хикейщит

кей вообще-то не пьёт. в детстве ей не казалось это крутым, в подростковом возрасте, когда давали глотнуть, ей не нравилось. горько, терпко, жжёт горло. для неё самой загадкой стала причина опустошения целой бутылки шампанского, отложенного на новый год. она пила бокал за бокалом — долго, рассматривая пузырики, цокая ногтями по стеклу. в одиночестве, как несчастные алкоголики, которым больше ничего не остаётся. кей не несчастна. по крайней мере никогда не была таковой полностью — от и до. но шампанское напоминает ей только об испорченных праздниках, разбитых тарелках, выброшенных в мусорку конфетах. «не заслужила». — не заслужила. она не чувствует опьянения — только жестокую усталость без возможности уснуть. утром будет плохо, она знает. поэтому думает, что хотя бы дойдёт до конца. ощутит на себе то, что все чувствуют, когда пьют. но ничего не происходит. она не пьянеет и после второй бутылки кое-чего покрепче. сидит с ногами на стуле, обвив колени, цокает ногтями по стеклу. ничего. кёя приходит под утро, а она даже не ложилась. не успела прибрать за собой — зимой тяжело уследить за временем. за окном всё ещё темно, свет на кухне горел всю ночь. он чувствует запах алкоголя, всматривается в её совершенно ясные глаза. — кто-то был в гостях? — нет. кёя осматривает её вновь, опускается на колено, смотрит снизу вверх, берёт за ладони. — ты не пьёшь. но почему сейчас? — я не знаю. правда. просто что-то из глубины расковыряло землю, в которой было закопано. глотнуло воздуха и отошло на покой. и всё. кёя выбрасывает бутылки, моет бокал, заваривает чай. не спрашивает ничего дальше, просто садится рядом и режет бутерброды как она любит — тёплые, многослойные, с помидорами и тёртым сыром. кей плачет беззвучно, жмурясь и жуя. кёя делает чертовски вкусные бутерброды.