***
Наташа не ушла на следующий день. Утром их ожидала рутина. Елена готовила завтрак, пока Наташа пыталась привести генератор в порядок; Белова высмеяла смазочное вещество на лице Нат, говоря, что она должна обязательно искупаться в океане. Наташа в свою очередь сказала, что действительно иногда так делает, и когда глаза Елены округлились от любопытства, она улыбнулась. — Хочешь, я тебе покажу? Так она показала Елене свой любимый фьорд* и сполна насладилась её удивлённым взглядом на древнюю дикую красоту вокруг них. А вечером они наконец-то поговорили. О первых свободных днях Елены, прежде чем они снова воссоединились, о том, как она впервые обращалась с деньгами, магазинами и людьми без использования оружия. — А мороженое? Во-оу. Ты можешь поверить, что мне пришлось прожить почти тридцать лет, так и не узнав, насколько вкусным бывает мороженое? Наташа, в свою очередь, рассказала о собственном опыте много лет назад, а также о местах и приключениях, которые у неё были. Она заметила, что Елене не нравилось слушать о "Мстителях", её маленький носик всегда морщился, она высмеивала больших плохих героев и иногда выпивала две рюмки водки подряд. Нат хотелось спросить, почему, что ей в них так не нравится, но так и не осмелилась. Она не хотела нарушать это странное чувство, этот покой между ними. Она хотела снова узнать Елену, и, возможно, со временем она поймёт о ней достаточно, чтобы больше не задаваться вопросами. В ту ночь Наташа первой прыгнула в кровать, а Елена неуверенно стояла рядом с ней до тех пор, пока Романофф не дернула её за локоть, и молодая женщина не рухнула на простыни. Когда они проснулись на следующий день, Елена сзади обвилась вокруг Наташи, и рыжая всё ещё не оставляла это без внимания. Наконец, после двух дней совместного изучения природы Елена объявила, что хочет пойти в бар. — Ты можешь в это поверить? Я чистокровная русская, а никогда раньше не была в баре. Это неправильно. Поэтому Наташа привела её в местную пивнушку маленького городка, ближайшего к их убежищу. Заведение было заполнено в основном грубой толпой, рыбаками, дальнобойщиками и горсткой путешественников, которые уставились на двух красивых молодых женщин, входящих в помещение. Наташа нахмурилась, увидев дерзкого молодого человека, косящегося на её сестру, затем быстро положила руку ей на спину и подвела к маленькому столику в укромном уголке. Елена была слишком взволнована, чтобы заметить что-либо из этого, поэтому она села с сияющими глазами. — Что здесь пьют? — спросила она своим небрежным тоном, но Наташу это ничуть не обмануло. — Глёг.* Елена фыркнула. — Глёг, — восхищённо повторила она, — Это звучит забавно. Наташа встала и пошла к бару, чтобы заказать напиток. Изогнув бровь, она попросила бармена наполнить бокалы до краёв и с улыбкой на лице повернулась к их столику, но остановилась на полпути. Две минуты её не было, а кто-то уже занял её место за столом. Это была одна из туристок, женщина лет тридцати с небольшим, хорошо одетая в дизайнерский вязаный свитер, достаточно здоровая на вид, но явно подготовленная для работы в офисе, а не на улице. У неё были густые светлые волосы, заплетённые в косу, и она оживлённо разговаривала с Еленой, которая выглядела немного ошеломлённой, но заинтересованной. Наташа мгновенно оказалась за их столиком, поставив бокалы с глёгом громче, чем нужно. — Уже заводишь друзей? — спросила Нат у Елены с улыбкой на губах, но её стальной взгляд был прикован к норвежке. Упомянутая женщина явно почувствовала эту сталь, судя по её нервному глотку слюны. Но она быстро вернула себе улыбку. — О, привет, ты, должно быть, старшая сестра! Елена только что сказала мне, что вы путешествуете вместе. — Да, — легко ответила Наташа, скользнув в кабинку и оказавшись рядом со своей сестрой, слегка прикрывая её от незнакомки, — А ты...? — О, меня зовут Ингрид. Я сразу заметила вас обеих, как только вы вошли. Видите ли, я работаю в модельном агентстве, а у твоей младшей сестры самое поразительное лицо. Я просто должна была представиться. Елена с усмешкой повернулась к рыжей. — Вот что, sestra? — спросила она по-русски, — Я могла бы стать моделью! Наташа улыбнулась, но бросила на неё многозначительный взгляд. — Неужели? — она ответила на их родном языке, — Ты хочешь носить платья? Самодовольный взгляд Елены стал встревоженным. — Это обязательное условие? — Я предполагаю, что да. Их прервал восторженный визг Ингрид, неприятно зазвеневший в ушах Наташи. — О, так вы, ребята, русские! Я догадалась об этом по вашему акценту, но не хотела поспешно озвучивать свои домыслы вслух. Елена, казалось, заинтересовалась этим комментарием, когда наклонилась вперёд. — В самом деле? Что ты думаешь о русском акценте? Звучит хорошо? — Ну лично я нахожу это очень сексуальным, — ответила Ингрид с прищуренным взглядом, и тревожный звоночек, о котором Наташа даже не подозревала, прозвенел у неё в голове. Она посмотрела на свою младшую сестру, которая, казалось, была ошеломлена этим, и на щеках Беловой проступил румянец. Ингрид явно заметила это и повернулась к Наташе. — Хотя у тебя его почти нет. Я полагаю, ты работала за границей? Просто выглядишь немного знакомо. Наташа коротко улыбнулась на это, прежде чем вложить стакан в руку Елены. — Держи, не дай ему остыть. Poekhali*, — с этими словами она снова привлекла внимание Елены. — Poekhali, — ответила Белова и сделала большой глоток тёплого пряного напитка. Нат наблюдала, как её младшая сестра наслаждается вкусом и даже сосредоточенно облизывает губы. Романофф обнаружила, что наблюдение за тем, как Елена испытывает что-то новое, быстро превратилось в одно из её любимых времяпрепровождений. — Это хорошо, мне нравится, — кивнув, решила Елена, и они обменялись улыбками. К сожалению, Ингрид, похоже, восприняла это как намёк. — Ты когда-нибудь работала моделью, Елена? — Никогда, — пролепетала Белова. Казалось, её очень позабавила эта мысль. — Тебе действительно стоит попробовать. Поверь мне, моя работа — находить красивые лица, а твоя — совсем другая, намного интереснее, — хоть Елена и была явно польщена этим, она покачала головой. — Нет, моя сестра только что сказала мне, что для работы моделью нужно носить платья, а это абсолютно не то, чем я хочу заниматься. Ингрид оставалась невозмутимой. — О, необязательно. Здесь, в Скандинавии, мы, девушки, все помешаны на штанах. Послушай, мы остановились в гостинице, и у меня с собой несколько портфолио моих моделей. Мы ищем здесь место для съёмок, и я уверена, что ты бы отлично вписались в выбранную группу. Почему бы тебе не пойти с нами? Я покажу тебе несколько, посмотрим, сможешь ли ты себе это представить? Елена, казалось, немного потеряла дар речи. Неуверенно она посмотрела на Наташу, которая заставила себя сохранить нейтральное выражение лица. — Ты уверена? Я действительно не знаю, могу ли я... Но у Ингрид была наготове тысяча заверений, в то время как Наташа беспомощно слушала, сжимая в руке свой глёг. Пока Елена снова не посмотрела на неё испытующим взглядом. — Ничего, если я пойду? — этот вопрос заставил Наташу почувствовать так много вещей одновременно, что это ошеломило её. Романофф тронуло, что Елена спросила её об этом... но было ли это потому, что блондинка не хотела, чтобы её бросали, или потому, что она думала, что ей обязательно нужно Наташино разрешение? Неужели рыжая действительно дала ей повод думать, что ей оно необходимо? Нат хотела, чтобы её сестра была такой же свободной и защищённой, как она себе представляла, но, возможно, она была дальше от этого, чем предполагала. Почему Елена хотела поехать? Было ли это потому, что она искренне интересовалась модельным бизнесом, или потому, что ей льстил столь тонкий флирт Ингрид. Была ли Белова заинтересована в этой женщине? Не имея возможности разобраться во всём этом достаточно быстро, Наташа заставила себя быть разумной и хорошей сестрой. — Если ты хочешь идти — иди, — тихо произнесла она на их родном языке, — Но будь осторожна. Ты не знаешь этих людей, — она хотела сказать: беги при первых же признаках неладного, но прикусила язык. Романофф знала, что Елена прошла ту же подготовку, что и она, поэтому была более чем способна почувствовать опасную ситуацию. Но её младшая сестра лишь фыркнула. — Ты думаешь, я не смогла бы её схватить? — Нат твёрдо посмотрела на неё, и это снова сделало Елену серьёзной. — Люди могут быть опасны во всех отношениях, ptichka*, — маленькая птичка. Елена нахмурилась, услышав это. — Ты не пойдёшь? Наташа натянуто улыбнулась. — Меня не приглашали. И, кроме того, я же сказала тебе, что мне нужно позвонить Клинту сегодня вечером. Возьми такси домой, если выпьешь ещё, хорошо? На этом решение Елены, казалось, было принято. — Ладно. Тогда увидимся позже, — произнесла она по-английски и повернулась к Ингрид, — Покажи мне свои... портфолио. Наташа немного постояла в нерешительности, пока Елена, казалось, не почувствовала это. Когда она всё-таки подняла глаза, то одарила Наташу одной из своих всё ещё редких полных улыбок, которая, казалось, излучала тепло прямо в её сердце. — Давай, увидимся позже, — сказала её младшая сестра по-русски, и Наташа повернулась к выходу.***
Она действительно позвонила Клинту, когда вернулась в хижину, и даже он, казалось, заметил, что она задавала самые тривиальные вопросы, чтобы удержать его на линии. — Ты в порядке? Наташа провела пальцами по волосам. — Елена сделала несколько новых... знакомств. Сейчас она с ними, и я волнуюсь, что не должна была её отпускать. Она всё ещё так неопытна в реальном мире. И... Я не хочу, чтобы люди использовали её в своих интересах. Она почувствовала, как он улыбнулся на другом конце провода. — Если ты реально хочешь, чтобы она сейчас жила полноценной жизнью, то позволь ей пережить это самостоятельно. Так же, как и ты в своё время. Но хэй, не будь так строга к себе. Она твоя младшая сестра, и вы всё ещё знакомитесь друг с другом. Это нормально, что ты защищаешь её, — животрепещущий вопрос, который хотела задать Наташа, звучал так: нормально ли ревновать свою младшую сестру к новым знакомым? Так и должно было быть. Она только что вернула Елену после стольких лет разлуки. Может быть, она действительно хотела заполучить её себе, хотя бы ненадолго. С другой стороны, Клинт прав; Беловой нужно преодолеть эти трудности, и, возможно, ей действительно нужно было преодолеть их самостоятельно. После того, как рыжая повесила трубку с Клинтом, она задалась вопросом, не это ли заставило Елену так сильно невзлюбить других Мстителей. Это тоже была ревность? К этим людям, которые были у Наташи и которые находились с ней уже столько лет, в то время как Елена недоумевала, почему её старшая сестра никогда не искала её? Это имело бы смысл. Поэтому она решила пойти и наполнить их резервуары водой и не думать об этом слишком много. Елена могла сама о себе позаботиться, и она сообщит ей, как прошёл вечер. Вскоре после полуночи Елена, смеясь, ворвалась в их каюту. — О боже, ты должна была быть там — они все такие же позеры, как и ты! Только они ещё хуже! Они используют вентиляторы и одеваются такими забавными способами, которые хорошо смотрятся только на картинках. Это так странно, — приближаясь, блондинка сбросила пальто, а затем села на пол перед Наташей, которая расположилась на маленьком диванчике с книгой. Романофф приподняла бровь. — О, да? Я сомневаюсь, что они могут сделать это, спрыгнув с вертолёта. — Ха, никогда. Они такие худые, как будто у них нет ни жира, ни мышц, — Белова продемонстрировала их тонкость пальцами, и Наташа не смогла удержаться от улыбки. — Значит, тебе понравилось? Елена снова рассмеялась, кивнула и наклонилась вперёд, положив голову на бедро Наташи и обхватив её ноги руками. Тепло окутало Нат, когда она посмотрела на девушку сверху вниз, одновременно восхищённая и обеспокоенная её необычной расслабленностью. — Ты пьяна? Елена покачала головой, уткнувшись в бедро. — Нет, я русская. Я выпила всего четыре стакана глёга, я в порядке, — она ещё сильнее прижалась к Наташе, слегка покачиваясь. Романофф усмехнулась и осторожно обхватила голову Елены руками. — Так и есть! Ты пьяна. Раздражённо и с видимым трудом Белова подняла подбородок и посмотрела на женщину с сонным вызовом. — Нет, этого не может быть. Я могу выпить четыре стакана водки, и со мной всё будет хорошо. — Водка не смешивается с сахаром и не горячая. Глёг делает тебя такой. Елена заскулила и уткнулась головой в ладонь Наташи. Романофф почувствовала её губы на внутренней стороне ладони, и это потрясло её, но она крепко держала свою младшую сестру. — Ну, ты меня не предупредила. — Если бы я предупредила тебя, ты бы выпила шесть только назло мне. Кроме того, меня там не было, когда ты пила последние три. Она не хотела, чтобы это прозвучало как обвинение, но так оно и было. Елена резко открыла глаза и посмотрела на неё затуманенным взором. — Ты злишься, что я пошла с ними, — решила она, нахмурившись, — Почему? Наташа отвела взгляд. — Я не злюсь. Я думаю, это хорошо, что ты знакомишься с новыми людьми. Просто не думала, что кучка поверхностных модников будет твоим первым выбором. И мне не нравится, что эта Ингрид напоила тебя. — Она не напоила меня, я сама напилась, — запротестовала Елена. — Так это не она предложила тебе остальные три? — недоверчиво спросила Наташа. Елена нахмурилась, размышляя. — Нет. То есть... да, это была она. Наташа стиснула зубы при этих словах. — Патетично. Сорокалетняя женщина, пытающаяся напоить тебя и затащить в свою постель... Елена посмотрела на неё широко раскрытыми глазами. — Что? Что ты говоришь? Ты думаешь, что это действительно случилось? — Не так ли? Елена моргнула, затем нахмурилась. — Не-е-ет, конечно, нет. Я имею в виду, она пыталась поцеловать меня, но от неё невозможно разило духами. Наташа почти почувствовала, как у неё остановилось сердце. — Она что?! Елена выглядела обиженной. — Неужели в это так трудно поверить? Что кто-то хотел бы поцеловать меня? — Что? Нет, нет, нет, нет, нет, Елена, конечно, нет, — Белова попыталась выскользнуть из её рук, но Наташа усилила хватку, изо всех сил стараясь не сводить с неё глаз. — Ptichka. Есть сотни людей, которые хотели бы поцеловать тебя. Я просто... не хочу, чтобы это была женщина, которая слишком стара для тебя и которая сначала пыталась тебя напоить. — Она не такая уж и старая, — плечи Елены опустились, — Кроме того, у меня не так уж много вариантов, так ведь? Большинство людей, которых я встречаю, такие же убийцы, как и мы. Наташа нахмурилась. Слышать, кем Белова всё ещё видит себя, причиняло ей боль. Покачав головой, она притянула голову Елены вперёд и прижала их лбы друг к другу. — Ты теперь не та, кем была раньше. Ты спасаешь других. Ты делаешь добро. Елена на мгновение встретилась с ней взглядом, затем со вздохом закрыла глаза. — Тогда почему ты меня никому не представляешь? — пробормотала она. — С кем мне тебя знакомить? — Со Мстителями. Они ведь твоя семья. Теперь обе сестры отчаянно искали правду в глазах друг друга. — Я думала, ты их ненавидишь. Всякий раз, когда я поднимаю разговор о них, ты закатываешь глаза и смеёшься над ними. Блондинка убаюкивающе опустила голову, почти спрятавшись в ладонях, когда её взгляд вернулся к Романофф. — Я не ненавижу их, — пробормотала она, — Я просто ненавижу, что ты выбираешь их, а не меня. Что ты... предпочитаешь их мне. Сердце Наташи сжалось. Не отпуская лица Елены, она опустилась с дивана на колени, притянув Елену так близко, что они могли чувствовать дыхание друг друга на своих губах. — Я хочу, чтобы ты выслушала меня, — прошептала Наташа, — Мстители для меня как семья, это правда. Когда я нашла их, я впервые почувствовала себя не одинокой... с тех пор, как потеряла тебя. Елена удивлённо посмотрела на неё. — Когда меня назначили старшей дочерью для прикрытия Мелины и Алексея, Мелина сказала мне, что я должна вести себя с тобой как старшая сестра, — продолжила женщина, — Тебе было всего четыре года, — рыжая почувствовала, как её глаза увлажнились, когда она улыбнулась и погладила Елену по щеке, чей рот был открыт в восхищении от услышанного. Может быть, пришло время. Чтобы всё это вышло наружу, для них обеих. — Мне был всего год, когда меня отдали в Красную комнату. Никто из нас не знал, что такое настоящее детство. Я была лучшей ученицей. То, что меня отправили в Огайо, было моей наградой. Я ждала в гостиной, и Мелина привела тебя. Я думала, ты испугаешься. Засмущаешься. Но ты посмотрела на меня и улыбнулась. Прежде чем Мелина смогла поставить тебя на землю, ты потянулась ко мне. Она сообщила тебе, что я буду твоей старшей сестрой. И когда... когда она опустила тебя на землю, ты побежала прямиком ко мне. Коснулась моего лица и засмеялась, — глаза Беловой теперь тоже блестели, когда она смотрела на Наташу, затаив дыхание. — И тогда я поняла. Ты невиновна. Ты была настоящим ребёнком, может быть, единственным настоящим человеком во всём этом доме, наверное, единственным настоящим человеком, которого я когда-либо встречала до тех пор. Я сказала, что позабочусь о тебе. И ты обняла меня, — Наташа закрыла глаза, но теперь слёзы текли по её щекам, когда воспоминания, которые она так долго подавляла, потому что они были слишком болезненными, более болезненными, чем всё, что произошло в Красной комнате, вырвались из неё наружу. — Прости, Lena, — Романофф поцеловала молодую женщину в лоб, задержавшись там и погладив её светлые волосы,— Я подвела тебя. Я ни о чём другом не думала каждый день, когда меня отправляли обратно. И поскольку обучение становилось только хуже, а первые вдовы были убиты, я подумала, что такой хороший человек, как ты, никак не сможет пережить это. И поэтому я могла бы... чтобы я могла выжить сама, я должна была в это верить. Иначе это уничтожило бы меня, думая о тебе каждый день. Поэтому я заставила себя не делать этого. Елена обмякла в её объятиях, и Наташа ещё крепче обняла её. — Когда ты прислала мне противоядия и нашу фотографию, я не могла в это поверить. Что ты жива. И я по-настоящему позволила себе это только тогда, когда мы сидели в той закусочной на открытом воздухе в Будапеште. Это было самое радостное событие в моей жизни. Она скорее почувствовала, чем услышала болезненный смешок Елены в ответ на это. Романофф отстранилась ровно настолько, чтобы снова заглянуть блондинке в глаза, которые выглядели такими глубоко обиженными и полными надежды одновременно. Она погладила Елену по щекам. — Тогда я сказала себе, что сейчас исполню своё обещание. И да, Мстители тоже для меня семья... но теперь ты всегда будешь на первом месте. Пока я жива. Теперь слёзы текли по щекам Елены. — Я правда искала тебя, — тихо сказала она, её русский акцент стал ещё сильнее слышен из-за эмоций, — На каждом задании, на которое меня отправляли, я продолжала искать тебя. Даже если я была... всего две минуты в толпе. Я высматривала. Я всегда носила нашу фотографию с собой в кармане. Пока не увидела твоё новое изображение... по телевизору, в газетах. Ты не только выжила, ты ещё и новую семью нашла. А я думала, ты забыла обо мне, — теперь Наташу сотрясали рыдания, каких у неё никогда в жизни не было. Она снова попыталась попросить, вымолить прощение, но не могла произнести ни слова. Взгляд Елены блуждал, она глубоко нахмурилась. — Наверное, я никогда не думала, что тебе было хуже. Ты дала обещание, которое не имела возможности сдержать. Эти слова прилетели жестокими кинжалами в сердце Наташи, но она не пыталась защищаться. Сквозь слёзы Романофф видела, как Елена нахмурилась ещё сильнее, а затем её глаза расширились. — Но... ты была единственной, кто когда-либо пытался. Ты пробовала. Я помню, — она яростно кивнула, но Наташа покачала головой. — Тебе не нужно оправдываться передо мной. Я пыталась, но я должна была продолжать пытаться... — Ты тоже была ребёнком, — перебила её Елена. Теперь её голос звучал по-другому, сильнее, — Они пытались сломить нас каждый день. Но они не смогли сделать этого с нами. Мы им не позволили, верно? Сердце Наташи билось так сильно, что она думала, оно вот-вот сдастся. — Нет. Но мне очень жаль, — повторила Наташа, не находя других слов, — Прости, прости. Но потом она почувствовала руки Елены на своих щеках, подняла взгляд и посмотрела в глаза сестры, её губы задрожали. Елена моргала, как будто боролась с алкоголем, чтобы прояснить ситуацию. Её глаза блуждали по лицу Наташи, пока, наконец, в Беловой не появилась решимость. — Я прощаю тебя, — мягко сказала она. Вот так просто. И Наташа заплакала, заплакала навзрыд, снова прижав их лица друг к другу и целуя Елену в лоб. — Спасибо, — она почувствовала руки Елены в своих волосах, когда та целовала её в нос, в глаза, в щёки. Прижавшись губами к коже, рыжая прошептала по-русски: — Я всегда любила тебя. Я люблю тебя. Пожалуйста, знай это, — Романофф услышала прерывистое дыхание Елены и открыла глаза. Глаза Елены теперь тоже были открыты, и она смотрела на неё с удивлением. Затем блондинка снова закрыла их и наклонилась вперёд, её губы нашли уголок губ Наташи. — Я тоже тебя люблю, — прошептала Белова и скрепила свои слова поцелуем. Наташа резко выдохнула, когда губы Елены легко, как пёрышко, прижались к её губам. Елена наклонилась вперёд, ещё один поцелуй коснулся губ Наташи, третий — подбородка. Затем Елена уткнулась лицом ей в шею, а Нат положила своё лицо поверх волос молодой женщины, сердце бешено колотилось. Она прочистила горло, чувствуя горячее тепло Елены в своих объятиях. — Уже поздно. Я должна уложить тебя в постель, — Белова уткнулась в неё носом ещё сильнее, и Наташа поставила одну ногу на пол, подняла их и со стоном подхватила Елену на руки, осторожно неся в спальню. Елена сонно засмеялась, явно наслаждаясь тем, что её несут. Наташа осторожно опустила её на кровать, и когда голова Беловой коснулась подушки, она открыла глаза, мягко глядя на Романофф. — Я рада, — прохрипела она, — Что мы поговорили. Наташа неуверенно улыбнулась в ответ и, как в первую ночь, укрыла её одеялом. — Я тоже, — рыжая в последний раз быстро поцеловала Елену в лоб, прежде чем встать, — Спи спокойно. Но глаза Елены уже закрылись, а голова склонилась набок. Наташа посмотрела вниз на засыпающую молодую женщину, её лицо теперь было таким же невинным, как в детстве. Затем Романофф быстро развернулась и направилась в гостиную. Она на мгновение остановилась посередине, делая глубокий вдох. Она должна чувствовать себя спокойно после их разговора. Так и было, на краткий, прекрасный миг, пока губы блондинки не поцеловали уголок её губ. Елена была пьяна, сказала себе Наташа, у неё отсутствовала координация. Это не было намеренно. — Этот момент нужно забыть, — твёрдо сказал голос в её голове, и Наташа свернулась калачиком на диване, глядя в затемнённое окно и ничего не видя. Я прощаю тебя. Елена простила её. Последняя слеза скатилась по щеке Наташи, и наконец она погрузилась в милостивый сон.