Второй шанс

      Тёплые лучи ноябрьского солнца наполняли спальню. Огай поглаживал мягкие волосы Фёдора, которые немного запутались после долгой ночи. Он выглядел таким беззащитным, тихо посапывая на онемевшей руке Мори, при этом ещё и крепко обнимая его обеими руками за шею. Рука предательски ныла и отдавала колющей болью, но Огай всячески оттягивал момент пробуждения сына. Не хотелось портить такую редкую идиллию. Спустя пару минут, Фёдор всё же начал ворочаться и тереть левый глаз, после чего резко отпрянул, окончательно проснувшись.       – Доброе утро, – нежно улыбнулся Мори, разгибая освободившуюся от небольшой тяжести руку. Ох, как же она ныла. Мальчик же густо покраснел до кончиков ушей, стараясь не встречаться своим растерянным взглядом с мужчиной. Достоевский моментально спрыгнул с кровати и пулей вылетел из спальни. Огай даже не успел как-либо среагировать.       – Чертёнок маленький, – сонно пробормотал Мори, вставая и идя следом за Фёдором.       Зайдя в уже свою спальню, мальчик сразу же залез на кровать, укрываясь одеялом с головой. Боже, как же было стыдно за себя. Очень жаль, что он не может полностью контролировать себя во сне. Теперь точно никогда не вылезет отсюда. Надо было ему тогда на кухню идти? Лучше бы вдоволь наплакался и уснул: всё же ему не привыкать.       Достоевский и дальше продолжал бы корить себя, если бы рядом не сел Мори.       Чёрт бы его побрал. Он вообще собирается оставить его одного хоть на пять минуточек?       – Как ты? – Огай начал слегка трясти Фёдора за плечи.       Нет, ну серьёзно, у этого человека есть понятие о личных границах?       – Уйди, – практически прошипел мальчик, пытаясь забыть про то, что происходило утром.       – Не надо так стыдиться, – мягко возразил Мори, пытаясь стянуть одеяло с головы сына, но тот, плотно закутавшись, упорно не хотел его отпускать. В итоге он и вовсе выдернул ткань из рук мужчины, сильнее скукожившись под одеялом. – Ну хватит уже, вылезай оттуда, – Огай слегка насмешливо похлопал Фёдора в районе спины, настойчиво продолжив звать его и тормошить. Достоевский молчал как партизан, надеясь на то, что боссу Портовой Мафии это в скором времени надоест. Мори надо было что-то решать, иначе мальчик до вечера не вылезет из кровати. Раз уж уговорами не получается, надо брать хитростью.       – Для твоего возраста это нормально, – он хитро ухмыльнулся, видя как Фёдор зашевелился. Как же легко провоцировать детей. Надо было довести свой успех до конца. – В конце концов, ты же такой маленький.       Достоевский чуть не задохнулся под одеялом от накатившего возмущения.       – Я не маленький, – прошипел Фёдор, медленно начиная закипать; крепко сжав одеяло, он стиснул зубы. Нельзя поддаваться столь противным провокациям.       – Ты же мой котёнок, – Мори начал щекотать мальчишку через одеяло, пытаясь сильно не задевать синяки.       – Не называй меня так! – кричал он, заливисто смеясь и всячески пытаясь спрятаться от рук отца, но в конце концов сдался. – Хватит, перестань, – облегчённо выдохнул он, наконец-то вылезая из-под помятого одеяла и пытаясь восстановить дыхание, а потом обиженно поджал губы в тонкую полоску и скрестил руки на груди.       – Котёнок, ты что, обиделся? – Огай прищурился и хитро улыбнулся; тыкнул указательным пальцем в бледную щёку Фёдора. Это стало последней каплей для Достоевского. Быстро схватив подушку и кое-как встав на ноги, он со всей имеющейся мощи ударил Мори по голове, заставляя того резко дёрнуться в сторону. Кто бы мог подумать, что у трёхгодовалого ребёнка может быть такая сила. Не зря говорят, что у детей самая сильная хватка. Поняв, что натворил, Фёдор побледнел от страха и сжал подушку – за такое точно по голове не погладят. Вот сейчас-то ему точно достанется, ведь Мори нахмурился. Огай никогда и никому не прощал неуважительное поведение по отношению к себе. До сегодняшнего дня. Он уже хотел было отчитать Фёдора за его поступок, но увидел, какими испуганными глазами тот смотрит, и растерял всё своё недовольство.       – Ладно, я заслужил, понимаю. Но так делать нельзя, – пробормотал Огай, потирая болящую от удара челюсть.       Надо было что-то сделать, но главное - не напугать сына. Достоевский недоверчиво прищурился и взглянул на него. Сев поближе, Огай положил руку на плечо Фёдора, а другой легонько шлёпнул по заду - тот вскрикнул и сразу же зажмурился, ожидая более ужасного продолжения, однако ничего не последовало. Мори настороженно посмотрел на сына, убеждаясь, всё ли хорошо. Может, не стоило так делать? Но мальчик вроде отделался только испугом.       – Больше так не делай, пожалуйста, – попросил Огай, выводя руками круги по спине Фёдора, который неуверенно и немного боязливо кивнул и начал кусать большой палец. Мори аккуратно вынул палец из его рта, но замечаний делать не стал, хоть и подметил имеющуюся ужасную привычку у своего сына. Вместо этого, он подхватил Фёдора на руки и направился на кухню. Посадив мальчишку на стул, начал штурмовать холодильник.       – Как смотришь на блинчики? – Мужчина кинул вопросительный взгляд на Фёдора и, не увидев возражения, начал доставать все нужные ингредиенты.

***

      – Сейчас мы купим тебе всё, что нужно. – Мори покрепче подхватил Фёдора и зашёл в детский магазин. Достоевский сразу начал осматриваться: всё было таким красочным, ярким и чуждым. В детстве мать с отчимом никогда не водили его по магазинам, ему доставалась только старая поношенная одежда. И то, те малые вещи, которые он получал, были отданы соседями из-за жалости. От этих мыслей мальчик скривился, даже не заметив, что Огай поставил его на ноги.       – Как тебе этот свитер? – Мори указал на бирюзовый свитер, а затем на красный. – Или, может, вот этот?       – Нормально, – пробормотал Фёдор, замявшись, и уставился под ноги. Ему было неловко и непривычно что-то выбирать самому. Огай, поняв настрой сына, бережно взял того за руку и подвёл к стендам с разной одеждой.       – Давай, выбирай, что хочешь, – Мори одобрительно похлопал Фёдора по спине. Тот дёрнулся, но начал внимательно рассматривать вещи. Получалось как-то плохо. Глаза невольно цеплялись за ценник, не давая спокойно выбрать. Он ведь не заслужил всего этого, так ещё и утром всякого натворил. Мори решил взять под контроль ситуацию и положил руки на плечи Достоевского, развернув к себе. – Ладно, сделаем так. – Огай взял зелёный свитер и фиолетовый. – Какой из них тебе нравится больше?       Фёдор внимательно оглядел оба элемента одежды и, помявшись, указал на фиолетовый.       – Прекрасно. – Теперь, Огай взял белую и коричневую водолазки. – Давай дальше.       Так они выбирали больше часа. Прикупив различной одежды и обуви, Мори повёл сына в отдел с игрушками. Тут-то мужчина разошёлся не на шутку, увидев, что сын не может что-то взять. Усадив того в тележку, он начал хватать всё, что видел вокруг: кубики, конструктор, паззлы, машинки с пультом управления и без. Достоевский же просто смотрел, выпучив глаза и не веря в происходящее. Может, Мори просто издевается над ним? Наберёт всего, а потом выложит обратно, чтобы посмотреть на его реакцию. Огай замер около очередной полки, параллельно говоря что-то Фёдору. Пропуская всё мимо ушей, тот начал без интереса рассматривать мягкие игрушки, как вдруг заметил чёрного плюшевого котёнка. Достоевский потянулся его взять, но сразу же одёрнул себя, ведь ему никто не позволял этого делать. Мори, так удачно наблюдавший за ним, взял котёнка и дал в руки Фёдору.       – Спасибо, – смущённо пробормотал Фёдор и крепко обнял игрушку, будто бы боясь, что Мори может передумать.       – Я же сказал: выбирай всё, что хочешь. – Огай улыбнулся и потрепал Фёдора по волосам.

***

      К часу дня с покупками было покончено. Загрузив всё в багажник машины и сев в неё, Мори начал думать, в какое кафе лучше поехать. Выбор пал на здание с видом на порт. В кафе Фёдор всё ещё крепко держал игрушку в руках и сидел, практически вжавшись в бок Огая. Неловко озираясь по сторонам, Достоевский пытался вспомнить: ходил ли он хоть раз в подобные заведения с родителями? Хотя, можно ли вообще было назвать этих извергов настоящими родителями?       – Тебе плохо? – Мори положил ладонь на лоб сына и заглянул ему в глаза.       – Нет, – тихо пробормотал Достоевский, убирая руку рядом сидящего.       – Если тут не нравится, то можем пойти в другое место.       – Всё хорошо, – сказал поникший Фёдор.       – Что будешь? – Мори листал меню и попутно показывал сыну весь ассортимент.       – Без разницы, – еле разборчиво ответил Достоевский, сжимая котёнка и утыкаясь в него носом.       – Хорошо, – вздохнул мужчина и позвал недалеко стоявшего официанта. Фёдор не вслушивался в их разговор, да и после сидел молча, стараясь вообще не издавать звуков. Списав всё на усталость, Мори не стал больше тормошить сына. Закончив с едой и расплатившись, Огай вновь поднял вялого Фёдора на руки и вышел на улицу. Мальчик, зевая, положил голову на плечо отца.       – Ты устал? – тихо спросил Мори, положив руку на голову Фёдора. Детям, вроде как, полагался дневной сон.       – Нет, – буркнул Фёдор капризным тоном, но глаза предательски слипались.       – По тебе и видно, – ухмыльнулся Мори, начиная укачивать Достоевского. Тот поначалу что-то недовольно бормотал, но в скором времени засопел.

***

      – Идём со мной. – Огай оторвал Фёдора от чтения недавно купленной книги. Игрушки лежали по бокам от него, но он не особо обращал на них внимания; мальчик отложил книгу на тумбочку и взял котёнка под руку.       – Лучше оставь его здесь.       Фёдор вопросительно глянул на Огая.       – Иначе намочишь. – Мори повёл сына в ванную и, включив кран, начал настраивать температуру воды. Подождав, пока она наберётся до середины, мужчина подтолкнул Фёдора.       – Давай, раздевайся.       Фёдор недоумённо взглянул на отца. Он что, собирался мыть его? Нет уж, на такое Достоевский точно не подписывался.       – Нет, – мальчик отпрянул назад, хмуря брови. Мори закатил глаза и присел перед ним.       – Я уже всё там видел, – хмыкнул Мори, пытаясь подойти к мальчику, но тот всячески уворачивался. – Кто, думаешь, тебя в больнице мыл? Прекрати убегать. – Он поймал чуть не выскочившего за дверь Фёдора. Тот упорно боролся и всячески препятствовал тому, что Огай его раздевал. Но, к большому сожалению Достоевского, бывшему подпольному врачу было нетрудно справиться с ним. Ну да, он же всего лишь ребёнок.       – Хватит, не делай так! – Фёдор чуть ли не кричал, а глаза уже были на мокром месте. Что этот ублюдок собрался с ним делать? Всё вновь повторялось.       – Не надо так нервничать, я ничего тебе не сделаю, – уверенно произнёс Огай, снимая штаны сына. – Услышал бы тебя кто-нибудь, так подумал бы, что я тут... – Мори запнулся и наконец-таки взглянул на Фёдора: тот дрожал, вздрагивал и явно был в шаге от того, чтобы разрыдаться. – Я не хотел тебя пугать, извини, – начал он гладить ребёнка по голове. Тот сильнее сжался, крепко держась за края трусов.       – Не снимай, – мальчик жалобно всхлипнул. Мори хотелось уже всё прекратить и вообще не купать мальчика, но нельзя же было оставлять всё на полпути. Оставалось лишь согласиться с Фёдором.       – Хорошо, тогда давай так. – Мори положил Фёдора в ванну.       Что же пришлось пережить его бедному сыну?

***

      Мори закутал Фёдора в серое махровое полотенце и понёс в детскую. Усадив сына на постель, Огай растрепал его мокрые волосы, затем осторожно вытер тело полотенцем. Взяв аптечку и пижаму, Мори вновь сел на кровать и начал внимательно обрабатывать каждый синяк, не пропуская ни малейшего повреждения. Лицо мужчины при всём этом было серьёзным и сосредоточенным. Фёдор всё так же шипел, но никак не мешал. Как только Мори закончил с синяками, мальчик начал надевать пижаму. Справившись с одеждой, Достоевский попытался залезть под одеяло, но Огай жестом остановил того.       – Куда ты с мокрыми волосами? – Он взял другое полотенце и продолжил сушить волосы Фёдора. – Не хватало ещё, чтобы ты заболел. ...Вот и всё, – устало улыбнулся Огай, отложив полотенце. Фёдор зевнул и потёр глаз кулаком. – Ложись спать.       – Хорошо, – сонно протянул Фёдор и раскинулся на кровати, не расправив одеяло. Мори хмыкнул, но решил не тормошить Фёдора и просто подхватил на руки.       – Тебе ничего не нужно? – Мори бережно укрыл Достоевского.       – Нет, – пробормотал он, сжимая игрушку и утыкаясь в котёнка носом. Огай начал мягко и привычно выводить круги по его спине.       – Нигде не болит?       Фёдор отрицательно потряс головой. Допрос уже сильно затягивался и утомлял его, да и Мори продолжал сидеть на месте и не было похоже, что собирался уходить в ближайшее время.       – А ты не пойдёшь спать? – как можно осторожнее спросил мальчик, исподтишка уставившись на уставшего отца.       – Я пока тут посижу, а ты спи давай, – Огай чмокнул Фёдора в лоб. В ответ Достоевский недовольно проворчал что-то под нос и вскоре заснул.       – Бедный мой, – тихо произнёс Мори, утыкаясь лицом в ладони.       В голове было столько предположений... То, что Фёдора били, было ясно как день. Хотелось верить, что ему не пришлось пережить ещё и сексуальное насилие.