fool's gold

– Ты можешь ударить меня по лицу? – спрашивает Тимоти. Спокойно. Равнодушно. Совершенно незаинтересованно, словно продолжая светскую беседу. Джейсон неуверенно хмурится и вопросительно склоняет голову, рассматривая лицо Тимоти. Красивый точеный полуанфас — настолько четкие линии лица, словно их рисовали карандашом. Насмешливый уголок губ. Взгляд, скользящий по стенам, мебели и, наконец, по самому Джейсону. – Ударить тебя по лицу? – ошеломленно переспрашивает Джейсон. Не получается даже представить ситуацию, в которой он мог бы ударить Тимоти, особенно по лицу. Сама мысль об этом заставляет Момоа чувствовать себя дикарем, который пытается разрушить что-то красивое. Не просто красивое. Прекрасное. Произведение искусства. – Ладонью, – спокойно говорит Тимоти, словно это что-то меняет. – Не всей ладонью, больше пальцами, сильно и точечно. – Я... – Джейсон неопределенно качает головой, не замечая, как пряди волос мажут по лицу, пытается осмыслить услышанное. Он такой большой и сильный, Тимоти — тонкий и проворный, но Момоа всё равно чувствует, что совершенно не владеет ситуацией. – Я не хочу тебя бить. – Мне было бы приятно. Голос звучит равнодушно, но Джейсон отчетливо слышит не произнесенное «Как скажешь». Тимоти устраивает свои изящные, как у скульптуры, кисти на спинке дивана, подбородок осторожно упирается в собственную руку. Вид такой, словно этого разговора не было — сама покорность. Язык еле заметно скользит по губам. Они не шепчут, однако Джейсон знает, что это значит: «Делай со мной всё, что хочешь». Джейсон не может вспомнить, когда бы они не делали то, что он хочет. Кроме бесконечных «ещё», «сильнее» и «кончи мне на лицо», но это было немного другое. Его всегда ублажали: страстно, пылко, нетерпеливо, словно всё могло окончиться в любой момент. Рука сама растирает затылок — это не помогает ни думать, ни принимать решения. Он не хочет бить Тимоти. Ни ладонью, ни кулаком. – Я могу попробовать, – говорит он. Глаза Тимоти моментально загораются. Он подсаживается ближе, слегка выпрямляет спину, вынуждая Джейсона повернуться к нему всем корпусом. Во взгляде жажда, зубы на долю секунды прикусывают нижнюю губу. Как красиво. Джейсон не знает, с чего ему начать, и чувствует себя более растерянным, чем когда-либо. Просто ударить? Причинять боль совершенно не хочется — иногда он чуть придушивает Тима во время секса. Скорее просто кладет свою тяжелую ладонь на его шею, и тогда Тимоти кончает особенно сильно. В такие моменты ему не больно. Момоа не делает больно тем, кого любит. Обычно. Но Тимоти ждет, и Джейсон выдыхает, чтобы успокоиться, и подносит руку к лицу Шаламе. Он не хочет бить наотмашь, иначе Тимоти просто улетит с дивана кубарем. Быстрый и короткий удар даже не заставляет его голову мотнуться, но Тим коротко охает. В первую секунду Джейсону кажется, что это вздох от боли, и сердце волнительно сжимается, но Тимоти смотрит на него жадными глазами, в которых распаляется знакомое желание, и Момоа дает ему еще одну пощечину, чуть сильнее, словно пытается удостовериться, верно ли он всё понял. Звук насыщенный. Почти приятный, потому что напоминает шлепки их тел друг об друга. Тимоти медленно облизывает губы. Он даже не пытается прикоснуться к горящей щеке. Джейсон сглатывает слюну, наносит ещё одну пощечину, а потом подносит к лицу Тимоти другую руку, чтобы ударить с другой стороны. Внутри странное, тяжелое чувство, постепенно заполняющее туловище. Тимоти тяжело дышит. – Да, – коротко говорит он, замечая во взгляде Джейсона вопрос. Момоа ударяет уже покрасневшую щеку чуть сильнее, так что голова Тимоти тяжело дергается. Он издает тихий возглас, возбужденный и жаркий. Его губы влажные, опаленные нетерпеливым дыханием. Следующий удар выбивает полноценный стон. Голова Тимоти теперь слабо колышется из стороны в сторону, от ладони к ладони. Стоит только Джейсону в очередной раз ударить его, как глаза Тима закатываются, горло напрягается от хрипа. Джейсон ощущает волнение напополам с азартом. И тяжесть. Тело словно наполнено свинцом, и он чувствует как жар знакомо собирается внизу — кровь приливает к члену. Он возбуждается, медленно, но сильно. Он ударяет еще раз. На этот раз звон такой, словно Джейсон со всей силы ударил в ладоши в пустой комнате. Он не успевает испугаться, потому что Тим протяжно стонет, запрокидывая голову. У него красные щеки — оттенок напоминает вино, и такой поплывший взгляд, точно его трахают несколько часов без остановки. Момоа чуть-чуть двигает ногами, пытаясь не обращать внимание на собственное напряжение. От следующего удара у него идет кровь из носа, а стон, пронесшийся по комнате, звучит так, словно он захлебывается. В ушах беспокойно звенит. Джейсон замечает, что Тимоти дрожит и тяжело дышит, сжимая руки в кулаки на коленях. Он с тревогой ищет взглядом салфетки, но Тим уже вытирает нос рукавом, слегка запрокидывая голову. – Ты в порядке? – с беспокойством спрашивает Джейсон, не зная, куда деть собственные руки. – Я переборщил? – Новые джинсы обкончал, – с удовольсвием произносит Тимоти, откидываясь на спинку дивана, и скользит взглядом по потолку. – Господи, как же ахуенно. Джейсон смотрит на свою руку — его ладонь перепачкана кровью, это заставляет гореть от стыда. Он никогда не поднимал руку на того, кто ему дорог. У него крепко стоит, и он не знает, что с этим делать. – У тебя кровь, – говорит Джейсон, наконец. Ему кажется, он должен что-то сделать. – Сосуд лопнул, – отмахивает Тим, потягивается, как кот, и оттягивает ткань джинсов. Не самое приятное чувство на свете, хорошо знакомое Джейсону. – Черт, весь мокрый. Улыбнуться не получается. – Не знаю, почему меня это возбудило, – произносит Джейсон, облизывая губы. – Меня никогда не притягивало... насилие. Звучит неубедительно, хотя Джейсон говорит искренне. Он любит контролировать ситуацию, но только в постели, и только когда у него есть уверенность, что Тимоти это по душе. Когда язык его тела подстегивает Джейсона двигаться. Когда шепот Шаламе ведет его, точно инструкция. – Тебя возбудило не то, что ты меня ударил, а то, что это понравилось мне, – ласково говорит Тим, придвигаясь ближе к Джейсону. – Извини. Давай, теперь я тебе сделаю приятно. Он вновь движется как кот, проворно подползая ближе, пропускает свою руку под ремень и доводит Джейсона парой резких движений. Взгляд лихорадочный, под носом красный развод, рука движется с неистовой скоростью — Момоа уносит. Выбрасывает в открытый океан. Когда он приходит в себя, Тим уже пальцы облизывает. Такие красивые губы собирают его сперму. Так неправильно. Так... грязно? – Черт возьми, – бормочет Джейсон себе под нос и зарывается пальцами в свои волосы. – Как же до этого дошло? Воспоминания путаются в сетях из томного шепота с французским акцентом, торопливого секса в туалете, трейлере и гостиничном номере, долгих ночных переписок, фотографий, даже видеозаписей, беглых прикосновений. Они тонут в сочном смехе, игривом взгляде, в черных, как ночь, волосах. – Ты хочешь, чтобы я ушел? – спрашивает Тимоти, бросая на Джейсона беглый взгляд. – Нет, – Джейсон перехватывает его локоть раньше, чем Тимоти успевает встать, и слегка сжимает. Шаламе смотрит на его руку, лихорадочно облизывает губы. Сердцебиение учащается. – Черт, ты просто мной манипулируешь. – Извини, – повторяет Тимоти, опуская взгляд. – Но иначе у меня не получается заставить тебя делать так, как я хочу. Знаю, что ты и не должен, но я всё ещё чувствую себя твоей мелкой интрижкой. Мне стоило таких усилий украсть тебя, до сих пор кажется, что в любой момент всё рассыплется, – говорит Шаламе, пытаясь уцепиться взглядом хотя бы за один предмет в комнате, но не может. Дыхание тяжелое, голос звучит хрипло. – Я постараюсь больше не манипулировать тобой. Такой виноватый. Джейсон с недоверием улыбается. – А ты сможешь? – уточняет он. Тимоти честно качает головой, и что-то тяжелое распутывается между ребер Джейсона, давая ему странное освобождение. Он встает с дивана, чтобы взять пачку влажных салфеток и возвращается обратно. Тимоти настороженно смотрит, как Джейсон открывает упаковку, достает салфетку, и поднимает лицо, чтобы ему было удобнее. Момоа стирает остатки крови с его лица, и оставляет мокрый ком на столике. – Тогда не нужно, – говорит Джейсон, проводя пальцем по губному желобку, чтобы стало совсем сухо. Тим мимолетно прижимается щекой к его руке. – Мне нравится, как ты мной манипулируешь. И думаешь, что это совершенно не заметно, – добавляет он. – Хочешь сказать, во мне нет очарования? – спрашивает Тимоти. Когда он пытается сделать надменное лицо специально, у него ничего не получается. – Ты безбожно очарователен в своей неочаровательности, – говорит Джейсон серьезно. Тимоти вопросительно поднимает брови. – Не думай об этом. Джейсон ласково ерошит его волосы, цепляясь взглядом за то, как Тим жмурится от удовольствия. Его лицо манит фальшивой невинностью. Глаза Тимоти — расплавленное золото. Всё неправильно, странно, неестественно. Но отказаться уже невозможно.