***
— Арг, Итэр, ты можешь быть немного тише? — толкает локтем в соседний бок Люмин, заставляя братца оторваться от повторения материала. — Ты и так своим бубнежом не давал мне уснуть! Блондин, сбившись с мысли, смотрит на сестру с раздражением. Под его глазами не менее тёмные мешки, чем у сестры. Так что они ещё больше закрепляли статус близнецов: похожие не только внешне, но и одинаково не выспавшиеся. Парень не отвечает, лишь демонстративно утыкается в книгу и начинает читать громче, чем раньше, заставляя девушку покраснеть от гнева ещё больше. Знал бы он, на какой тонкой ниточке ходит, чтобы не быть побитым. Его счастье, убийство останавливает Венти. — Что повторяете? — парень скучающе покачивается на стуле, стараясь удержать карандаш на переносице. — Домашка, — сквозь зевание отвечает Итэр, потирая сонные глаза. Первые секунды для Венти уходят на осмысление слов. Затем он изучает класс взглядом и замечает, что большинство голов были опущены вниз на парту, а губы двигались безмолвно, выговаривая слова. Даже Чайльд по правую сторону от него вполголоса отчеканивал что-то на итальянском, словно мантру. Голову зеленоглазого прорезает озарение. — Чёрт! — это происходит неожиданно, что парень теряет равновесие и садится ровно на стул, уронив на пол карандаш. И как он мог забыть про пересказ? — Подожди, ты что, не выучил? — обеспокоенно заглядывает в глаза Чайльд. Синьора никогда не прощала невыполненную домашнюю работу. Это был единственный преподаватель в их школе, у кого нельзя было пойти на пересдачу, и это не могло не огорчать. Чужая принципиальность несправедливо усложняла их жизнь. Больше всех нелегко было Венти, чьё существование Розалина не выносила больше всего. Не беспричинно, конечно. Её можно понять, как-никак, Венти никогда не был паинькой, а его чувство юмора оставляло желать лучшего. Однако, если вы спросите кого-угодно, да даже самого Венти, о причине ненависти к его особе, то не удивляйтесь, что никто не сможет дать конкретного ответа, ибо Венти — это Венти. Этого было более чем достаточно для неприязни. — Я не забыл! Я… просто… — Просто не знал, — Венти не находит утешения в чужих действиях. В манере рыжего это выглядело как: «Нет, ну, тебе конец, и ты ничего не сможешь с этим поделать». — Я тебе напоминал, а ты меня не слушал. — А там много? Может, я ещё смогу подучить… Парень резко хватается за учебник и, перелистывая листы, старается достать из короткой памяти номер нужной страницы. Но Чайльд кладёт руку на переплёт, останавливая своего друга. — Ты не успеешь. Парень с гулким стуком ударяет голову об парту. От безысходности ему хочется выть, как волку на луну. Родители убьют, если узнают, что у него снова проблемы с итальянским. Они предупреждали его не раз, что не намерены выслушивать от Чжун Ли о плохой успеваемости. А если такое будет, то прощай карманные сбережения и привет, вдвое больше контроля! Но это всё не сравниться с угрозой от отца, что он попросит Ведьму взять сына на репетиторство. Чтобы Венти ходил к Розалине на дополнительные занятия? Ха! Да лучше он проведёт целый день в комнате, наполненную кошками, задыхаясь от аллергии. Честно говоря, вариант с кошками его тоже не удовлетворял, поэтому он понял, что нужно что-то предпринять, прежде чем станет поздно. Непредвиденно над его головой появляется горящая лампочка с планом по выживанию. Ему нужно только успеть!.. Венти открывает рот, но слова пропадают в гуле школьного звонка, оповещающего о начале занятий. Ровно секунда в секунду в класс заходит сам дьявол — Розалина-Кручка Лоефальтер собственной персоной. — Доброе утро, класс! — дети в знак уважения поднимаются с мест и с разрешения усаживаться обратно. — Надеюсь, все подготовились к сегодняшнему пересказу. Звонко стукая каблуками по паркету, девушка проходит и к учительскому столу. Её идеальные бархатные руки с длинными пальцами и свежим красным маникюром держат классный журнал. Несмотря на миловидные очертания лица, женщина улыбалась с неподдельной издёвкой. — Кто у нас самый смелый? — с интересом спрашивает Розалина, открывая нужный разворот журнала. Ведьма пробегается глазами по рядам. Прежде чем кто-то успевает что-то сказать, Венти выкрикивает со своего места, высоко подняв руку: — Мисс Розалина, но вы не задавали никакого пересказа! — слова парня всех заставляют повернуться в его сторону, внимательно навострив уши, но не осмеливаясь перебивать. — Я бы это точно запомнил. Все в нашей семье по мужской линии имеют хорошую память, даже наш кот! Знаете, раньше мы часто включали танцевальные телепередачи ради звукового фона, так если бы он умел танцевать, то устроил самое настоящее кошачье диско. Преподаватель итальянского пытается сохранить лицо перед учениками не повысить голос на выданный ей бред. — Такого просто быть не может, — женщина постукивает ручкой по столу в попытке утихомирить свой гнев. Больше всего Розалина, кроме своей работы, ненавидела, когда ей лгут. За всё время, что она проработала здесь, чего только и не слышала. Неужели они уверены, что смогут обвести вокруг пальца педагога с немалым стажем таким дешёвым трюком? Да и какое, к чёрту, «кошачье диско»? Вот Венти уверен и не намерен давать заднюю. — Но это чистой воды правда! — Я точно помню, какое задание вам давала. Следовало внимательней меня слушать на уроке, Венти, и не витать в облаках, — Розалина переводит внимание на другого ученика. — Итэр, может, начнём с тебя? — Эм-м, — парень неуверенно поглядывает то на преподавателя, то на сестру. — Но вы и правда ничего не говорили о пересказе. — Послушайте, — начинает более нервно Лоефальтер. — С вами я ещё не выжала настолько из ума, чтобы иметь галлюцинации. Я на доске записала страницу текста и попросила вас его выучить. Кэ Цин, может, хоть ты скажешь мне правду? — Mi perdoni, но Вы дали нам только устное задание и не больше. — Странно… Розалина с трудом, но начинает верить в слова учеников. Всё-таки с прошлой недели у неё накопилось много бумажной волокиты. Может, ей и правда померещилось? С другой стороны, она отчётливо помнит, как они повторяли этот же материал на уроке и разбирались с произношением некоторых слов. Вероятней всего, ничего не вызвало бы у неё подозрения в наглой афере, но было одно «но». Все как один выглядели спокойными, кроме одного единственного Сяо, который с непонимающим видом осматривал лица одноклассников. Розалина понимает, что ученик в явном замешательстве и на то определённо есть причина. — Сяо, — женщина сладким голосом протягивает буквы, сложив руки в замочек. — Ты же уже был тогда на моём уроке? Может, прольёшь свет на ситуацию? — Я… — Сяо колеблется, но старается ответить более уверенным тонном. — Я выучил. Хоть парень смотрит прямо в глаза Синьоре, спиной он чувствует взгляды на себе. — Спасибо, Сяо. А с остальными у нас будет отдельный разговор. Вам придётся хорошенько постараться, чтобы перекрыть сегодняшний инцидент. Всем неуд, — ведьма с удовлетворённым от грустных вздохов лицом заправляет за ухо локон. — Кроме новенького, разумеется. Сяо слышит, как с треском ломается чей-то карандаш. Сегодняшний день начинается самым лучшим образом для всех.***
— Что это было? — Венти налетает на парту Сяо, звонко облокотившись ладонями о столешницу, заставляя обратить на себя внимание. Некоторые ученики уже успели выйти на перемену, а староста убежала вслед за преподавателем, дабы сгладить углы и принести свои извинения за недавнюю ситуацию. Только Венти не спешил уходить из класса, когда нужно было прояснить один деликатный момент. — Я понимаю, что ты у нас недавно, но чтобы ты знал, здесь не принято подставлять других! — словно читая лекцию, говорит зеленоглазый с недовольным видом. Его грудь вздымалась вверх и вниз от переполняющего его возмущения. — «Подставлять»? — Сяо напрягается от резкого наезда, но ведёт себя сдержанно. — Ты о чём? — О пересказе, конечно же, боже мой! — Подожди! — Сяо выставляет перед собой руки, заставляя парня впереди себя отойти на несколько шагов и перестать нависать над ним. — Вы все слились в один момент и решили, что за это ничего не будет? — Дело не в этом! А в том, что когда мы командной работой были близки, чтобы переубедить её, ты выдаешь нас с потрохами! — Как по твоему, я должен был это понять? — Я подал знак! — Да какой ещё знак?! Ты ерунду какую-то нёс про «кошачье диско», — даже Сяо немного не по себе о того, что он сказал это вслух. — Не пытайся перебросить ответственность на меня. Напомнить, из-за кого всё началось? — Ты!.. Венти готов взорваться, как бомба, когда ситуация и напряжение между ними только подливало масло в огонь. Сяо же не просто защищался, он атаковал, как его учили в детстве. Руки чесались, но он думает, что хватит ему в жизни одного отчисления. — Венти, подожди, — Люмин подключается к диалогу, понимая, что если их не остановить, спор закончится кровопролитием. — Ребята, а ему в руки кодекс давали? — А чья эта задача? — спрашивает Янь Фэй, лениво укладывая учебники в сумку. — Твоя. — А, ой… — из уст Янь Фей выходит нервный смешок. — Теперь всё понятно. Люмин хлопает себя по лбу. Им следовало предусмотреть такое развитие событий раньше. И в этом был их прокол: считать, что все правила и шифры передаются телепатически с момента поступления в класс. — Сяо, как ты уже понял, у нас есть специально заготовленные фразы на случай экстренных ситуаций, когда по разным причинам мы не можем передать друг другу информацию напрямую. И из-за того, что их довольно много, мы решили все их записать. Извини, мы должны были передать их тебе ещё в первый твой день здесь. Янь Фэй с грохотом кладёт на стол перед Сяо огромную развалившуюся тетрадь с котиками на обложке, поднимая с вещи клубы пыли. Откуда её достали, что она вся пошарпанная? Хотя Сяо знать не хочет… — Это всё шифры? — с ужасом спрашивает золотоглазый. — Не только! С первой по тридцатую страницу у нас правила; их тоже придётся выучить. Потом идёт аббревиатура, они разделены на три раздела по важности. А уже потом кодовые фразы. Сяо пролистывает исписанные мелким шрифтом помятые страницы. На некоторых разворотах бумага была вырвана и заново приклеена на скотч. И вот ЭТО они называют кодексом? — Вы всё знаете наизусть? — Конечно! — кивает подуспокоившийся Венти. — Мы понимаем, что это для тебя может показаться… чересчур, но у нас такие традиции. Мы просим тебя по-дружески следовать им как и другие, чтобы не возникало никаких конфликтов наподобие этому. А также в обязательном порядке, поставь в конце свою подпись! Сяо не сдерживается от смешка. — Это не шутки, — строго произносит девушка, сложив руки на груди и глядя на парня пронзая до глубины души, таким образом говоря глазами, чтобы и не думал над этим смеяться. — Мы надеемся, ты подойдёшь к этому серьёзно. Передав всю информацию, Люмин возвращается к своему брату, чей сон готов был прервать Чайльд, напугав до смерти, если бы она не подоспела и не дала смачного подзатыльника. Венти стоит по прежнему на месте. — Тем не менее, ты мог и без шифра понять план, — расстроенно бубнит парень с двумя косичками. — Вы разве не пытались такого провернуть в прошлой школе? На удивление, Сяо мотает головой, не понимая о чём говорит юноша перед ним. Брови Венти от ответа удивлённо вздымаются вверх. — Ого, в это… довольно сложно поверить, — зеленоглазый, долго не думая, уходит в помощь Чайльду (этому же чокнутому одного подзатыльника от Люмин мало, а девушка не поскупиться, что травмпункт понадобится!). Когда больше никого не оказывается рядом с партой, Сяо выдыхает и радуется мгновениям тишины и спокойствия. Только стоило уже было выучить, что тишь и лад не водились в этом кабинете. — Новенький! — вечно громкая Ху Тао кладёт свою голову на плечо одноклассника, заглядывая тому ласково в глаза. — Ух, не хотела я быть на твоём месте. У меня ушло несколько недель, чтобы всё запомнить! Знаешь, довольно сложно одному кодекс разбирать. — И что ты пытаешься сказать? Прежде чем он успевает убрать чужую голову с плеча, девушка сама вскакивает и берёт того за руки, переплетая пальцы. — Я могу помочь тебе выучить! — Какая тебе с этого выгода? — с ноткой скептицизма спрашивает парень, прищурив в неверии глаза. — Н-никакой! Как ты мог подумать?! — Ху Тао выглядит искренне ошеломлённой и слегка грустной после чужих слов. — Я просто хочу узнать тебя получше. — Почему? — Ты странный. — Это я здесь странный? — Сяо возмущённо складывает руки на груди. — На фоне других здесь ты считаешься странным, но это комплимент, честное слово! — Неужели? — Прекрати разговаривать вопросами! — девушка, как маленький ребёнок, обидчиво надувает щёки, застенчиво наматывая локон на волос. — Я пытаюсь сказать, что мы могли бы стать хорошими друзьями. «Друзья» Определённо то, чего Сяо не хотел иметь. А уж тем более иметь такого друга, как Ху Тао - вечно надоедливого и втягивающего в неприятности! Сяо ищет спокойного уединения без лишнего чужого внимания, чего он не сможет достичь находясь в компании брюнетки. Какая же дружба может между ними быть? Сяо в дрожь бросает при одной мысли, как они буду красить друг-другу ногти на ночёвке, делиться сплетнями школы или ещё хуже — жаловаться, как их предмет воздыхания динамит который раз. Да это же нелепость! Они не могут быть приятелями! — Навряд ли, — Сяо достаёт из кармана наушники и спешит удалиться из кабинета, прежде чем кто-то ещё захочет с ним заговорить. — Я разберусь с этим сам. — Я бы не спешила отказываться! — Ху Тао хочет схватить парня за край пиджака, но тот сумел ловко увернуться и прибавить шагу, вынуждая девушку прикрикнуть ему вслед. — Если передумаешь - у тебя есть мой номер. По крайней мере, можешь найти его общей группе! Но парень уже не слушал.***
Чайльд не был тупым человеком. Его иногда можно назвать несообразительным, но ни в коем случае не тупым. Благодаря некоторым махинациям, милой внешности (хоть и не всегда опрятному внешнему виду) и хорошей памяти, он успешно оставался стабильным троечником в классе. И он мог выйти на ещё больший уровень, если бы было желание, но он вполне рад и нынешнему результату. Правда, были предметы, где зубрёжка и красивое лицо не могли дать огромной пользы. Чайльд никогда не получал выше неуда по математике. Это была его слабая сторона — цифры. Благо, у него была хорошая подруга, всегда готовая ему помочь. Если бы не Люмин, то у парня всё так и оставалось, но её вечерние занятия заметно улучшили математические способности парня. — Вот, а затем выносишь корень… Да, вот так. Видишь, не так всё и сложно! — Всё потому что у меня хороший учитель. Довольный собой парень кладёт голову на стол и сквозь упавшие на глаза волосы смотрит на самого прекрасного человека в своей жизни. — Перестань, — на лице девушки расцветает лёгкий румянец. — Я уверена, что ты мог схватить весь материал и на уроке, если бы был немного сосредоточенней. — Эх, ничего не могу с собой поделать. Все учителя полные зануды. — Да ну? Могу я это принять как комплимент в свой адрес? — М-м-м, нет. Ты тоже зануда, но самая прекрасная из них. — И это твоя благодарность за все мои старания? — девушка театрально кладёт руку на сердце, словно чужие слова её обидели. — Так и знала, что не стоило тебя брать. — Но ты всё равно меня взяла, потому что любишь, девчуль, — Чайльд выравнивается на стуле, потягиваясь на месте. — У тебя просто друг убедительный. — Венти? Парень смотрит на Люмин, совсем не понимая о чём она говорит. Как может быть связан этот коротышка с дополнительными занятиями? — Да, чуть ли не умолял подтянуть тебя по алгебре. Иначе, он сказал, что ты будешь сидеть дома как принцесса в башне всё лето из-за плохих оценок, среди учебников в ожидании принца в доспехах. — Вот как… Вот и весь ответ. Удивительно, что прежде чем говорить такое, Венти не стал ставить его в известность. Но Чайльд ни в коем случаем не был в обиде, скорее приятно ошеломлён. — Ох, у тебя чернила на щеке, — парень пытается рукавом свитера вытереть пятно, не глядя. — Нет, не на этой. Просто… дай я сделаю! Девушка одной рукой берёт платок в руки, второй аккуратно придерживает за подбородок, чтобы не ёрзал на месте, как он обычно любил. Но Чайльд и не собирался противиться. В момент, когда мягкая ткань касается его лица, он замирает на месте, боясь отпугнуть момент. Как же приятно пах платок. Такими же духами, что и пользовалась девушка. Он закрывает глаза и позволяет фантазиям перенести его куда-то далеко, где пахнет ранней весной. Хоть он не видит, но чувствует как может схватить свежесть рукой, словно та витала в воздухе как мотылёк. И она рядом с ним улыбается ярче солнца не кому-то, а именно ему дарит свою любовь. Чайльд хотел, чтобы так длилось вечность, но кто-то постучал в дверь комнаты, и Люмин убирает руки с чужого лица. Пропадает запах и чувство теплоты на душе парня. — Люмин, я в магазин, — показывается светлая макушка в проёме. — Тебе что-то захватить? — Нет, мне ничего не нужно. — Чайльд? — Не-а, — отрицательно мотает головой парень. — Ладно, если что - я на связи. То я вас знаю! «Ой, ну, мы забыли, вернись, пожалуйста, обратно, пока ещё одет», — уходя из комнаты проговаривает парень писклявым голосом, пародируя сестру. — Люблю тебя! — сквозь смешок, кричит ему в след Люмин. — И я тебя! — На чём мы остановились? — спрашивает девушка, когда их снова оказалось только двое. — Уравнение. — Ах, да… Паймон! — на столе, среди тетрадок и учебников, виляя хвостом, сидел их четвероногий друг, видимо, незаметно пробравшийся, пока Итэр с ними беседовал. — Сколько раз тебе нужно повторять? Нельзя сидеть на столе! — Не злись на неё, Люмин. Может, она внимания хочет. Да? Кто хочет, чтобы его погладили? — Я бы на твоём месте не стала этого делать! — предупреждает девушка, стараясь быть наготове в случае… чего-нибудь плохого. — Она не любит незнакомцев. — Пф-ф, я столько раз к вам с Итэром на неделе захожу, что она должна была меня за своего принять, — парень протягивает руку, желая почесать за ушком. — К тому же меня животные любит. Заметив движение в свою сторону, кошка незамедлительно приняла себя защищать, обхватив двумя лапами чужую ладонь, впиваясь когтями, а затем и зубами, дабы увидеть чужую кровь. — Паймон, нельзя! Плохая девочка! — Люмин быстро реагирует и спешит оттащить животное от своего друга. — Сильно укусила? Вдоль руки виднелись несколько неглубоких красных царапин и след от зубов. — Подожди, сейчас пластырь принесу. Парень хочет остановить девушку, сказать, что не стоит, но она быстро уходит из комнаты, а Паймон занимает стул своей хозяйки. — Похоже, всё закончилось в мою пользу, — на хохолке Паймон подымается шерсть, а маленькие лапки так и хотели впиться не только в руку, но в смазливое лицо. — Не злись на меня, блохастик, с меня вкусняшка. Паймон недовольно мяукает. Он правда считает, что сможет подкупить её деликатесами? Человек и правда туп, думает кошка. Когда Люмин входит в комнату, то Паймон послушно уступает ей место и со стороны наблюдает как девушка обрабатывает руку антисептиком, а горе актёр делал вид, словно тому ни разу не щиплет неприятно раны. Паймон не может не заметить, каким нежным становится взгляд её хозяйки, когда она смотрит на рыжего человека и она задумывается… Чайльд ей никогда не нравился. Он забирал внимание её хозяев, собственно, и любовь, заставляя кошку размышлять, чем он был лучше неё. У него не было ни длинного хвоста, ни прелестных лапок, а его уши, господи, ну разве хочется за ними почесать? Нет, нет и тысячи раз нет! Но сейчас, наблюдая, как Люмин искренне переживает за парня, Паймон кажется, что она поступила нехорошо, но только совсем чуть-чуть! Всё-таки она ранила кого-то близкого для её дорого человека. Рядом с ним близнецы всегда смеялись и были счастливы, что было самым важным для неё. Если посудить, то Итэр и Люмин всегда были рады видеть его на своей территории и разрешали есть за одним столом или оставаться допоздна, даже на кровати поваляться давали, когда ей - нет. С недавних пор это стало считаться чем-то обыденным, но кошка осознаёт это только сейчас… Паймон встаёт со своего места и с гордым видом трётся об ногу рыжего, предлагая перемирие, но не забывая о возможной угрозе в его лице. Она даёт себе обещание, что если этот человек обидит одного из близнецов, она сама лично обоссыт тому всю обувь. А пока он может жить спокойно.***
Сначала Сяо не хотел даже открывать данную ему помятую тетрадку, но любопытство берёт над ним вверх. Что можно было написать на девяносто страниц? И теперь Сяо знает, да так, что с каждой прочитанной страницы его глаза всё больше лезли на лоб. Ху Тао не лгала - некоторые правила действительно нужно было читать между строк, вникая в суть со всеми его подводными камнями. Однако стоит признать, что парень практически не заметил никаких противоречий, что создавало ощущение вполне настоящего сборника законов. Как он смог понять, придумывали правила они все вместе, ибо было заметно, как большинство подпунктов специально писались под некоторых учеников. — Правило двадцать три, пункт первый: «В случае опоздания или прогула урока и других внеклассных мероприятий, ученик обязан предупредить старосту классу или его заместителя. В случае невыполнения провинившийся должен сам лично объясниться перед учителем или другим главным лицом». Пункт второй: «Для учеников с младшими братьями или сёстрами, которых нужно отводить в младших класс, пункт первый обнуляется», — парень ухмыляется. — Это точно Кэ Цин придумала для Чайльда. — Сяо, — Чжун Ли входит в комнату. — Я задержусь завтра. Один ученик попросил меня подтянуть его по теме. Не составит никаких проблем, если ты поужинаешь без меня? — Абсолютно нет. — Хорошо, — собираясь уходить, мужчина замечает знакомую исписанную тетрадку, которую раньше ему удавалось наблюдать лишь мельком. — Подожди, это… кодекс? — Да-а-а… — Откуда она у тебя? Они прячут её как за семью печатями. Сяо считал, что такая банально простая вещица имела большу́ю значимость, подобно древней реликвии, только в представлении учеников, но сейчас, глядя на неподдельно удивлённое лицо своего приёмного отца, он не может поверить в реальность событий. С другой стороны, эмоции Чжун Ли понять можно не сложно. Кодекс существовал ещё до того, как он стал их классным руководителем. И ходило множество слухов по этому поводу. Всем интересно было узнать, что такого там было, как они составляли правила, чем руководствовались и как измеряли тяжкость преступления с наказанием. Но главный вопрос оставался по-прежнему открытым: как дети, будучи нарушителями всех «законов» к своим правилам никогда не относились легкомысленно? Ученики же не были намерены раскрывать свои карты, а особенно давать постороннему в руки их святые писания. — Янь Фей дала почитать, — отвечает парень, перелистывая страницу, но совсем не вчитываясь в текст. Чжун Ли разворачивается на пятках и проходит вглубь комнаты, чтобы усесться на край кровати. — Связано ли это как-то с резкой любовью Лоефальтер к тебе? — Сяо резко поворачивается в сторону мужчины и смотрит с широко открытыми глазами от удивления. Хотя чему удивляться? Он же как-никак их руководитель. Парень, поникнув головой, нервозно царапает ногтем край стола. В его голове проносятся не самые приятные мысли про сегодняшний день. «Синьора является человеком принципа. Если женщина скажет, что у кого-то проблемы, то она сделает всё, чтобы так и произошло,» — предупреждала его когда-то Кэ Цин, но Сяо только сейчас начинает осмысливать слова. Чжун Ли наверняка таит на него злобу из-за прибавленной работы и разбирательств с оценками всего класса. Да ещё и с учителем, чьё достоинство превышало над другими. И всё из-за кого? Из-за вечно разрушающего Сяо… К горлу подступает отвращение, а где-то вдалеке парень слышит голос, что хотел давно забыть, как страшный сон.Почему ты снова всё портишь, Алатус?
— Я не знал… — Сяо, тебя никто не обвиняет, — отвечает парень фырканьем, вспоминая, как на него налетел Венти. — Влиться в чужой коллектив с уже сформированными традициями никогда не бывает легко. Вот к примеру… — «Джинн, которая, несмотря на неприязнь, смогла построить карьеру и сплотить коллектив», я помню, — бестактно перебивает парень, не желая слушать в тысячный раз одну и ту же историю. — Да, но речь сейчас не о ней, — чужие слова заставляют Сяо замолчать, что мужчина принимает как разрешение продолжить. — Как только я пришёл в вашу школу, то был до ужаса бескомпромиссным. Даже, наверное, похуже Лоефальтер. Я не одобрял всё, что шло против придуманной в моей голове дисциплины. У меня был чёткий план, эдакая программа, как у машин, и если что-то выбивалось из него, то я обязан был высказать своё недовольство. По разным поводам я начинал разборки: из-за того, что коллеги опоздали на собрание, или когда ученики не готовили вовремя свои доклады. Мужчина тяжело выдыхает, вспоминая то нелёгкое время. Он продолжает: — Знал бы ты как меня недолюбливали из-за этого. Но я особо не беспокоился по этому поводу. Меня не волновали ни презрительные взгляды или слухи за спиной, — губы Чжун Ли расплываться в нежной улыбке. — Но благодаря одному человеку я понял, что жить, враждуя с миром, отнюдь не легко. Она дала понять, что не стоит перестраивать систему и я стал тем, кем меня сейчас знают дети. Конечно, такие изменения не были приняты коллегами сразу, но вроде как у меня с ними доверительные отношения на сегодняшний день. — Кто «она»? — спрашивает золотоглазый, пытаясь в своей памяти вспомнить про возможного человека, про которого-то историк рассказывал с трепетом в груди. Но Чжун Ли не торопится с ответом. — Просто друг детства, — Сяо закатывает глаза. У мужчины была противная привычка, не подающаяся изменению, в которой в основном заключался их конфликт. Чжун Ли хотел правды от Сяо, доверия к себе. Однако сам мужчина не спешил делиться своими секретами и переживаниями, да и о своём детстве не рассказывал от слова вовсе. Мужчина всегда искусно уходил от темы и переводил стрелки в другое русло. Парень не настаивает на раскрытие личных ран или слезливых разговоров, ибо у самого полный груз нерешённых проблем, с которыми он до сих пор борется, как с демонами. И Чжун Ли хочет их прогнать, не осознавая, что для начала ему нужно разгрести свой собственный «груз». Может, в какой-то степени они были похожи? — Приятных снов. Не сиди допоздна! Помни - в хорошем сне заключается начало продуктивного дня. Чжун Ли выходит из комнаты, закрыв за собой дверь и оставляя Сяо наедине с помятой тетрадкой. Парень возвращает своё внимание к кодексу, прожигая взглядом листы. Но спустя несколько молчаливых минут он берёт шариковую ручку и ставит свою подпись на последней странице. Прежде чем Сяо встал из-за стола, он закрыл тетрадку, так и не дочитав до конца, забыв о словах приёмного отца.