Ящик Пандоры

      Рукия не могла поднять взгляда. Все внутри нее отмерло, сердце по ощущениям поднялось до самого кончика языка и болезненно сжимало горло. Стало только хуже. Когда она только задумала это, когда ступила в школу, даже близко не представляла, что такое — быть по-настоящему пойманной. Даже оборотень, сидевший возле нее на соседнем стуле, не вызывал столько страха в такой момент, как сидящие напротив божества, которые будто специально тянули. Они попросили выйти нерадивых студентов, сесть напротив. И больше никто из них не проронил ни слова. Каждый по-своему изучал ее, Кучики Рукию, но так и не озвучил приговор.       Рукия попыталась выровнять дыхание, оставить любые мысли. Все уже кончено, к чему сейчас так бессмысленно цепляться за жизнь?       Ичиго выглядел более спокойным. Он сидел, чуть откинувшись назад, и смотрел куда-то в сторону. Рукию это не удивляло. Хоть покровительство ей ему обязательно аукнется, но это совершенно не то, что ждало ее.       И почему молчание так затягивалось?       — Скажи мне, Куросаки Ичиго, — обратился к нему Айзен, чем вынудил его перевести взгляд на себя, — почему ты это сделал?       Ичиго снова глянул в сторону, туда, где все это время молчаливой и отрешенной статуей стояла его мать, после вернул взор на учителя.       — Захотел и сделал.       Рукия немного удивилась его дерзости. Рядом стояла мать, на улицу были отосланы сестры, отец мог вскоре вернуться. Ему было о ком беспокоиться, но вместо этого он ерничал, что могло плохо закончиться.       — Вы не с того начали, Айзен-сан, — заговорил Урахара достаточно весело. — Стоило начать с другого вопроса.       Айзен ничего не ответил, и лишь по зацепившемуся сквозь пелену волос шевелению Рукия поняла, что он перевел взгляд на коллегу. Видимо, желал знать, что же должен был спросить первым делом.       — В этом нет ничего сложного, — также задорно ответил на его красноречивое молчание Урахара. — Куросаки-сан, когда вы обнаружили, что делите комнату с соседкой?       Рукия и сама не заметила, как вздрогнула. Она не могла понять, что так взволновало ее, но внутри пробивалось странное и очень едкое чувство. Совсем неприятное. Но именно сейчас, в этот удушливый момент, она не могла распознать его.       — Сложно ответить, — Куросаки снова увел взгляд, но уже куда-то вниз — он явно обдумывал. — Я практически сразу засомневался, но не был уверен, что обоняние не подводит меня.       — И к чему тебе это знать, Киске? — обратилась к Урахаре Йоруичи.       После былого удачного обнаружения она более не демонстрировала на лице, в жестах триумфа. Ее голос стал более обыденным, а взгляд — тяжелее и въедливей.       — Вы еще не поняли, Йоруичи-сан? Перед нами сидит мальчик-волчонок, и сейчас он ясно дал понять, что знал о соседке еще до девтября, — он чем-то зашуршал, но Рукия не знал, что вызвало этот заметный звук.       Ей и не было дело до того, что он делал. До нее тоже дошло, к чему клонил этот бог — все события девтября сами собой возникли в голове. Она невольно перевела взгляд на Масаки — ее тяжелый взор уже какое-то время давил на грудь. Рукия вновь опустила глаза вниз. Ей за столько дней ни разу не пришло в голову, что любящая мать подумала о том же самом. Но только Рукия знала, что ничего не было.       Ведьма сцепила пальцы рук и опустила их на колени. Она уже забыла об этом времени, поэтому совсем не думала, что окружающие мыслили иначе. А что, если Ичиго был уверен, что она солгала ему? А что, если кров она получила по той же причине — из-за бескрайнего чувства вины? Стало не по себе.       — Я спал, если вы не забыли, — грубо ответил на это Ичиго.       — Мне бы хотелось защитить тебя, Ичиго-кун, но ты не можешь помнить всего, что делал в девтябре. Поэтому не могу не согласиться с Урахарой-саном, — голос Айзена хоть и звучал добродушно, но давил.       А может, это уже придумала сама Рукия. Ей казалось в этот момент, что даже стены и потолок пытались прижать ее, надавить настолько, чтобы она забыла, как дышать. Больно, неприятно. Но она слишком беспомощна, чтобы сделать хоть что-то.       — А я не могу согласиться с вами, — Ичиго выдвинулся чуть вперед, посмотрел прямо на учителя.       — Я понимаю, это сложно. Но, Ичиго-кун, ты должен признать, что все, что движет тобой, — чувство вины. Да, ты не можешь контролировать некоторые инстинкты, но это не может стереть чувства, доставшиеся тебе от человеческой стороны. Как только ты признаешь это, тебе станет легче.       Ичиго молчал. Рукия не смотрела на него, но больше всего ей хотелось бы, чтобы он не винил себя. Она была уверена, что он все понял, они обсуждали это, и она все честно рассказала. Они спали на одной кровати и однажды даже поцеловались. Ничего, что могло бы напомнить о том, что сейчас толковал учитель, что читалось в молчаливом взгляде всех остальных.       — Сделанного не воротишь, но тебе нужно жить дальше, — тем временем продолжал Айзен. — Не стоит втягивать себя в неприятности из-за этого…       Рукия не дала ему закончить. Она вскочила, ударила ладонью по столу и, подняв взгляд на учителей, прокричала:       — Он этого не делал!       Все изумленно уставились на нее. Но ее уже несло:       — Я понимаю, что я единственная, кто знает правду. Но сейчас я чиста перед вами и повторяю последний раз: он этого не делал!       После этого старые чувства охватили ее вновь, и она практически без чувств опустилась на стул, стараясь выровнять дыхание. Этот всплеск был неожиданным даже для нее, поэтому она потеряла остатки моральных сил. Теперь осталось только не упасть в обморок.       — И как же такое возможно? — обратился к ней Урахара, и если прежде Рукия не смотрела на учителей, то сейчас подняла взгляд.       И только получила лишнее подтверждение на заевшую не так давно мысль — он действительно интересовался этим из любопытства, ни капли скепсиса не было ни в его глуповатом выражении лица, ни в голосе.       — Я брала вещи, пропитанные его запахом, — ответила ведьма и вновь увела взгляд.       Каким простоватым не казался ей этот Урахара, она не могла выдержать их присутствие сейчас, в своей ситуации.       Какое-то время все молчали, после Урахара заговорил вновь, начав стучать пальцами по поверхности стола:       — Это действительно интересно.       — И ты веришь в это? — спросила его Йоруичи.       — Это правдоподобно. Волки и собаки ориентируются в первую очередь на обоняние. И если оно позволило ему отличить ведьму от колдуна, то свой запах на ней мог подтолкнуть его к мысли, что он все уже сделал, — он прекратил стучать пальцами. — И подумайте вот о чем (эта вещь только сейчас пришла мне в голову) — разве он не должен был оставить укус на ее теле? Она — ведьма и вряд ли добровольно вступила бы с ним в связь.       — Поэтому он должен был получить контроль над ней? Да, укус бы мы заметили. Ну или попытку спрятать его, — Йоруичи взглянула на Рукию — слишком хорошо ощущался ее взгляд.       Кучики немного стало легче. Про попытку укусить она практически сразу забыла и теперь думала о том, что возможно Ичиго приметил это значительно раньше. Но мог убедить себя в том, что смог запугать ее или что-нибудь вроде того. Рукии все еще было тяжело от мысли, что окружающие сочувствовали ей, но теперь оказалось проще отгонять плохие мысли.       — Вот, вы услышали правду. Так что вы еще хотите от меня? У меня нет особой причины помогать Рукии, но я делаю это.       — Просто так рисковать? У тебя ведь семья, Ичиго-кун.       Куросаки фыркнул.       — Вы ведь сами говорили о моей матери. Был ли у нее выбор, как у меня, остаться здесь или пойти туда, где она может раскрыть свой потенциал? Я так не думаю. Но только расскажите мне, почему среди вас могут быть женщины, а мы обязаны задвигать их только потому, что их тела отличаются от наших?       Рукия слушала это и не могла скрыть изумления. Он помогал ей, потому что был согласен с ней? Она слабо улыбнулась. У него же помимо матери есть две сестры, а также бойкая Тацуки, мягкая Орихиме. Возможно, неосознанно, но он давно подмечал это. И когда столкнулся с кем-то, кто готов был ринуться с головой в борьбу с этой несправедливостью, он решил помочь. Это не менее шаткая причина, чем делать это просто от безделья. Но в то же время Рукия кое-что поняла. Он все это время протягивал руку помощи в надежде, что это поможет. Заставит богов посмотреть на мир вокруг иначе. Заставит других более уважительно относиться к женщинам. Хоть он был в более привилегированном положении, он думал об этом. Считал, что может сделать что-то. Возможно, даже…       — Эта причина, почему я и сам решил идти в школу. Я в этот момент не только думал о семье. Я хотел стать сильней, чтобы поменять этот гребанный мир, который мне совершенно не нравится.       Рукия взглянула на учителей. Их лица смягчились, они позволили себе улыбки.       — Это то, что я хотел услышать, — Айзен одобрительно кивнул. — Но что насчет тебя, Рукия-кун? Ты все еще стремишься к своим целям?       Рукия ответила не сразу.       — Если вы хотите знать правду, я оказалась совершенно не готова к тому, с чем столкнулась. Я всегда была ведьмой, не колдуном. Но если бы у меня был еще один шанс, я бы приложила все усилия, чтобы добиться своего. У меня нет другой жизни, поэтому либо так, либо никак.       Она не сводила взгляда с Айзена. Он же переглянулся с другими божествами и после вновь обратил на нее взор.       — Тогда… начнем все заново, — он сомкнул руки в замок, уложив их на поверхность стола. — Мы здесь для того, чтобы вернуть обратно в школу двух учеников, решивших устроить себе внеплановые каникулы.       Ичиго и Рукия дернулись и переглянулись.       — Не удивляйтесь, вы ведь все равно не знаете правды, — Йоруичи закрыла на мгновение глаза. — Эти двое давно замыслили обучить в стенах школы девушку. Когда я рассказала Киске о Масаки, он попытался разыскать ее, но я совершенно не помнила, где оставила ее.       — Так что теперь ты наш шанс, Кучики Рукия-сан. И ты должна вернуться в школу.       Рукия почувствовала, как былые тревоги оставляли ее. Это выглядело все, как какая-то шутка, ловушка, в которую ее постепенно затягивали. Но почему-то ей очень хотелось верить в это, что все не потерянно для нее.       — Но в чем ваш план? — вклинилась в разговор Масаки.       Ее взгляд стал мягче, и видно было, что у нее самой в душе прекратил бушевать ураган.       — Мы хотим, чтобы Кучики Рукия продолжила обучение в качестве колдуна Кучики Рюу. Но на церемонии вручения она обязана будет раскрыть себя, показать, что она обучалась плечом к плечу с парнями и ничем не хуже их, — Айзен вздохнул. — Конечно, это не гарантирует того, что ее не начнут преследовать, но мы будем рядом. Сделаем все, чтобы эти педанты изменили свои догмы.       — Иначе будет война, — нахмурилась Масаки.       — Пусть так, но как видите, Масаки-сан, ваш сын тоже готов к этому раскладу.       Куросаки отвела взгляд в сторону, после отстранилась, скрестив руки на груди.       — Дальше мы можем принять любое решение. Сможем таким поступком открыть множество вариантов надломить этот мир, — продолжал свою мысль Айзен. — Главное — найти подходящий ключ для начала.       Рукия невольно поежилась. Она не думала об этом раньше, но теперь осознала, что иначе — никак. Даже если ничего приятного в сказанном нет и быть не может.       — Но кроме меня и Йоруичи-сенсей, Рукию видели другие ученики тогда, — вклинился в разговор Ичиго.       — Я же сказал, мы пришли сюда вернуть вас в школу, потому что вы просто самовольно покинули ее. Никто не помнит того, что произошло в тот вечер, — Айзен поднялся. — И, пожалуйста, не сопротивляйтесь. Наказание ваше будет не так сурово.       Рукия не отрывала от него взгляда. Совсем другой Айзен, которого прежде она не видела. Более решительный и смелый, совсем иной. И Рукия не могла ничего сделать, кроме как согласиться с ним. Даже если чувствовала — времена изменились.       Прошлое осталось в прошлом.

***

      Рукия сидела в классе рядом с Ичиго и старалась сконцентрироваться на чтении книги, но скрип стула, на котором покачивался Куросаки, все сильней и сильнее впивался в уши, не давая возможности отвлечься.       — Может, ты прекратишь уже? — рыкнула на него Рукия.       Он вяло взглянул на нее, но покачиваться не перестал.       — Ты решил вывести меня, да? — Кучики чувствовала, как начинала закипать.       Еще несколько скрипов, и она не посмотрит, что над ними и без того довлело наказание. Она нападет на него и покажет этому оборотню, где раки зимуют. И пусть потом их снова накажут, еще суровей, чем сейчас. К тому моменту уже будет все равно.       Но Ичиго неожиданно прекратил и сел нормально. Он будто специально ждал этой грани, после которой мог удовлетворенно махнуть хвостом и улечься на парту, используя в качестве подушки собственные руки.       — Я не виноват, что тут скучно, — протянул он. — Сколько нам еще ждать?       Рукия вздохнула. Она бы и сама предпочла попрактиковаться или хотя бы позаниматься где-нибудь в тишине, но вместо этого они сидели в классе и ждали кого-то. Кого-то, кто будет сопровождать их внеклассные часы, которые они обязаны отработать в качестве наказания. Но они просидели в классе уже час, и никто так и не появился.       — Может, он вообще не придет? — фыркнул Ичиго.       Рукия хоть ничего не ответила, но была согласна с ним. Ей совсем не хотелось тратить время на это. И без того она должна была наверстать еще очень многое — это ей явно дали понять сопровождавшие их обратно учителя, а после и вовсе нагрузили ее новыми учебниками и практическими занятиями, которые она должна была проходить в тайне от других учеников.       Неожиданно Ичиго поднял голову и зашевелил ушами. Рукия хотела спросить его о такой резкости, но быстро и сама увидела ответ: дверь распахнулась, и в классную комнату практически ввалился мужчина лет сорока на вид. Его волнистые каштановые волосы были собраны в хвост, а на теле болталось простенькое мужское черное кимоно с белыми рукавами. Он, пошатываясь, прошел в класс и практически налетел на учительский стул. Рукия нахмурилась. Их временный учитель был не просто подшофе, он хорошо провел время до того, как прийти сюда.       — Может, нам просто уйти? — шепотом спросил у нее Ичиго. — Едва ли он в таком состоянии заметит это.       — Так, значит, это ты придумал сбежать из школы? — с мягкой улыбкой спросил его мужчина, уже вполне сносно усевшись за столом и подтянув сползший рукав. — Не думай, что сможешь так же шкодить, пока за тобой присматриваю я.       — Я даже не сомневаюсь, — не скрывая ироничных ноток, ответил Ичиго.       Но более не предлагал сбежать.       — Что ж, юные проказники, мое имя — Кеораку Шюнсуй. И я надеюсь, мне не придется тратить на вас слишком много времени. Я уже как-то привык, что поступившие сюда относятся к этому серьезно, и поэтому не ожидал, что мне придется работать с первокурсниками. И потому, — он поднял указательный палец вверх, — будьте хорошими мальчиками и не доставляйте мне проблем.       Рукия невольно смяла страницу книги. У нее в этот момент возникло стойкое желание съерничать, но она предпочла затолкать его куда подальше. Каким бы нелепым не казался ей Кеораку, возможно, его слова стоило воспринимать более чем серьезно.       — Вижу по глазам, что вам все понятно. Тогда начнем наш первый урок…       На удивление два часа пролетели незаметно. Слушать грубоватый голос Кеораку, внимать его подаче было настолько легко, что Рукия и не заметила, как он отпустил их, и они уже были на пути в общежитие.       — Да уж, теперь я жду второго урока, — невольно прокомментировала произошедшее Кучики, когда они вышли на улицу и ветер несколько привел ее в чувства.       — Не могу разделить твой энтузиазм. Теория для меня все также скучна, хоть в каком состоянии мне ее рассказывай, — Ичиго тряхнул головой, подставил лицо новому воздушному потоку, который всколыхнул его волосы.       Рукия лишь улыбнулась. Все постепенно вернулось на круги своя, и она в чем-то радовалось этому. Сейчас, пока все еще хорошо и никто не догадывался о реальном положении вещей, они могли вот так обсуждать учителей, занятия или просто радоваться холодному ветру. И это оставляло приятный отпечаток на сердце.       Ичиго неожиданно перевел на нее взгляд.       — Ты выглядишь так, будто рада вернуться, — его голос хоть и прозвучал достаточно бесстрастно, но выдавал грустные нотки.       Похоже, и он понимал, что все это временно. Рано или поздно все закончится, и они вступят на опасный путь. Но все будет именно так, как он сказал — она больше не будет одна.       — Конечно, теперь я могу сделать хоть что-то. Разве ты не думаешь так же? — она прошла чуть вперед. — Только столкнувшись с реальной опасностью, я поняла, что ты пытался сказать мне. И теперь я могу двигаться дальше, — Рукия взглянула на него, еле заметно улыбнулась. — Спасибо тебе.       Ичиго насупился, залился краской, его хвост активно вилял из стороны в сторону. И хоть Рукия не могла отрицать, что вызвали такую реакцию не только ее слова, но и сам внешний вид, она старалась не думать об этом. Дальше ожидал трудный путь, и все отголоски души подсказывали ей — слишком рано. Слишком рано думать об этом. Слишком рано погружаться в это. До тех пор, пока она не достигнет целей, пока не почувствует, что обстоятельства и сама система больше не давят на спину.       А до тех пор, она не могла так просто протянуть ему руку и позволить увести себя, увлечь собой и вступить на шаг отношений. Все это слишком легко начинать, но слишком тяжело и болезненно терять. Зная это, Рукия избегала любых попыток думать в таком направлении. И даже сейчас не ждала Ичиго, а отвернулась и шла в сторону общежития, лишний раз пользуясь его нерешительностью.       Так было лучше для них обоих.