Ирония судьбы

Примечания автора(вставляю его в основной текст, так как оно слишком большое для комментариев перед частью): Большое спасибо всем, кто оставил свои отзывы - обнимаю и целую вас) Мне указали на кое-что, что я считаю интересным, и я размышлял об этом, пока писал предыдущую главу - спасибо Элелит за то что указала на это! Вот ее замечание: "Ты уверен что не переиграл с отношением в сторону грязнокровок? Я имею ввиду, что вся эта анти-магглорожденная тема еще не достигла пика, и даже в каноне Гарри Поттера слизеринцы скрывали свое отношение..." Отвечая на это... Ну, я скорее думал, что анти-магглорожденные настроения тогда, должно быть, были еще сильнее, чем в канонические годы, потому что в 1940-х годах темные чистокровки могли быть посмелее, так как в тот момент у них был Темный Лорд в Европе, Гриндевальд, который преуспевал, уже имея две страны в своих руках(Германию и Австрию) - Волдеморту никогда не удавалось добиться даже малой части этого. И в отличие от канона - когда слизеринцам приходилось следить за тем, что они говорят, потому что многие из их родственников или родителей подозревались и подверглись допросам аврората или приговорены к Азкабану за поддержку Волдеморта во время первой войны с ним - слизеринцы 1940-х годов еще не знали такого поражения, и поэтому они более высокомерные, самоуверенные и откровенные. Но все же, слизеринцы не стали бы открыто называть грязнокровками других магглорожденных. Они открыто поступили так с Гарри и Томом, потому что те попали на Слизерин, но это, так сказать, все же больше останется внутри факультета. И, конечно же, перед Слагхорном, они не видели причин не говорить открыто то, во что верили. А так же на пиру младшие слизеринцы кричали и возумущались потому что забылись; во-первых, они дети и, следовательно, не обладают сдержанностью и хладнокровием старших слизеринцев, а во-вторых, потому что они, должно быть, были крайне шокированы - в Слизеринском доме никогда раньше не было магглорожденных - а также потому, что ни один из них не был магглорожденным. Ни один из них никогда в жизни не сталкивался с магглорожденными до школы. И так, учитывая все это, я подумал, что их реакция должна быть громогласной. Так же, отвечая на вопросы, "таинственная женщина", которую видит Гарри - это Нарцисса Малфой. Если вы помните, в первой главе второй части "Санти" сказал ей спеть своему ребенку колыбельную, чтобы создать связь и закрепить душу Гарри в его новом детском теле. То, что Гарри Риддл время от времени видит ее лицо и слышит ее голос, поющий колыбельную Алисы, является лишь побочным эффектом этого, потому что он привязан к разным линиям времени, и к прошлому, и к будущему, ведь он "якорь" и путешественник во времени. Именно поэтому Друэлла Розье, которая в будущем будет матерью Нарциссы, показалась Гарри такой знакомой - потому что он видел и запомнил лицо Нарциссы из видения в Косом Переулке. Я надеюсь что эти объяснения вам помогли! Наслаждайтесь главой!

На следующее утро Гарри проснулся от громкого, испуганного вздоха и острой, пронзительной боли, вспыхнувшей в шраме на лбу. Благо он смог выспаться и отдохнуть. Гарри сел прямо, а затем раздвинул занавески на своей кровати. Он мгновенно вскочил на ноги, когда увидел Тома, стоящего в поношенной пижаме перед своим шкафом и письменным столом. Дверцы шкафа его брата были приоткрыты, и Гарри увидел, что вся одежда внутри была уничтожена, как будто какое-то дикое животное разорвало ее на куски. Крышка стола Тома тоже была широко открыта, показывая все уничтоженные перья, книги и пергаменты его брата, как будто их порезали когтями. Чернильницы тоже были разбиты, отовсюду капали синие и черные чернила. Учитывая ошеломляющую боль во лбу, Гарри знал, что Том в ярости, но брат стоял прямо, с отсутвующим выражением лица. Затем Гарри учуял неприятный запах и обошел свою кровать, увидев других мальчиков. Альфард Блэк стоял у входной двери; похоже, мальчик занял единственную другую кровать на стороне Гарри и Тома в комнате. Рот мальчика был приоткрыт, будто тот задыхался. По другую сторону камина в центре комнаты стояли остальные четверо мальчиков, одетые в ночные рубашки, похожие на туники, которые, казалось, были сделаны из какого-то мягкого, шелковистого и плотного материала. Абраксас Малфой молчал с холодным выражением лица, Орион Блэк мерзко хихикал, неуклюжий, полноватый Теддеус смотрел на Гарри и Тома со злобной усмешкой, а Нерон Лестрейндж с жестоким блеском в глазах и предвкушающим выражением лица. - Посмотрите, во что он одет! - издевательски протянул Нерон Лестрейндж, обведя взглядом карих глаз Гарри с ног до головы, презрительно усмехнувшись, - Как и его близнец! - он бросил на Гарри полный отвращения взгляд, - Они не только грязнокровки, но еще и бедняки! Гарри не ответил, так как наблюдал, как Альфард Блэк выскользнул из комнаты, незамеченный остальными мальчиками, ощетинившись - мальчик просто сбежал! Похоже, это означало что Альфард участвовал в этой отвратительной "шутке" по уничтожению вещей Тома. Таддеус Эйвери и Орион Блэк расхохотались в ответ на насмешку Лестрейнджа. А затем Эйвери указал на письменный стол и шкаф Тома и насмешливо усмехнулся, - Тебе нравится наш маленький подарок? Затем неуклюжий мальчик многозначительно бросил взгляд на чемодан Гарри. Именно тогда Гарри понял, что и его не пощадили. Он быстро подошел к своему сундуку и ахнул от ужаса при виде открывшегося зрелища, поняв, что так воняло в комнате. Его чемодан был до краев наполнен мутной водой, на поверхности которой плаволо что-то коричневое. Сообщение, написанное сверкающими зелеными буквами, парило в воздухе над головой: "Навоз для грязнокровок". Все его вещи были там! В отличии от Тома, он не раскладывал вещи. Гарри внезапно почувствовал такой прилив ярости, что развернулся и сделал выпад в сторону мальчиков, сжав кулаки. - Не надо! - прошипел Том, мгновенно схватив Гарри за руку и потянув его назад, - Это как раз то, чего они хотят! Гарри бросил на него недоверчивый взгляд и прошептал в ответ, сердито и почти брызгая слюной, - Но они испортили все наши вещи! Как мы должны снова все покупать? У нас осталось всего три моих галеона! - Он собирался нас ударить! - воскликнул Орион. Лестрейндж издал язвительный смешок, - Потому что это то, что делают грязные магглы – они используют свои кулаки! Они не знают как еще сражаться! Гарри резко обернулся, готовый снова наброситься на них, чтобы показать им, чему его научил мистер Хатчинс. Ему удалось победить Денниса Бишопа, поэтому он определенно был способен нанести им достаточный вред - носы точно разобьет, прежде чем они смогут подавить его численностью. Однако крепкая хватка Тома помешала ему даже попытаться это сделать. И как раз в тот момент, когда он собирался вырваться из рук своего брата, чтобы напасть на мальчиков, в их комнату вбежала Дорея Блэк. Альфард проскользнул в комнату прямо за ней, так же тихо как и ушел, явно не желая, чтобы кто-то из мальчишек заметил его уход. Он украдкой подмигнул Гарри и прокрался к своей кровати, выглядя очень гордым и довольным собой. Тем не менее, Гарри полностью проигнорировал его, что на мгновение расстроило Альфарда. Дорея окинула комнату взглядом своих светло-серых глаз и мгновенно повернулась к Абраксасу, сердито произнеся, - Чем вы слушали то, что я говорила вам ночью! Абраксас приподнял бровь, глядя на нее, и бесстрастно сказал, - Я не имею к этому никакого отношения. Дорея подозрительно прищурилась, глядя на мальчика, явно полагая, что Абраксас, должно быть, был вдохновителем жестокой шутки. Гарри бы тоже так подумал, поскольку, судя по тому, что он видел, Малфой явно был лидером среди друзей. - Мы сделали это, тетя, - гордо провозгласил Орион, указывая на себя, Теддеуса и Нерона. В мгновение ока Дорея обернулась, чтобы пронзить мальчика яростным хмурым взглядом, затем сердито посмотрела на других мальчиков и выплюнула, - С меня хватит, сопляки! Идите переодеваться в ванную, пока я вас не прокляла! - она быстрым жестом указала на сундук Гарри, шкаф и письменный стол Тома, - Я разберусь с этим. - Мы никуда не пойдем! - прорычал Лестрейндж, расправляя плечи и свирепо глядя на пятиклассницу, - Если ты собираешься помочь грязнокровкам и исправить то, что мы сделали! Дорея ощетинилась, как сердитая взъерошенная кошка. Действительно, ее длинные блестящие черные волосы, казалось, даже начали торчать во все стороны, когда она в ярости затрясла головой. Она молчала, но в ее глазах появился странный блеск. - Так, говоришь, никуда не пойдешь? - спокойно произнесла она, а затем одарила мальчиков опасной ухмылкой, - Это мы еще посмотрим. В мгновение ока она выхватила свою палочку и взмахнула ею в воздухе резким движением, выкрикивая, - Дивесто! Пижамы четырех мальчиков, похожие на туники, внезапно разорвались посередине и упали к их ногам, оставив всех четверых обнаженными. - Тетя Ри! - воскликнул Орион, ошеломленно прикрывая пах руками, а его красивое лицо униженно покраснело. Неуклюжий Теддеус просто стоял несколько секунд, тупо открыв рот, а затем схватил подушку, прикрыв интимные места, слишком ошеломленный, чтобы сделать что еще. Малфоя тоже не пощадили, и он отреагировал первым, быстро взяв простыню и завернувшись в нее, порозовев щеками. Лестрейндж закрыл покрывшееся красными пятнами лицо руками, что-то бессвязно забормотав. Альфард, единственный из мальчиков кто не пострадал от заклинания старосты прикрывал рот рукой, пытаясь подавить смех. Затем Лестрейндж взял над собой контроль и закричал, - Как ты посмела! Оголять нас! - У тебя там нет ничего, чего бы я не видела, - насмешливо ответила Дорея Блэк, - И поверьте, мне совершенно неинтересно смотреть на ваши жалкие, маленькие, сучковатые члены, - добавила она, насмешливо покачивая мизинцем. Нерон вытаращился на нее, прорычал, - У тебя нет стыда! Дорея пренебрежительно фыркнула и махнула рукой, - Убирайтесь, сопляки, пока я не сделала с вами еще чего-нибудь. - Пойдемте, - произнес Абраксас холодным, властным тоном, - Я не хочу пропустить завтрак. И с этими словами он схватил свою школьную сумку и одежду и вошел в ванную, не удостоив Дорею и взглядом. Его друзья быстро последовали за ним, но как только они закрыли за собой дверь ванной, Гарри услышал яростные голоса Лестрейнджа и Эйвери. Альфард Блэк тоже схватил свои вещи, но остался позади. Он подошел к Гарри, на мгновение замешкавшись. Затем он расправил плечи и встал перед ним. Он посмотрел на него с умоляющим выражением на лице и решительно сказал, - Я не причастен к тому, что они сделали. Как только я увидел, я пошел за Дореей, - мальчик прикусил нижнюю губу и тихо добавил, - И я пытался предупредить вас, чтобы вы не входили в наше купе в Хогвартс-экспрессе. Вы должны понять, что я не могу открыто... - Альфи, - прервала его Дорея; ее голос был резким, когда она сузила глаза, смотря на племянника, - Иди к остальным. Ты можешь поговорить с ним позже. Альфард на секунду засомневался, но потом кивнул. Он подмигнул Гарри, а затем бросился в ванную. Гарри нахмурился, гадая, что же мальчик от него хочет. Как только они остались одни, Дорея бросила на Гарри хмурый взгляд, но ничего не сказала по этому поводу, подойдя к гардеробу Тома. Она лишь пробормотала себе под нос, взмахнув палочкой, - Ладно, давай-ка все исправим. Ей потребовалось всего несколько мгновений и одно заклинание, чтобы починить всю одежду Тома, и когда она направилась к столу, Том торжественно сказал, - Мы благодарны тебе за помощь... - Я делаю это не ради вас, - раздраженно огрызнулась Дорея, даже не взглянув на них, когда начала махать своей палочкой, поправляя книги, перья, пергаменты и чернильницы Тома, - Я не рада, что в моем Доме есть магглорожденные. Ваше присутствие здесь вызывает много беспорядков. И если бы я не пришла, Слагхорн бы об этом узнал, - она ехидно усмехнулась, - Бесхребетный, бесполезный Глава Факультета, Слагхорн, да каким бы он ни был, тем не менее, у него не было бы никакого выбора, кроме как снять баллы со Слизерина за то, что с вашими вещами сделали соседи по комнате, - она посмотрела на них, мрачно сверкнув глазами, - А этого я допустить не могу. Я хочу выиграть Кубок в этом году. Затем она снова замолчала и двинулась к сундуку Гарри. Сначала она вычерпала воду, затем удалила навоз, убрала сообщение и, наконец, принялась чистить и сушить все вещи Гарри. Она долго молчала, и Гарри переминался с ноги на ногу, не понимая как себя с ней вести. Он взглянул на Тома и увидел, что его брат внимательно изучает ее, с расчетливым выражением в глазах. В какой-то момент, пока Дорея возилась с вещами Гарри, остальные мальчики вышли из ванной, одетые в школьные мантии и с висящими на плечах школьными сумками. Абраксас спокойно вышел из комнаты, не глядя на них, а Орион Блэк последовал за ним. Только Эйвери и Лестрейндж бросили на Дорею сердитые взгляды. Альфред же вышел последним, бодро махнув Гарри рукой, прежде чем выбежать из комнаты. Гарри насмешливо хмыкнул и отвернулся, наблюдая за девушкой и пытаясь по наблюдениям выучить множество заклинаний, которые она использовала, на случай, если что-то подобное повторится. Том делал то же самое. Наконец, Дорея закончила свою работу. Правда, через секунду она остановилась, потрогав рукой волосы, как бы осознав, что в них что-то не так. С раздраженным видом она взмахнула палочкой и провела ею по волосам, которые выглядели немного беспорядочными. Гарри моргнул, когда в следующее мгновение ее волосы снова были аккуратно уложены: ни один волосок не торчал и пряди лежали длинными, блестящими, черными волнами. Дорея повернулась и посмотрела на них, - Я буду держать слизеринцев в узде в пределах гостиной. Имейте ввиду, за пределами общежитий и общей комнаты вы будете предоставлены сами себе. Слизеринцы будут пытаться проклясть вас, но вам лучше не мстить, не допускайте потери баллов... - Если на нас нападут, - возмущенно воскликнул Гарри, скрести руки на груди, - Мы будем защищаться... Девушка мгновенно вспыхнула и зашипела ему, - Нет, вы не будете, или я превращу ваши жизни в ад, - Дорея окинула их тяжелым взглядом, - Вам придется смириться с этим. Вы не будете жаловаться ни префектам, ни профессорам, ни директору. Я уверена, что вы сможете найти другие способы доказать слизеринцам что над вами не стоит издеваться. - Я уверен, что сможем, - спокойно согласился Том, скривив губы в легкой ухмылке. При этом Дорея бросила на него долгий, подозрительный и пристальный взгляд. Затем она кивнула, видимо, удовлетворенная тем, что увидела. Гарри с недоумением посмотрел на брата, на то, как легко Том подчинился, но промолчал. - Очень хорошо, - сказала Дорея, глубоко вдохнув, - Сейчас я научу вас нескольким заклинаниям, чтобы вы могли запирать ваши чемоданы, шкафы и столы, - она бросила на них мрачный взгляд и пробормотала, - И заклинание, чтобы фиксировать балдахины на кроватях - кроме вас никто не сможет их распахнуть. Я слышала как Вальбурга и несколько второкурсников планировали пробраться в вашу комнату и проклясть вас, пока вы спите. Гарри уставился на нее, удивленный ее предложением, и девушка тут же огрызнулась, - Ну, чего вы ждете! Доставайте свои палочки – я тоже не собираюсь опаздывать на уроки! Все трое пропустили только завтрак, но она действительно учила их, быстро и нетерпеливо, хотя и довольно эффективно. Однако в последующие недели для Гарри стало настоящим бременем и невыполнимой задачей попытаться сдержать свое обещание, данное Дорее Блэк. Это были самые ужасные недели в его жизни. Как и предупреждала девушка, на них всегда так или иначе нападали. Не проходило и дня, чтобы Гарри не столкнулся с кем то или не получил болезненный удар локтем, не говоря уже о том, что он часто попадал в засаду. Обычно это происходило за углом какого-нибудь коридора, когда он возвращался с обеда или ужина из Большого зала. Группа старших слизеринцев всегда находила его, часто возглавляемая противной Вальбургой Блэк. Они много раз заставали его врасплох, накладывая на него проклятия, а затем быстро убегали, и единственное, что оставалось Гарри, это дотащиться до Больничного крыла. Это было единственное место в замке, которое было знакомо ему до последней трещинки на стенах. Мисс Найтингейл Уэллбелоу, медик Хогвартса, всегда цокала языком, когда видела его и смотрела с сочувствием. Во время его первого пребывания в Лазарете молодая ведьма прониклась к нему симпатией, рассказав, что она полукровка. Мать ведьмы, маггла, назвала ее в честь знаменитой английской медсестры-маггла Флоренс Найтингейл, которая проделала огромную новаторскую работу в области сестринского дела во время Крымской войны, ухаживая за ранеными солдатами. Женщина так гордилась этим, что предпочитала, чтобы к ней обращались по имени, мисс Найтингейл. Однажды, когда Гарри лежал на кровати, изо рта у него постоянно вырывались перья, а вместо волос были щупальца, мисс Найтингейл сказала, - Прошло всего десять дней с начала семестра, а ты был здесь уже шесть раз. Она бросила на него оценивающий взгляд и мягко предложила, - Обычно я не сообщаю об инцидентах директору, если только раны не серьезны, но в вашем случае я это сделаю, если вы этого хотите. Гарри угрюмо покачал головой. Он знал, что это только ухудшит ситуацию, не говоря уже о том, что Дорея будет в ярости, если директор узнает о том, что происходит, что, очевидно, приведет к снятию очков со Слизерина. И Тому бы это тоже не понравилось. Так что с тех пор медик просто снимала наложенные на него проклятия и исцеляла его, если это было необходимо, а затем отсылала его прочь, качая головой с выражением жалости в глазах. Когда же он во второй раз попал в Лазарет, близнецы Прюэтт узнали об этом и нанесли ему визит, принеся ему связки шоколадных лягушек и книгу – "101 самое неприятное заклинание и их контрзаклятья". Фелисити была вне себя от ярости, когда увидела состояние Гарри: его лицо было покрыто болезненными фурункулами, а руки - огромными, отвратительными бородавками.   Отдавая ему книгу, она яростно заявила, - Мы научим тебя стольким проклятиям и заклинаниям, сколько знаем, и как им противодействовать. - Мы так же попросили кузину Мюриэль и остальных грифиндорцев, чтобы они присматривали за тобой, - пропищал Феликс, выглядя полным решимости помочь своему другу. Близнецы Прюэтт действительно научили его многим заклинаниям. В любое свободное время, которое они не использовали для выполнения домашних заданий, они выскальзывали из замка на территорию школы, где практиковали заклинания, сглазы и проклятия. Однако это не имело большого значения. Как только Гарри продемонстрировал, что он научился отбрасывать проклятия, слизеринцы начали нападать на него сзади и издалека, а затем быстро исчезали, прежде чем кто-либо мог их увидеть. Более того, то, что гриффиндорцы защищали его, только ухудшило ситуацию. В первый раз, когда грифиндорцы сделали это, Гарри был окружен и прижат к стене, а в него летел шквал заклинаний. Главарями были Вальбурга Блэк, Таддеус Эйвери и Нерон Лестрейндж. Второкурсница Гриффиндора внезапно наткнулась на них, остановившись как вкопанная. Ее волосы были затянуты в строгий пучек, а ее губы поджались, когда она увидела эту сцену, тут же развернулась и побежала к стайке старшекурсников своего факультета, которые выходили из-за угла. Уже позже Гарри узнал что девочку зовут Минерва Макгонагал. Она вернулась через несколько секунд с Мирюэль Прюэтт на буксире. Глаза Префекта сияли триумфом и большим удовольствием, когда она рявкнула, - С каждого из вас снимается по пятьдесят очков за нападение на сокурсника! Затем губы Мюриэл изогнулись в еще более широкой, радостной улыбке, когда она перевела взгляд на Гарри, - И двадцать баллов со Слизерина за то, что заколдовал сокурсницу! Гарри уставился на нее, возмущенный несправедливостью. Ему удалось наложить на Вальбургу Летучемышинный сглаз - любимое проклятие Фелисити. Действительно, Вальбурга тогда визжала, отчаянно хлопая руками по своему носу, который увеличился и гротескно превратился в морду с черными кожистыми крыльями, растущими из него. - О, я буду защищать тебя тогда, когда смогу. Я знаю что ты друг моих кузенов, - прошептала ему Мюриэл Прюэтт, когда вела его в Лазарет, - Но я также воспользуюсь возможностью забрать у Слизерина как можно больше баллов. Очевидно, кузина близнецов не была альтруистом. С тех пор Мюриэл Прюэтт была на охоте, как ястреб, налетая на слизеринцев каждый раз, когда ловила их на издевательствах над Гарри, отбирая у них у всех баллы и никогда не щадя Гарри. Префект Алджернон Уилкс и Дорея были в ярости из-за этого. Это вызвало настаящую войну между Префектами, оба снимали баллы с факультетов друг друга за каждую мелочь, используя при этом Гарри. Уилкс и Дорея даже открыто противостояли Вальбурге в общей комнате, что привело к устрашающей и ненавистной перебранке между тетей и племянницей. Вальбурга не смягчилась, но когда Дорея Блэк угрожающе пообещала Нерону Лестрейнджу и Таддеусу Эйвери, что она применит к ним заклинание Дивесто прямо посреди Большого Зала, чтобы она стояли там голыми, пока над ними насмехается вся школа, оба мальчика перестали трогать Гарри. Но это сделало их еще злее, что они выражали в оскорблениях. Абраксас же только наблюдал, как делал это после странного общения Гарри с Кровавым Бароном. Малфой не оскорблял его, не называл "грязнокровкой". На самом деле, мальчик вообще с ним не разговаривал. Малфой присутствовал при издевательствах над Гарри, но никогда не участвовал и не припятствовал этому. Абраксас просто наблюдал за ним, и единственная реакция, которую от него было можно добиться, это удивленный взгляд, приподнятые уголки губ и вздернутые брови, когда Гарри начинал мрачно хмурится и раздраженно на него смотреть. Альфард, со своей стороны, предпринял много попыток искупить свою вину. Это случалось трижды, когда Гарри попадал в засаду в подземельях, внезапно появлялись Дорея или Алджернон, чтобы прекратить издевательства, а за их спиной всегда маячил Альфард. Очевидно, что мальчик сразу же шел за одним из Старост, едва увидев или услышав что на Гарри напали. Но он всегда был осторожен и ускользал раньше, чем кто-то из слизеринцев замечал его. Более того, несколько раз Альфард искал Гарри, когда тот оказывался один и никем не замеченный. - Я делаю все, что в моих силах, - сказал Альфард настойчивым тоном, в котором проскальзывали умоляющие нотки, - Я хочу быть твоим другом. Мы хорошо провели время в магазине Квиддичных принадлежностей в Косом переулке, не так ли? Но ты должен понять, я не могу быть твоим другом открыто. Мой отец отречется от меня, если узнает, что я дружу с магглорожденным. Но мы можем быть друзьями в тайне! Мальчик всегда говорил что-то в этом роде, предлагая им встречаться в пустых классах, чтобы поиграть во Взрывающиеся карты, поделиться сладостями, которые Альфард получал от матери, или вместе сделать домашнее задание. Однако Гарри всегда отказывался. По его мнению, этого было недостаточно. Ему нужен был друг, который заступился бы за него, а не тот, кому было бы стыдно появляться с ним на публике. Он всегда так говорил мальчику, горячо и сердито. А потом Гарри всегда поворачивался на каблуках и оставлял Альфарда позади, с несчастным, удрученным выражением на лице. Но Блэк продолжал пытаться и много раз Гарри испытывал искушение сдаться, потому что никогда в жизни он не чувствовал себя таким одиноким и подавленным. Близнецы Прюэтт были хорошими друзьями, его единственными, но у них были свои друзья из Гриффиндора, и они предпочитали проводить большую часть времени в своей общей комнате. Гарри приглашали несколько раз, и там его даже представили мальчику-первокурснику, с которым близнецы подружились в свои первые дни в Хогвартсе. Элджи Лонгботтом был самоуверенным и иногда высокомерным высоким мальчиком, но он приветствовал Гарри с теплой улыбкой и был вполне дружелюбен. У них также были общие интересы, поскольку и Гарри, и Элджи показали себя хорошо в Защите от Темных Искусств, даже можно сказать что были лучшими. - Я знаю все виды контрзаклятий и защитных заклинаний, - однажды с гордостью сообщил Элджи пока играл в шахматы с Феликсом в общей комнате Гриффиндора, а Гарри и Фелисити наблюдали за ними, - Даже за второй курс и выше, потому что моя сестра Августа очень хороший дуэлянт и она учила меня. Возможно, вы видели ее. Она староста, учится на шестом курсе. Мальчик сделал паузу, чтобы окинуть своим голубым взглядом общую комнату, а затем указал пальцем на довольно сурового вида девушку, - О, вот и она! - затем он наклонился к Гарри и прошептал с большим самодовольством и гордость, - Я пытаюсь узнать как можно больше, потому что хочу быть аврором, понимаешь? Это привело к очень поучительной для Гарри дискуссии о том, кем были и чем занимались авроры, а также о нескольких департаментах Министерства магии, которые также следили за событиями в волшебном сообществе, таких как Департамент магических происшествий и катастроф, Ненадлежащего использования волшебства, Подразделение Обливиаторов, Отдел Злоупотребления Артефактами, и даже Отдел Тайн, который заставил всех задуматься о том, что на самом деле делали Невыразимцы на этом секретном, нижнем уровне Министерства. Гарри переодически просто терпел Элджи, потому что иногда мальчик был излишне тшеславен, и он, конечно, не любил его как близнецов. Однако его пребывание в общей комнате Гриффиндора не всегда было полностью приятным. Иногда он чувствовал некоторое напряжение в комнате и видел, что старшие гриффиндорцы время от времени бросали на него мрачные, подозрительные взгляды. Однажды он даже подслушал, как один из них пробормотал, - Он, может, конечно и магглорожденный и его факультет против него, но он всего еще слизеринец, разве не так? Шляпа распределила его туда, так что это доказательство того, что он такой же скользкий змей, как и все остальные. Очевидно, что ему нельзя полностью доверять... Близнецы этого не заметили, но Гарри было очевидно, что не все гриффиндорцы одобряли его нахождение в их Доме, хотя Прюэтты убеждали его в обратном. Не говоря уже о том, что Гарри не очень нравилась их общая комната. Там было душно, повсюду было слишком много ярких красных и золотых украшений, слишком жарко, а гриффиндорцы были слишком шумными. Более того, однажды один из старшекурсников Слизерина открыто высказал ему притензии прямо посреди их гостиной. Конечно, после того как Мюриэль сняла баллы со Слизерина, они поняли, что у Гарри была так называемая "защита" гриффиндорцев - хотя Гарри, конечно, не считал это таковым, учитывая, что Мюриэль радостно воспользовалась этим – и они, конечно, видели, что он потратил много времени на то, чтобы заработать потерянные баллы. Видели то, что он проводит много времени с близнецами Прюэтт. Но, видимо, по их мнению, все вышло за рамки, когда они услышали, что он частенько ходил в гостиную Гриффиндора. - Мы, слизеринцы, не общаемся с гриффиндорцами! - выплюнул старшекурсник, разъяренный с полным отвращения и призрения взглядом, - Так что мы не хотим видеть, как ты развлекаешься с кем-нибудь из них, слышишь! Ты пятнаешь имя нашего Дома, поступая так, грязнокровка! К тому времени Гарри, конечно, знал, что слизеринцы ненавидели гриффиндорцев, и что это было взаимно разделяемое чувство. И они не считали хаффлпаффцев достойными. И очевидно, что они лишь терпели и немного ужавали рейвенкловцев. Но дело было не в том. - О, да неужели, теперь я считаюсь слизеринцем? - взорвался Гарри, ощетившись; с него хватит, - Но никто из вас не будет дружить со мной, потому что я "грязнокровка", так что у меня будут друзья из любого Дома, который мне, черт возьми, понравится. А если тебе это не нравится, - затем он вскочил на ноги, заорав во все горло, - Тогда ты можешь засунуть свое мнение себе в задницу! И с этими словами он выбежал из гостиной с яростными слезами, но и страдания в глазах скрыть не мог. Гарри знал, что смог бы вынести свою изоляцию, одиночество и неприкрытую ненависть, которую испытывал к нему факультет, если бы рядом с ним был Том. Но он не был рядом. Однажды близнецы Прюэтт зубасто ухмыльнулись ему, предложив, чтобы он просто сидел за столом Гриффиндора во время обеда и ужина. Гарри почти сделал это. Такого никогда раньше не случалось, сообщил ему Феликс с озорным блеском в своих цветных глазах, но никаких правил, запрещающих это, не было. О, после Приветственного Пира, когда младшие слизеринцы "выставили себя на посмешище", как выразилась Дорея, они все были осторожны, чтобы никогда больше так себя не вести. Действительно, слизеринцы оскорбляли его и называли "грязнокровкой" только тогда, когда поблизости не было учеников других факультетов, и, самое главное, чтобы ни одного учителя не было в пределах слышимости. Однако каждый раз, когда Гарри брал еду из общей посуды, многие слизеринцы бросали на него сердитые взгляды и тихо, но сердито ворчали. Это делало трапезу очень напряженной и неудобной для Гарри. Так, однажды вечером он попытался встать в начале ужина, так как близнецы Прюэттс ухмылялись и жестами приглашали его подойти. Но Том мгновенно схватил его за руку, рывком усадив обратно на скамейку, и сердито прошипел, - Даже не думай об этом. Гарри стиснул зубы, а его брат язвительно продолжил, - Ты только ухудшишь отношения с факультетом, если сделаешь это. - Я сыт по горло! - сердито прошептал Гарри, бросая на него острые взгляды, - Ты говоришь мне не нападать на них в ответ, когда они проклинают меня, ты говоришь мне не ходить к профессорам и не жаловаться, молчать и мириться с этим. Но я больше не могу, Том! - Я уже выполняю первый этап своего плана, - резко отрезал Том, - Так что просто наберись терпения! Гарри сжал руки в кулаки, дрожа от гнева. Тем не менее, он проглотил все дальнейшие протесты, когда Том бросил на него очень мрачный, зловещий взгляд. Так что он закончил тем, что ел так быстро, как только мог, и рано покинул Большой зал, чтобы угрюмо дуться в одиночестве. Хотя он, конечно, не знал, какой "этап" имел ввиду Том, поскольку мальчик ничего не делал, кроме как проводил все свое время в библиотеке, изучая или исследуя. Вне класса Гарри никогда не видел его, только ночью, когда они ложились спать. Действительно, Том только и делал, что зарабатывал кучу баллов за Слизерин каждый день на уроках, что было очень необходимо, учитывая, что Префект Гриффиндора постоянно вычитала баллы с их факультета. Он стал видеть Тома еще меньше, когда тот в одну из ночей показал ему свой "золотой билет" - разрешение на посещения Запретный секции библиотеки. Очень самодовольно Том рассказал, как ему удалось уговорить профессора Слагхорна дать ему разрешение. Они должны были написать семидюймовое эссе о Диттани и ее волшебных свойствах. И Том нашел в книге очень краткое упоминание о том, что этот ингредиент также использовался в Темных Зельях. Его брат использовал это как оправдание после урока зелий, когда остался – Гарри хорошо помнил это, так как Том отмахнулся от него, и Гарри ушел, озадаченный. Оказалось, что Том подошел к Слагхорну с таким выражением исключительно невинного интереса, что учитель, не задумываясь, выписал разрешение. Потому что, конечно, такой блестяще умный малодой человек, как Том, не мог не почувствовать любопытство к тому, как Диттани использовалось в более сложных зельях, даже если те и были Темными. По словам его брата, Слагхорн дружелюбно усмехнулся, говоря это, без сомнения, чувствуя, что Том был его родственной душой. Брат очень быстро стал любимчиком Слагхорна. Не проходило ни одного урока зелий, на котором глава их Факультета не расхваливал бы Тома, называя его истинным зельеваром с блеском в глазах, будто он видел самое прекрасное сокровище в своей жизни. - С этим, - сказал Том Гарри, выглядя чрезвычайно довольным собой, размахивая разрешением, - Я уверен, что наконец-то найду информацию о Тайной Комнате, Слизерине и его потомках. Действительно, в течение первой недели учебы Том был очень раздражен, потому что в библиотеке не было книг по этим предметам. После этого он стал еще реже видеться с братом. И Тома, конечно же, никогда не было рядом, когда на Гарри нападали. И когда тот видел результаты нападений или Гарри просто рассказывал ему, Том только резко приказывал ему терпеть, - Не скули, плакса! Это заставляло настроение Гарри портиться. Хотя он не думал, что Том мог себе представить, на что это было похоже. Слизеринцы, конечно, не нападали на Тома так, как на Гарри. О, они пытались, Том сказал ему об этом. Слизеринцы быстро выяснили, что Том проводит все свое свободное время в библиотеке, и решили подкараулить его и устроили засаду у входа. Но Том увидел их, и в тот момент, когда библиотекарь объявил, что время закрываться, заставляя всех разойтись, Том тут же вовлек его в дисскусию о Плюй-камнях которые, судя по всему, были любимой игрой мистера Сисерона Плюма. Они болтали так долго, что слизеринцы сдались и вернулись в общежитие громко ворча. В другой раз Том дождался, пока группа первокурсников Рейвенкло покинет библиотеку и втисался к ним, начав болтать с одной из девочек, используя все свои способности, чтобы войти к ней в доверие. Том сделал это легко, так как к тому времени уже успел "сдружиться" с несколькими первокурсниками Рейвенкло. Это случилось после третьего совмещенного с ними урока Трансфигурации. Небольшая группа детей ждала Тома у дверей после урока, выглядя сердитым и и недовольными, почему его не распределили в их Дом - Том исскустно давал множетсво замечаний Дамблдору во время уроков, которые заставляли того переодически впадать в ступор. Напыщенный Тибериус МакЛагген - мальчик, который плыл вместе с ними в одной лодке и так же был внуком министра магии - возглавлял группу. Изобразив удивление и каким-то образом умудрившись даже покраснеть от смущения, Том мягко выразил, что, увы, до прибытия в Хогвартс он ничего не знал факультетах. Том заверил их, что если бы он знал, то непременно попросил бы Шляпу распределить его в их Дом, чтобы быть среди таких же умных и выдающихся учеников, как они. А затем он еще больше очаровал их всех, одарив теплыми улыбками. К концу только Маклагген выглядел раздраженным и недовольным, но только потому, что у его сокурсников появился еще один ученик, перед которым они заискивали, как и перед ним. Даже Оливия Хорнби, самая красивая первокурсница Равенкло, которая до этого всегда крутилась вокруг Маклаггена, бросая на него влюбленные, обожающие, застенчивые взгляды, начала делать то же самое с Томом. Гарри же не хотел чтобы Том хоть каким то образом проявлял к девочке любые теплые чувства, даже если и не настоящие, потому что, судя по тому что он видел, она была по-настоящему жестокой. Оливия сразу же невзлюбила свою сокурсницу Миртл Мимблетинон, и безжалостно насмехалась над ней, особенно громко, когда Маклагген был рядом. Мальчику, казалось, это нравилось, потому что Маклаггена часто видели насмехающимся над Миртл, смотрящим на нее свысока с отвращением и высокомерным выражением лица – точно так же, как он делал, когда они плыли по Черному Озеру. Тем не менее, Оливия издевалась над Миртл не потому что та была магглорожденной - Гарри недавно узнал об этом - а из-за странного, ненормального характера Миртл и из-за ее не очень привлекательной внешности. Оливия даже придумала небольшую песенку. Гарри не слышал ее полностью, но в ней пелось о прыщах Миртл, то что та "уродливая дворняжка", о ее толстых очках, а так же о ее приступах рыданий и стенаний. Через несколько дней вся школа звала девочку "Плакса Миртл" . И несколько раз в Большом зале Миртл громко кричала на своих сокурсников, плюясь от бешенства, ее неуравновешенное настроение затем резко менялось, и она начинала рыдать, в конечном итоге выбигая из Большого Зала, громко причитая. Из того, что он слышал, девочка начала проводить большую часть своего времени в женском туалете. Гарри чувствовал жалость к ней и даже вину, потому что Миртл по началу бросала на него выжидательные, острые и требовательные взгляды, как бы напоминая ему, что он обещал быть ее другом. Затем она начала смотреть на него обвиняюще, с гневом. Однако он никогда не приближался к ней, а несколько раз поджимал хвост и убегал, когда Миртл пряталась, поджидая его. Да, он испытывал сострадание, но он не собирался ухудшать свое положение, подружившись с ней, особенно когда он уже знал, что Миртл действует ему на нервы и что он не сможет долго терпеть ее. А плачущие девочки просто заставляли его чувствовать себя бесспомощно, неловко и неуютно. Несмотря на это, дело было в том, что каждый раз, когда слизеринцы пытались устроить Тому засаду, мальчик всегда находил хитрый способ отпугнуть их. Это заставляло Гарри возмущаться несправедливостью всего этого, потому что он вряд ли мог использовать ту же тактику, так как ему нравилось гулять, а не сидеть где-то взаперти. Учитывая это, он был легкой мишенью. Более того, ему не казалось, что слизеринцы так сильно старались насолить Тому. Гарри подозревал, что это было связано с большим количество баллов, которые Том зарабатывал для факультета каждый день. В конце концов, Гарри находил передышку от всего этого только во время занятий. Три из них вскоре стали его любимыми: Чары, Защита от Темных Искусств и Уход за Волшебными Существами. Они нравились ему не только потому, что это были предметы, на которых не надо было много зубрить, но и из-за того что у него открылась склонность к ним, когда он понял что с легкостью выполняет заклинания с первых попыток. Сильванус Кеттлберн был их профессором по уходу за волшебными существами. Он был очень худым человеком; у него отсутствовала левая рука, не было одного уха и, как подозревал Гарри, одна нога была деревянной, учитывая как хромал и неуклюже передвигался мужчина. По-видимому, отсутствие частей его тела было вызвано тем, что мужчина много лет имел дело с опасными существами. Тем не менее, он был терпеливым, мягким человеком, который уже рассказал им о нескольких удивительных волшебных существах и показал им еще несколько. И Гарри был в восторге, обнаружив, что многие существа "из мифов и легенд" и из сказок Элис, на самом деле были реальными. Конечно, иногда в Волшебном мире их называли не так как у магглов, да и описания существ отличались. Но все же они не были фантазией! Самым любимым уроком для Гарри был тот, когда профессор Кеттлберн привел их на поляну в Запретном лесу, где паслась пара единорогов, такие ослепительно белые и невероятно красивые, эфемерные, как будто вот-вот растворятся, как сон. - Существует много ложной информации о единорогах, - очень тихо сказал им учитель, как будто не желая пугать нежных созданий, - Например, что они могут выносить прикосновения только девственных дев. Это не так. Они терпят прикосновения только тех, у кого чистое сердце. Слизеринцы делили этот класс с хаффлпаффцами, и, как бы подтверждая объяснение своего профессора, один единорог подошел к девочке и мальчику из Хаффлпаффа, которые ворковали, охали и ахали, глядя широко раскрытыми глазами на красивое, нежное создание. Гарри был поражен, когда внезапно мягкая, теплая мордочка уткнулась носом в его шею. Он слышал, как Лестрейндж и Эйвери хохотали и издевались над ним, говоря что-то насмешливое, но Гарри не обращал на них никакого внимания. Он был слишком ошеломлен и очарован видом белого единорога, который так невинно и с таким безоговорочным доверием ткнулся носом в его щеку. А потом он заметил длинный, тонкий рог существа и уставился на него - он был не белым как говорил преподователь, а светился золотым. Он был не просто костяным наростом, в нем была магия. Это был первый раз, когда Гарри понял, что, по-видимому, магия Хогвартса была не единственной магией, которую он мог видеть. И очевидно, что он не видел магии замка, потому что Хогвартс использовал это, как средство приветствия наследника Слизерина, как сказал ему Том. Его брат думал, что это может быть единственным объяснением странных способностей Гарри, которыми не обладал Том. С изумленной, глупой улыбкой на лице Гарри затем нерешительно погладил невероятно мягкие волоски между ноздрями единорога. Но его общение было недолгим, потому что мгновение спустя единороги заржали, и все они побежали прочь в глубь леса. Они, безусловно, были пугливыми существами, которым не нравилось находиться в компании других, независимо от того, были ли они "чисты сердцем" – что бы это ни значило – или нет. Затем Гарри увидел, что Тому было скучно - он был совершенно равнодушен и не впечатлен этими существами. Защите от Темных искусств обучала Медея Мерритхоф. Она была очень старой, с глубокими морщинами, изуродованным лицом, седыми волосами, которые заплетала в длинную тонкую косу, и голубыми глазами. Но, тем не менее, не смотря на возраст, она была очень энергичной и строгой. Гарри случайно услышал, что в молодости она была известной Разрушительницей Проклятий и Охотницей за Сокровищами и работала на Гринготтс. Это могло бы объяснить, почему половина ее лица была изуродована и искажена, будто расплавилась. Если у нее и были еще шрамы на теле, то их было не видно, так как она всегда одевалась в мантию с длинными рукавами, полностью закрывавшее ее тело по подбородок, что делало ее очень похожей на ворону. На Защиту они ходили вместе с грифиндорцами; и Гарри, и Элджи вскоре отличились, когда их всех обучали защитным заклинаниям и щитам. Профессор Мерритхоф никогда не хвалила никого так, как Слагхорн Тома, но всегда начисляла им баллы и молча гордилась ими. Том и Абраксас соперничали с Гарри и Лонгоботтомом в том, чтобы первыми правильно сотворить заклинания. Однако, если профессор начисляла баллы Тому за успешно выполненные заклинания и правильные ответы на вопросы, Абраксасу она не начисляла ни балла. Действительно, по какой-то таинственной причине старая ведьма полностью игнорировала мальчика, как будто его не существовало. Вначале Абраксас поднимал руку много раз, когда знал ответы на ее вопросы, но Мерритхоф никогда не обращалась к нему, всегда выбирала Тома. После этого Абраксас просто чопорно сидел за партой и никогда не пытался участвовать в опросе учеников, но Гарри видел ледяной, холодный взгляд серебристых глаз мальчика, когда он пронзал женщину. Красивый и светловолосый Тилли Ток, кавалер ордена Мерлина Первой степени, учил их Чарам вместе с хаффлпаффцами. Они же, в свою очередь, смотрели на Главу своего Дома с благоговейным обожанием и поклонением. Более того, все девочки в классе, даже слизеринка Присцилла Пьюси, всегда тихо вздыхали, одурманенные и краснея, при его виде. Гарри не совсем понимал, чего от него ожидать, но он определенно не был готов к тому, каким оказался этот человек. Тилли Ток был совершенно и сказочно неортодоксальным, и он мгновенно стал его любимым учителем. В самый первый день профессор встал перед классом, улыбнулся им, пропустил какие-либо представления и спросил, - Что бы сделал любой из вас, если бы вы внезапно столкнулись с бродячим драконом, как я когда-то? Студенты заморгали и уставились на него, а затем Нерон Лестрейндж поднял руку. Мистер Ток закатил глаза, - В моем классе не нужно поднимать руку и ждать пока вас спросят лично, - он улыбнулся им и весело добавил, - Просто скажите, что у вас на уме, позвольте своим мыслям вырваться наружу, не сдерживаемые старомодными правилами поведения, такими как поднятие рук! Тогда давайте послушаем, мистер Лестрейндж! Лестрейндж на мгновение выглядел смущенным и совершенно потрясенным, ему явно не нравилось, как профессор ведет свой урок, но затем, наконец, резко ответил, - Я бы наложил на дракона Проклятие конъюнктивита. - Ах, избавить его от самого главного чувства - зрения, - мистер Ток покачал головой, - Но это опасное, жестокое проклятие, и к нему не относятся благосклонно. Не говоря уже о том, что, бросив его, вы бы разозлили дракона. И, давайте вспомним, что на тот момент я находился на пляже в Илфракомбе, окруженый магглами, которых тоже нужно защитить. Какие еще предложения есть у вас? А у всех остальных? - Режущее проклятие, - холодно произнес Абраксас, - Если повредить перепонку одного из крыльев, то это завтаит его потерять равновесие и упасть. - Но тогда тело дракона может раздавить кто-нибудь, мистер Малфой! - расстроенно воскликнул профессор. Абраксас не выглядел особенно обеспокоенным этим, но возражать не стал. - Вы могли бы применить смертельное проклятие, сэр, - добавил Том, его тон был очень вежливым и спокойным. Красивый светловолосый учитель нахмурился, глядя на него, - Например? - Я не знаю, сэр, - ровным голосом произнес Том, - Я не изучал Проклятия, и я, конечно, не хочу знать о подобных, которыми можно убить, - он вздрогнул, выглядя испуганным от одной только мысли, прежде чем добавил, - Но должно ведь быть какое-то проклятие, которое может смертельно ранить дракона, профессор. - Действительно, такие есть, - пробормотал мужчина, - Но их трудно наложить, и потребуется очень сильный волшебник, чтобы убить дракона одним из этих проклятий, - он пристально посмотрел на своих учеников и мягко добавил, - И давайте не будем забывать, что дракон - это живое, разумное, волшебное существо. Древние, великолепнейшие существа, и их не следует убивать, даже ради защиты других. Хаффлпаффцы мгновенно закивали, выражая полное согласие и понимание, а затем один из них, совсем мелкий мальчик, робко повысил голос, - Может быть, Конфундус? Профессор тепло улыбнулся ему, - Такое заклинание не сработало бы на драконе, но вы на правильном пути, мистер Боунс. Ответ действительно таков: Чары! - он покачал головой и в смятении добавил, - Волшебник на моем месте полагался бы на Проклятия, потому что мы привыкли делать это в угрожающих вашей жизни, опасных ситуациях. Но это всегда приводит к тому, что люди получают травмы, и это, как правило, ухудшает ситуацию. Приводит к слишком большому количеству насилия. Его карие глаза засияли, когда он нетерпеливо продолжил, - Однако с помощью Чар, будучи творческим человеком, вы можете решить любую проблему и любую ситуацию мирным путем, не причиняя вреда другим, даже своему врагу. Этим прекрасны Чары! С ними вы можете стать отличными дуэлянтами без необходимости прибегать к заклинаниям Защиты от Темных Искусств и проклятий, и вы застанете всех врасплох, потому что волшебники, как правило, используют Чары только для своих повседневных, тривиальных дел, - он пренебрежительно покачал головой, закатив глаза, - Чаще всего потому, что мы слишком ленивы, чтобы даже пошевелить пальцем, встать и что-то сделать руками. Вместо этого мы используем наши палочки для каждой мелочи. Затем профессор сделал паузу и одарил их сияющей улыбкой, спрашивая, - Может ли кто-нибудь из вас рассказать мне, как я справился с драконом, используя только Чары и спас тех магглов? - Моя мама рассказывала мне, - выдохнула девочка из Хаффлпаффа, благоговейно глядя на него, - Что вы использовали чары иллюзии и очарования, сэр! - Совершенно верно, - весело сказал профессор Ток, - Десять очков Хаффлпаффу! Хаффлпаффцы просияли, а те, кто был рядом с девушкой, хлопали ее по спине, подбадривая. Брови Гарри взлетели вверх - они были очень сплоченными. И, по-видимому, не привыкли зарабатывать баллы для Факультета, раз реагировали так. - Это несправедливо, - тихо прошипела Капричия Кэрроу, но в ее голосе ясно слышался гнев, - Мы предложили ему кучу проклятий, а он не дал нашему Дому ни одного балла! - Он их Глава, - мрачно прошептал Нерон, - Так что очевидно что он предвзят. Гарри закатил глаза, прикусив нижнюю губу, чтобы подавить желание огрызнуться. Очевидно, объяснение учителя о том, почему Проклятия не должны использоваться против дракона, пролетело мимо их ушей. - Теперь я объясню, шаг за шагом, все Чары, которые я использовал, - весело сказал мистер Ток, подняв руку и начав оттапыривать пальцы, - Во-первых, в тот момент, когда дракон налетел на магглов на пляже, я создал иллюзию, с помощью серии чар, чтобы выглядеть как маленький дракон. Это нелегко, я согласен с вами, и еще труднее сделать это так быстро, но к концу вашего обучения в Хогвартсе я ожидаю, что вы сможете накладывать столь мощные иллюзии и чары на себя или на другие предметы, - он одарил их теплой улыбкой и продолжил, - Этим я привлек внимание дракона. Но мне нужно было убедить его что я действительно детеныш, а для этого я должен был летать. Кроме того, я должен был увести его подальше от магглов, оставаясь в нескольких футах от самого дракона, и он мог меня учуять и понять что я волшебник. Но у меня не было с собой метлы! Что же я сделал? Профессор сделал паузу, чтобы посмотреть, есть ли у кого-нибудь из них какие-либо предположения. Когда никто ничего не сказал, он весело продолжил, - Ну, это просто - я наложил на себя Чары Левитации! Друэлла фыркнула в язвительном недоверии, и профессор одарил ее еще более широкой улыбкой, произнеся приятным голосом, - О, не многие могут использовать эти Чары на себе или других - это еще одна вещь, которой я вас научу к концу этого семестра! Но самое главное в запястье, понимаете? Он продемонстрировал это, согнув запястье и направив палочку на себя. Это действительно выглядело крайне неудобно, учитывая угол, под которым запястье сгибалось, чтобы палочка была направлена на него самого. - Итак, я поднял себя в воздух, - нетерпеливо продолжал мистер Ток, словно пересказывая великое, сказочное приключение, - А затем наложил на себя заклинание Левикорпус и, направляя себя движением палочки, отлетел подальше от пляжа и магглов. Было действительно утомительно так долго держать на себе Чары, я чувствовал напряжение в своей палочке. Однако наложение и поддержание таких чар, даже самых сложных и мощных, зависит главным образом от воли и решимости волшебника, а также от его магической силы! Наконец, я приземлился посреди леса, а дракон летел за мной по пятам. Существо не было разневано. В конце концов, он верил, что летел за детенышем. Поэтому он лишь хотел взять меня за шиворот и отнести в безопасное место. Драконы очень заботятся о своих детенышах, даже о тех, которые не принадлежат им, - проффесор вскинул подбородок, - Итак, в тот момент, когда мои ноги коснулись земли, я тут же заколдовал первый попавшийся камень и превратил его в портключ! В тот же момент, когда Орион открыл рот, готовясь что-то сказать, мистер Ток поднял руку и усмехнулся, - Да, я знаю, что большинство волшебников не утруждают себя изучением заклинания Портус, поскольку оно действительно сложное. И они, обычно, если им нужно отправится куда либо, куда они не могут попасть аппарацией или каминной сетью, просто идут в Департамент Магического Траспорта в Министерстве и покупают там портключ - это один из самых больших источников дохода Министерства! - он криво усмехнулся и продолжил, - Поскольку у Министерства есть сотни Омутов Памяти со всевозможными воспоминаниями о местах назначения, которые постоянно обновляются, все что им нужно, это лишь погрузиться в воспоминание с нужным местом, куда хочет отправится заказавший портключ волшебник. Работник Министерства, имея в голове лишь образ места назначения, легко создаст портключ, - мистер Ток взмахнул рукой, - Тем не менее, я всегда считал заклинание Портус чрезвычайно полезным для выхода из щекотливых ситуаций, и я намерен обучить каждого из вас этому заклинанию на четвертом курсе и у вас будет три года, чтобы овладеть им в совершенстве, - он послал им озорную усмешку, - В конце концов, для совершеннолетнего волшебника не является незаконным создавать свои собственные портключи, как бы Министерство ни пыталось запретить это в прошлом – им нравятся горы галеонов, которые они зарабатывают на создании и продаже портключей! Мистер Ток сухо рассмеялся над этим, а затем жизнерадостно продолжил, - Мне повезло, что у меня был друг, который работал в Драконьем Заповеднике в Украине; я часто его навещал. Так что именно это место, как место назначения, я выбрал при создании портключа. Хотя, если бы у меня не было бы такого друга, то мне бы пришлось вспоминать изолированное от людей место, куда я мог переправить дракона, - он широко улыбнулся и продолжил, - Все еще зачарованный и с портключом в руке, я снова использовал заклинания Левитация и Левикорпус на себе и полетел к дракону, - профессор весело усмехнулся, продолжил рассказ, - Я плоховато прицелился и половина моей руки, которая сжимал портключ, застряла в ноздре дракона. Он активировался секундой позже и мы перенеслись в вихре красок! Карие глаза мистера Тока заискрились от радости, когда он продолжил, - Мы приземлились в заповеднике моего друга, и, боже мой, Хранители Драконов были потрясены этим зрелищем! Позже я узнал, что бродячий дракон сбежал не оттуда, а из заповедника в Румынии! Но они действовали быстро и с помощью заклинаний, известных только им, усыпили дракона, и после ночной вечеринки с ними, я сделал еще один портключ и перенесся в Англию, целым и невредимым! В тот момент, когда он закончил свой рассказ, хаффлпаффцы разразились громкими возгласами и аплодисментами, в то время как Гарри моргнул, немного ошеломленный. Он не совсем понимал что такое "портключ" и "омут памяти" - что это вообще такое? - но, учитывая все, что рассказал учитель, он мог составить смутное представление о назначении этих вещей и о том, что они делают. И, конечно же, был безумно взволнован тем, что его обучают всем Чарам, о которых упоминал профессор! Мистер Ток отмахнулся от аплодисментов своего Дома, смиренно улыбаясь, и мягко сказал, - Действительно, в этом нет необходимости, но я благодарю вас. Тем не менее, урок моей истории заключается в том, что с помощью творческого мышления, пары заклинаний и проклятий я спас тех магглов и мирно разобрался с драконом, не причинив ему вреда, и у меня даже осталась очень занимательная история, которой я могу развлечь друзей! Он усмехнулся, окинув их взглядом карих глаз, - Итак, как вы видите, достаточно просто использовать воображение - Чары универсальны и в бою можно использовать даже заклинания для повседневной жизни, которые на первый взгляд кажутся тривиальными. Вы можете ускользнуть от врага, наложив на себя чары невидимости, прогнать Дементоров с помощью заклинания Патронуса, если захотите поплавать длительное время под водой - вам на помощь придёт заклинание Головного Пузыря. Если нужно потушить огонь, для этого есть Агуаменти, или вы можете обезвредить пламя, использовав на нем Заклинание Замораживания Огня, если вы захотите скрыться - в этом вам поможет заклинание Фиделиуса. Хотите защитить определенный периметр или ценный предмет и быть предупрежденным о нежелательных вторжениях - можете наложить Заклинание Кошачьего Воя, а с помощью Протего вы можете сформировать щит, который защитит вас от заклинаний и проклятий, и многое, многое другое! Видя, что многие из детей сидят в замешательстве - и Гарри был в их числе, не поняв большую часть терминов, используемых учителем - Тилли Ток усмехнулся и ласково сказал, - Не бойтесь, со временем вы все поймёте и выучите эти чары, и многие другие. У вас есть семь лет на это! Он хлопнул в ладоши, а затем объявил, - Теперь мы начнём с первого, всегда полезного, заклинания Левитации! В моей истории вы услышали одну экстраординарную ситуацию, в которой я использовал его, чтобы лететь без метлы. Я хочу, чтобы вы сейчас представили себе другую ситуацию, в которой вы могли бы использовать это заклинание, чтобы спасти чью-то жизнь! Профессор взмахнул палочкой, и стул пролетел через комнату, остановившись слева от волшебника. Затем карие глаза мужчины скользнули по ним, прежде чем он позвал, - Мисс Кэрроу, не могли бы вы, пожалуйста, выйти вперед для небольшой демонстрации? Девочка подчинилась, хотя, конечно, не выглядела счастливой от этого. Но она взяла руку, которую так галантно предложил мистер Ток, и с его помощью взобралась на стул, встав на сиденье. Профессор взмахнул палочкой и что-то пробормотал и стул взлетел на дюйм от пола, а Капричия смертельно побледнела. Она беспокойно переминалась с ноги на ногу, явно беспокоясь о том, что собирается делать учитель, точно так же, как и все остальные. - А теперь, - произнес мистер Ток, поворачиваясь к ним, - Представьте что вы спускаетесь по лестнице вместе с другом, и вдруг он спотыкается и начинает падать вниз! И вы видите, что он вот–вот рухнет на лестничную площадку и сломает себе шею! - он развернулся и толкнул Капричию. С громким криком она потеряла опору под ногами. Хаффлпаффцы ахнули, а Друэлла и Присцилла вскочили на ноги с криками. - Вингардиум Левиоса! - весело воскликнул профессор, взмахнув палочкой как раз в тот момент, когда Керроу почти упала на каменный пол, - И таким образом вы сможете спасти друга! Еще одним взмахом его палочки Капричия приземлилась на ноги, перепуганная на смерть. В следующую секунду ее лицо исказила гримаса ярости и она заорала во все горло на мужчину, - МОЙ ОТЕЦ УЗНАЕТ ОБ ЭТОМ, ТЫ, НЕНОРМАЛЬНЫЙ ПРИДУРОК! От неожиданности мистер Ток на секунду отклонился назад, ошеломленно смотря на девочку, но тут же взял себя в руки, очевидно, посчитав угрозу забавной, и громко рассмеялся, отмахиваясь от нее, - Десять очков Слизерину! Вы молодец, мисс Керроу, можете вернуться на свое место! Капричия так и поступила, плюхнувшись на свое место между Друэллой и Присциллой, тут же начав шептаться с подружками, бросая на профессора злобные взгляды. - Итак, это заклинание, которое мы будем практиковать сегодня, и к концу семестра я полностью ожидаю, что вы сможете левитировать друг друга, - весело продолжил мистер Ток, - Обычно все профессора Чар обучают ему с практикой на перьях. Но я нахожу это ужасно скучным! Мы можем сделать все веселее, разве не так? Взмахнув палочкой и пробормотав несколько заклинаний, ряд предметов вылетел из шкафа, чтобы затем приземлиться на их столы, - Эти штуки с веревочками называют ракетками, а оперенный снаряд - воланом. Они используются в очень забавном магловском виде спорта, называемом бадминтон. Как вы видите, у каждого из вас есть ракетка и волан. Вы начнете практиковать заклинание, заставляя волан парить. Он одарил их сияющей широкой улыбкой и радостно добавил, - И первый из вас, кто к концу урока сможет сыграть со мной в бадминтон, используя только Левитирующие Чары, получит пятьдесят баллов! Глаза Гарри расширились от восхищения этим человеком, его шокирующими, но ужасно захватывающими методами обучения, а также просто потому, что ему так понравились испуганные крики Капричии Кэрроу. Тогда же он понял что Чары будут не только одним из его любым занятий, но и самым весёлым и забавным. Возможно, потому, что ему так понравился урок, или потому, что он действительно хотел попробовать свои силы в игре в бадминтон в магическом стиле, он нетерпеливо взмахнул палочкой, подражая движениям профессора, и произнес заклинание так, как он услышал от него. Он даже не потрудился открыть свой учебник по Чарам, как это делали другие. Он был слишком взволнован, чтобы сделать это. Он был настолько уверен в себе и решителен, что совсем не удивился, когда его волан с легкостью взлетел в воздух. - Отлично, мистер Риддл! - радостно воскликнул профессор, как только увидел это, - Десять баллов Слизерину! А теперь попробуйте поднять ракетку! В итоге, Гарри заработал пятьдесят очков, став самым первым из учеников, у кого успешно получилось контролировать ракетку и волан. Том добился этого через пятнадцать минут после брата, единственный из оставшихся учеников, но так и остался незамеченным, так как к тому времени Гарри и профессор увлечённо играли в бадминтон. - Вы прирожденный волшебник! - воскликнул профессор Ток, когда урок подошел к концу и ученики начали собирать свои вещи в школьные сумки. Карие глаза волшебника сияли радостью и гордостью, когда он смотрел на Гарри, - Должно быть, это у вас в крови, мистер Риддл! Гарри проигнорировал насмешки слизеринцев, которые не знали ничего о его крови и наследии, считая магглорожденным. Был ли его отец так же хорош в чарах, или мать? Втайне он все еще придерживался мнения, что их мама могла быть волшебницей. Гарри вышел из класса с раскрасневшимися от удовольствия щеками. Все уроки профессора Тока были такими же шокирующими, захватывающими, творческими, совершенно неортодоксальными и веселыми, как и первый, и Гарри вскоре стал любимым учеником волшебника, точно так же, как Тилли Ток стал любимым учителем Гарри. Ни на одном из этих трех уроках у Тома не получалось выбится вперед брата и тот постоянно занимал вторые места, хотя он, несомненно, зарабатывал много баллов, отвечая на вопросы учителей, и делал это таким образом, что все профессора любили и высоко ценили его. Том не тянул взволнованно руку и не махал ею, чуть ли не подпрыгивая на месте, чтобы его заметили и не требовал признания, как это делали рейвенкловцы. И он не отвечал на вопросы дословно, слово в слово, как будто выучил наизусть полные отрывки из учебников и просто выкладывал все это. Нет, он обдумывал свои ответы и говорил своими словами, выдавал собственные размышления, и всем было ясно, что он был блестящим учеником. На остальных уроках Том был первым. Абраксас и Фелисити были очень хороши в зельеварении, но не могли сравниться с совершенством Тома. Как однажды заметил Гарри, у него самого тоже неплохо получалось. - У тебя не хватает ни усидчивости, ни терпения, ни тонкости, которые необходимы в приготовлении зелий, - прошипел ему однажды Том с большим раздражением. Гарри не мог возразить против этого, потому что в тот же момент уронил семь глаз летучей мыши вместо пяти и ни разу не помешал свое зелье против часовой стрелки, и оно опасно забурлило, приобретя уродливый, мутный цвет, а в следующую секунду вспыхнуло пламенем. Осталось только обгорелое, коричневое, пахучее нечто, напомнившее Гарри о навозе, который плавал в его сундуке в то первое утро, когда над ними так мерзко подшутили. К счастью, после того, как Слагхорн проникся симпатией к Тому и беззастенчиво продемонстрировал свой фаворитизм, профессор обычно ставил их в пару, потому что Том не скрывал, что именно этого он и хотел. Если нет, то дни, когда Гораций Слагхорн любил смешивать слизеринцев и гриффиндорцев в парах - по какой-то непостижимой причине, учитывая, что это никогда не заканчивалось хорошо, хотя учитель неустрашимо настаивал - Гарри всегда сидел с Фелисити, которая была очень хороша в зельеварении, и ему очень нравилось проводить время с ней. Гарри было понятно, что профессор знал о его дружбе с близнецами Прюэтт. И казалось, что Слагхорн так хотел быть в благосклонности Тома, что он распространил свою добрую волю и на Гарри. Однажды Слагхорн посмотрел на Гарри так, как будто увидел его в совершенно новом свете, что Гарри приписал своим подозрениям - что Гораций Слагхорн узнал от Тилли Тока и Медеи Мерритхоф, что Гарри был лучшим в их классах. Возможно, даже Сильванус Кеттлберн раскрыл то же самое, хотя Гарри не думал, что Слагхорна будет сильно волновать, насколько хорошо он заботится о Волшебных Существах. Но, конечно, Слагхорн внезапно стал относиться к нему намного лучше. Астрономия с кудрявой и пурпурноволосой Перпетуей Фэнкорт ему нравилась, потому что ночью они забирались на самый верх Астрономической башни, завернувшись в толстые теплые одеяла, чтобы безмятежно смотреть на звезды в свои телескопы, изучая названия звезд и созвездий, орбиты и движения планет; делали астральные вычисления и учились ими пользоваться, узнавали, что многие ритуалы и приготовления зелий зависят от положения планет и могут создаваться только в определённые дни. Хотя Гарри был не особо хорош в этом предмете, его это не волновало. Гербология, с другой стороны, была просто ужасна. Их учителем был Герберт Бири, очень эксцентричный, невысокий, пухлый волшебник, который держал в Оранжереях волшебный граммофон. И Гарри понял бы, используй профессор музыку для того, чтобы растения лучше росли. Но он просто включал волшебные пьесы на полную громкость. Так что, пока Гарри боролся с визжащими, уродливыми растениями, которые отказывались пересаживаться, и с Ядовитой Клыкастой Мухоловкой, которая чуть не откусила ему кусок уха, или с Танкуло Висиосой, которая всегда пыталась его задушить, он успевал пострадать от услышенной пьесы - вялые беды светлой ведьмы Дездемоны, которая была влюблена в Темного колдуна Отелло, жестокого и обезумевшего от ревности, сменялись причитаниями ведьмы и ужасающими звуками, когда ее душил муж, и трагическими криками Отелло, когда тот обнаружил невиновности своей возлюбленной и то, что Яго был злодеем, ответственным за это. К тому времени, когда урок закончился, и темный колдун Отелло испустил свои последние горестные, жалкие, театральные причитания, вонзая меч себе в грудь, издавая чрезмерно громкие хлюпающие звуки, по-видимому, имитирующие брызги крови, Гарри был первым, кто убежал как можно дальше от Оранжереи и граммофона внутри неё. Если они не страдали от Отелло и Дездемоны, то слушали пьесу о Медее и Ясоне и подобные ей; и все это, по-видимому, правдивые истории. Он был бы не против, если бы герою Ясону досталась большая роль, поскольку актер радостно пел о своих приключениях с аргонавтами в поисках Золотого руно. Но эта роль единственного актёра, который действительно хорошо пел и играл, была очень короткой, и Гарри так и не узнал о якобы чудесных приключениях Ясона. Вместо этого ему пришлось смириться с женой героя, темной ведьмой Медеей, дочерью Цирцеи, мстительной и безумной, яростно разглагольствующей, как сумасшедшая, во всю силу своих легких, в том, что предположительно было какой-то трагической, злобной песней, но звучало больше как визг банши, кричащей, когда она убивала их детей, после того, как Ясон бросил ее ради дочери царя Коринфа. А потом она продолжала убивать других людей, в придачу, безумно хихикая и изрыгая нелепые сонеты, выходя замуж за других и рожая больше детей, и Гарри только хотел, чтобы кто-нибудь действительно убил ее в какой-то момент и избавил его от мучений. Но его мольбам не суждено было сбыться и пьеса завершилась, так и не рассказав что же случилось с сумасшедшей. Все остальные пластинки Герберта Бири были почти такими же, и хуже всего было то, что волшебник подпевал им высоким голосом, сильно фальшивя. Если поставить рядом с преподователем Плаксу Миртл и заставить её, рыдая, причитать, то это имело бы такой же эффект, как от пары граммофон-профессор Бири. К ужасу Гарри, он случайно услышал, как один из учеников сказал, что волшебник пытался уговорить директора Диппета разрешить ему поставить пьесу в Хогвартсе. К непреходящему облегчению Гарри, затем он услышал, что Герберт Бири до сих пор не добился успеха - за это Гарри мог бы чмокнуть Диппета в морщинистый, покрытый пятнами лоб. История магии была такой же плохой, но совсем по другой причине. Гарри был очень взволнован перед их первым уроком, с очень большими ожиданиями после того, как бегло просмотрел свой учебник, написанный историком Батильдой Бэгшот, которую, по-видимому, очень хвалили и прославляли. Все, что он читал в этом учебнике, увлекало и очаровывало его, и он не мог дождаться, когда учитель объяснит и дополнит это. Однако его надежды были жестоко разбиты, когда в класс вошел Катберт Биннс. Это был маленький волшебник, древний и сморщенный, как чернослив. Он не представился и даже не взглянул на них. Нет, он просто встал перед ними, уставился в одну точку и начал говорить. Волшебник продолжал бубнить невозмутимым монотонным голосом. Это было так нудно, что их глаза начали самопроизвольно закрываться, а головы наклонялись все ниже к партам, и вскоре по всему классу слышались лишь сопенье и тихий храп. Учитель никогда этого не замечал, или ему было вообще все равно. И Гарри, как и все остальные, стал невольной жертвой нудного, унылого тона этого человека. Том сильно ущипнул его, хмуро глядя на него, и прошипел, - Не засыпай, болван! По крайней мере, потрать время на изучение учебника! Гарри сонно вскинул голову; и он действительно пытался поступать, как Том, и учиться самостоятельно по учебнику во время урока, но это требовало от него слишком много сил. Даже рейвенкловцам не удавалось не засыпать, а это говорило о многом. Единственным, кто, казалось, обладал силой отразить злое влияние убаюкивающей монотонности Бинна, был Том, остальные неизбежно дремали, словно под действием каких-то сонных чар. Во время каждого урока происходило одно и то же, и ни одно слово, произнесенное Биннсом, не запечатлелось ни в чьем сознании. В конце концов, все они закончили тем, что изучали этот предмет в свое свободное время. Другого решения не было. И, наконец, Трансфигурации, которая не была одним из лучших предметов Гарри, но он полностью винил в этом Дамблдора. О, глава Гриффиндора и заместитель директора был отличным учителем, этого нельзя было отрицать. Дамблдор был терпелив со всеми ними, тщательно объяснял все очень четко и всегда демонстрировал столько раз, сколько было необходимо. Волшебник был даже справедлив со всеми Факультетами - в отличие от некоторых учителей - никогда не проявлял никакого фаворитизма. Но проблема была не в этом. - Что ты делаешь? - резко набросился на него Том, на одном из уроков, когда им нужно было трансфигурировать подушечку для булавок в дикобраза. Гарри моргнул, глядя на свою трансформированную подушечку для булавок. Это выглядело как какое–то ужасное извращение природы, с торчащими тремя зубочистками - он не знал, как это произошло, - крошечными мохнатыми лапками, хвостом головастика и без глаз или лица. Он застонал, а затем едко прошептал, - Я не могу сосредоточиться, когда Дамблдор постоянно смотрит на нас, как будто ожидая, что у нас внезапно вырастут рога или что-то в этом роде! Они оба посмотрели на профессора, чтобы убедиться, что Дамблдор действительно смотрит на них поверх своих очков-полумесяцев. Мужчина безмятежно улыбнулся им. - Вот видишь! - сердито прошептал Гарри, бросив на Тома хмурый взгляд, - Он всегда смотрит, постоянно наблюдает, а когда замечает что я смотрю в ответ - просто улыбается, как будто ничего не случилось! Это действует мне на нервы. Ты же знаешь, что я не чувствую себя комфортно рядом с ним! - Я тоже, - прошипел Том, обиженный и нетерпеливый, - И я уверен, что забочу его так же, как и ты, но я игнорирую его и колдую. Тебе тоже следовало бы так делать. То, что старикашка смотрит на тебя и действует на нервы, не оправдывает твои действия! Гарри сердито посмотрел на него, поняв, что не получит от брата ни капли сочувствия. Урок шел за уроком, но ничего не менялось. Он не мог сосредоточиться из-за постоянно преследующего его на уроке тяжёлого взгляда Дамблдора, а Том усугублял ситуацию, постоянно шипя и сердито шепча на него. По итогу только Том всегда успешно произносил свои заклинания с первой попытки, зарабатывая много очков – потому что его брат, конечно, обладал совершенной концентрацией и точностью в действиях, что приводило к идеальной трансфигурации. Тем не менее, брат всегда помогал ему, так как с самого начала предупредил, что будет обучать его по тем предметам, в которых Гарри отстовал. Гарри понадобилась помощь Тома по учёбе только в Зельях и Трансфигурации, потому что они были единственными, с которыми у него были проблемы, так как у него не было таланта в первом и он не мог сосредоточиться во втором. А Астрономия или Гербология определённо не интересовали Тома, поэтому по этим предметам он с Гарри не занимался, хотя, конечно, Том был на первом месте и на этих уроках, даже если те и были ему абсолютно безразличны. Однако "обучение" Тома было своеобразным - брат просто шептал нужное на уроках, а затем оставлял ему нужные книги для изучения и домашнее задание, потому что у Тома не было времени вне занятий, чтобы тратить его на брата, так как тот проводил его в библиотеке. Так что это ничего не изменило в их отношениях и не развеяло удручающего одиночества Гарри. Более того, отношения с его сокурсниками оставались такими же плохими. Только к концу месяца для него кое-что изменилось. Это случилось в день их первого урока полётов. Этот день стал одним из самых важных в жизни Гарри.