Сотрудничество

      — Ты че завис, Джеки?       Голос Брока как из-под воды: далекий, неразборчивый и вязкий. В нем проскальзывают заинтересованные нотки, есть парочка рычащих звуков, от которых знакомо сводит желудок. Но они — такие тихие, почти не разберешь.       Джек продирается к ним сквозь невидимую водную гладь. Медленно. Очень медленно.       — Джеки?!       Блять. Если бы не фотка, он был бы более собран. Честное слово. Джек щелкает экраном, прячет мобильник в задний карман. В жизни проходят секунды, а для него — часы.       Потому что Брок на новой аватарке такой, что хоть в морозильную камеру лезь. И все равно не поможет. Погоришь как миленький, начиная с головы и заканчивая тем, что под труханами.       Словом, ахуй. Неудивительно, что Джек клюнул, хоть рыбка-то не его категории.       — Все в норме, шеф.       Брок смотрит с выражением "попизди мне еще", но ухмыляется. Так умеет только он, да; сицилийская кровь виновата или сучий характер, не суть — ухмылка кривоватая, острая. Лукавая, как у черта. Брок знает, как она влияет на людей. И это — самое страшное.       Джек сглатывает.       — Подстрахуешь меня?       Брок слегка прикусывает губу, тут же отпускает. Красивые ровные зубы. Блядский рот. У Джека по спине мурашки от зрелища.       — Конечно.       Брок ложится на тренажер, готовится взять вес. О, он хорош, он чертовски хорош. Сильная спина. Литые мускулы. Идеально смуглая кожа, которую так и тянет коснуться или лизнуть. Или — все. Сразу. И плевать, что смотрят.       На них оборачиваются, и они оба в курсе: эти люди смотрят на Брока. Разглядывают, как экспонат. Любуются. Кто-то капает слюной — завистливо или страстно, Броку все в кайф.       Джек уверен: работники качалки ненавидят и обожают часы, когда тут Брок. Брок = мощный приток желающих. Брок = бесплатное представление. Брок = чертов сперматоксикоз. Как они еще не заебались потом оттирать стены.       Возможно, он им даже сочувствует.       Потому что да, Брок — это беда. Пиздец мирового масштаба, укомплектованный в человека. А Джек под его началом еще и служит, так-то. Ему вообще впору вешаться.       Брок напрягается: под кожей выступают мышцы, перекатываются вены. Джек старается думать только о страховке, но против воли чуть-чуть прикрывает глаза. И сразу видит разгоряченное, завернутое в солнечный свет тело. Модные очки, морда как у альфа-самца. Крепкая шея, под кожей которой бугрится кадык.       Это тело зверя, способного зубами рвать плоть и мучительно долго идти по следу. Это тело машины — упругое, без изъянов, идеально-совершенное.       Это тело его командира. И его, Джека, видать, прокляли боги или суперы (или и те, и другие), раз ему так хочется заиметь это тело себе. Желательно, вместе с разумом и остальными частями, отвечающими за взаимность чувств и влечение. Ох, блять, и как ему теперь с этим...       — Джеки, твою за ногу! — Брок останавливается.       Замирает на мгновение, удивленный и смущенный отсутствием реакции. Взгляд бросает — снизу вверх, такой, что прямо сейчас в койку или с балкона. Джек тоненько выдыхает через нос и молит все доступные инстанции, чтобы ничего не ляпнуть.       — Ты сегодня в блядских облаках, — хрипит Брок и красиво вытирает губы тыльной стороной ладони. — Давай уже спускайся. Хватит.       А Джек думает: кому те цветы? Те, что на аве? Старлетке из офиса? Новенькой секретарше Кэпа? Какой-то левой мадам, которая осталась для Брока цифрами в адресной книге? Или не осталась?       Мысли — вспышки, выдранные из стены неоновые лампы. Они лопаются в висках. Они мешают, мешают. Мешают.       — Я, — наверное, это будет слабостью, но они работают в связке лет пять, из которых четыре Джек попросту терпит, и... кажется, ему теперь сложно терпеть. — Я сегодня пас, босс.       Он разворачивается, не подождав ответа. Бредет к раздевалкам. Сгребает вещи охапкой в сумку, последнюю закидывает на плечо. На душе погано, сердце дерут когтями кошки.       Брок догоняет его уже на парковке.       — Ты че, Джеки? — повторяется он и смотрит как-то осоловело, даже немного виновато. Потом дергает щекой. — Раз качалка в минус, может, заедем ко мне? Попьем пива? Глянем че по телику?       И, нет. Нет-нет-нет, Джек столько раз падал в это дерьмо, что не имеет морального права рухнуть туда снова. Логово Брока — настоящее болото; чем дольше там находишься, тем больше тонешь в любви к его владельцу. А Джек пообещал. Джек отныне зарекся.       — Можно, — зачем-то говорит он. — Недолго.       Автомобиль Брока пахнет скоростью и новой кожей. Обивка сидений — высший пилотаж; интересно, сколько цыпочек раздвинули тут перед Броком ноги? Джеку становится дурно, он не хочет считать, но отчего-то уверен: много. Действительно много.       Оборачивается через плечо, чтобы бросить сумку на заднее сидение, да так и замирает. Цветы. Те самые. Желтые. С фотки.       Брок прослеживает его взгляд.       — Форзиция, — как-то неуверенно объясняется он. Подождите. Объясняется?! — Сестра вчера нарвала. Сфоткала меня с ней... может, ты видел, — о, Джек видел. И успел нафантазировать. Совсем не про сестру. — Хочешь, забирай?       Джек душит смех в покашливании, но Брок, конечно же, замечает.       — Смейся, смейся, — улыбается он, когда они выруливают с парковки, и атмосферу как-то... попускает? — А эти цветы вообще-то кавалеры дарили дамам в Средневековье. В знак чистоты своих помыслов.       Второй раз сдержаться не получается: Джек смеется в голос, чувствуя себя непозволительно счастливым и глупым. Не было никакой бабы. Точнее, баба была, но она не считается.       — А твои помыслы разве бывают чистыми, Рамлоу?       Брок приподнимает бровь и смотрит косо с водительского. Хитрый, хитрый лисий взгляд. И что-то блядское на глубине.       — В отношении тебя — нет. Но цветочки ты все равно возьми, они миленькие.       Джек сначала не понимает сказанное. А потом как понимает. Щеки у него становятся ярко-красные.