Слепая вера

      Огромнейший красный глаз внутри рогатой рукояти гигантского меча ужасал всё больше на фоне оранжево-кровавого оттенка запылённого неба. Ощущаемые сгустки тёмной магии бродили вокруг под неустанным присмотром и вселяли такой страх, что немногие смогли бы находиться здесь долгое время. Что же за существо наблюдало за смертными через этот глаз? Неужели сам владелец меча – Саргерас?..       – Отвратительный подарок по окончанию войны… – говорил сам с собой Вират, ловя языком пару песчинок при каждом открытии рта.       Мужчина сидел под навесом, но тень придавала вовсе не натянутая ткань, а рукоять огромнейшего меча, глубоко вошедшего в недра Азерота. На несколько сотен километров человек был один, никто не желал оставаться теперь в Силитусе надолго. Он же ожидал, не считая дней, свою любимую, всё ещё исполняющую долг.       – Что же теперь будет с нашей планетой? Не к добру это. Ох, Харис, хорошо, что ты это не увидишь… – Вират стиснул зубы от этой мысли, песок неприятно заскрежетал на них, портя белую эмаль.       Короткая молитва Свету проскользила тихим звуком между губ мужчины. Он потёр глаза, растирая на веках выступившую влагу.       – И ведь с ним должен был быть я. Если бы не предупреждение Дэт, горел бы вместе с сероглазым другом на космическом корабле на орбите Аргуса…       На секунду Вират погрузился в мысли слишком глубоко, от чего замолчал. Расфокусированный взгляд уставился в песчаный пологий склон. От жары воздух подрагивал и плавными потоками поднимался вверх.       – Отвратительно парит, – очнулся мужчина, – Но хотя бы насекомые попрятались… И всё же прескверное местечко.       Пауза.       – … но теперь действительно лучше места нет для того, чтобы оплакать всех павших в войнах с Легионом.       – Ты настолько одичал, что сам с собой говоришь? – донеслось издалека.       Вират вздрогнул, повернул голову, и всё внутри его перевернулось, затрепетало, в горле мгновенно пересохло, а в глаза ветер, как на зло, швырнул песчинки горячего песка. Она, прекрасная и сияющая, всё приближалась. Вират не узнавал её преображённого тела, но глаза забыть было невозможно! Изумрудные, лишившиеся ядовитого оттенка скверны, и глубокие, точно внутренние грани драгоценного камня. Дэ’ртсит изгнала из них демона… Острые жестокие черты её эльфийского лица смягчились, а то улыбки на румяных щёчках появились лёгкие ямочки. Золотые локоны, завитые в крупные кудри, волнами стекали до самой её талии. От ужасных рогов не осталось и следа. Исчезли и рваные крылья, и хвост, покрытый острыми иглами, и шипы на тонких ножках, и бардовые рисунки по всему телу. Копыта преобразились в обыкновенные человеческие стопы.       Дэ’ртсит подошла к Вирату и остановилась, тут он и заметил, что от эльфийского ушка до указательного пальца на правой руке всё было расписано золотым витиеватым узором с завитками, звёздочками и птичьими перьями.       – Прекрасна! – выдохнул растерянно человек.       Девушка молча смотрела на него, запечатлевая этот момент в памяти. Она отдыхала душой, просто находясь рядом с любимым.       – Так ты и есть золотой феникс, гроза караванов Легиона? – проронил смертный, всё ещё трепеща перед ней, как последний мальчишка.       Вместо ответа Дэ’ртсит повисла у него на шее, крепко обхватывая её руками.       – Я не одна. Я не одна. Не одна. Не одна. С тобой… наконец-то… – как мантру повторяла девушка слова, с блаженством вдыхая запах своего человека.       Вират гладил её по голове, не зная, что ответить на этот шёпот. Мужчина не мог выразить всего переполняющего и щемящего его душу.       С этой секунды, с этого момента они могли ничего не опасаться, могли спокойно идти против ветра, рука об руку. Никакой неизвестности, никаких мук, никаких заблуждений, которые любят убивать изнутри… из тех уголков, куда сложнее всего пробраться.              

***

      – Где здесь смысл?       – Мне смешно на это отвечать.       – Почему ты так жесток? Я не понимаю, зачем слушал твой долгий и скучный рассказ!       – Глупец! Я хочу, чтоб ты сам задумался, а не сыпал вопросами. Но если ты не намерен, то и ступай прочь.