Подмена

Я долго не могла уснуть. Егор, словно клещ какой-то прилип ко мне и никак не хотел отлипать. Все мысли только о нем, а ведь мне выспаться хочется! Сессия, как-никак у меня. И ее никто не отменял. Ближе к пяти утрам я точно приняла тот факт, что хотела проиграть. Хотела, чтобы Егор победил. Чтобы забил этот чертов мяч в ворота и проводил меня к подъезду. Нет, о поцелуе я и не думала вовсе. Мне хотелось лишь того, чтобы Егор побыл рядом со мной немного дольше. Совсем чуть-чуть. Впервые в жизни я желала смухлевать, поддаться, сделать так, чтобы вся слава победы досталась другому. Но не смогла. Возможно, сыграла моя гордость, а возможно, и небольшое внутреннее правило — с друзьями брата никаких отношений (даже дружеских). А ведь, если бы он меня проводил, то непременно бы поцеловал. Они ж мальчишки все такие. И что дальше? Что мне с этим поцелуем делать? Как потом «дружить» с Егоркой от лица брата, как вообще Глебке в глаза смотреть? Нет, я все сделала правильно. Я умница, красавица. Все хорошо. На учебе я держусь отстраненно. Точнее сонно. Зачет сдаю кое-как и плетусь домой. Перед началом смены Глеба у меня есть два часика в запасе и это время я трачу на сон. Потому что заслужила. Снится мне разговор девчонок, свидетелем которого я случайно стала в универе. И мысли у меня он вызывает противоречивые. То ли жадность девичья, то ли ревность типичная взрослая и женская. Не пойму. Одно я признаю сразу и бесповоротно — мне неприятен этот разговор. — Ой девочки, до чего ж он красивый. Нет, ну вы посмотрите! — Манька тянется через весь стол и показывает Борцовой и Шейкиной фотографию Егора. Одну из тех, на которую я сама почти всю ночь слюнки пускала. — кажется, у меня есть шанс, девочки. — Шанс есть всегда, — подмечает Люба. Кажется, что этим правилом она и сама пользуется, когда Валера ее динамит в очередной раз. — Ну-ну, — Борцова загадочно улыбается и на меня косится. А я что? А я ничего. Сижу на попке ровно, хомячу свой пирожок с капустой и чаем прихлебываю. В диалог не вмешиваюсь. Кажется, что хоть слово скажу, так сразу понятно станет, что мне не нравится все это. В особенности та часть, где Манька свои грабли к Егору тащит. Манька долго показывает нам другие фото Родина, потом перескакивает на тему откровенные летних платьев с голыми плечами и длиной, которая едва попу прикрывает. Я такое не ношу и ничего не понимаю в подобной моде. Девочки тоже далеки от такого, но Шейкина с лицом гуру эксперта в высокой моде советует своей сестре пару нарядов и та их быстро заказывает. — Хочу одеть что-то эдакое, когда Егорушку в следующий раз встречу. — Надеть, — тихо поправляю я ее, вытирая салфеткой губы. Борцова бросает на меня быстрый взгляд, вижу улыбку на ее губах. Надо признать, пирожок был вкусным и даже жаль, что я один купила. — … ух и вот такие туфельки еще, да? — из всех девочек, которые сидят за столом, слышит меня только Борцова. И кажется, понимает мое состояние намного сильнее меня. — Манька, а может хватит? — будто прочитав мои мысли, вздыхает Кристина. — мне вот тоже один парень понравился, но я ведь молчу и не терроризирую вас расспросами о том, что и как надеть. Кто смог запасть в душу Кристинке я узнала случайно. Опять-таки подсмотрела. Этим «один парень» оказался Пашка. Тот самый Пашка. Друг моего брата и просто забавный парень с внешностью а-ля Тимоти Шаламэ. Не удивлюсь, если Борцова почувствовала к нему высокие чувства лишь из-за этого. Она долго изучала фото парня, даже сравнивала его внешность с оригиналом, но никому не рассказывала о своих наблюдениях. Вся работа проводилась тайно. Я вот случайно все увидела и поклялась молчать. Борцова этим и отличалась от остальных девочек, все в себе всегда держала и кому попало свои проблемы не раскрывала. Да и некому попало тоже. Помалкивала она всегда. И, что интересно, они даже еще не были знакомы! Борцова лишь увидела фото Пашки и сразу «люблю, жить без него не могу!» — Ой, Критюлечка, а кто тебе понравился? Расскажи, а? Резко что-то стукнуло, засвистело, а я от неожиданности так и грохнулась на пол. Вся в одеяле, как в коконе, только пятки торчат. И черт дернул меня сменить мелодию на будильнике? Теперь всякий раз просыпаюсь, как от всемирного объявления тревоги. Я мчу на работу, как ласточка. Так же быстро и легко. Настроение у меня к удивлению хорошее, а всему виной холодная вода со льдом, долькой лимона и листиком мяты. И мороженое. Такое холоднючее, что аж зубы сводит. Именно из-за фруктового льда на палочке на работу я и опаздывала. В очереди простояла лишние пятнадцать минут, а теперь бежала к подработке брата со всех ног. Только пыль столбом не шла. С Пашей и Витей я здороваюсь с улыбкой, но отвечают мне мальчики сухо. Видимо, еще обижаются. И, что мне не нравится, мне больно от того, что эти двое относятся так ко мне. Мне хотелось бы поговорить с ними, перекинуться хотя бы парой фраз. Ведь не хочу, чтобы мой дуралей-братец потерял таких как эти двое. Наладить контакт ближе к началу небольшого перерыва у меня удается только с Витей. Я давно заметила, что из них двоих Бобыркин более простая личность, а вот с Пашкой придется помучиться. Крепкий орешек, не завидую я Борцовой, которая решительно настроена познакомиться с ним. Но, кроме отношений с друзьями Глеба, у меня еще была одна непростая задача — оставаться моим братом для Оли, той, которая была не просто подругой в его глазах. Я не знаю, какие отношения связывают этих двоих, но что-то мне подсказывало, что у них только все впереди. Иначе никак. — Расскажи мне о себе, — прошу я Олю, когда она снова садится рядом со мной во время скромного обеденного перерыва на картошечку фри и кофе. — что-то, что я не знаю. — А что ты не знаешь? — в ответ я лишь пожимаю плечами. Не могу же я сказать, что вся ее жизнь для меня сплошная загадка. — спроси все, что интересует. — Почему ты сидишь здесь со мной? — Мне нравится с тобой общаться. — Ответ засчитан, — слегка улыбаюсь я. — А почему ТЫ сидишь здесь со мной? — Тут удобно сидеть. И компания неплохая. — Ответ засчитан, — произносит Оля мою фразу. Даже интонацию повторяет. Мы с ней говорим долго и о всяких мелочах. Эта девушка мне нравится. В смысле, как подруга для моего брата. С ней хорошо просто говорить, уютно сидеть и молча кушать картошечку, которую она таскает для меня и себя. Я чувствую, что она та самая девушка, которая так необходима моему брату. Да, эта девчушка была вовсе не похожа на всех тех, с кем я видела своего брата раньше. Ну ни разу не похожа. Я не помню их имен да и лично не была знакома, но вот внешне что-то за припоманаю. Каждая страшнее предыдущей, губищи такие, будто их пчелы жалили всю ночь напролет, ресницы вжу-вжух и взлетела. Да, может у них и были талии осиновые и все при них, но внутри пустышки. Каждая из них считала своим долгом приревновать меня к собственному братцу. Одна пошла еще дальше и запретила даже домой приходить, пока они там вместе «решают важные вопросы вселенной». А я что? А я возьми и расскажи все Глебку. Правда приврала немного, но в принципе правда осталась все та же. Я не ставила его перед выбором — я или они. Просто сказала, что сестра у тебя одна, а вот девушек вокруг много и не вариант, что сейчас рядом с ним была та самая. А Олька была милой и в меру симпатичной. Необычной, я бы сказала. Она порой говорила такие детские вещи, что я забывала о том, что я и сейчас далеко на Янка, а Глебка. И должна мыслить как он. Оля — настоящая и живая. С ней легко и я хочу верить, что и Глеб рядом с ней чувствует тоже самое. Будет обидно, если он в итоге закрутит роман с какой-то фифой, а эту девочку забудет. Да и Оля сама заинтересована в нем. Вижу, как она смотрит на меня. А как на самого Глебку даже представить боюсь. Остаток моего рабочего дня проходит спокойно. Лишь в раздевалке, когда я собираюсь уходить, ко мне подходит Витя. Он долго топчется у двери, а потом садится рядом со мной и шумно вздыхает. — Нет, Ржевский. Я так не могу, не умею. — Как так? — с любопытством интересуюсь я. — Вы меня убиваете. Ты и Пашка. Ну поговорите вы. Оба гордые, грудь вперед, а мне что делать? Вы обо мне подумали? Я понимаю тебя, устал, но и Пашку пойми. — Понимаю, — киваю я, пряча руки в карманы толстовки брата, которая пахла его парфюмом. — Да чего ты там понимаешь! Понимает он! У Пашки в голове ветер, а все туда же. Да он, чтобы ты знал, сам билеты на эту игру купил. На выигранные деньги от ставок своих. Собрать нас всех хотел, а ты свинтил. Только тебя и видели. Та не делается. С друзьями. — Я ж сказал, что устал очень. — И что? Все мы устаем! И всем нам нужно передохнуть, выговориться. Ты вон работаешь, я с Пашкой тоже, Егор на месте не сидит. Все взрослые, но дураки ж. Не хочется, чтобы еще немного и все, больше не увиделись. А все к этому и идет. — К чему? — К тому, что еще год-два и все, прощайте лучшие друзья, семейная жизнь, памперсы и вечная нехватка денег. — Я жениться не собираюсь. — Андрюха тоже так говорил, а теперь ездит к своей Тайке домой каждые выходные и сюсюкается с ее мелкой. Крутится как белка в колесе, все деньги собирает. Хочет ее сюда перевезти. — Кого? — Таю. И дочку ее. Ты что не слышал? Ай, забыл рассказать. Тайка то родила. От кого только непонятно. Но точно не от Андрюхи, он бы сказал. Шестеренки в моей голове крутятся с бешеной скоростью, и я все становится на свои места. Тайка — она же Таисия Пчелка. А Андрей ее — тот самый Андрей Авдеев, о котором мне пару раз говорил брат. Его друг-приятель, с которым она стали видеться реже из-за каких-то проблем. Теперь все стало очевидно. — Так что… пойдешь с нами гулять? Посидим, выпьем. Я и опомниться не успела, когда разговор зашел в эту степь. Он ведь только что говорил о своем друге и Тае, а теперь о том, что снова нужно сходить и прогуляться. Ух, как быстро все идет. — Да. Давай. Сходим. Выбора у меня нет. К тому же я решительно настроена помириться с Ищенко в ближайшее время. Хватит. Будет он еще на меня дуться. Не в детском саду. — Ты только это… не сбегай от нас, как в прошлый раз. А то Пашка точно обидится. — А Егор? — А у Егорыча какие-то проблемы. Ему самому отвлечься нужно. А то вталдычил себе любовь с первого взгляда в какую-то девчонку. Меня как водой окотили. В девчонку? С первого взгляда? В Маньку что ли? Точно в нее. А говорила мне мама, что мальчиков обижать нельзя. Или унижать. Точно не помню уже. Но в любом случае, я по всем фронтам проиграла.