Сотрудничество

      — Что это, блять, такое?!       Рамлоу хрипит перекошенным в оскале ртом, полным крови. Зубы, язык, ошметки губ — все это яркое, слипшееся красное месиво. Говорить нельзя, можно пытаться только дышать — маленькими, дроблеными глотками, — но Броку, как обычно, похуй. Похуй на правила, условия. Ебучие обстоятельства.       И он хрипит-плюется Джеку в лицо, пытаясь отбить крепко вцепившиеся в броник руки.       — Отпусти, блять! Отпусти и выводи СТРАЙК!       Джек только сильнее сжимает челюсти. И пальцы. И думает: ну уж нет. Думает: какая досада. И еще что-то похожее на "какого, собственно, хуя?!".       Когда Брок валял в баре очередную красотку — ему было до лампочки. Но когда командир свалился сам — больше похожий на решето, а не на живого человека — стало как-то не до фонаря. Очень уж. Так, что на мгновение задрожали коленки.       Для Джека, не первый год работающего с суперами и повидавшего всякое дерьмо, это оказалось новостью. Для Брока, судя по всему, тоже.       — Роллинз, блять, — у Брока в горле нездоровые бульканья, лицо сизое, и порезы встречаются на порядок чаще, чем морщины, но он что-то еще там пытается командовать.       Не то чтобы Джек ожидал чего-то другого. Но то, что это нервирует и не прибавляет Рамлоу сил — факт. Истина, еб ее мать.       Джек думает, что ударить командира в лицо даже при нынешнем раскладе как-то негуманно. Вокруг пиздец, где-то справа и чуть впереди мельтешит звездно-полосатая задница Кэпа, и ему до них далеко. Действительно нужно выводить бойцов. Нужно помочь суперу. Нужно очистить территорию.       — Нужно... — хрипит-приказывает Брок, и это — его полубезумные глаза с вкраплениями золота в темной глубине — становится последней каплей.       Джек и сам знает, что нужно. В первую очередь — не бросать своих. Даже таких, очень не по-хорошему ебанутых.       Джек замахивается — Брок виснет на нем, наваливаясь всей грудью на ладони — и бьет четко по точкам. Не причинить боль, но вывести из строя.       Рамлоу намного легче вынести из-под огня, когда он не брыкает своими сильными ногами.

***

      — Ну и какого хуя, Джек?       Брок выглядит уставшим, лежа на больничной койке. У него морда лица чисто под белоснежную наволочку, но врачи дают позитивные прогнозы. Впрочем, Джек в нем не сомневался ни разу: Рамлоу упертый, Рамлоу и не из такой задницы выворачивался. А там, где не мог — Джек подставлял плечо. Почему сейчас должно быть иначе?       Он спокойно пожимает плечами.       — Можешь не благодарить?       — А если бы погибли наши? — с ехидной горечью уточняет Брок и пытается сползти вниз по подушке, чтобы смотреться более внушительно. Выходит пока не очень. — Думаю, Кэп как минимум запросил дохуя длинный отчет из-за твоего неумения следовать приказам.       Джек косится в окно. Там птички, листочки и прочая весенняя поебень. Он рад, что Брок не отлетел и тоже сможет скоро ее увидеть. Своей красивой и собранной по кусочкам рожей.       — Ничего, — он закладывает руки в карманы, а под пальцами до сих пор тепло чужого тела, шершавая ткань и теплая кровь. — Я скрупулезный. Сделал все, что просили.       Брок смотрит на него разъяренно-восхищенно. Пробует присвистнуть. Косячит из-за подживающих губ       Джек думает: ничего. Скоро получится.

***

      — Уже на своих двоих, командир?       Джек даже не поднимает глаза. Об этом баре на окраине района знают два-три бойца СТРАЙКа, а о том, что он не против объявиться здесь лишний раз, вообще только Рамлоу. И это он. Это не может быть никто другой.       Джек, как бы глупо ни звучало, узнает по запаху: больничная койка, мятная паста и тот пиздатый одеколон, будто созданный персонально под Броковскую альфа-сущность.       Рамлоу не говорит длинных и вычурных фраз. Не благодарит, красиво поблескивая влажными глазами. Он скидывает пальто, падает грузно на сиденье напротив и спрашивает:       — Что пьем?       Что ж, это самое искреннее, что от него можно услышать.       Несколько шотов спустя — бедная охуевшая Броковская печень — Джек расслабляет плечи. Брок напротив, такой знакомый и даже снова заросший щетиной. Его допустили до службы, он снова в строю, снова возглавляет СТРАЙК. И все почти что как прежде.       Почти — этот пристальный, достающий до пяток, выворачивающий наизнанку взгляд — становится для Брока новым укомплектованием. И Джек не то чтобы против. Джек просто не совсем понимает, как расценивать то, что он направлен на него.       Брок хмыкает, замечая его внимание. Гнет шею; под кожей бугрятся змеи вен. Самец, идеальный образчик для канала про дикую природу. Брок для Джека — что-то на запредельном, непонятном, хотя и знакомы так долго, что дохуя.       — Нравлюсь? — говорит Брок, и, если бы не шароебились вместе еще со времен учебки, Джек и не уловил бы этот тонкий, осторожный намек.       И толику сомнения.       Джек думает: нельзя отвечать. Даже несмотря на то, что распидорашенную харю собрали лучше, чем была. Даже несмотря на то, что зубы ломит от желания впиться в это сильное тело, заклеймить, оставить навсегда только себе. Это животное. Так не бывает между сослуживцами, друзьями. Так нельзя.       Нет.       — Да, — язык обгоняет мозг.       Бах.       Ранение осколочной.       Но Брок почему-то съезжает взглядом куда-то в угол скамьи. И лыбится как Чеширский кот.       — Ну хуе-мое, чисто как в книжке, — у него эти вечно поэтично торчащие волосы, крепкие руки и даже после десяти операций самый красивый в мире оскал. — Роллинз, блять, ты че, Шекспира перечитал и решил не дать мне сдохнуть как елейной принцессе?       Джек качает головой. Слов много, и они — шелуха. Они совершенно не то, что он действительно хочет слышать. Но внутри уже набирает обороты бешеное сердце. Ведь Брок — тот Брок, который еще несколько месяцев назад хвастался трахом с тремя девчонками разом — не гонит прочь.       Только хмурится. Бросает на стол двадцатку.       — К черту. В машину или я тебя прямо здесь засосу.       Джек думает: раз так повернулось, он не слишком-то против. Думает — и решает озвучить.       Брок улыбается шало. А потом целует.       И все.       И пиздец.