Our game

Чонин еле перебирает ногами, почти достигая кабинета. Когда он практически ступает на порог, резкая бешеная вибрация достигает его возбуждённого члена, который скрывается лишь длинной рубашкой — это заставляет его прижаться спиной к стене. Рубашка выглядит ужасно: мятая, где-то заправлена в брюки, а где-то торчит, словно тряпка. Ладони Чонина постоянно потеют, лицо выражает самые жестокие мучения. Вообще, идея была именно Чонина. Как-то неожиданно его занесло в интим-магазин, и на глаза случайно попался небольшой вибратор. В итоге Чонин очень счастливый вышел из магазина с покупкой, к которой шёл небольшой презент: такой же маленький вибратор. По всей видимости, были какие-то скидки или удачный день, но Чонин не стал вдумываться, опьянённый идеей разнообразить сексуальную жизнь со своим парнем. Собственно, поэтому он сейчас мучается от двух игрушек: одна прикреплена тонким колечком к головке члена, вторая — глубоко в заднице. Чонин чуть ли не стонет из-за увеличивающейся скорости. Предложил это сделать — он и мучается тоже — он, а Чан, младший уверен, ехидно улыбается, ожидая своего возлюбленного в кабинете, до которого тот всё не может дойти. Чонин всё же, видя всех своих одноклассников, которые, предвещая скорое начало пары, заходят в аудиторию, перебарывает себя и тоже переступает порог, кидая ненавистный взгляд на Чана. Тот, как и ожидалось, улыбается во все тридцать два. — Я прошу тебя, уменьши скорость, — шепчет в самое ухо младший, как только доходит до стола профессора, зажимая живот рукой. Он чувствует, как сейчас позорно кончит, потому что уши и лицо горят, а внизу зарождается дикое желание освобождения. Чан его игнорирует, что ещё больше разжигает потребность быть оттраханным. Становится, по правде говоря, уже неприятно от того, что наконечник вибратора сильно упирается в простату, стимулируя непрекращающимся движением, а морально больно становится от того, что Чонин даже потрогать себя не может. На то был уговор: ходить с игрушками три пары, так ещё и нельзя вытаскивать, дрочить в туалете университета и вообще что-либо делать, что так или иначе уменьшит возбуждение или позволит члену всё же испустить семя. Чонин со всеми условиями согласен — так, признаётся он себе, намного интереснее и для него чертовски возбуждающе. Но становится уже правда невыносимо ходить со стояком несколько часов. Бан Чан всегда знал, что у его парня отменная выдержка. Их секс можно назвать долгим и интересным: много прелюдий, разные позы, иногда что-то новое, поэтому они натренировались долго не кончать, а порой Чан мог возбудить младшего и уходить (обычно это месть за что-то). Чонин привык к тому, что быстро он не кончит, что всегда играет на руку. Да и к тому же его молодой организм отлично приспособился к такому разнообразию. Сейчас же Чонин из последних сил держится. Пара идёт полным ходом, а он всё не прекращает елозить на стуле и зажиматься. Его бёдра в постоянном напряжении, член сочится предэякулятом, а краснота с миловидного лица всё не хочет сходить. Иногда Чан прибавляет скорость, и тогда Чонина правда трясёт, он ложится головой на парту и пытается сосредоточиться на уроке, но всё выходит напрасно. В ушах гул, а зрачки слегка расширены, возбуждение постоянно бьёт в голову и в возбуждённый член. Чонин уверен, что на брюках уже есть большое мокрое пятно, а головка органа налилась кровью настолько, что по цвету равна спелому помидору. Чан ставит небольшой видеоролик группе, пока Чонин пытается понять, что вообще происходит вокруг. Как он чувствует, старший вновь прибавляет скорость, что немного приводит его в чувства, и он почти стонет, в самый последний момент зажимая себе рот руками. Бан Чан со своего места видит, как тот трясётся, и в какой-то момент ему кажется, что младший кончает. Так и происходит: Чонин мычит в ладонь (благо сел на последний ряд, где его никто не услышит), его ноги трясутся из-за бурного оргазма, а голова становится тяжелой, словно залита чугуном, потому что вибрация и стимуляция простаты и чувствительной головки не прекращаются. Ему кажется, что он может кончить во второй раз, поэтому, чтобы вновь не испытывать это ужасное чувство фейерверков перед глазами, он срывается с места и идёт в туалет. Профессор провожает его взглядом, замечая телефон в кармане, и, ехидно улыбаясь, печатает сообщение: «Не смей дрочить, мой сладкий. Тебе же хуже потом будет.» Чонин этого не видит. Он с пылающими щеками забегает в кабинку туалета, отмечая в голове, что в помещении никого нет, и надрывно стонет во всё горло, не боясь быть кем-то услышанным. Штаны летят вниз, парень убирает оба вибратора и отключает их от блютуза, заранее понимая, что это заметит Бан Чан, но сейчас ему плевать, потому что новый оргазм подходит совсем близко. Он быстро себе надрачивает, иногда мыча в сгиб локтя. Член до ужаса красный и разбухший, такой эрекции у Чонина точно никогда не было. Он кончает вновь бурно и долго, кажется даже, что третий оргазм сразу же настигает его. Силы уходят почти моментально, пока он пытается не завыть от боли в органе и в животе. Безусловно, оргазмы были потрясающими, но послевкусие такое себе, учитывая то, что придётся с таким упадком сил добираться до дома. Чонин остаётся какое-то время неподвижным, переживая сильную реакцию, и в мыслях просто проклинает своего парня, хотя осознает, что он сам всё это затеял. Месть где-то внутри начинает разрастаться, и он уже придумывает различные планы на задницу Бан Чана. Они были универсалами с самого начала их сексуальной жизни. Бан Чан совершенно не был против, хотя с бывшими партнёрами оставался лишь доминирующим. С Чонином было по-другому. Младший был всегда выше, тело не уступает чановому потому, что Чонин всегда следит за прессом и мышцами на ногах и руках, его половой орган в меру длинный и слегка толще, чем мог бы быть у такой длины. Чану это нравится, и он с превеликим удовольствием часто насаживается на этот красивый член. Причём, говоря об их знакомстве, Бан Чан хотел поначалу врезать мелкому студенту за его тупые подкаты, но после первого свидания, на котором, естественно, настоял Чонин, всё пошло более менее прилично. И после нескольких месяцев общения Бан Чан даже сам проявил инициативу начать отношения. Чонин сначала рассчитывал только на секс с таким потрясающим преподавателем, но после их разговоров, дружбы, которая быстро зародилась, он понял, что влюбиться в такого мужчину точно не будет грехом. Бан Чан всегда был чутким и зрелым, заботливым и умным. И хотя Чонин не далеко от него ушёл (потому что тоже отлично учился и вообще был хорошо воспитан и начитан), всё равно пытался равняться на старшего и брать с него пример. Чонин возвращается с ужасной усталостью, чувствуется по всему телу слабость, а голова хочет просто столкнуться с подушкой и уснуть. Он кидает нервный взгляд на злого профессора. Тот уже всё понял, от чего на лице его играют желваки, и Чонин понимает, что ему пизда. Сердце уходит в пятки, когда он видит непрочитанное сообщение на своём телефоне и старшего, который всё ещё прожигает его глазами. Он бы рад сбежать, чувствуя, что совсем скоро закончится пара, и все разбегутся по домам, но настойчивый взгляд своего парня заставляет покорно ждать его около кафедры. Бан Чан быстро собирается и взглядом приказывает идти за ним. Они молча едут в машине. У старшего такое лицо, будто Чонин убил кого-то, и Чонина это начинает бесить. Он уверен, что Чан сделал бы то же самое, потому что ходить с таким возбуждением не представляется возможным, но они затеяли поистине долгую игру, и Чонин уже не смеет из неё выходить. Но ведь он может вводить новые правила или немного отходить от уже поставленных? Он ехидно ухмыляется. С Чаном тоже хочется поиграться. Сидя на первом сидении и видя чужое насупившееся выражение лица, он кладёт с уверенностью ладонь на чужой член, сжимая пальчиками длину сквозь ткань. Чану, кажется, не нравится, потому что он рычит и кидает озлобленный взгляд на младшего. — Чонин, убери. Не отвлекай меня от дороги, — голос Чана сейчас кажется властным и глубоким. Чонин всё равно не слушается, хотя это сильно на него влияет: ноги слегка подрагивают, а член будто вновь готов возбудиться. Чонин на момент теряет самообладание и проклинает в мыслях своё подчинение старшему. Он проводит по очевидной сквозь грубый материал строгих брюк длине органа и удивляется выдержке старшего. Тот даже намёк не даёт на возбуждение, будто его вся эта ситуация не заводит. Но Чонин не сдастся без боя. — Не усугубляй своё наказание. Сегодня ты будешь слушаться только меня, поэтому не своевольничай. Ну или сдастся. Чонин дует щёки, прекрасно понимая, что если он захочет потрогать старшего, то тот правда разрешит, просто сейчас он лишь позволяет собой управлять (хотя сам непроизвольно хочет полностью быть во власти такого мужчины). Бан Чан улыбается, довольный реакцией младшего. По приходе домой, Чан командует Чонину раздеться и вновь нацепить на себя вибраторы. Сам же уходит на кухню, как понимает младший, попить воды. Внутри у Чонина неизвестно что, хочется отомстить за все мучения и практически позор на ёбанной паре, где он так бурно кончил, чуть не застонав от слишком сильных эмоций. Хотя желание быть жёстко разложенным на их постели тоже никуда не делось. Но всё же, Чонин играет пока по правилам Чана. В то время, как старший занимается чем-то на кухне, Чонин делает всё, как ему сказали: полностью раздевается, замечая ужасно огромное мокрое пятно на своих боксерах, и ложится на кровать, вставляя в себя один вибратор, а второй вновь прикрепляет к чувствительной головке. Все ощущения вновь возвращаются, ещё не остывший от оргазменной встряски член дёргается, и Чонин извивается на постели, поглаживая свой орган так, чтобы не задеть рукой вибратор. Атмосфера так накаляется, что он думает о готовности кончить преждевременно. К счастью Бан Чан быстро возвращается и со всей строгостью смотрит на младшего. Тот по истине выглядит беспомощно и слабо в его глазах. Весь красный, то ли от стыда, то ли от возбуждения; с бледной «пустой» кожей повсюду, потому что сексом они не занимались давно, и засосы просто некому было ставить. Бан Чан даже с сожалением смотрит на это, но обещает себе, что скоро исправит это. — Тебе кто-то разрешал трогать себя? — Чан подходит вплотную к раздвинутым ногам младшего и отбрасывает его руку от члена в сторону. Чонин слегка пищит, но слушается. Он наблюдает, как старший достаёт телефон и подключается к обоим вибраторам. Некая неосведомлённость о скорости или времени их включения заставляет сердце немного трепетать. Чонин даже слегка подрагивает, подозревая, что Чан с ним не будет милашничать. По его лицу видно, что игра будет жёсткой и серьёзной. Чонина, признаётся тот себе, это возбуждает. — Сколько раз ты кончил в университете? — спрашивает Чан, возвышаясь над Чонином. Выглядит потрясающе, и даже сказать со стороны нельзя, что этот мужчина может по выходным ртом насаживаться на член своего студента, а потом скакать на нём, выкрикивая чужое имя. Чонин, представляя всё это, наливается краской. Так хочется оттрахать Чана за эту игру, хотя должно быть наоборот, но старший слишком сексуальный сейчас и, хоть выглядит угрожающе, после секса будет ластиться к младшему с кружкой чая и мягкими поцелуями по шее. Чонин из-за этого слегка улыбается, снизу вверх смотря на своего мужчину. — Почти три, — отвечает он чуть севшим голосом. Скрывать нечего: его сознание при таких игрищах уходит далеко и надолго. В Чане хочется раствориться и утонуть, а ещё неудержимо кончить, потому что Чонин чувствует, как его член понемногу разбухает, а сердце заходится каждый раз, когда их взгляды пересекаются. Чонин вновь замечает телефон в чужих руках. — Наказывать буде... Он не успевает ничего сказать, как оба вибратора начинают действовать. Чонин сначала вскрикивает, а после скулит и изгибается на кровати. Бан Чан грубо удерживает его за колени на месте так, чтобы ноги были расставлены по бокам от его бёдер. Картина открывается потрясающая: младший, который жмурит глаза и не знает куда деть руки; его слюна, которая стекает по подбородку и ведёт свой путь к шее; и, напоследок, его раскрасневшийся миленький член, из головки которого обильно просачивается смазка. У старшего во рту скапливается слюна, и он всеми силами сдерживает себя от нежелательного сегодня минета младшему: этого паршивца нужно наказать. — Ох, Нини, обязательно буду, — говорит Чан с напущенной нежностью и ведёт ногтями правой руки по щиколотке младшего. Плавно он переходит на бёдра, минуя аккуратные коленные чашечки, и останавливается возле паха. Пальцы пробегаются по яичкам и лишь немного задевают основание члена. Чонин хочет сдвинуть ноги, но он знает, что наказаний, которые последуют скоро, уже предостаточно и желательно больше не перечить старшему. — А сейчас, — Чан убирает руку, — погладь себя. Чонин испуганно смотрит в ответ. Извините, что? Что делать — он понятия не имеет. Где гладить, как и зачем. Но взгляд старшего больно уверенный и заставляет Чонина повиноваться. Младший повторяет действия за Чаном, только ведёт пальчиками не по ногам, а по торсу, нарочно задевая соски и спускаясь к своему члену. Старший, как он видит, жадно наблюдает за ситуацией. В глазах так и играют огонёчки страсти, которые предвещают отличное продолжение этих прелюдий. Чонин обрывает их гляделки, как только разрешает себе коснуться пальцами головки своего члена. По комнате раздаётся громкий звук удара кожи о кожу. Чан с силой ударяет ладонью по другому бедру. На белоснежной до этого коже расползается яркий красный след, и Чонин скулит, как зажавшийся котёнок. Он все понимает: Чан разрешил гладить, но не касаться своего члена. Чонин позволяет себе лишь стонать и извиваться на постели, пока старший вновь ведёт еле ощутимо по внутренней стороне бедра, заставляя сотрясаться от такого малейшего внимания. Он одним взглядом заставляет Чонина вернуться к своему делу: тот оглаживает дрожащими ладонями свою грудь и переходит на талию, где легонько пощипывает свои бока. Его фигуру можно назвать для старшего идеальной, потому что Чан искренне ценит натуральность и никогда не упускает шанс полапать небольшие складочки на теле младшего. Чонин подтянут, но на боках иногда можно заметить растяжки, а ляжки сочные и крупные. Чана это не может не заводить, потому что его рука идеально может схватить такие притягательные бёдра и с удовольствием помять их. Чонин в прочем никогда и не сопротивляется: из-за старшего его самооценка только выросла — Чан очень много уделяет ему внимания и часто говорит комплименты. Сам же иногда так загоняет себя в самоунижение, что Чонину приходится успокаивать его. Хотя, по его мощному и довольно накаченному телу любой бы сказал, что Чан является идеальным по всем критериям внешности для общества. Чонин жадно оглаживает взглядом тело старшего, возвышающегося над ним. В строгом костюме он выглядит словно Бог, и младшему не терпится избавиться от чужой одежды. Но по Чану видно, что он никуда не торопится, а лишь мучительно растягивает удовольствие Чонина и не даёт ему думать о скором оргазме. Чонин в это время продолжает издеваться над собой: до жути хочется просто подрочить, член пульсирует и обильно истекает смазкой. Чан спорить не будет — ему всё ещё хочется слизать её языком и восполнить утрату о забытом вкусе Чонина, но он строго держит себя в руках, позволяя пожирать младшего глазами. Тот ведь тоже выглядит не лучше. Такой беззащитный сейчас Чонин и вправду может делать то же самое с Чаном. Он так же может наслаждаться страхом и страстью в чужих глазах, так же хочет прибавлять скорость, а потом мучительно долго смотреть, как Чан хочет кончить, но не будет ему давать разрешения. Сейчас, конечно же, Чонин уверен, всё это случится со старшим, потому что с учётом того, с каким восхищением смотрит он на него, можно понять: Чан хочет, чтобы с ним сделали всё то же самое. И где-то в глубине души, это льстит и заставляет сердце трепетать от страсти и похоти в их сексуальной жизни. Чонин не может не улыбнуться таким мыслям, наблюдая за своим парнем. Из мыслей его выбивает ещё одно увеличение скорости. Внизу уже начинает завязываться узел удовольствия, и он пытается сдерживать себя, но такая стимуляция грозит лишь сухим оргазмом, который он вовсе не любит. Парень даже начинает по-другому стонать и поскуливать от переизбытка чувств, и Чан убавляет скорость. — Вставай, — приказывает он. Чонин моментально повинуется. Мужчина садится на его место, не опрокидывая торс на кровать, пока парень перед ним аккуратно подглядывает за открывшейся грудью из-под белой рубашки. Чан жестом подзывает его лечь, но Чонин жалобно просит снять хотя бы верх, чтобы было честнее, на что старший лишь загадочно улыбается. — Разве ты заслужил своими поступками, м? Что-то мне кажется, что ты не увидишь меня голым сегодня. В качестве наказания, — Чан приторно улыбается и подталкивает парня к себе за торс. Около его лица красуется аккуратный с слегка отросшими волосами на лобке член. Чонин молится, чтобы ему сделали минет, но он видит, как старший старается держать позицию подчиняющего папочки. Правда, его ямочки при улыбке заставляют Чонина улыбнуться в ответ и провести пальчиками по щеке возлюбленного. Чан на это ничего не отвечает, даже действиями, лишь встаёт и снимает с себя ремень, возвращаясь после обратно. — А теперь ложись животом вниз. Чонин сразу понимает, что его ждёт. Толстый и широкий ремень старшего его слегка пугает, но возбуждение застилает глаза, и он выполняет приказ старшего. Ладонь того идеально смотрится на округлой заднице Чонина. Он мнет её и даже кусает где-то сбоку, на что получает негромкий визг младшего и его дерганье. Бан Чану поскорее хочется его выпороть ремнем так, чтобы красные полосы не сходили неделю, но пока что он лишь рассматривает недавние красные следы по бокам и долго гладит руками по внутренним сторонам бёдер Чонина. Он и вправду слишком долго пялится на ноги младшего. Ляжки привлекательные до того, что их хочется закусать, а задница так и манит сделать алые засечки ремнем, потому что Чан уже представляет насколько восхитительным будет звук. Его это возбуждает настолько, что Чонин начинает чувствовать чётко упирающийся член в своё бедро. — Да ты такими темпами кончишь, лишь смотря на моё тело. Может уже нач... — Чонин не успевает закончить, как кожаный ремень с быстрой скоростью рассекает воздух и встречается с его ягодицами. Парень громко вскрикивает и хватается руками за уже порядком смятое одеяло под собой. На коже расплывается яркий красный след от ремня, мурашки появляются сами собой, и Чан самодовольно улыбается, давно мечтая вот так выпороть своего парня. Заткнуть Чонина получается сразу, так как тот прикусывает ткань из-за своих громких звуков, но поделать он с собой ничего не может: Бан Чан всегда был именно тем, кто выбивает стоны из Чонина даже тогда, когда тот упорно сопротивляется и контролирует себя и свой рот. Но каждый раз надолго контроль удержать не может, потому что старший и правда хорош в том, что ему нравится делать. Он умеет доставить умопомрачительный оргазм, когда звёздочки перед глазами пляшут, а ноги непроизвольно трясутся; он доставляет массу внимания и удовольствия своему любимому Нини, при чём выходит так, что Чонин никогда не жаловался на что-либо в их сексе. Чан, можно сказать, является идеальным мужчиной для общества и людей, кто ищет надёжного партнёра, и младший искренне рад, что смог завоевать сердце такого. Ну, и, конечно же, он рад сейчас скулить под этим мужчиной от нежных поглаживаний по раздражённой области кожи. — Дерзить мне вздумал? — в голосе Чана прослеживаются нотки гнева, и Чонин победно ухмыляется: ему жизненно необходимо, чтобы старший был грубее, резче и активнее показывал свою доминантную сторону. Голос Чан всегда умел контролировать на сто процентов. Иногда даже Чонин хочет встать перед всеми на колени, когда его преподаватель своим тоном заставляет перестать перешёптываться с соседом по парте — Джисоном — и обратить, наконец, внимание на доску. В такие моменты Чонин заканчивается как человек. Бан Чану это всегда в плюс, потому что он фантастически подчиняет себе младшего и может добиться этим своих целей. В следующее мгновение ремень вновь отпечатывается на округлой половинке, и по комнате разлетается звонкий вскрик. Чан самодовольно улыбается. — Считай вслух, — он хочет слышать, как Чонин на грани стонов и оргазма будет выговаривать с особой точностью цифры сорванным голосом, а на заднице будут появляться новые широкие полосы. Чонин и правда стонет от всего, что почувствовал и услышал, и он, превозмогая тянущую боль и остатки гордости, шепчет: — Два. Бан Чан вновь замахивается, замечая, как ягодицы младшего резко напрягаются, и бьёт по участку, где ещё сохранился цвет кожи. Чонин ещё раз кричит, но его звук уже переходит плавно в стон, и Чан понимает, что этому извращенцу до безумия нравится. Он не жалеет силы и задницы младшего — бьёт грубо и оставляет много засечек, каким-то образом избегая появление крови. Чонину нравится всё: он извивается, шепчет каждую следующую цифру, а после — просит ещё и ещё, пока голос, наверное, не сорвёт: чувствует, как каменный член пачкает одежду старшего и из-за этого елозит, желая попортить немного жизнь Чану. Тот самозабвенно пожирает глазами каждую частичку юного тела, которое восхищается властью над ним. Он выглядит, как маньяк и наркоман, жертвой и наркотиком которого является Чонин. Бан Чан так жадно мнёт синюшную кожу пальцами, будто боится потерять сейчас младшего. Тот в ответ успокаивает тихим преданным скулением и многозначительным для обоих прикосновением к руке. Бан Чан даже позволяет ему держать свою свободную время от времени ладонь, пока он с удовольствием порет его. — Двенадцать, — проговаривает младший в надежде, что Чан не заметит очевидного пробела. Но тот слишком внимательный, чтобы закрыть на это глаза, поэтому Чонин даже спиной, которую прожигают глазами, чувствует, как старший злится. В какой-то мере его даже смешит это, потому что нахальная улыбка старшего никак не сочетается с милыми ямочками, и младшему сразу хочется затискать того в своих объятиях и обязательно уткнуться носом в одну из ямочек. — А куда подевалось «одиннадцать»? Ты не обнаглел? — Бан Чан не бьёт ремнем: вместо него с кожей встречается такая же широкая ладонь, и Чонин хватается за чужое бедро, пролезая рукой в такое узкое место. Он нащупывает чужую эрекцию и мнёт специально, чтобы уменьшить гнев старшего, потому что тот следом бьёт ладонью второй и третий раз, что ощущается уже довольно больно и чувствительно. Чонин даже начинает бояться за то, что реально не сможет сидеть на следующий день, и вовремя останавливает старшего, так как кажется, что скоро ягодицы испустят первую кровь. Бан Чан после нежно переминает ягодицы в успокаивающем жесте и пролезает пальцами к такой же чувствительной промежности. Чонин вздрагивает. Он подготовлен, поэтому на растяжку тратить время не нужно. Парень чувствует, как два чужих пальца свободно входят в него, вибратор всё ещё работает, но, благо, на маленькой скорости, иначе Чонин уже давно бы кончил. И как по закону подлости Чан переключает скорость на две выше, а кончиками пальцев подгоняет вибрацию к комочку нервов. У Чонина земля из-под ног уходит, он даже не понимает, что происходит от такой стимуляции, потому что на головку члена действует такое же сильное действо, и парень некотролируемо кончает. Его опять трясёт, а мышцы слабеют, и, кажется, что глаза перестают видеть, а уши — слышать, потому что Чан слегка дёргает за плечо своего парня, пока тот пытается отдышаться. Чонина просто вынесло из сознания — оргазм был настолько сильный и яркий. Он даже начинает думать, что на пятый раз его не хватит: член болит, а усталость в теле накатывает волнами, из-за чего хочется лишь улечься на кровать и заснуть крепким сном, желательно с грудью Чана под головой. — Нини, ты в порядке? — Чан аккуратно приподнимает парня, и тот сразу обвивает его шею, игнорируя жгучую боль на заднице. Они обнимаются долго, потому что Чонин отходит от оргазма, но рукой он поглаживает чужой член, чтобы Чан не успел соскучиться. Он мычит в ответ что-то похожее на «да» и вжимается в родное тело сильнее. Чан поглаживает его спину руками, позволяя немного отдохнуть и расслабиться. — Мы можем остановиться, если ты больше не хочешь. Чан знает, что Чонин может ему доставить удовольствие будучи невозбуждённым, но всё равно говорит это, чтобы тот чувствовал себя комфортно. Младший может остановиться сейчас, и Бан Чан спокойно это воспримет, но вместо этого Чонин спускается на ноги, а после — на колени, подминая под них одеяло, чтобы потом не появилось синяков. Чан влюблённо смотрит в его глаза и не может налюбоваться парнем, который ради него пересиливает свою усталость. Он поглаживает его щёку и тянет после к своей ширинке. Чонин с удовольствием подвигается ближе, утыкаясь носом в пах. Он лижет своим языком довольно большую площадь джинсов и слышит восторженный вздох полный удовлетворенности. Парень улыбается и продолжает облизывать ткань, что кажется весьма извращённым, но сейчас это мало волнует. Чан с упоением наблюдает за этим. Хочется кончить лишь от одной этой картины, и он знает, что может это сделать, потому что однажды это произошло на факультативе, когда Чонин нарочно всасывал в рот маркер, пока все были заняты заданием. Бан Чан знает — этот парень — дьявол под прикрытием, и он уверен, что Чонин этого никогда не сможет отрицать. Младший из тех типов парней, которые активно будут показывать свою заинтересованность в человеке. К примеру, зачастую он кидает смешные подкаты своему преподавателю, которые тот успешно игнорирует в стенах университета. Иногда правда приходится ответить, потому что Чонин слишком смелый и может даже прижать к стене, излучая наглые искорки любви, которые в глазах других выглядят просто как очередные безобидные шутки. И как же хорошо, что лишь они знают, что влюблены друг в друга. Друзья Чонина что-то могут подозревать, но вряд ли будут об этом кричать каждому. Парень всё равно довольно осторожен с этим: получить оскорбления или недопонимание не особо хочется. Да и сейчас он об этом совершенно не задумывается, продолжая ублажать глаза и воображение старшего своими действиями, за которыми тот пристально наблюдает. Он тянется пальчиками к пуговицам и ширинке и стягивает мешающую жёсткую ткань вместе с боксерами вниз. Чан помогает отбросить бельё на стул, а Чонин принимается разглядывать чужой член. Головка прелестно блестит белёсыми капельками предэякулята, и слюни скоро скапливаются во рту Чонина. Он слегка елозит на одеяле, хватаясь взглядом за все вздутые венки на органе, ведёт по длине, получая зрительный оргазм от идеально помещающегося размера в его ладони, и, наконец, легонько чмокает кончик, ловя языком предсемя старшего и втягивая его в рот. Он видит, как не терпится Бан Чану кончить и прижать беспомощного мальчишку как можно ближе к своему лобку. По его взгляду можно уловить желание толкнуться в расслабленную глотку, почувствовав всю мягкость её стенок, а напоследок наполнить спермой рот Чонина так, чтобы субстанция выходила струйками из него, а сам парень пытался торопливо её проглотить. Чонин всё замечает и понимает, ведь уверен в хорошем результате своих действий. Он втягивает орган в рот, снабжая слюнями ещё больше, и толкается до лобка, чувствуя небольшую помеху в виде головки на своём горле. Ему до противного нравится, будто член Чана обмазан чем-то сладким, а задача Чонина вылизать всё дочиста. Он, в подтверждение своим мыслям, ведёт языком от основания до кончика и сразу же вбирает обратно, доводя свои губы и нос до лобка. На вкус просто восхитительно. Чан хватает его за волосы и прижимает ещё ближе. Чонин пытается выровнять дыхание, но настойчивое ощущение довольно толстого органа в горле немного сбивает, от чего он впивается ногтями в чужие ляжки. А у Чана они божественные. Чонин даже однажды признался, что дрочил на них, когда старшего до ночи не бывало дома. Чан до сих пор польщён, потому что это, однозначно, поднимает ему самооценку. Да и действия младшего дают об этом знать: именно на бёдрах чаще всего есть засосы, а во время их секса он успевает дотянуться до них и помацать, пока Чан вдалбливает того в кровать. Конечно же, Чонин уделяет ляжкам больше внимания, когда является доминирующим и в такие моменты оторваться от чужих ног для него является невозможным. Так происходит и сейчас. Он, продолжая глубоко насаживаться ртом на чужой член, поглаживает внутреннюю сторону бёдер Чана. Тот пребывает в состоянии, приближенном к оргазму, и Чонин резко останавливается, чувствуя разбухающую головку во рту и давление на свою голову. Бан Чан давится стоном и матом, сдерживая порыв прижать Чонина ещё ближе к лобку и излиться в тёплый рот. Оргазм, который был очень близко, медленно отступает. На смену ему приходит злость, и Чан со всей животной агрессией подминает Чонина под себя. Он включает вибраторы снова, устанавливая среднюю скорость, и держит младшего за волосы на кровати. Тот выглядит беспомощно и испуганно. Его руки покоятся на груди, слегка подрагивая, ноги в коленях сдвинуты друг к другу, а член совсем чуть-чуть возбуждён. Чан цепляет его рукой и начинает дразнить все ещё чувствительную головку большим пальцем — Чонин извивается на постели и хватает руками простыню, сильно сжимая в ладонях. Он ощущает всё мокро и грязно сейчас. Член побаливает, а голову жжёт от силы сжатых пальцев Чана в волосах. Чонин подрагивает и умоляет поскорее перейти к самому приятному, но старший медлит, наслаждаясь нуждающимся парнем. Он резко вводит в задний проход Чонина два пальца и прокручивает, вновь терзая простату вибратором и новым давлением на неё. Чонин взвизгивает. Слишком ярко прыгают фейерверки перед глазами, а старший как нарочно спустя мгновение оставляет в покое разработанный вход. Чонин поскуливает. Над ним ещё никогда так не издевались, как за весь этот день. Он уже начинает умолять всевышнего, чтобы его трахнули поскорее, но сейчас вся власть в руках Бан Чана, и только он решает, что будет дальше. — Ты настолько хочешь получить ещё одно наказание, что не дал мне кончить? — Чан задирает чужую голову, всё ещё стискивая волосы младшего в своих пальцах, и утыкается носом в шею. От Чонина пахнет чем-то мягким и молочным. Запах застилает глаза и лёгкие, пока младший яро просит не давать ещё одно наказание и поскорее закончить всю эту игру. Бан Чан немного слушается, раздеваясь до конца и обнажая красивые переливающиеся мышцы твёрдого пресса. Чонин проводит по нему руками и удивляется эстетичной красоте своего парня. Хочется старшего облизать везде и поставить на каждом сантиметре кожи яркий поцелуй со смесью страсти и глубокой любви. Чонин впервые за сегодняшний день тянет Чана с напором на себя и целует, захватывая чужой язык в плен. Он чертовски соскучился по таким мокрым поцелуям, поэтому сейчас не стесняется издавать громкие причмокивания, которые разлетаются по комнате. Старший в ответ посасывает его язык и покусывает губы, создавая некую остринку в их поцелуе. Чонин крепко держит парня за шею и позволяет себя придавливать к кровати. Бан Чан параллельно с изучением каждого уголка чужого рта начинает делать плавные толчки, имитируя проникновение, но он лишь трётся своим членом о пах младшего. Чонин подмахивает бёдрами в ответ. Они стонут в унисон друг другу в губы и довольно облизываются, разделяя вибрацию игрушки, которая действует на оба члена, потому что Чан прижимается к младшему слишком близко. — Пожалуйста, быстрее, — Чонин мямлит слишком тонко, и Чан все понимает. По нему видно, что бедное уставшее тело сейчас даст сигнал в загруженный мозг, и он отключится. Чонин всего лишь предупреждает, что его больше не хватит, и нужно побыстрее заканчивать затянувшуюся игру. Их секс можно назвать долгим и с почти одинаковым концом: кто-то всегда засыпает, а другой ухаживает за спящим. Обычно Чонин является тем, кто бодрствует после секса, но сейчас по нему чётко видно, что он чертовски устал. Чан начинает действовать быстро. Смазка и презерватив находятся в тумбочке, пальцы старшего бегло раскатывают резинку по члену, пока Чонин смазывает свою промежность, устраиваясь на постели поудобнее. Бан Чан пристраивается аккуратно и входит медленно просто потому, что ему нравится мучить младшего. Тот слегка хмурится в ответ, но принимает старшего в объятия и мычит что-то оскорбительное. Бан Чан лишь смеётся после и начинает толкаться в чужое нутро со средней скоростью, младший же обвивает его торс ногами, желая принять чужой член как можно глубже. Почувствовать родного человека на себе и на своём теле сейчас тоже входит в желания Чонина, и он отчаянно целует полюбившиеся губы с напущенной нежностью, позволяя Чану улыбнуться от понимания, что на младшего нахлынули чувства. Он думает, что есть возможность сделать оргазм младшего особенно эмоциональным. Не так, чтобы выпасть из мира и понять, насколько удовольствие может быть ярким. Бан Чан хочет, чтобы Чонин расплакался от чувствительности и всех тех мыслей, что появляются во время оргазма. Он знает, что в такие моменты Чонин часто думает о их крепкой любви и страсти, поэтому сейчас он ещё глубже проникает в расслабленное тело и просовывает язык навстречу другому. Бан Чан даже сам ощущает новые искорки чего-то родного и чертовски счастливого. Его сердце резко увеличивает скорость, как и его толчки, и оба понимают, что разрядка совсем близко. — Чан, — в поцелуй шепчет Чонин. Его голос умоляющий и хриплый. Чан останавливается и со всей любовью заглядывает в чужие глаза. Контраст грубого с нежным ощущается просто невероятно. Будто они сначала делали что-то запрещённое и грязное, а сейчас заглаживают этот грех своей сильной привязанностью. И это всё уже не кажется чем-то неправильным. Хочется целоваться и обниматься целую ночь, чтобы срастись до конца и стать одним целым. — Хочу покататься на тебе. Бан Чан, конечно же, разрешает. Они быстро меняются, и Чонин удовлетворенно насаживается задницей на чужой член, вгоняя его в себя, как можно грубее, потому что перед глазами всё ещё стелется дымка возбуждения. Сознание лишь тянет в пучину желания и удовольствия. Чонин не сдерживается и прижимает руку к шее старшего, который помогает ему двигаться. Пальцы аккуратно сдавливают там, где нужно, и старший закатывает глаза — ему всегда это нравилось. Он также стискивает своей пятерней чужую шею, и оба пребывают в другой вселенной. Ощущения обостряются так, что Чонин начинает задыхаться, плакать и наливаться краской из-за недостатка воздуха. С Бан Чаном происходит то же самое: он подмахивает бёдрами верх и головкой ощущает вибрацию маленькой скорости. Чонин подливает масло в огонь и прибавляет скорость, выстанывая за этим имя старшего. Кожа младшего встречается с кожей Чана и звуки разлетаются по комнате, отдаваясь в их ушах звонкими шлепками соприкосновения тел. Бан Чан поглаживает чужой член, создавая сверхстимуляцию, от чего Чонин обильно кончает, ещё больше устанавливая скорость вибраторов. Он снимает один со своего члена, а другому позволяет оказывать давление на чужую головку внутри него. Из-за того, как Чонин потрясающе выглядит буквально заёбанным и заплаканным, из-за сильной стимуляции и асфиксии Бан Чан громко выкрикивает и также бурно изливается в презерватив. Он, спустя несколько мгновений, ловит ослабевшего Чонина и мягко укладывает до конца расслабившееся тело на кровать. Он выключает вибраторы, убирает всё лишнее и вытирает живот Чонина от его же спермы. Младший уже спит, когда Бан Чан заканчивает уборку и ложится рядом. И последними мыслями обоих являются размышления о том, как любовь может быть сильной и крепкой. Чонин лишь тянет уголки губ, когда понимает, что лишь одна его глупая идея поэкспериментировать и поддержать страсть их отношений переросла в самую счастливую и насыщенную ночь рядом с любимым человеком, его объятиями и тёплыми поцелуями в лоб. И он, почти полностью отключаясь, шепчет Чану на ухо нежное: — Я люблю тебя. Бан Чан, конечно же, отвечает тем же. Чонин даже не мог сомневаться во взаимности его чувств.