***
Трещины расходились под ударами элемента Гео. Ещё один, совсем вялый по сравнению с предыдущими, стал последним для бедного валуна. Эмбер поджала губы, встав поодаль. Давно она не видела свою светлую подругу такой откровенно злой. — Путь открыт. В свете элементального фонаря Эмбер заметила образовавшуюся дыру в завалах. Поток ветра хлынул снаружи, принеся запах гари вместе с холодом, а после тут же стих. — Давай уже покончим с этим поскорее. Скаут кивнула, последовав за Люмин. Бессонная ночь — мелочь по сравнению с настоящей проблемой. Логово Ужаса Бури — довольно непредсказуемая территория, однако и она подчиняется каким бы то ни было правилам поведения. Первоначальная задача отошла на второй план. Обследуют местность они позже, с гораздо менее смехотворным составом для региона повышенной угрозы, а до этого главным приоритетом является воссоединение всех членов отряда. Так говорит Кодекс, так и станет действовать преданный делу скаут. — Нашла! Прядь волос, отражающаяся голубоватым блеском от слабого лучика лунного света. Люмин всмотрелась в деталь, найденную напарницей, но ничего говорить не стала. Лишь сомкнула губы, долго высматривая в темноте дорогу… …с втоптанными на ней человеческими следами. А дальше, вдоль тропы, — лишь редкие стволы деревьев, согнутые безжалостным ураганом и разграбленные пути бывших живыми монстров… Конечно же, им туда.***
Силуэты сливались между собой. Свет, исходящий от печатей внутри башни, померк, закрывшись пылью с крупными обломками, что куполом отсоединили барда от внешнего мира. Голова кружилась. Чистого воздуха вокруг, готового поделиться частичкой живительной силы с Венти, катастрофически не хватало. Холодные надменные глаза показались из густого покрова ветров. Злых, буйных и таких же бездушных, как их повелитель. — Тираны уже не в моде, старик, — бросил Венти, поднимая взгляд, — Мондштадт отныне никому не принадлежит. И знал Барбатос, что проблема сих ветров была далеко не в буйности, а в излишней покорности. Нынешний Анемо Архонт оглянулся по сторонам, неспешно вставая на ноги вопреки давящим к каменным полам ослабевшее тело тяжёлых порывов. А противник же по-прежнему сохранял молчание, оценивающим взглядом сверля нового правителя. Подолы массивной мантии приподнялись восходящими потоками, что несли пыль и беспокойство в мирное небо. И темнота — гончая из страшных снов — накрыла собой всё видимое и скрытое веками тлеющей истории. Настигал мороз. Беспощадный холод пробирал Венти насквозь, забираясь под рёбра, глубоко в грудь, где когда-то хранилось ныне украденное Сердце Бога. И завывали недобрые ветры. Громко, чёрство, они насмехались над потерей Архонта. Чья-то рука схватила барда поперёк горла, болезненно сдавливая глотку. Сердце, живое, что до сих пор оставалось преданно телу, отбивало оглушающий ритм. Венти сжал зубы, схватившись за поднявшего его мужчину. И пол рушился под сенью яростных потоков, образовывая в нём дыру, которую тут же занесла непрекращающийся шквал бури. И рушилась точно так же выстроенная на руинах уверенность Барбатоса при виде его пронзительных голубых глаз. — И это мондштадтцы называют божеством? — звучало с неприкрытым презрением. Человеческая оболочка, высокая, облеченная в тяжёлый волчий мех, одним своим видом внушала трепет и какое-то абсолютно дурное благоговение. Но только не тому, кто знает, какой ценой вырывалась однажды врученная ему власть. — Жалкий элементаль, — удавка становилась крепче, холод обволакивал волнами мурашек на живом теле. Он встряхнул мальчишку, ловя взглядом рассыпавшиеся искры магии с кончиков волос. Дрожит от мороза, так легко попавшийся в чужую ловушку… не Архонт, а самое настоящее зрелище, что достойно только назвать смехотворным, — Что смертные только видят в тебе, чтобы без задней мысли подчиниться? И Венти узнавал этот голос, рычащий сквозь зубы, с каждым словом всё чётче и чётче. Незыблемое напоминание, которое, как он думал, кануло навеки под обломками башни. Голос тирана, который хотел забыть раз и навсегда, как только стрела Амос пробила его грудную клетку насквозь. — До тех пор, пока ты будешь судить людей подобно бездушным машинам, — язвительность так и сочилась в тихом, но упрямом голосе, — Тебе моей силы не понять. Удушье угнетало — Венти ли тот, кто станет терпеть такое издевательство над свободным нравом? Лук, подобный крыльям сокола, материализовался в руке, отвлекая внимание на своё яркое бирюзовое свечение. Горячее Анемо разошлось в стороны, сталкиваясь с древней, леденящей силой. Всего на миг — на миг! — дезориентированная выпущенной стрелой, хватка Декарабиана ослабла. И тот же час Венти отпрыгнул назад, к стене каменной башне, поддерживаемый дружественными ветрами. Слияние двух родственных, но прямо противоположных по энергетике сил… дало ужасающий эффект. Между ними барьером разошёлся вихрь. Драконий рык эхом раздался на границах купола ветров. Двалин… он ещё ждёт его! — Бог, дрожащий от холода?.. — казалось, самому себе шептал Декарабиан. Его высокая фигура скрывалась завесой поднятой пыли, — И бог, покоривший свыше миллиона смертных — один и тот же? Полная несуразица. Он помотал головой. Потоки ветров ринулись ввысь, оттуда стремительно спустившись вниз, разрушая всё, что попадалось на их запутанном пути. Плохо дело. Уклоняться и тянуть время смысла нет — рано или поздно широкие быстрые атаки попадут по Венти, а после божественную ловкость перебьёт человеческая усталость. Сияющий энергией лук в руках так и кричал о том, что им следует вступить в бой, чтобы раз и навсегда покончить с давней проблемой. Однако разум, начисто сбитый с толку, и чувство стихий, ощущающее несоразмерную силу напротив, говорили о том, что ни один из вариантов не приведёт к нужному результату… он в слишком уязвимом положении, оказавшись в чужой ловушке. — Будучи рождённым в руинах чужой славы, элементаль, — ветры завыли, поднялись, приобретая материальные оболочки буревестников, острыми клювами пронзающих стрелы Барбатоса, — Ты падёшь здесь. Мондштадт познает прежнее величие. Венти отпрыгнул в сторону, отвлекающим пуском из лука перенаправив один из форменных потоков в стену. Нет-нет-нет! Бард сжал зубы, увернувшись от ещё одного. Буревестник разбился о камни, падая вниз с башни ледяным ветром. Пол смещался под ногами, волнами расходилась дрожь по нему, чуть не сбивая Барбатоса с ног. Нет! Он не может просто так пасть — этот народ никогда не должен более познать деспотии богов! — Оглянись! Тебя свергли собственные люди! — не выдержал Венти, тут же приготовившись к новым ударам. В чужих глазах впервые за всё время пронесся отблеск встревоженности — он попал в самую точку уязвлённой гордости тирана, — Разве это то, что можно назвать «славой» и «прежним величием»? Взгляни уже на настоящий мир, а не его подобие с высоты своей башни! Пол под ногами окончательно рухнул. Буреносные ветры ринулись вниз, стремясь придавить смертное тело к самому дну, разбив его своей силой. Перед последним мигом Венти уже не видел лица Декарабиана. Лишь где-то глубоко в сознании казалось, будто он ещё был там — презрительно прожигал падающего Анемо Архонта взглядом ледяных глаз. Быть может, те искры, которые зажглись в вековом льду из пламени безмерной злобы, — тоже всего лишь игра беспокойного сознания?***
Взмахами крыльев дракон отогнал от себя холодные потоки. Двалин зарычал на стремящихся к нему буревестников, прежде чем отбить пару хвостом. И только почувствовав, как что-то очень похожее по весу и форме на человеческое тело, приземлилось прямо на шею дракона, он заскрежетал когтями и тут же оттолкнулся от рухнувшей под тяжестью стены. — Расскажешь обо всём после, — произнёс Двалин, отрываясь от гнавших за ними холодных ветров. Внезапно, они стали уменьшать свою скорость, а через несколько секунд и вовсе прекратили за ними погоню, — В твоей форме нельзя было принимать участие в сражении. Венти слабо кивнул, пробормотав что-то про правдивость слов друга. — Двалин… — «Двалин, а ведь правда, что люди нашли во мне такого, чтобы каждый день, позабыв о выпивке, отдавать свои самые сокровенные секреты?» — …он? — По всей видимости, привязан к своей башне. Не беспокойся. Что-то внутри барда сжалось, но тот всё же облегчённо выдохнул. Откуда в нём такая усталость? Ещё вечером он чувствовал необычайную энергию от наполнивших его молитв жителей. Сейчас же… — Поспи, друг. Ты уже не в том состоянии, что пятьсот лет назад. Венти откинулся, устремив взгляд в небо. — С твоей помощью мне удалось наложить печать на то место. Буря останется в прошлом, как ей и предначертано. Бард усмехнулся, вопреки пониманию временной меры. Вскоре уставшее сознание поглотила тьма ночи, а за ней — тишь сна.