, она медленно поплыла по коридору, цокая каблучками, типа я должен пойти за ней. Остановилась у окна, что подальше от палаты, за которым уже смеркалось, молча смотря в него и не реагируя на меня. А они с МенСу даже не похожи. Вот. Выглядит, как и подобает девахе из высшего общества, ее аккуратное платье почти скрывает небольшое пузо. А я как бомж, не мытый и не глаженный вот уже вторые сутки. Осторожно нюхнул свою подмышку, – бля! – и отошел от нее на шаг. – Итак, – повернулась она ко мне. – Он живет у тебя? Ли ГонУ-щи. Значит, она в курсе кто я. А почему пришла так поздно? Часы посещения уже давно прошли. – Что вам надо? – Удостовериться в благополучии братца, естественно. Угу, не прошло и года. – Операция началась в восемь утра и закончилась в полдесятого благополучно, и сейчас, двенадцать часов спустя, его самочувствие стабильно. – Я не знала про операцию, – поняла мой намек после того, как я подчеркнул слово «двенадцать». Я сложил руки на груди, показывая ей, что ее оправдания не приняты. Ну и хрен с ней, пришла, так пришла, – это хороший знак, как бы меня не воротило от этой ситуации. – Его лечащий врач еще у себя, если Вас это интересует. Распинаться перед ней я не намерен. – Нет, не сегодня. Ну-с, должна ли я Вас предупредить о грядущих разочарованиях? Мой брат далеко не подарок. – В мужских крепких руках он покладист и послушен. Не волнуйтесь. Два увлечения МенСу столкнулись друг с другом, его бывшая пассия и нынешний любовник. Видел бы это МенСу – возгордился бы, он любит такие игры. – Вы ошибаетесь, если думаете, что все знаете о нем. Он… сложный человек. – Допустим. Женщина, ты хочешь со мной членами померяться? Обломись! МенСу мой, так что свали в туман. – Что-то еще? Я думал, что она ща будет передо мной пальцы гнуть, но нет, похоже ситуация с братом ее не меньше озадачила. – А вы… – снова она замялась. – Позаботитесь о нем? – Естественно, он же мой парень. Слово «мой» звучит для меня, как музыка. На этом наше небольшое знакомство завершилось, и я оставил ее там же, у окна. Странно заметить, мне она всегда представлялась некой дамой-вамп, а на деле – обычная пигалица, что младше меня на два года. Хотя говорят, что беременность делает женщин мягче. Может поэтому она такая странная? Или ее действительно заботит состояние брата? Или, может,… остались чувства? Не успел я войти в палату, как МенСу прорычал с места: – Где ты был? Злой Котейка сидит с крещенными руками на груди, перед носом поднос с нетронутой кашей. Ага, свидание с сестрой его вывело из себя. Почему? – Сперва у доктора, потом к автоматам сходил, потом столкнулся с ЕРим и мы поговорили. – Да, ладно! Обо мне? Что она говорит? Я убрал поднос с койки. – Что ты сложный человек. – И все? Снова забираюсь к Котику под бочок. – И попросила, чтоб я позаботился о тебе. – Благословила, значит. Как мило. МенСу поудобнее устроился у меня на плече, обнимая. Блин, как это клево. – А доктор чо? – Кстати, он тоже знает о нас. – Ты сказал? – Пришлось признаться после того, как он нас застал спящими в обнимку. – И чо? Не факт. – Ну, видать, он мозговит. А ты почему такой злой? Вы поругались? А ты знаешь, что тебе волноваться нельзя? – Да прикинь, заявила, что это всё мои порочные связи меня довели. Хотела тебя в полицию сдать. – Пхах… Надеюсь, ты меня защитил? – Да она ваще не в теме, послал ее нафиг. – Она волнуется за тебя. – Э, нет, ГонУ, ты ее не знаешь. Она пришла проверить, не доставит ли моя болезнь проблемы семье. Представь, если таблоиды узнают? Они же не успокоятся, пока все не выяснят. И кому она будет нужна с тенью на репутации? Ее точно из семьи мужа выпрут. Ей же капец тогда! Это поэтому она попросила меня позаботиться о нем? Сучка! Ну как так? Он же не чужой человек, а родной брат, с которым… Айщ! Я лишь сильнее прижимаю своего сладкого к сердцу. – Ну, и ладно, я позабочусь о тебе. МенСу заглянул мне в глаза. – Почему ты такой? – В смысле? Какой такой? – Добрый, хороший… Таких не бывает. Меня улыбнуло. – Ты почему не поел? – Не меняй тему. Я хочу сказать… поблагодарить, ну. Мне нравится его прикосновения, его нежность ко мне, и как обнимает, гладит, – это успокаивает меня. Благодаря этому, кажется, что все будет хорошо. – Мои предки – верующие, причем наполовину христиане, наполовину – традиционно. Все детство я то в церкви, то в храме торчал. Поэтому, когда отец узнал, что я педик… эх, не смог это принять. В общем, с тех пор знания и остались, понятия о высшем и вечном, незыблемом и возвышенном. Отличаю теплое от прохладного. Я ответил на твой вопрос? – Блин, вера, Бог… это все так далеко от меня, никогда с этим не сталкивался. Я, скорее, наоборот, житель темной стороны. Ну, ты понял, что я имею в виду. Если ты – ангел, то я – … – Котейка, – заканчиваю за него. – Йа! Вот ты смеешься надо мной, а ведь… Короче, я тебя предупредил, тебе еще предстоит узнать мою истинную силу. – Ой, да, ладно! Был бы ты великим монстром, то и в постели бы издавал соответствующие звуки. А знаешь, как стонешь подо мной? – «миу-миу»! Так что… – Йа! Вот капец! – ударил он меня в плечо. – Я виноват что ли… Но я не стал его слушать, а заткнул поцелуем, сладким и томным, как бывало у нас не раз. Мгновенно пробежала искра возбуждения, разжигая в нас обоих желание. Наваливаясь на него, удерживая за руку, я уже возмечтал взять его прямо тут, но вспомнил о наставлениях доктора. Мысленно простонав от разочарования, сам же и свел на нет наш пыл. Только горячее дыхание Котика опаляет мою кожу. – Гону, я хочу всё о тебе знать: в какую школу ходил, как учился, когда в первый раз влюбился, когда был первый секс, с кем, когда и где. Кто твои родители, какие они… Хен, а познакомь нас? Ты с ними сейчас общаешься? – Мать звонила последний раз на День рождения, а так – нет. – Афигеть. А можешь ее в гости позвать и нас познакомить? – Эээ… вот уж чего не знаю, того не знаю. – Если мы с тобой навсегда, то твоя мама становится моей. Так? Познакомь нас. И он улыбнулся самой счастливой улыбкой, которую раньше я не видел. – МенСу, ты такой смешной… на смайлик похож. Его залихорадило от мысли, что у него теперь есть мама, хоть и моя. Это все так забавно и в какой-то мере даже обескуражило меня, аж мурашки пробежали от неведомого волнения. – Нам надо официально зарегистрироваться, тогда родство будет правомерным. А она у тебя добрая? Я уставился на Котейку, от ахуения разинув рот. – А если она тебе не понравится? Ты со мной разведешься? – Как такое может быть? Она же родила такого прекрасного парня специально для меня. Она мне точно понравится. Она мне уже нравится. Прижался носом к моей груди, сам с собой хихикая. Я проверил его лоб на наличие температуры. С ним точно все в порядке? – Киса, ты как? – А сам как думаешь? Мне с утра операцию на сердце сделали. А что? – посмотрел насмешливо на меня. – Предложение тебе сделал, и ты заподозрил неладное? А, я понял… Так я опередил тебя? И заржал от души. Это он специально прикалывается? Что, блять, здесь происходит? – Извини, мужик, в следующий раз будь расторопнее, – и залился смехом еще пуще. – Блин, МенСу, пока меня не было, тебе что-то вкололи? Неладное… С тобой давно неладное творится. Недавно же от меня открещивался, теперь предложение сделал, и ржет от мысли, что теща есть. Мой маленький мальчик, столько на тебя свалилось, бедненький… Точно к специалисту пойдем. Это я ему еще о сексе не сказал. Гыыы… Ой, народ, держите за нас кулачки. То ли еще будет.