***
— Прости, друг, за то, что мне приходиться тревожить твой сон, — юноша легко пробрался к дремлющему дракону на границе с его логовом. Интересный выбор места, конечно. Бедные звери гор Светлой Короны за километр не отважились подходить к бывшему хранителю. Как печально, будучи малышом, Двалин охотно резвился даже с медвежатами и крупными слаймами, — Хе-хе, всё же вижу, тебе тоже не спиться сегодня, — почти что наглая ложь. Кто бы был благодарен пробуждению посреди ночи с неприятными новостями? — Двалин, мне нужна твоя помощь. Дракон приоткрыл один глаз, выжидательно уставившись на Архонта. — Что ты здесь делаешь, Барбатос? — прогремел его голос с явной ноткой недовольства. Венти почесал затылок. Помнит он, помнит недавний разговор: друг настоятельно советовал ему если уж и сидеть в городе на Празднике ветряных цветов, то в кой-то веки спокойно. И правда, смешная просьба с учётом тех лет, что они провели рука об лапу. — Тише-тише, местные звери не выдержат ещё одного шквала, — остановил его Венти, на всякий случай достав любимую (ими обоими) лиру. Двалину нравилось всё, что звучало по-особенному живым мастерством архонта — этого не отнять, — Ветры не были глухи к нашим голосам, просто некоторые из них… их проблема вовсе не в буйности или чём-то там ещё, что можно было подумать, а в излишней покорности. Мертвец всё никак сойти с любимого места не может… Ты понимаешь, о чём я. Только сейчас дракон заметил дрожь в его словах. Пасть слегка приоткрылась в осознании, а хвост обвился вокруг барда. Нужно поддержать. Необходимо согреть. Двалину никогда не нравилось видеть друга в сомнении или неприкрытом волнении. Друга, который вырастил его с тех мрачных времён, когда дракон игриво лез клювом в окна людских домов и тот же час получал тупыми лопатами и вилами по своему любопытству. Друга, которому… беззаветно верен. — Ты уверен, Барбатос? — спросил бывший хранитель, прислонившись пушистым боком к Архонту, — Если всё правда… Барбатос, это же просто безумно. Безумно — большего и не сказать. Венти улыбнулся одними лишь уголками губ. — У нас не так много времени, чтобы перепроверять догадки сотни раз, — бард развёл руками, отвечая на внезапную милость товарища, — Оставим это занудным старикам, а пока нужно предотвратить то, что в наших силах. Двалин склонил морду над юношей. Когти впились в каменистую почву, оставив глубокие следы на ней. Венти понял по его движениям: дракон был зол. Ещё повезло, что Андриус не слышит их разговор — тот бы точно не упустил шанс закончить свою давнюю вражду с Повелителем Бури лично. — Этот тиран не из тех, кто предпочёл бы действовать исподтишка и сражаться на истощение, — продолжил Архонт, неспешно перебирая струны лиры, однако шерсть на загривке Двалина до сих пор стояла дыбом. Венти лишь сдавленно хмыкнул, легко погладив друга по шее: вроде бы решил завязать с хранительским долгом, но защитник такой — Мораксу завидно было бы с его адептами на побегушках, — Коль опустился до подобных дешёвых трюков, значит, сейчас он слаб, и самое время обновить барьер у башни, и проблема должна быть решена навсегда. Бард замер, прислонившись щекой к густому меху. Восточный ветер не так уж часто проявляет подобную ласку, но в данный момент она как никогда кстати. Лёгкая дрожь (от холода, вероятнее всего) поселилась в пальцах и не уходила ни под какими предлогами. Идеалистичное развитие событий, не так ли? Ничего не мешает попробовать! — Барбатос, — окликнул друга Двалин, ненавязчиво толкнув его клювом. Венти зажмурился, а после резко распахнул глаза, вопросительно уставившись на ящера. Последний глубоко вздохнул, подметив некоторые вещи, — Твой элементальный фон не располагает к участию в таких затратных ритуалах, как наложение печати. Это не- Прошло около минуты, пока он просто смотрел в одну точку, не реагируя на чужие слова. Дракон глухо прорычал в бессильном раздражении: не нравится ему это. Ой как не нравится. — Я помню, Двалин, всё помню, — вернувшись в ясное сознание, заверил Архонт. Восточный ветер не был точно уверен, но, несмотря на дрожь в руках, в бирюзовых глазах отражалась только яркая уверенность и неповторимая смелость, — Поверь мне, это всё равно не имеет значения, пока буря властвует над снами.***
Девушка бежала вслед ветру, не заботясь о том, чтобы запомнить дорогу. Выберется из ущелий позже, тут же путь кристально ясен — вперёд. За сильным элементальным следом, за тягучим пятнистым шлейфом шарфика, за тающими искрами огня от скаутских стрел. Тянет руку напротив другой, маленькой, но упрямо стремящейся в ответ — хватает лишь оборванную ветвь или дубину хиличурла. Когда шквал разделился на несколько сильных потоков, Люмин в растерянности остановилась, переводя дыхание. Крики феи стихли или уже просто не доносились до них, элементальный след сделал огромный круг — пути больше нет. Пути нет… Но Паймон есть! Она где-то там, и её нужно отыскать как можно скорее. Эмбер подоспела сзади, однако всё, что было дальше — лишь разграбленные холмы и стремительно уходящие в стороны воющие потоки. — Постой, Люмин! Если разделимся, будет ещё хуже! Один поток ушёл почти что вертикально вверх — не догнать. Пара направилась назад — заведомо отвлекающий манёвр вредных ветров. Ещё трое разделились и, судя по шуму, залетели в ближайшие ущелья. Девушка упрямо игнорировала проявившуюся боль от бурных ударов шквала. Не природный, точно чей-то. Сжав челюсти, она вскочила с места, вопреки словам подруги, ринувшись влево — в широкий закрытый проём между скалами, за которыми оказалось больше всего поломанных стволов деревьев. Сверху слышался грохот камней. — Стой же, прошу! Это бессмысленно! Шум заглушил её слова, однако Эмбер лишь стала бежать ловчее, дабы догнать сорвавшуюся спутницу. Скаут настигла путешественницу в тот самый момент, когда она собирала разрушительную энергию в своих руках, чтобы убрать завалы деревьев со своего пути. Эмбер схватила подругу за плечи, всей силой потянув назад. Секунда — и дорога была засыпана уже непробиваемыми камнями. — Люмин, ты как? Не поранилась? — лучница осторожно поднялась с путницы, спешно оглянув ту на предмет повреждений. Кажется, обошлось парой царапин, — Бежать дальше ночью опрометчиво. Мы потеряли след, но обязательно найдём его чуть позже! Уверяю тебя, только давай думать вместе! Люмин потрясла головой, лишь плотнее сжав свой меч. И вправду, след ветров действительно спутался слишком сильно, будто бы намеренно, превратившись в десятки обвитых порочных кругов. — Но… Паймон, — говорила путешественница, сбито вдыхая и выдыхая холодный воздух. Жжёт лёгкие, и она не помнит, чтобы знакомые ей мондштадтские ветры так поступали, — Паймон совсем не приспособлена к таким ситуациям, ей нужна помощь! Эмбер помогла ей подняться, другой рукой придерживая элементальный фонарь, подобный траве-светяшке. — Посмотри на себя! — не сдержалась скаут, когда подруга нетерпеливо рывком вскочила на ноги. Люмин отшатнулась, изменившись в лице. И правда, лишний миг на неудачном месте под обвалом, и она бы… уже не встала, — Мы обязательно найдём её, это наш долг, но для начала… выберемся отсюда сами. Путешественница оглянулась по сторонам. Правда в который раз давила на плечи, подобно обошедшим её камням — свет фонаря отражался от неровностей стен, подмечая одну неутешающую деталь: выход завалило.***
— Барбатос, ещё не поздно- — Эй, дорогой друг, не нужно отговаривать меня, — перебил его Венти, — Кто-нибудь понадёжнее сюда заявится точно не скоро, а в одиночку это делать бессмысленно и слишком опасно. Дракон снова что-то безрадостно прорычал, наблюдая за вскочившим с места Архонтом. Не успели они приземлиться, как тот уже стоял у самого подножья башни. Столько воспоминаний было связано с ней и ни одно из них не было приятным. Юноша перехватил лиру покрепче, сделав глубокий вдох. На его стороне тысяча родных ветров и свободный Мондштадт. Башня Декарабиана — всего лишь предмет изучения теперешним и будущим поколениям. Руины, которые никогда больше не соберутся в былом ужасающем величии. Двалин смиренно прикрыл глаза, скользя когтями по замшелым каменным блокам. Его крылья распахнулись, помогая развеять прежнюю печать. Потоки бирюзы разошлись по сторонам, осветив местность чистым сиянием. Увлечённые игрой своего бога, ветры пришли из дальних краёв земель Тейвата. Они скопились вокруг башни, разрывая слой беспросветной бури и строя новый — барьер, цель которого навсегда упокоить её буйное сердце. Проходили мгновения, секунды, минуты — Барбатос перестал замечать течение времени. Сосредоточившись на дружественных ветрах, он не чувствовал более присутствия верного друга за спиной, ни всепоглощающего давления ночной тишины. В пальцах слегка кололо, сколько бы он не пытался вдохнуть воздуха, кислорода не хватало на всё. Действительно, он самый слабый из текущей Семёрки. Но он не одинок. Таких, как он ещё сотни, будут и тысячи. И пусть Декарабиан знает это. Удар приходится прямо по лире в руках барда. Отдача больно бьёт по пальцам. Прямо через всю защиту со стороны прикрывающего его Двалина! Венти срывается с места, вместе с потоками ветров уходя от громко завывающих братьев. Они злы. Ох, как же они злы и нещадны в своих попытках угнаться за ним! Что-то не так, но Барбатос всегда был готов к тому, что что-то может пойти не по плану. В конце концов никакого плана никогда и не было. Ни тогда, когда несчитанное количество людей шло против собственного бога. Ни тогда, когда холодные ветры прорвались вихрем сквозь покровительство тёплых, родных и близких современному Мондштадту. Ни тогда, когда они плотной стеной закрыли Архонта от глаз верного товарища под разрушенной крышей башни. И… ни тогда, когда давно утерянный образ вновь явился перед ним, такой же ледяной и недобрый, как и его подчинённые, — Повелитель Бури.