Паучий сын

Тони стоял перед своим винным шкафом, задумчиво пробегая глазами по разным бутылкам. Он был полностью заполнен, бутылка за бутылкой алкоголя разных цветов стояли в ряд и были готовы к употреблению. И вовсе не отсутствие желания пить удерживало его от того, чтобы отпереть новенький замок с защитой от детей на передней стенке шкафа. И дело не в том, что было только десять утра, и не в том, что Роуди собирался приехать. Нет, дело было в том, что шестилетний ребенок в другой комнате молча сидел перед телевизором, не притронувшись к своему завтраку из сладких хлопьев. Было много неотложных дел, которые требовали его внимания, не последнее из них — то, что в его груди медленно отравляло его. Ему нужно было это исправить. Нужно было найти решение, сейчас больше, чем когда-либо, потому что сейчас, впервые в жизни, кто-то полагался на него. Шестилетний мальчик по имени Питер, которого помощник матери подбросил к нему неделю назад, подвёл к входной двери Тони, позвонил в неё, а затем уехал, не сказав ни слова. В то утро Тони получил сигнал от Джарвиса, который разбудил его от сна, вызванного алкоголем, и сообщил, что за его дверью находится ребенок. — Что? — воскликнул он, вставая с верстака и с тоской глядя на остатки водянистого виски в стакане в нескольких футах от него, прежде чем вместо этого потянуться за бутылкой отвратительного зелёного сока, который, как он надеялся, поможет ему прожить еще немного… достаточно долго, чтобы разобраться в ситуации. — У вашей входной двери сидит ребенок. Примерно двадцать минут назад его высадил какой-то мужчина, и я пытался вас разбудить. Могу добавить, что безуспешно. — Высадил его? — спросил Тони, ставя бутылку и игнорируя дерзость, — Что, черт возьми, ты имеешь в виду, говоря «высадил его»? Какой мужчина? — вскочив на ноги, он схватил планшет, чтобы открыть вид на свою входную дверь. Хотя он сомневался, что его ИИ сейчас решит начать разыгрывать его, он подумал, что нет причин не перепроверить. И, как и сказал Джарвис, там сидел маленький мальчик с красным рюкзаком на боку и папкой в ​​руках. Тони не смог разглядеть его лица под углом видео, но это не имело значения. Бросив планшет, он помчался к входной двери и распахнул ее, заставив ребенка подпрыгнуть, его огромные карие глаза впились в его собственные. — Э… Привет, малыш, — он пытался говорить небрежно, как будто подобные вещи происходят довольно часто. Он был супергероем. Маленькие дети смотрели на него с уважением, и с тех пор, как он стал Железным Человеком, он приложил серьезные усилия, чтобы соответствовать этому, насколько мог, фотографируясь с ними и подписывая их рисунки, которые в любом случае были очень милыми. Он никогда раньше не получал писем от фанатов, и это было довольно круто. Тем не менее, маленький мальчик только смотрел на него, казалось, обдумывая побег, а не желая говорить с ним. — Ты… Ты в порядке? У Тони было самое тяжелое похмелье, голова раскалывалась в висках, не говоря уже о постоянном напоминании, что то, что поддерживает его жизнь, также убивает его, но он решил расставить приоритеты. Мальчик выглядел знакомым. Вроде бы. Своими большими карими глазами и копной растрепанных каштановых волос ребенок что-то задел в груди Тони. Не говоря ни слова, он протянул папку, и Тони помедлил всего секунду, прежде чем взять ее. — Что это? Паренек ничего не ответил, только опустил глаза в каком-то смущении. Итак, Тони открыл ее, читая письмо поверх стопки бумаг в ошеломлённом молчании. Мир на мгновение словно помутнел, но суть он уловил. Питер Энтони Фицпатрик. Мэри Фицпатрик, агент ЩИТа не в силах больше заботиться о нем. Он особенный. Затем он перешел ко второй странице. Тест на отцовство. Они каким-то образом получили его ДНК, и этот ребенок, Питер, был его сыном. Конечно, он сделает ещё один тест, мало ли. А пока, несмотря на рёв в ушах, он перешёл к следующей странице. Свидетельство о рождении. Затем школьные записи и записи о прививках. Паспорт с лицом маленького мальчика, торжественным и все ещё широко раскрытыми глазами, смотрящими на него. Питер. Питер Энтони Фицпатрик. Его сын. И, наконец, последняя страница. Отчет о лабораторных исследованиях. Тони опёрся рукой о стену, чтобы удержать равновесие. Несчастный случай в лаборатории. Паук. Мутации. Тони глубоко вздохнул, оглядываясь на паренька, который только и смотрел на него со своего места на крыльце. Согласно его паспорту, он был из Нью-Йорка, и был одет в синие джинсы и футболку с научными мензурками. Несмотря на все, несмотря на то, что ему хотелось позвонить Мэри Фитцпатрик и тому, кто подбросил мальчика, и спросить, какого черта они решили, что можно так поступать с ребенком, которому, согласно паспорту, еще не исполнилось семи лет, он сделал глубокий вдох, напомнив себе, что этот ребенок, Питер, сидит на улице уже почти полчаса и, вероятно, до смерти напуган. — Хорошо, Питер? — мальчик просто уставился на него, губы сжались в плотную линию, и это выражение заставляло его выглядеть старше своих лет, — Привет. Я Тони. Почему бы тебе не зайти, а? — он дал мальчику несколько секунд на размышление, прежде чем протянуть руку, чтобы помочь ему встать. Парень отшатнулся, схватил свой рюкзак и встал, уставившись на протянутую руку мужчины. — Эй, я не собираюсь причинять тебе боль, Питер. — Мне не положено, — прошептал Питер, опустив глаза и прижав руки к бокам. — Что «не положено»? — Прикасаться. Я липкий. Тони потребовалось некоторое время, чтобы понять, что, черт возьми, это значит, прежде чем он вспомнил последнюю бумагу. Авария в лаборатории. Паук. Мутации. — Липкий? Как паук? — он был слишком удивлён, чтобы сдержаться, и, как только эти слова сорвались с его губ, он забеспокоился, что обидит ребенка, но Питер только кивнул, — Это круто, — выпалил он, и Питер снова посмотрел на него глазами, полными неприкрытой надежды, от которой у Тони что-то болезненно заныло в груди. И это явно не было связано со штуковиной в его груди. — Серьёзно… У тебя есть паучьи способности? Наконец губы мальчика дернулись в лёгкой улыбке, и он кивнул, но улыбка исчезла так же быстро, как и появилась. — Мама сказала никому не показывать. Она сказала, что они могут причинить мне боль. Тони вздрогнул, снова протягивая руку. — Я не причиню тебе вреда. Обещаю. Почему бы тебе не зайти? Ты голоден? Питер снова замялся, качая головой и опуская глаза, поэтому Тони просто провел его в дом и усадил на диван. Несмотря на слова, что он не голоден, мальчик проглотил замороженные вафли, которые Тони бросил в тостер и полил сладким сиропом, а затем свернулся калачиком на диване и уставился в стену, пока Тони не включил телевизор. Следующие два дня прошли в бурной деятельности… Звонить Пеппер, чтобы сделать ещё один тест на отцовство, убеждать Питера позволить ему уколоть палец и что он не собирается делать ничего плохого, а затем получить новости. Это был его сын. Сначала он поместил Питера в комнату для гостей, удивившись, когда ребенок стал настолько маленьким и ненавязчивым, насколько это возможно, никогда не разговаривал, если к нему не обращались, тихо смотрел телевизор или просматривал книги, которые Тони купил для него. Накануне для него была оборудована целая детская спальня, пока Роуди пытался выяснить, где находится Мэри Фицпатрик, чтобы Тони мог поговорить с ней. Дело не в том, что Тони не хотел Питера. Он хотел! Конечно, он хотел. Это был его сын, и он уже любил этого ребёнка и изо всех сил старался наладить с ним контакт, в то же время будучи при этом едва выздоравливающим, умирающим алкоголиком, а мальчик явно боялся сделать что-нибудь не так, несмотря на то, что ему сказали, что ему очень рады, и что Тони счастлив, что он есть. Но Тони умирал. И он знал, что есть шанс, что он не сможет найти лекарство. Так что ему нужно было сообщить женщине обо всем этом, прежде чем она отправится на миссию ЩИТа в Северную Корею или еще куда-нибудь. — Тони? — голос друга заставил его подпрыгнуть, и он обернулся, чтобы увидеть Роуди, стоящего позади него и с беспокойством глядящего на него. — Немного рановато для выпивки, а? Тони не пил с тех пор, как мальчик попал под его опеку. Не посмел. Не то чтобы Питер заметил. Питер по большей части держался особняком, никогда не искал его для чего-либо, и Тони не знал, как к этому относиться. — Он здесь? — спросил Роуди, когда Тони не ответил, и тот кивнул, указывая на другую комнату. — Тони? — Есть новости о Мэри? — Ничего, — Роуди вздохнул. — Так… Что ты собираешься делать? — Что? — О… — Роуди мотнул головой в сторону другой комнаты. — Он останется со мной, пока мы не разберемся с этим. Удивлённое выражение лица немного задело Тони, и он признал это. Но не то чтобы у него был лучший послужной список. Тем не менее, он старался изо всех сил. Роуди, казалось, понял, что он сделал, и немного смутился. — Я уверен, что ты отлично справляешься с ним. — Нет. Он почти не разговаривает. Едва ест. Я понятия не имею, что делаю, Роуди, но… Боже… Ты бы видел его. Она даже не сама его принесла. Какой-то парень подбросил его ко мне на крыльцо, а я был в лаборатории и… Черт, я спал. Я оставил его там почти на полчаса и… — Тони, — голос его лучшего друга был нежным, когда он положил руку ему на плечо. — Эй. Все будет хорошо. Он, наверное, только адаптируется. Это должно быть тяжело для него… Но я уверен, что ты отлично справляешься Тони вздохнул, покачав головой.  — Почему бы нам не сделать с ним что-нибудь сегодня? Вытащим его из дома? Это было последнее, что Тони хотел сделать… провести еще больше времени, не пытаясь понять, как спасти свою собственную жизнь, ставки в которой были значительно выше, чем раньше, благодаря появлению сына, но потом он подумал о Питере, о том, как мальчик проснулся рано и сидел в своей комнате, пока Тони не выпустил его, как будто он был заперт или что-то в этом роде. У него были красные глаза, он фыркал и отворачивался, когда Тони хотел до него дотронуться. Он все еще не позволял Тони прикасаться к себе. Он по-прежнему не хотел говорить ни о матери, ни о своих способностях, ни об аварии в лаборатории, ни о чем. Тони решил, что ему снятся кошмары. Либо это кошмары, либо он плачет во сне. Ему еще не было и семи лет. А вся его жизнь была перевернута с ног на голову. Теперь Тони должен был стать тем, кто все исправит. —  Как насчёт пляжа? Мы устроим пикник. Потом мы можем сходить с ним за мороженым. Все дети любят мороженое, верно? Тони поколебался, затем кивнул. — Да. Звучит… На самом деле, звучит здорово. Питер смотрел, как он входит в комнату, и Тони заметил, что его хлопья почти не съедены. У него были темные круги под глазами, и Старк не мог не заметить, как Питер свернулся калачиком под одеялом, как будто был напуган. Отбросив эту мысль, он улыбнулся. — Привет, Пит. Здесь есть кое-кто, с кем я хочу тебя познакомить. Роуди вошёл в комнату, как по команде, и улыбнулся Питеру. — Привет, Питер. Я Джим Роудс. Я… — Твой дядя, — прервал его Тони. — Привет, — прошептал Питер, неуверенно переводя взгляд с одного мужчины на другого. Роуди опустился перед ним на колени. — Рад познакомиться, Питер. Твой папа много о тебе рассказывал. На самом деле они не обсуждали всю эту тему с «папой». Тони был так занят, пытаясь понять, что делать с этим ребенком, а Питер никогда не называл его никак, тем более «папой». Он подумал, стоит ли это делать. Может быть, он упустил этот момент. — Приятно познакомится, — Питер ответил, очевидно, на автопилоте. — Мы думали о том, чтобы отправиться на пляж. А ты как думаешь, малыш? Ты когда-нибудь видел океан? — спросил Тони, и впервые с тех пор, как он похвалил паучьи способности Питера, лицо мальчика просияло, и он покачал головой. — Нет… Только из окна. Роуди усмехнулся. — Ну, почему бы тебе не переодеться, и мы могли бы пойти посмотреть на океан вместе. Питер посмотрел на Тони неуверенно, но с надеждой, и Тони кивнул, с как он надеялся, дружелюбной улыбкой. — В нижнем ящике есть плавки. Бросив последний нерешительный взгляд, Питер вскочил и поспешил в свою комнату, а Роуди последовал за Тони в его спальню, где тот вытащил свои плавки и бросил Роудсу лишнюю пару. — Прошла всего неделя, верно? — Едва ли, — подтвердил Тони. — Ну, я бы сказал, что ты неплохо справляешься. — Он выглядит так, будто не спал всю неделю. И я понятия не имею, как с ним разговаривать. — Ты справишься, — пообещал Роуди с чистой уверенностью в голосе, когда Тони направился в ванную, чтобы переодеться. — Ты уже отвёл его в лабораторию? На этих словах Тони остановился, обернулся и нахмурился, в то время как красные плавки повисли на пальце. — Лаборатория? Роуди, ему шесть. — А сколько тебе было лет, когда ты построил своего первого робота? Он твой сын, Тони. Вероятно, он унаследовал что-то из тех мозгов, которыми ты всегда хвастаешься. Тони размышлял об этом, пока переодевался, на мгновение взглянув на свое лицо в зеркало, когда снова надел рубашку. Он действительно так и не посмотрел на школьные записи Питера. Был май, и школа должна была начаться только через несколько месяцев. Мальчику предстояло пойти во второй класс, и Тони планировал отдать его в частную школу, независимо от того, насколько он был умён. Но, может быть, ребенку понравится играть в лаборатории. Он мог бы сделать то, чего никогда не делал его отец… Создавать вещи, с которыми Питер мог бы играть. Провести несколько экспериментов. Познакомить его с Дубиной и показать мальчику, как работает робот. Он нашел Питера и Роуди в гостиной: Питер тщательно натирал руки солнцезащитным кремом, внимательно следя за тем, чтобы он попадал только на кожу. Роуди, с другой стороны, капал на ковер Тони, и тот усмехнулся, когда присоединился к ним, нанося свой крем. Питер был определенно худощавым, ребра проступали сквозь кожу, но он также был жилистым… Мышцы проступали на его плечах, Тони задался вопросом, что за мутация у мальчика. Они не обсуждали это… Ничего не обсуждали. Но он сделал мысленную пометку попробовать. Он не хотел, чтобы ребенок чувствовал себя лабораторной подопытной крысой, но было важно, знать все, если Питер собирался остаться с ним. По крайней мере, на тот срок, который у него был. Если он не сможет найти его мать, тогда он найдет кого-то другого, кто позаботится о мальчике. Роуди, наверное. Они сели в машину, Питер был в майке и шлёпанцах, Роуди нёс пляжную сумку, а Тони нёс корзинку, и Старк отвёз их на частный пляж у подножия холма. Они могли бы пойти пешком, но на самом деле ему не хотелось нести все в руках, и он полагал, что к концу дня Питер слишком устанет, чтобы идти обратно в гору. Когда они прибыли, Питер последним вылез из машины, неуверенно стоя на асфальте прямо у края пляжа, пока Тони и Роуди доставали корзину и пляжную сумку. — Давай, Пит. Пойдем выберем место, — крикнул Роуди, жестом указывая на зонтики, которые были воткнуты в песок и которые смотритель всегда убирал, когда была вероятность сильного ветра или шторма. Питер нерешительно последовал за ними, и Роуди выбрал место поближе к воде, опустив корзину с едой между двумя зонтиками на их с Тони обычное место. Питер молчал, глядя на океан с нечитаемым выражением лица. Страх, подумал Тони. Или удивление, или трепет… Маленький мальчик был странно тихим для почти семилетнего ребенка, но Тони не был уверен, было ли это потому, что он был интровертом по природе, или потому, что он был напуган. Страшно жить с незнакомцем, страшно отдаляться от матери и жизни, которую он знал. Боялся странных способностей, о которых мама не разрешала ему говорить или показывать, чтобы никто не причинил ему вреда. Тони разложил три полотенца, два близко друг к другу под одним зонтом и одно под другим для Роуди. Волны океана методично бились о песок, и, словно не осознавая собственных действий, мальчик начал идти к ним, не снимая футболки. Тони сбросил с себя лишние вещи, а Роуди сел на свое полотенце, откинувшись на спинку кресла и вытащив из пляжной сумки детективный роман. Тони фыркнул, закатывая глаза и проглатывая комментарий о том, что его другу тридцать восемь, а не девяносто, решив, что ему лучше присматривать за Питером. Но мальчик остановился недалеко у воды, наблюдая за ней с наклоненной головой, а затем опустился на колени, чтобы что-то подобрать. Скорее всего ракушку. Разрываясь между тем, чтобы присоединиться к Питеру и оставить его в покое, он копался в своих мыслях, пытаясь понять, что родители обычно делают со своими детьми на пляже. Согласно его собственным воспоминаниям, ничего. Отец сидел на полотенце с мамой и позволял своему ребенку делать все, что он хотел, а затем кричал на него, если он подходил слишком близко и капал на них водой или песком. Он отпихивал его руку, когда он попытался показать ему найденного краба или крутую ракушку. Но, напомнил себе Тони, он не Говард. Поэтому он швырнул рубашку на песок рядом с полотенцем, скинул сандалии и подошёл к мальчику, сидящему на песке. — Что ты нашел? — спросил он, чуть повысив голос, перекрывая рев волн. Питер замешкался, прежде чем поднять ракушку, и Тони присел рядом с ним, немного поморщившись боли в коленях. — Круто. Мальчик открыл рот, потом закрыл его, снова опустив глаза на песок, и Тони задумался, что он может сказать… как он может убедить Питера открыться ему, хотя бы немного. Затем ему пришла в голову идея. — Ты хочешь сохранить ее? Питер подпрыгнул, как будто забыл о Тони, а затем уставился на свою раковину. — Я… Я могу? — Конечно. Давай найдем ещё. Так что в течение часа он следовал за неожиданно энергичным ребенком вверх и вниз по пляжу, они вдвоем мочили ступни и ноги, когда волны заставали их врасплох, и собрали коллекцию из семи ракушек. Питер, по-видимому, был очень разборчив, когда дело касалось его новой коллекции ракушек, оставляя только те, что были в идеальном состоянии и нравились ему. Тем не менее, ребенок разговаривал с ним! Да, они говорили только о ракушках, но это было хоть что-то. К тому времени, когда прошел час, солнце уже ползло вверх по небу, и они вернулись к своим полотенцам, где Роуди доставал бутерброды и бутылки с водой и соком. Питер практически полностью съел свой, и Тони почувствовал, как что-то в нем чуть-чуть разжалось. Это работало. Он разговаривал с ребенком и кормил его, и Питеру было весело. Он делал это. Он был отцом для своего ребенка. Роуди расспрашивал Питера о его новой коллекции, благословите его, и, как оказалось, у каждой раковины была очень специфическая предыстория. Итак, Тони откинулся на спинку шезлонга, слушая, как Питер рассказывает Роуди о них, пока они ели бутерброды, наблюдая за волнами, набегающими на берег… И тут его посетила идея. Они выждали положенные тридцать минут после еды, чтобы осуществить план Тони, потратив это время на строительство песчаного замка для защиты раковин Питера. Но как только время истекло, Тони встал, протягивая руку Питеру. Мальчик какое-то время неуверенно смотрел на него, но Тони не собирался убирать руку. — Давай, малыш. Я хочу тебе кое-что показать, — призвал он. Итак, демонстрируя самое большое доверие, которое Питер проявлял с тех пор, как прибыл в его дом, он взял Тони за руку. Рука Питера не то чтобы была липкой, но что-то в ней было не так. Его хватка была сильной, его маленькая рука идеально вписалась в руку Тони, и он позволил тому поднять его на ноги. Тони повел Питера к океану, достаточно далеко от Роуди, чтобы мужчина не услышал, прежде чем заговорить. —Твоя рука не чувствуется липкой, — сказал он Питеру с лёгкой улыбкой, которую, как Тони надеялся, ребенок воспринял как беззаботную. Мальчик колебался, потом что-то изменилось. Рука уже не просто держала его. Было такое чувство, будто они склеены супер-клеем. — Ух ты! — Тони удивлённо посмотрел на их соединённые руки. — И ты можешь контролировать это? Питер медленно кивнул. — Я могу прилипнуть, если захочу… Но иногда… Иногда я не могу это прекратить. Если я… Мама говорила, что это происходит, когда я расстроен. Мысль о ситуации, которая, должно быть, привела к такому осознанию, заставила сердце Тони сжаться, и он нежно взял руку Питера в свою. — Можешь отклеить ее сейчас, если хочешь? — когда слова слетели с его губ, рука Питера снова стала просто держать его, и Тони усмехнулся. — Это довольно круто, карапуз. Может когда-нибудь пригодится. — Правда? — спросил Питер, доверчиво глядя на Тони. С надеждой. — Да. Готов поспорить. Ты умеешь плавать? — Эм, да, — Питер бросил на океан ещё один взгляд, на этот раз более испуганный, чем когда-либо ещё, и Тони чуть сильнее сжал его руку. — Я думал, что мы попробуем. Не волнуйся. Я не отпущу тебя. Если хочешь, можешь держаться за меня. И, что удивительно, Питер только кивнул, казалось, полностью доверяя Тони, когда они вошли в воду. Вода была не слишком холодной, особенно после утра, проведенного на солнце, и Тони старался поддерживать мальчика, не позволяя волнам сбить его с ног. Когда они двинулись вперёд, вскоре вода стала доходить до груди Питера, и, Тони, не задумываясь, сделал то, что всегда хотел, чтобы сделал его отец. Он опустился на колени, притянул Питера к себе, а затем посадил мальчика себе на плечи. Восторженный смех застал Тони врасплох, когда мальчик, который почти ничего не весил, схватился за его голову, но ему потребовалась всего секунда, чтобы удержать равновесие, и Тони углубился в океан, улыбаясь тому, как смеялся мальчик на его плечах. Он подпрыгивал всякий раз, когда налетала волна, подбрасывая мальчика, а липкие руки сжимали его голову по бокам. Одна конкретная волна была выше других, и Питер прыгнул в нее со всей безрассудной самоотверженностью мальчика, который знал, что отец спасет его, если понадобится. Но оказалось, что Питер умел плавать, как рыбка. Тони начал тянуться к нему, не желая, чтобы ребенок уплыл, но Питер брыкнул ногой и легко выпрямился, глядя на Тони с улыбкой, которую Тони никогда раньше не видел на лице мальчика. Он засмеялся, потянулся за Питером и подбросил его в воздух, как раз когда на него нахлынула очередная волна. Мальчик подплыл со смехом, практически визжа от восторга. — Ещё раз! Ещё раз! — умолял он, протягивая руки, которые Тони легко поймал, еще раз подтянул Питера к себе, а затем подбросил его в воздух, чтобы он попал в воду. Потребовалось довольно много бросков, но Питер, наконец, устал от игр в воде, и Тони подхватил его на руки, поцеловав в висок, прежде чем его мозг успел осознать его действия. Он замер на мгновение, надеясь, что Питер не отстранится, не спросит, что он делает, или, что ещё хуже, не попросит опустить его на землю. Но Питер ничего из этого не сделал. Вместо этого он положил голову на плечо Тони, выпустив длинный вздох и слегка дрожа. — Ты устал, малыш? Мальчик кивнул ему, и Тони крепче обхватил его, пока нёс обратно к берегу. Роуди открыто наблюдал за ними, его книга лежала на песке рядом с ним. Джеймс молчал, когда Тони сел на свое полотенце — небольшой наклон позволил ему немного приподняться и положить голову на скомканную рубашку, которую он сбросил ранее, а Питер лег ему на грудь. Тони протянул руку, схватил полотенце Питера и, убедившись, что не песчаная сторона касалась кожи мальчика, обернул его вокруг него. Несмотря на зонтик, солнце палило с шеи и ниже, и он обхватил Питера руками, сдвинув полотенце так, чтобы оно закрывало ему глаза. Мальчик на его руках не шевелился, просто прислонил голову к груди Тони и тихо вздохнул во сне. Прогулка обратно от океана заняла у него не более часа, и Тони снова прижался губами к волосам мальчика, поглаживая медленными, нежными кругами его спину. Лёгкая улыбка озарила лицо Роуди, и он вытащил свой телефон, подняв его, чтобы Тони мог видеть экран. Прокручивая большим пальцем фотографии, он показал Тони несколько сделанных им снимков, на которых они вдвоем играли в океане, и Тони усмехнулся, прижав мальчика к себе чуть сильнее. Его мальчик. Это был его мальчик. Его сын. И он любил его так, как никогда не думал, что сможет полюбить кого-то. — Думаешь, он слишком устал для мороженого? — спросил Роуди, когда дыхание Питера выровнялось, и Тони задумался, как давно мальчик не спал спокойно, без слез и кошмаров. Знал ли он, что мать собирается оставить его родному отцу, хоть и незнакомому? Знал ли он что-нибудь о Тони до того, как она попросила случайного парня высадить мальчика на пороге дома Тони? Был ли он напуган? — Не-а. Дай ему полчаса, и он будет готов закинуть в себя побольше сахара. Я тоже, кстати, — сказал Тони. Затем, откинув голову назад, он закрыл глаза и снова принялся за свою задачу. С дуговым реактором, медленно отравляющим его, нужно было разобраться. Как можно скорее. Он ни за что не оставит своего сына без отца.