amantes sunt amentes

      Просыпаться в совершенно чужом государстве, имея рядом с собой только одного близкого человека, не хочется. Становится в принципе плевать на солнце, ласкающее своими первыми лучами небосвод, на живые переливы птиц за окном, что встали, как обычно, слишком рано по меркам обычных людей, на великолепный вид на цветущий сад за окном, едва заметно покачивающихся разнообразных бутонов цветов. А подняться с кровати ради утреннего туалета — совершенно точно можно рассматривать как подвиг и выбивать преференции. Правда, у императора.       Тэхен от этой мысли невольно морщит аккуратный нос, а после несколько раз ополаскивает лицо прохладной водой в ладонях. Из-за неаккуратности мочит светлые волосы у висков, из-за чего они начинают вписываться в заспанный образ принца.       Прохладная вода освежает, вызывает мурашки по медового цвета коже. Приносит самую малость удовольствия в первое утро на чужбине.       — Уже встали? — голос позади раздается так неожиданно, что омега едва не падает, обернувшись слишком резко и прижав к груди полотенца. Попытался им прикрыть наготу ночной рубашки, не скрывающей практически ничего.       Кто знает на что способен правитель иностранец.       — Хосок, Господи, кто так подкрадывается?! Я чуть не умер от испуга, — хмуро резюмирует Тэхен, медленно сползая на пол и слишком театрально прикладывая к груди ладонь. Он злится на своего телохранителя самую малость. — Кто вообще заходит в покои омеги без стука? Ладно еще к просто омеге, но к будущему супругу императора! Тебя тут за такое казнить могут.       — Вы волнуетесь? — Хосок выгибает бровь скептически. Усмехается почти, но руку подает, чтобы помочь подняться принцу.       — За тебя? — Тэхен руку помощи отталкивает и поднимается сам, неторопливо выйдя из ванны. Подходит к кровати и накидывает на плечи халат, туго затягивая пояс. Вот теперь он готов с Хосоком разговаривать. — Ни в жизни.       — Вы раните мое сердце, принц, — альфа усмехается, опускаясь в кресло напротив кровати омеги, поправив при этом одну из многочисленных подушек, украшающих спальню.       — Это все хорошо. Но для чего ты пришел ко мне так рано?       — Меня на коридоре встретил советник Ким, — Хосок закатывает глаза и выдыхает тихо, — расспрашивал меня что Вам нравится и как.       — Как? — в голове ассоциации только с самым неприличным связываются. Не то, что Тэхен к подобному не готов, но все же неприятные мурашки по спине бегут. Тем более после вчерашних слов мужчины о том, что тот не притронется к омеге без разрешения.       — Как Вам нравится проводить время, и чем Вы занимались у себя на родине.       — Тогда хорошо, — облегчение чужие слова несомненно вызывают. — И что ты рассказал?       — Всю правду о том, что Вы — страшный зануда, — Хосок запрокидывает голову назад и смеется басисто, заставляя омегу фыркнуть недовольно и задуматься о причине вообще дружбы с этим человеком.       — Тогда пошел вон из комнаты страшного зануды. Мне нужно переодеться и к встрече с императором подготовиться, — омега вскидывает ладонью по направлению к двери и сам поднимается с места.       Вот только альфа чужие слова откровенно игнорирует. А на его лице сейчас реальные эмоции плавают — крайняя степень недовольства.       — Чем Вы вчера с Его Величеством в саду занимались? Я заглядывал около двенадцати в покои — Вас не было, — Хосок выдыхает глубоко и поднимается только сейчас, подходя к омеге ближе. — Где ты был, Тэхен?       Омега усмехается уголками губ. Смотрит совсем снисходительно, наглядно показывая то, что в данной ситуации — да и в целом тоже — он выше. Морально. Не должен ни перед кем отчитываться, разве что за редкими исключениями, все же, не зря его выбрали как посланника в другую империю. Тем более — отчитываться перед Хосоком, который почему-то решил, что омега его собственность.       — С чего я должен отчитываться перед тобой? — показывает, где чужое место. — Даже если и в спальне Чонгука. Что, — подходит к охраннику, голову чуть задирает и в глаза заглядывает, — что ты тогда сделаешь?       Альфе такой тон совершенно не нравится. Это видно по ходящим желвакам на скулах. Выглядит жутко, но, чего греха таить, горячо. Хосоку идет быть раздраженным.       — Донесешь на меня брату?       — Вы правы, так и поступлю.       — Тогда тебе стоит выезжать прямо сейчас, — омега тыкает пальцем в грудь альфы, после чего резко хмурится и отходит на несколько шагов. — А теперь иди куда шел, потому что я хочу провести утро с императором.       — Так не терпится разделить с ним утренний чай? — Хосок раздражен. А когда он находится в таком состоянии, то моментально в язву невероятную превращается. Омеге просто смешно за этим наблюдать, поэтому он просто поддерживает градус чужого язвительного настроения.       — Может и так, — омега подходит к шкафу. Открывает довольно массивные дверцы, являя нежному солнечному цвету масштабный набор дорогих тканей, аккуратно развешанных по местам. Здесь и платья из викуньи, кашемира, шелка и даже льна. Вот что значит император Чон Чонгук не скупится на гардероб своего жениха, предоставляя действительно все самое лучшее.       И это омега еще не видел сундука с драгоценными камнями, переливающимися подобно хрустальным водам Холодного озера на солнце: так же многогранно и невозможно ярко, сочетая в себе комбинации всевозможных цветов и их оттенков.       — Может зеленый?.. — сам с собой советуется Тэхен, касаясь подушечками пальцев расшитого изумрудами камзола. Ткань приятно скользит, составляя конкуренцию нежной коже, но все равно проигрывая. — пусть сегодня будет он. Итак, Хосок, может ты все же расскажешь, зачем пришел?       — Вам стало интересно? — издевается.       — Это же касается не тебя, — омега тоже издеваться умеет. Еще и очаровательно улыбаться при этом.       — Советник Ким хотел поинтересоваться, сможете ли вы выделить завтра время для конной прогулки с Его Величеством, — альфа подходит к большому окну и чуть отодвигает тяжелые партеры, чтобы впустить в комнату больше солнечного света. Хорошее решение, ведь время утра уже пришло: деревья больше не сутулились во мраке ночи, а цветы благоухали, поворачиваясь своими лепестками к живительным лучам.       — Меня очень удивляет поведение здешних людей: зачем они спрашивают моего мнения? Разве я могу отказать правителю? — Тэхен вздыхает неоднозначно, укладывая на кровать свой сегодняшний туалет, проводя напоследок ладонью по темным узорам на корсете.       — Можете попробовать, — Хосок пожимает плечами и трогается с места, направляясь к двери. — А может здесь все проще и император действительно заботится о Вашем комфорте. Не только как правитель, но и как мужчина.       Альфа бросает напоследок и закрывает за собой дверь с тихим хлопком.       Тэхен, положа руку на сердце, может сказать, что этого человека никогда не понимал и вряд ли понимание снизойдет до него в ближайшее время. Однако пусть так и не кажется, но связь у этих двоих довольно серьезная: Хосок оберегает Тэхена словно младшего брата. Занозу и язву редкостную, конечно, но брата. Омега чувствует что-то похожее, ведь его телохранитель был тем человеком, который в свое время спас парня от серьезного происшествия.       — Стоит нанести визит императору за завтраком, — Тэхен улыбается уголками губ, подходя к большому зеркалу и спуская халат с плеч, наблюдая за тем, как медленно дорогая ткань падает на пол.

***

      — Наша главная проблема сейчас, — Чонгук опирается руками на длинный стол, неторопливо окидывая взглядом сидящих с двух сторон советников, — это слишком высокая концентрация власти в руках аристократов.       В помещении звук разносится далеко, отскакивая от голых стен, вызывая звенящую после себя тишину. Лица советников — некоторой части из них — превращаются в уродливые гримасы непонимания и возмущения. А вот Чонгук уголками губ улыбается, чувствуя поднимающееся в груди чувство странного ликования: так просто вычислить крыс, пустивших корни в совете.       — Ваше Величество, вы уверены-       — Уверен, — резко отрезает, не позволяя выражать несогласие. — Я долгие годы проводил политику избавления от старых порядков. Этот указ — необходимость, которая так или иначе будет соблюдена. На этом все. Можете быть свободны.       Быть правителем — значит уметь принимать решения, думать на несколько шагов вперед, ставить самого себя перед выбором, которого не имеет места быть в жизни простого человека. Власть — тяжелое бремя и калейдоскоп невероятных возможностей, которых упускать порой не хочется.       Зал наполняется гулом отодвигаемых в недовольстве стульев и гомона басистых голосов. Советники, один за одним, тянутся вереницей к выходу, делясь впечатлениями от произошедшего: некоторые возбужденно, с горящими жаждой справедливости глазами, некоторые — напротив, хмуря густые брови и потирая пальцами жидкие бороды. А по правую руку от правителя остается Намджун, который выглядит спокойно. Не улыбается сейчас, а просто выжидает, смотря на противоположный конец зала.       — Юнги, — правитель подает голос, как только за последним человеком захлопывается дверь, — что думаешь?       — Вам не стоило говорить так прямо, Ваше Величество, — подобно тени, из угла выплывает угловатая фигура еще одного человека. Он невысок ростом, худощав, а темные волосы довольно контрастно выделяются на фоне светлой кожи. — Вы могли сделать это хитрее.              — Я весь во внимании, — Чонгук отодвигает тяжелый стул, нарочито громко скрипнув ножками по полу. Всем своим видом показывает, как не любит учений о жизни. Гордец.              — Не стоит, Ваше Величество, — язвительно звучит в ответ, пока сам омега, названный ранее Юнги, беззастенчиво садится прямо на стол, закидывая ногу, обтянутую черной тканью штанов, на ногу. — Вы сами прекрасно знаете, что сделали ход поспешно, и теперь придется отвечать на выпады.              — Считаешь, что я ошибся? — насмешливо бровь приподнимает, смотря на главу службы безопасности дворца. Звание конечно шибко громкое, однако от правды недалеко. Специализация Юнги — это чужие тайны и грязные секреты.              — Давайте немного снизим градус напряжения, — Намджун, стоящий до этого чуть в стороне, выходит в перед, укладывая ладонь на плечо императора. Сжимает несильно через ткань темного мундира, под которым сегодня накинута легкая белоснежная рубаха без ажурного воротника. — Я прикажу принести чай.              Чонгук кивает тихо, смотря в глаза совершенно спокойного Юнги. Омега сидит на столе и неторопливо покачивает ногами. Совершенно непринужденное лицо, словно это кто-то другой косвенно императора глупцом назвал. Конечно, мужчина представлял, кого забирал во дворец, о чем до сих пор не жалеет.              — Видел принца вчера, — туманно намекает на что-то Юнги, запрокидывая голову назад. — Красивый такой. И пахнет приятно.              Ответить на это правителю нечего. Только опустить голову и улыбнуться уголками губ. Признает чужую правоту и не смеет говорить против фактов. Да и глупо это: Тэхен обладает настолько прекрасной внешностью, что Чонгук уже готов признать себя покоренным, очарованным и заколдованным. Как-никак он альфа, которому нравятся омеги.              — Какое интересное выражение лица, — Юнги смеется, не прикрывая рта, что в высшем обществе расценивается как высшая степень вульгарности. — Ваше Величество, вам только рядом летающих голубей и розовых цветов не хватает. Альфы все одинаковые: милое личико, приятный запах и парочка открытых участков тела — вы теряете голову.              — Думаю, в нас есть что-то общее, — ухмыляется мужчина в ответ и облокачивается на высокую спинку стула.              Юнги усмехается, ловя чужой взгляд на себе. И плечами пожимает, мол даже не скрывает.              Намджун возвращается в зал так же тихо, как и вышел. Прямо за ним идет парочка невысоких бет и, это удивляет каждого из присутствующих, Тэхен. Выглядит последний немного растеряно, но голову держит высоко, словно он хозяин ситуации, до конца которую понять не может.              — Доброе утро, Ваше Высочество, — Чонгук встает из-за стола слишком резко, из-за чего стул чудом не падает — спасибо Джуну.              — И Вам, — Тэхен приседает в реверансе, склоняя голову. Мужчина же ловит себя на мысли, что слишком долго смотрит на чужие волосы, собранные сегодня аккуратно от лица заколками с изумрудами. — Простите, если пришел не вовремя. Мне хотелось разделить с Вами утреннюю трапезу. Но стоило предупредить.              — Ну что Вы, — император подходит к своему жениху, прижимая чужую ладонь к губам. — Мне приятно видеть Вас. Вам хорошо спалось?              — Да, благодарю.              Тэхен улыбается уголками губ, а после отрывает взгляд от завораживающих серых глаз императора. Невежливо так долго зрительный контакт поддерживать незамужним альфе и омеге. Это можно неправильно трактовать. А еще смущает самую малость. Но отвести взгляд Тэхен решает именно по первой причине, определенно. И переводит он его на сидящего на столе омегу. Красивого, грациозного и явно чувствующего себя рядом с императором непринужденно. Выражение лица принца сразу меняется, принимая бесцветно раздражительный оттенок, а взгляд теряет искры былой игривости.              — Мин Юнги, Ваше Высочество, — омега, почувствовав на себе взгляд, спрыгивает на ноги и подходит к гостю, протягивая руку для рукопожатия. Которое с заминкой, но получает.              — Ким Тэхен.              — Стоит ли Вам уже изменить фамилию на Чон? — Юнги наклоняет голову чуть набок.              — Пока на моем пальце нет кольца, а клятвы перед Богом не было принесено — рано, — улыбка становится более вежливой, чем в такой ситуации необходимо. Вот только легшая на плечо принца тяжелая ладонь императора, неожиданно заставляет Тэхена отвлечься от словесной баталии.              — Хотите разделить с нами чай или подождете меня в саду?              — Я подожду в саду, — Тэхен снова в чужие глаза заглядывает.              — Тогда я велю подать туда завтрак, — Чонгук кивает, опуская руку. Нехотя настолько, что сжимает несколько раз в кулаке, когда тепло чужого тела остается одним лишь воспоминанием.              Тэхен же поворачивается к молчащему за спиной императора Намджуну.              — Было приятно побеседовать.              — Это взаимно, Ваше Величество, — альфа улыбается добродушно, наклоняя чуть голову набок.              — Юнги, — звучит довольно холодно, с нотками подозрений пока еще не ясно в чем. Но Тэхен все еще омега высшего общества, который должен вести себя галантно и элегантно даже с теми, кто ему не особо нравится.              — Тэхен, — Юнги от светского общества не сказать, что далек, но и не близок. Но одно точно — ему нравится действовать на нервы других людей. Поэтому на его лице расцветает приветливая улыбка, пусть глаза и выглядят холодными, подобно айсбергам в океане.              Чонгук подобного не одобряет. Проводит своего жениха взглядом, наблюдая за неторопливыми движениями бедер, что сегодня облачены в строгие брюки. Вид интересный, но после чужого разговора внутри мужчины остался неприятный осадок. Право, лезть в выяснение отношений между омегами — моветон, но когда речь заходит о женихе и друге…              — Юнги, пожалуйста, не будь так груб к Его Высочеству, — прямо в лоб.              — С чего бы это? — омега поднимает подбородок, смотря в глаза императора насмешливо и дерзко. — Он — чужак.              — Он мой будущий супруг.              — Только одним этим фактом он заслуживает моего уважения? — Юнги начинает злиться.              — Да, — слово императора Эфеса — закон. — И впредь даже не смей думать о том, что может быть как-то иначе. Можешь рассматривать это не как просьбу старого друга, но как приказ.              — Все равно я ему не доверяю, — Юнги закусывает щеку изнутри. Прищуривается, держа зрительный контакт долго. — Если он окажется тем, кто предаст Вас ударом ножа в спину или прямо в вашей постели — надеюсь, что Вы не станете жаловаться. Потому что я Вас предупреждал.              Омега опускает взгляд и тихо выдыхает, возвращаясь на свое место на столе, за которым уже некоторое время сидит Намджун и неторопливо пьет чай. Не в его политике вмешиваться в конфликты, которые остановить не в его компетенции. Поэтому и нервничать почем зря не стоит.              — Успокоились? — советник поднимает взгляд сперва на Юнги, затем на императора, а после ставит чашку на блюдце. — Прекрасно. А теперь берите чай и продолжим то, на чем закончили.              — Да, — ответ, устраивающий обе стороны конфликта, принятый за кружкой чая не сможет оказать отрицательное воздействие. И времени на споры сейчас нет совершенно: дела империи требуют безотлагательного участия и внимания.              Чонгук кладет на стол лежащие документы, на которые вряд ли кто-то из присутствующих до этого обратил внимание. Зато теперь бумаги могут вдоволь насладится тем, как пристально их рассматривают две пары глаз, раз за разом обнажая сокровенную истину, сокрытую в них. Лицо у Юнги принимает несколько довольно различных, но независимо забавных, выражений. Намджун же остается относительно спокойным, только ухмыляется периодически, хмыкая себе под нос.              — Вот оно как. Вы спланировали так много за такое короткое время? — альфа восхищенно хлопает ладонями, откидываясь на спинку стула.               — Будет очень смешно, если Ваш план сработает: в вашем же совете идиоты окажутся. Потому что назвать их как-то иначе у меня не повернется язык. Это же самая настоящая провокация, — по Юнги сложно сказать, о чем омега сейчас думает. Его лицо, с одной стороны, чистый лист, с другой — загадка неизведанная.              — Столько лет у власти стояла аристократия, влияла на решения королей, как бы отец не старался это изменить, но так или иначе страдали простые граждане. Сейчас же я планирую сделать народ частью совета, который принимает решения о нем же, — а Чонгук совершенно спокоен.              Словно не он совсем принял решение, которое в ближайшее время перевернет вверх дном все устои империи.       ***       Чонгук старается закончить свое совещание как можно раньше, ведь картина ожидающего его в саду прекрасного омеги не хочет отпускать. И нет в этом ничего удивительного: Юнги с Намджуном он каждый день видит, ничему уже восхищаться не может, а тут целый неизведанный Тэхен, коснуться солнечной кожи которого очень хочется. Которого хочется узнать, которому хочется задать вопросы, что покажут в других гранях чужую душу.              — Бегите уже, — только и бросают близкие друзья, после чего Чонгука в помещении не оказывается. Подобно летнему ветру, решившему обласкать морской берег.              Принц действительно оказывается в саду: как в самых смелых фантазиях альфы, он сидит, изящно закинув ногу на ногу — пусть это и противоречит правилам дворцового этикета, но какие же у него невероятно длинные ноги! — и переворачивает страницы книги в толстом переплете. Завтрак стоит нетронутым, пусть и ароматы вызывают слишком однозначную на себя реакцию в желудке. А Тэхен спокоен, словно статуям подражает.              Чонгук думает о том, что стоит заказать во дворец скульптора. Даже в том случае, если ничего не получится с омегой в романтическом плане, император никогда не откажется от своего восхищения внешностью этого человека. Все же, он альфа с великолепным вкусом.              — Вы пришли, — звучит как констатация очевидного. Тэхен поднимает сперва взгляд, затем и голову. Книгу неторопливо закрывает, положив заранее между страниц засушенный цветок. Какой именно — Чонгук не успел разглядеть. Выглядит омега миражом во сне, о котором забывают сразу после пробуждения, чтобы жизнь не казалась лишенной красок: ветер зарывается в золотистые кудри, что выпали из прически, изящно обрамляя лицо, запах с утра раскрылся еще более притягательными нотками из-за непричастности чужих в столь ранний час.              — Пришел, — подтверждать очевидное — глупо. Но император ничего другого придумать не может. Поэтому просто подходит ближе.              Тэхен поднимается со своего места неторопливо. Словно не его ждет правитель целой империи, чтобы поприветствовать как должно. Мужчина думает о том, что ради утра в компании принца не грех и вторую чашку чая подряд выпить, а потом чувствовать легкое головокружение из-за участившегося пульса. Хотя, быть может, сердце так стучит не из-за чая, к которому альфа еще не успел коснуться, а из-за медовой кожи, прикосновение к которой он утолил.              — Вы мной заинтересованы.              Подтверждать очевидное все еще глупо.              Тэхен смотрит в глаза напротив пытливо, стараясь пробраться как можно глубже — в душу, прямо под кожу, раствориться в чужой крови, чтобы не только душу, но и сердце изнутри изучить. Ему кажется, что в чужих глазах для него не существует никаких преград. Вот только император на то и император, что через него прошло большое количество людей, что занимали разные ступени важности для него. Поэтому омега налетает на высокую крепкую стену в виде вежливой улыбки.              Чонгук не готов пускать чужаков дальше простого восхищения.              — Давайте завтракать, — Чонгук подходит ближе, наклоняется вперед. Настолько близко, что невольно чувствует чужой запах — естественный, у самого основания шеи, с легкой отдушкой мыла. Чувствует прошедшую по чужому телу дрожь. — Присаживайтесь, Ваше Высочество, — и с тихим скрежетом о гравий, отодвигает стул.              Тэхен закусывает губу.              Теперь Чонгук чувствует пробежавшую по рукам дрожь.              Разорвав зрительный контакт, оба все прекрасно понимают: взрослые люди в конце концов. Сложно отрицать притяжение, что пытает обоих с первого дня знакомства. Однако Чонгук воспитан иначе — сперва духовная близость, а только потом физическая. Да и Тэхен не так прост, чтобы без дополнительной информации звать омегу в постель. Сексом заняться они всегда успеют, а вот позавтракать — вопрос.              — Могу ли я считать наш первый совместный завтрак свиданием? — Чонгук садится напротив омеги и неторопливо подвигает к себе столовые приборы.              — А хотите? — Тэхен улыбается уголками губ, поднимая чашку с чаем, которая каким-то неведанным образом сразу притягивает к себе одного из слуг. Тот наполняет фарфор свежим чаем и сразу удаляется. Вот только на этот раз из-за просьбы императора не беспокоить во время завтрака. Омега ничего не имеет против уединения — как раз наоборот.              — Хочу, — спустя паузу признается альфа, наливая себе чай.              — Тогда я не могу Вам отказать, Вы же сами знаете, — Тэхен берет лежащую в корзине ароматную булку. Разламывает пополам и начинает неторопливо намазывать сперва маслом, а затем джемом.              — Почему-то мне кажется, Вы бы не стали соглашаться на то, чего сами не желаете, — Чонгук говорит неторопливо, потому что занят наблюдением за тем, как омега ест. Странно, конечно, звучит, однако мужчина ничего с собой сделать не может.              У Тэхена хороший аппетит и Чонгуку это до нежно щемящего чувства в груди нравится. Странные, определенно странные, существа альфы.              — Вы здесь совсем недавно, но, быть может, уже успели составить мнение о Эфесе? — меняет тему император, выбирая своим сегодняшним завтраком свежесваренные яйца с салатом.              — О, — Тэхен кивает, торопливо проглатывая откушенную часть сдобы. А потом чуть виновато вытирает салфеткой губы. — Империя прекрасна. И я говорю сейчас о невероятных пейзажах, которые здесь повсюду: такое буйство зелени, великолепные горы, жаль только, что полюбоваться ими пришлось в отдалении. Я слышал, что здесь много озер и рек.              — Даже море есть, — улыбка одними лишь уголками губ.              — Я бы хотел его увидеть, — можно быть уверенным, что за взгляд, которым омега одарил сидящего напротив мужчину, можно продать не только все свое имущество, но и даже душу.              — Я могу организовать поездку туда, когда погода станет более благоприятной, — император душу продавать пока не собирается, но и расстраивать принца отказом — тоже. — Если Вы, конечно, окажите мне небольшую милость.              — Милость? — омега вопросительно приподнимает бровь. — Вы хотите попросить о визите в свои покои?              — Нет, — Чонгук отрицательно качает головой, тихо выдыхая. — Я хотел попросить рассказать немного о себе: чем Вы увлекались во дворце, что Вам нравилось, какой досуг скрашивал Ваши вечера? Хотел узнать, может Вы хотите пригласить кого-то в замок, чтобы Вам составили компанию?              — Ах, Вы правы. Стоит заняться поиском слуг, — Тэхен ухватывается только за последний вопрос, наивно полагая, что император забудет о том, что спрашивал чуть ранее. — В Эфесе сколько должно быть у меня приближенных?              — Вы вольны выбирать. Обычно более трех. Я могу предоставить Вам списки знатных особ, дети которых с удовольствием займут эти должности. Однако если Вы желаете выбрать совершенно самостоятельно, можно просто пригласить во дворец тех, чьи досье придутся Вам по душе.              — Думаю, остановимся на этом, — омега кивает, складывая руки на коленях, чуть сжимая собственные пальцы.              — Вернемся к более интересующим меня вопросам: расскажите о себе.              — Давайте сделаем так, — губы Тэхена неторопливо растягиваются в улыбке, — мне не хочется терять Ваш интерес на себе, поэтому скажу так: меня обучали всему, что требуют при дворе, но не могу сказать, что хоть к чему-то из этого лежит мое сердце. Многое увлекает, но редко что-то цепляет.              — Действительно, все и одновременно с этим совершенно ничего.              Император восхищен ответом: немногие из членов высшего общества способны ответить настолько изящно и завуалированно. Прекрасно. Можно предположить, что таким ответом Тэхен предполагал расположить альфу к игре, ставя на чужой азарт. Пусть для Чонгука общение с омегой — игра в шахматы, никто не мешает принцу вести в салки. Потому что ставка срабатывает. Сам того не осознавая, Чонгук ведется, словно мальчишка, чувствуя в груди жгучий интерес, который будущий супруг к себе неторопливо и грамотно подогревает.              Тэхен явно поставил перед собой цель любым способом добиться расположения. Остается только узнать ради чего: власти или самого Чонгука.              — Я слышал, в Эфесе есть знаменитый танцор Цветок Сакуры, — начинает Тэхен, уводя тему разговора в совершенно нейтральное русло. — Я бы очень просил Вас…              Дальнейшее время завтрака проходит в совершенно спокойной и расслабленной обстановке. Двое обсуждают недавние произошедшие погодные изменения, интересы в литературе и искусстве, любимые блюда — Чонгук проявляет здесь особую инициативу, ведь хочет лично Чимину предоставить список того, что порадует принца. Ведь именно так поступают галантные и внимательные кавалеры. Да и неплохо было бы познакомить Чимина с Тэхеном, может второму не так одиноко будет — возможно, это стереотипное мышление альф о том, что омеги легко друг с другом сходятся. Но идея определенно не плохая.              — У Вас есть планы на сегодняшний день? — Чонгук откладывает на тарелку столовые приборы.              — Нет, Ваше Величество. Я не до конца освоился здесь и поэтому еще не придумал себе какого-то занятия. А знакомых, с которыми я могу провести время, у меня нет, — невольно взгляд принца скользит по стоящему неподалеку телохранителю, что выглядит незаинтересованно-скучающим. Почему-то принц думает о том, что императору необязательно знать все тонкости их с этим альфой отношений. Не обрадуется.              Все альфы одинаковые: без повода ревнуют, присваивают и как с вещью обращаются.              — Мне скорбно слышать Ваш столь безрадостный голос, — выдыхает мужчина без стеснения опечалено. А после задумчиво откидывается на спинку стула, всем своим задумчивым видом показывая, что прямо сейчас намерен искать решение данной проблемы.              — Вам неприятно это или хочется меня обрадовать?              — А Вам нравятся провокационные вопросы, — Чонгук усмехается едва заметно. Губы принца едва заметная улыбка трогает. — Но, пожалуй, сегодня я отступлю: мне хочется сделать Вам приятно.              — Надо же, император только что признал поражение перед простым омегой.              Чонгук, вместо ответа, посылает Тэхену такой взгляд, что омеге впервые нечего сказать. Потому что он видит: император не тот человек, который срамится подобного. И что-то подсказывает принцу, что он еще увидит мужчину, чье достоинство не будет ущемлено в этот момент, на коленях.              — Поверьте, Вы далеки от понятия «простой омега». И Вас моя честь настолько волнует? — Чонгук усмехается едва, наклоняя голову чуть набок.              — Мы с Вами ее скоро разделим, так что стоит о будущем думать заранее, — Тэхен плечами пожимает легко. — А что касается знакомств, я постараюсь сблизиться со своими будущими помощниками. Поэтому Вам не стоит переживать.              Чонгук вынужден с этим согласиться легким кивком головы.              — Тогда, быть может, мы сможем встретиться вечером за ужином?              — Конечно, Ваше Величество, — голос у принца приятный, бархатный, в какой-то степени даже снисходительный. — Я спрошу у господина Кима, во сколько Вы обычно ужинаете и составлю Вам компанию.              — Мне нравится Ваша язвительность, — довольно странно признаваться в таком.              — Мне тоже, — Тэхен поднимается со своего места, смотря на императора сверху вниз.              И кланяется неторопливо, зрительного контакта не разрывая.              — Тогда я пойду, Ваше Величество. Благодарю Вас за завтрак и надеюсь на нашу скорейшую встречу после всех государственных дел.              Омега выпрямляется и уходит, не кидая никакого взгляда напоследок. Чонгук смотрит, наблюдает, взглядом провожает и молчит. До того момента, пока стройная фигура в изумрудном исчезает в стенах дворца.              — Кажется, пора просить Намджуна освободить мой график для встреч с Тэхеном. Не хочется такого прекрасного омегу расстраивать.