amantes sunt amentes

      Дни в замке печально друг на друга похожи: подъем по режиму, завтрак, время ожидания до обеда, обед, время до ужина, ужин и отход ко сну. Самое печально из этого — отсутствие свободного времени у императора. Все до простого банально: Тэхену нечем себя занять. Конечно, в большей степени это его проблема, ведь найти подходящих на роль прислуги кандидатов не составляет труда, но наладить с ними контакт… Омега забыл, как с другими омегами нужно общаться. Как бы не было прискорбно это осознавать, но длительное время его обучали соблазнять альф, мягко говорить, чтобы добиться их расположения — не важно, что рядом с Чонгуком все идет не по плану, — заставлять желать себя полностью. Вот только император словно бы избегал встречи с принцем, допоздна засиживаясь в своем кабинете, а у Тэхена обыкновенно не хватало решительности войти туда.              Поэтому все, что оставалось — бродить неприкаянной тенью по замку, заложив руки за спину и декламируя стихи растущим аллеям роз. К великому сожалению, почти все обитатели замка носились с Тэхеном, словно с драгоценной куклой из самого хрупкого фарфора, не позволяя поднимать что-то тяжелее книги. И то, не всегда.              Происходящие события в жизни происходят не случайно. Даже если кажется, что это не так. Каждый вздох, каждый падающий лист с дерева, брошенное в сторону слово и шальная мысль, появившаяся в голове неожиданно, встреча в длинном коридоре приведет в конечном итоге к необходимому для продвижения вперед результату. Омега искренне в это верит, поднимая взгляд к голубому небу. Вспоминает, как пару лет назад даже не подозревал, что ему предначертано оказаться в императорском дворце в роли будущего супруга оного. Голову занимали другие проблемы и переживания. Сейчас же Тэхен задается вопросом — действительно ли его место рядом с Чонгуком?              Тэхен перекатывается с носка на пятку, смотря на картину, висящую на стене приятного бордового цвета. В просторном — пустом — помещении, откровенно пугающим своим светлым пространством, высотой потолков и тяжестью велюровых портьер, на стенах развешаны картины. Как омега догадался, ноги привели его сегодня в зал портретов династии Чон. Здесь были все: от основателя с усмехающимися вверх кончиками усов, с густой черной шевелюрой, до отца Чонгука, изображенного рядом со своим супругом, коим оказался довольно невысокий миловидный омега с волевым взглядом серых глаз.              — Его Величество унаследовал от своего отца-омеги не только взгляд, но и доброе сердце.              Чужой голос раздается прямо под ухом неожиданно, заставляя Тэхена крупно вздрогнуть всем телом и опасливо обернуться. Не услышать шагов подошедшего, очевидно, глубоко в положении омеги, как минимум странно. Да и то, с каким выражением лица тот подходит ближе, наталкивает на определенные мысли.              — Кто Вы и почему подкрадываетесь? — принц вынужден отойти на пару шагов в сторону. Он наслышан о угрозах, которыми подвергались императорские семьи.              — О, простите, я Вас напугал? — омега удивленно распахивает глаза и прикрывает ладонью рот. — Прошу меня простить, Ваше Высочество, — он склоняется в книксене. Тэхен почему-то хочется его поднять, смотря на то, как неожиданному гостю тяжело с животом. – Мое имя — Ким Сокджин. С моим супругом Вы, несомненно, знакомы.              — Вы ведь говорите о советнике императора Чона? Ким Намджуне? — наверное, омега оживляется слишком очевидно, чтобы даже допустить мысль о том, что предположение не верно. — Я слышал о Вас.              — Надеюсь, что только хорошее, — Джин смеется совершенно неприлично: голову назад запрокидывает и даже не прикрывает растянутых в широкой улыбке губ, а звуки-то какие издает! Словно какая-то птица умирает в муках.              — Разве по хорошим слухам можно составить мнение о человеке? Напротив, разве у хорошего человека может быть идеальная репутация на языках аристократии? — Тэхен насмешливо приподнимает бровь и складывает руки за спиной. — Но, так вышло, что о Вас сложно сказать что-то кроме того, что Вы хороший супруг.              — Мы действительно знакомы слишком мало, — Джин не обижается. Только пожимает плечами, мол, все верно, Ваше Высочество. — Не хотите ли это исправить?              Тэхен немного поражен столь внезапным предложением. В его понимании люди так просто не знакомятся и не сближаются, но, с другой стороны, принцу не помешает в чужой империи поддержка человека со связями, человека, с которым можно банально поговорить. А то так недолго и душевную болезнь заиметь.              — Знаете, а почему бы и нет? — Тэхен улыбается едва заметно и пожимает протянутую ему руку.              Джин ему улыбку возвращает и наклоняет голову чуть набок.              — Раз мы с Вами начали дружить, не хотите ли составить мне компанию за бранчем?              — А разве Вам не составляет компанию Его Величество? — Джин резво оказывается рядом с принцем и берет его за локоть, позволяя себе еще немного прогуляться по портретной комнате.              — Только за обедом, до него император Чон занят делами государственной важности, — Тэхен в ответ пожимает плечами, скользя беглым взглядом по развешенным на стенах портретов. — Расскажите мне о моем будущем супруге.              — Простите мне мою дерзость, но я не думаю, что Вы не осведомлены в достаточной степени о нем, — Джин улыбается пухлыми губами. Тэхен невольно думает о том, что именно этот омега является первым по красоте в империи.              Принц кое-что знает о Ким Сокджине. Вернее, узнал благодаря Хосоку и его умению находить информацию. Омега родом из богатой семьи аристократов, известен своими безупречными приемами и удивительной красотой своего дома, которым сейчас называет родовое поместье Намджуна. Горделив, высокомерен, привык вести светские беседы и не приклоняться перед теми, кто не способен их поддержать. Странно, но почему-то омеге такие люди импонируют.              — Это верно, однако я интересуюсь тем, что думает супруг приближенного к императору советника. О его, — омега почему-то заминается и опускает взгляд, — его сердечных волнениях. Его родителях.              Джин прищуривается, пару раз качает головой, пока уголки его губ дрожат в плохо скрываемой улыбке. Он что-то точно знает и определенные выводы точно сделал. Вопрос только в том, смогут ли эти доводы навредить репутации императорской семьи, то… Тэхен сделает все, чтобы репутация осталась безупречной.              — О сердечных волнениях императора лично мне ничего не известно, однако мой супруг часто сетовал на то, что императора совершенно не интересует подобное, что точно неблагоприятно скажется на продолжении рода Чон. Намджун даже хотел подобрать Его Высочеству альфу и кормилицу, который выносил и выкормил бы ребенка с императорской кровью. Сами понимаете. А императорские родители Его Величества сейчас не находятся в замке — это все, что я знаю.              Тэхен чувствует неожиданно появившееся тепло в груди, которое разливается в груди волнами, наполняет и заполняет изнутри. А может это все полуденное солнце, которое в южной части сада особенно наслаждается своей властью. Здесь цветов больше, они словно заполняют собой все пространство, скрывая в густоте зелени и буйства красок скрывается беседка из белого мрамора, которую омеги и занимают.              Принц, в какой-то степени неожиданно для себя, помогает Джину аккуратно опуститься на место напротив. И только после этого садится сам.              Через пару минут в саду появляется прислуга, расставляющая еду на небольшой столик. Тэхен ловит себя на мысли, что только и делает, что ест, и это не очень хорошо скажется на фигуре. Но аппетитные ароматы, что источают свежеиспеченные булочки, наталкивают на мысль, что лишний вес может быть даже очень привлекательным. Джин мнение принца разделяет от и до.              Бранч они начинают в приятном молчании, нарушает который только стук столовых приборов. В саду поют птицы, порхая с ветки на ветку и скрываясь в кронах цветущих деревьев. Полуденное солнце приятно согревает не только душу и настроение, но медовую кожу и макушку, путаясь в золотых волосах омеги. Джина солнце разморило совершенно, и он начал периодически зевать, то и дело прикрывая рот ладонь, тонкие пальцы которой были украшены кольцами с большими драгоценными камнями.              — У Вас интересный вкус в украшениях. Редко встретишь цельный агат в украшениях. Довольно редкий камень с довольно загадочной историей, — Тэхен делает глоток принесенного чая с чабрецом. Ким от него тоже не отказался, неторопливо покручивая чашку на столе.              — Вы правы, — омега в положении прикрывает глаза. — Я тоже удивился, когда супруг преподнес мне эти украшении после одной из своих командировок. Он нашел эту красоту у одного иностранного торговца на рынке и, к моей грусти, тот не сказал, что это за камень.              — Наверняка, это был торговец из Лю Суна, — принц не без гордости уголками губ улыбается. — Агат — это почти символ императорской семьи. Остальным носить его запрещено из-за легенд, что о нем ходят. Я могу рассказать, если Вы еще не устали.              Джин выглядит заинтересованным: на спинку стула откидывается, складывая ладони на округлом животе. И поглаживает его периодически, вызывая в Тэхене странные противоречивые чувства, размышлять о природе которых омега оказывается не готов сейчас. Да и вряд ли в ближайшее время будет, ведь разумнее будет отнести на задворки сознания и разобраться позже. Не стоит сейчас лишними мыслями голову забивать.              — Когда-то, когда три империи были едины, а у власти был Первый император, среди людей ходили Боги, не скрывая своих личин. Они, так же, как и люди, улыбались, смеялись, влюблялись, даже семьи заводили не только с себе подобными, но и с людьми. И был этот мир наполнен счастьем и радостью, а император правил честно и благородно. Однако в глубине Черных гор, что ограждали империю от бескрайнего Океана, жил очень завистливый и злой человек. Злым он был не всегда: его очень оскорбил отказ Богини, что уже была обещана Первому императору и искренне любила его, поэтому и возненавидел мир. И решил отомстить. Тогда Богиня пошла просить защиты у Первого императора, что согласился помочь. Узнав об этом, злой человек очень разозлился и решил убить императора, чтобы занять его место и заставить Богиню выйти за него. Узнав об этом, Боги решили наказать человека, который хотел нарушить мир в добром королевстве, но не успели. Первый император оказался убит раньше, чем Боги успели прийти на помощь. Тогда они прокляли кольцо, которое злой человек отнял у мертвого правителя, заразив того неизлечимой болезнью. Тогда Богиня, из-за которой началась война, сказала, что камень в кольце она наполнит своей болью, и тот убьет каждого, кто захочет власти с дурными намерениями. И, чтобы укрепить свое проклятье, убила себя. Из-за этого агат, что ранее был красным, стал серым — олицетворением разбитого сердца богини.              Тэхен заканчивает говорить и смачивает горло теплым, поскольку уже успел остыть, чаем. И одновременно с этим, к принцу приходит осознание, что рассказы о своей родине приносят какое-то странное удовлетворение. Правду говорят, что свою родину гораздо легче любить находясь от нее далеко. По какой-то неизвестной причине, вспоминаются только хорошие моменты, словно ничего негативно и не было вовсе.              — Мне почему-то захотелось снять кольца, — Джин смеется, но Тэхену этот смех каким-то натянутым кажется.              — Не стоит так спешить, Господин Ким, — омега добродушно улыбается, ставя кружку на блюдце. — Это легенда нашей империи, к Вам она точно не имеет никакого отношения, если, конечно, Вы с Вашим супругом не собираетесь сместить Его Величество.              Тэхен улыбается.              Джин же напрягается, чувствуя сталь в голосе нового знакомого. И прекрасно понимает, что это предупреждение.              — Что Вы, Ваше Высочество, у меня даже мыслей таких не было и точно не возникнет. У императора Чона слишком много забот, а я не смогу так долго выносить отсутствие своего супруга дома, — Джин печально вдыхает, проведя ладонью по своему животу, намекая, что особенно сильно будет уставать с ребенком.              — Что обсуждаете? — неожиданное появление в саду Юнги Тэхену случайностью не кажется. Неприязнь от этого омеги исходит волнами, заставляя принца едва заметно поморщить нос. И дело тут не в том, что от Юнги исходит едва уловимый аромат Чонгука, довольно однозначно намекая на то, что император с этим омегой видится чаще — ближе, — чем со своим женихом.              — Господин Мин, разве Вас не учили, что прерывать столь невежественным образом беседу — моветон? — Тэхен приподнимает бровь, стараясь скрыть свое раздражение за вежливой улыбкой.              — Господин Мин, нельзя же так пугать! — Джин взмахивает руками возмущенно, совершенно при этом испуганным не выглядит. Что-то подсказывает принцу что между этими двумя людьми отношения довольно близкие. Только не понятно какого рода: близкие друзья или близкие враги, которые делают вид, что хорошо друг к другу относятся.              — Я не ставил своей целью вас напугать. Просто подошел поздороваться, — Юнги слишком откровенно пропускает слова принца мимо ушей, отвечая только беременному омеге.              Тэхен правило заявленной игры принимает, но вестись на чужие провокации даже не думает. Потому что подобное поведение напоминает о детском саде и никак иначе. Принц даже улыбается уголками губ едва заметно, ставя кружку на блюдце. Вряд ли на его уход кто-то обратит внимание, ведь Юнги с Джином начали обмениваться довольно колкими любезностями.              — Я вас оставлю, — разрешения принц не ждет, вставая из-за стола.              — Куда Вы, Ваше Высочество? Уже сбегаете? — вот только у Юнги на этот счет совершенно другое мнение, свой взгляд на такие вещи. — Спешите куда-то?              — Это допрос, господин Мин? — Тэхен расслаблен. Недовольство свое как можно глубже прячет, не давая повода омеге почувствовать превосходство.              — Может выпьем чаю? — Джин пытается остудить атмосферу.              — Пусть даже и он. Разве Вам есть что скрывать? — Юнги подходит к принцу ближе, почти вплотную. И прищуривается, стараясь найти что-то лживое на глубине чужих глаз.              Тэхен выдерживает чужой взгляд достойно. Ни единый мускул не дрожит, а дыхание ровное и глубокое, как и до этого. Омегу пытались запугать и более устрашающие личности, которые могут причинить вред физический непоправимый. Юнги же не вызывает никаких чувств, кроме легкого раздражения.              — Господин Мин…              — Погода сегодня просто восхитительна, — Чонгук появляется неожиданно, заставляя Юнги сразу отступить от принца на несколько шагов. Все же, предупреждение, касательно обращения с Тэхеном, от самого императора Юнги получил. Все же, играть на нервах Чонгука он не планирует.              Тэхен сразу улыбается уголками губ, приседая в легком приветствии. После относительно длительной разлуки увидеть чужое лицо — самая настоящая радость. Джин тоже поднимается, чтобы поприветствовать, но его останавливает Чонгук жестом, а после помогает опуститься обратно.              — Как Ваш день проходит? — альфа смотрит на Тэхена, к нему обращается, подходит, бережно касается ладони.              Тэхен невольно кидает взгляд на откровенно недовольного Юнги. Переводит взгляд на императора. Омега запрещает себе чувствовать превосходство и радость из-за этого чувства. Запрещает, но все-таки чувствует, делая незаметный маленький шаг к своему будущему супругу ближе. И в ответ ладонью чужой касается.              — Благодарю, Ваше Величество, чудесно. Особенно после Вашего визита.              Чонгук улыбается.

***

      Ближе к вечеру, когда все дела уже закончены, у Чонгука есть привычка несколько часов сидеть в кабинете, смотря в стену. Иногда вечер скрашивает янтарная жидкость в хрустальном стакане и тихо играющая музыка в граммофоне, приятно потрескивающим виниловой пластинкой. Такой вечер, посвященный самому себе и полному спокойствию. Ранее — это была любимая часть дня императора, когда бремя власти не сдавливало горло, а лежало где-то у ног временно сброшенной одеждой. Вот только в этот вечер хочется чего-то другого. И этого другого хочется не подзывать, а ждать изъявленного желания.              Чонгук запрокидывает голову назад, прикрывая глаза. В голову приятной легкостью распространяется тепло, не оставляя места для лишних мыслей. Только янтарные глаза и золото мягких волос, бархатный низкий тембр голоса и нежность рук. Вот бы эти руки коснулись плеч, скользнув пальцами с шеи, неторопливо начали их разминать. Наверняка, Тэхен бы подумал о том, что император работает долго и его плечи совсем затекли. И можно было остановиться на этом, но разум Чонгука сейчас затуманен, поэтому он может позволить себе отпустить ее в полет. Подумать о том, что тонкие пальцы скользнут ниже, начиная расстегивать пуговицы камзола. До самой последней. Альфа даже чувствует фантомное тепло чужой груди своей спиной. Длинные пальцы скользнут под рубаху, которую до этого скрывал камзол, будут гладить, трогать, расслаблять. Мурашки табунами пробегут от кончиков волос до кончиков пальцев ног, волнами, словно все тело альфы — прохладный утренний песок, а прикосновения Тэхена — теплый после ночи океан.              Чонгук даже голову от удовольствия запрокидывает и делает глубокий вдох. Он чувствует себя слишком слабым сейчас.              Стук дверь сбивает растекшуюся пеной по помещению негу.              — Да? — император ставит на стол перед собой уже пустой стакан, но попыток подняться не предпринимает. Вечером к нему в кабинет могут заглянуть только кто-то из друзей, а тем не привыкать к неформальному виду правителя.              — Простите мой поздний визит, Ваше Величество, — вопреки ожиданиям, в дверном проеме появляется омега. Он выглядит так, словно пришел после ванны: его волосы выглядят такими пушистыми, словно взбитое облако, на плечах накинут длинный атласный халат в пол черного цвета, на рукавах которого вышиты сюжеты легенд, положенные в историю создания Эфеса. На нем нет макияжа, но даже после этого, губы принца остаются спелыми, словно зимние яблоки, закаленные морозом.              Красивый. Невероятно красивый.              — О, — мужчина зависает, — проходите конечно.              — Я точно не помешаю? — все еще сомневается, переминаясь с ноги на ногу, собираясь в любой момент уйти.              — Я бы иначе не пригласил.              Таким ответом омега оказывается с большего успокоен. Поэтому легко, словно он порыв ветра, что из открытого окна по случайности залетел в помещение, проскальзывает внутрь, тихо прикрывая за собой дверь. вот только оказавшись внутри, снова начинает оглядываться, не понимая, куда должен себя пристроить. Хорошо, что удивленным неожиданным визитом своего жениха Чонгук уже приходит в себя и показывает на кресло рядом с собой.              — Хочешь выпить? — предлагает альфа, смотря на то, как аккуратно Тэхен устраивается на кресле. Потом поднимается и снова садится, подгибая под себя ноги. Намеренно или нет, но на пару секунд Чонгук просто смотрел на медовую кожу оголившейся голени.              — Мне позволено? — Тэхен приподнимает бровь. Он кажется уставшим, расслабленным и каким-то очень настоящим.              — Если хочешь — да, — Чонгук не хочет разговаривать формально. Тэхен сбит этим с толку.              Альфа поднимается неторопливо: сказывается усталость за день и энное количество алкоголя, которое альфа уже успел распробовать. Подходит к столу, на котором стоит наполовину полный — пустой для некоторых — графин. Второй стакан находится быстро: остается только задуматься над тем, сколько Тэхену стоит налить.              — Держи, — альфа протягивает его омеге, который сейчас занят осмотром помещения, в котором оказался. Всем своим видом показывает, что ему нравится дерево, которым тут пропитано все. Речь, конечно, идет не только о запахе Чонгука, от которого омега откровенно тает, нет. Деревянный стол, деревянные стеллажи с книгами, плотные шторы, как и во всем замке, не обошли стороной и эти окна. Юноше нравится, ему здесь крайне уютно.              — Спасибо. — Тэхен тихо отвечает, принимая стакан из чужих рук, ненарочно касаясь пальцами чужих. И сразу глоток делает, отводя взгляд в сторону и делая вид, что не замечает странной атмосферы в кабинете.              Чонгук в принципе принимает чужую позицию. Поэтому тоже свое место занимает, возобновляя прерванное чужим приходом действие: наслаждаться алкоголем. Только сейчас делать это как-то намного приятнее. Тэхен, вероятно, сам того не ведая, заставляет Чонгука чувствовать себя хорошо. Да и то, что омега спрятал ядовитые шипы, дает определенную надежду. Разговаривать сейчас не хочется, потому что тишина, воцарившаяся между двумя хрупкая: разбить ее что угодно может.              Лунный свет проникает сквозь незакрытые окна, застенчиво скользит по потолку, надолго на чем-то конкретном не задерживаясь. Зато пристанище находит на фигуре омеги, делая и без того прекрасного парня еще прекраснее: подчеркивает его юность сильнее, разглаживая следы усталости на лице и подсвечивая янтарного цвета глаза. Тэхен заправляет прядь волос за ухо и делает глоток из бокала. Его кадык едва дергается, но альфа напротив этим зрелищем оказывается заворожен.              Чонгук прикрывает глаза. Прямо сейчас он перестает чувствовать себя молодым: словно бы у него силы отнимаются на раз, хочется укутаться во что-то теплое и уйти в лес на несколько недель, как делал его отец. Возможно ли такое, что альфа слишком опоздал с налаживанием своей личной жизни? Может, стоит найти кого-то своего возраста и перестать мучать Тэхена, заставляя быть рядом с собой?              — Вы слишком громко думаете, Ваше Величество, — омега произносит это очень тихо, но слова кажутся в тишине комнаты оглушительно громкими.              — Громко думаю? — мужчина вздрагивает, открыв глаза. Сейчас он смотрит на омегу так, будто впервые видит. — Тэхен, сколько тебе лет?              — Девятнадцать, — вопросом Тэхен не удивлен совершенно, но от звука своего имени в чужих губах становится жарко.              — А мне тридцать.              — Я знаю, — омега скрывает улыбку в стакане с алкоголем. — Вы находите в этом проблему?              — А ты нет?              — Нет.              Чонгук замирает, внимательно смотря на сидящего рядом омегу. Тот не шевелится, только смотрит в ответ и улыбается, сверкая своими невозможными глазами. А в груди у альфы то самое загадочное и волшебное «ту-дум», о котором легенды слагают. Признаться честно, мужчина думал, что это чувство закончилось на его родителях. Да и множество книг, рассказывающих об обреченных на одиночество правителях, решившихся на брак по расчету ради блага страны…              — Мои родители любили друг друга, — альфа решается на откровение. Неожиданно для себя даже взгляд отводит от омеги. — Они были примером настоящих чувств, о которых пишут в книгах, ради которых совершаются подвиги, которые способны воскресить цивилизации, империи и королевства. Я даже уверен, что мой отец для папы мог даже звезду достать с неба.              Чонгук вздрагивает, чувствуя. Как ладонь Тэхена ложится на его. Сжимает несильно, стараясь согреть.              — Вы говорите об этом так печально.              — Дело в том, что сейчас, — альфа неожиданно прерывается, чувствуя ком в горле. Но Тэхен сжимает чужую ладонь сильнее, отставив в сторону свой бокал. — Сейчас мои родные живут довольно далеко от замка. Я скучаю по ним, пусть от взрослого альфы это звучит неподобающе.              Тэхен закусывает губу, его брови сочувственно заламываются, а губы сомкнуты, словно боятся проронить слова, не предназначенные для этого момента.              — Нет, все нормально, Ваше Величество, скучать по кому-то совершенно нормально, — Тэхен выдыхает тихо, говоря совершенно другое. — Позволите спросить причину их отсутствия подле Вас?              — Они живут в горах. После потери моего брата, папа не вынес такого горя и ушел в лес. Спустя пару лет за ним ушел и отец, не в силах жить без своего мужа.              — А как они познакомились? — смена темы довольно кривая, но омеге больно смотреть на слишком серьезное выражение лица мужчины. Задумчивым, нагруженный делами, он кажется старше своего возраста. Наверняка, он очень сильно устал из-за всего, что за столько лет правления свалилось на эти сильные плечи.              — Папа кинул в моего отца яблоком, — выражение лица Чонгука сразу смягчается. На его губах появляется тень улыбки, а Тэхен не может сдержаться от того, чтобы переплести пальцы. — За такое действие, направленное на императорскую особу, казнят сразу. Но отец запретил, сказав, что хочет выйти за этого омегу. Папа долго отказывался от ухаживаний, носом крутил, но в итоге сдался и на чужие чувства ответил.              Омега посмеивается тихо.              — Вам тоже такие омеги нравятся? — Тэхен едва себя сдерживает, чтобы не начать ластиться. Еще слишком рано для подобного вида откровений.              — Даже не знаю, — задумчиво тянет альфа, окончательно от мрачных мыслей отвлекаясь. Даже над вопросом задумывается, невольно взглядом жениха своего окидывает. — Я несомненно восхищаюсь парой своих родителей, но для себя хочу чего-то другого. Не знаю. А ты?              — Мне хочется уважения, спокойствия, нежности и, — Тэхен опускает взгляд, позволяя сорваться с губ тихому: — защиты.              Чонгук наклоняется вперед, касаясь губами поцелованной солнцем, а теперь и им самим, кожи. И берет обе чужих ладони в свои. Сидеть так не особо удобно, однако ощущается гораздо иначе — интимнее, — нежели при первой встрече. Так всегда происходит, когда люди сближаются, обнажаются друг перед другом постепенно. Очень ценно, когда сближение начинается с нагих душ, а не разорванной одежды в постели, а на утро каждый сам себя по частям собирать будет. Без помощи другого человека.              Тэхен хочет, чтобы Чонгук на утро помог ему одеться.