Подмена

День проходит как в тумане. Я все делаю на автомате, кажется, что и живу тоже на автопилоте. Мне противно от того, что я с собой сделала. А ведь начиналось все так хорошо. Во время обеденного перерыва ко мне снова подсаживается Оля, и я решаю сделать то, за что брат меня точно убьет. Я назначаю свидание. Я не тупая, точно знаю, что между Олей и моим братом что-то было раньше и им нужен толчок. И в этом случае этим самым толчком буду я. Пихну их под попки навстречу друг дружке. Пущай радуются. Как там говорят? На одно плохое дело нужно сделать десяток хороших. Так вот, одно хорошее я уже сделала. Домой я прихожу побитой и убитой. Сил хватает на то, чтобы принять душ и упасть на кровать. Перед этим сделать пару глотков воды. Меня будит стук и звон посуду. Кто что разбил? Подрываюсь и тихо ругаюсь от легкого головокружения. Ты б Янина постыдилась, не в том возрасте, чтобы так резко подниматься с кровати. Сонно потягиваюсь, одеваюсь и взлохмаченная выхожу в кухню. — Доброе утро! — встречает меня радостная улыбка брата. Под его глазами темные круги, лицо заросло щетиной, на скуле небольшой синяк, а в остальном передо мной моя точная копия. Только более суровая, но чертовски симпатичная. — Доброе, — зеваю я. Запрыгиваю на столешницу рядом с братом и наблюдаю за тем, как он готовит завтрак. На две персоны, честно говоря. Он молчит. Сосредоточенно нарезает тонкими ломтиками сын и помидорки, следит за яичницей на плите. — У меня для тебя две новости, Глебка, — снова зеваю я. — хорошая и не очень. — Начинай с хорошей. — В субботу у тебя свидание с Ольгой. Я все организовала. Тебе осталось только прийти, — важно киваю я и сразу продолжаю говорить. — а плохая… все ждут от тебя тату на ноге. Вот здесь, — указываю на свое бедро. — кто-то заметил мои бритые ноги и мне пришлось выкручиваться. Прости. Глеб смеется, шутливо щипает меня за коленку, а после возвращается с нашему завтраку. — Там в сумке футболка, кепка и набор конфет. Все для тебя! — бормочет брат, раскладывая яичницу по тарелкам. Себе, конечно же, порцию побольше. — Я рассчитывала на бриллиантовое колье. Как минимум. — Привереда, — подмечает Глеб. — я соскучился, между прочим. — Да, я заметила. Даже не обнял ни разу… Он не дает мне договорить, резко подхватывает меня и крепко обнимает. Не могу удержаться и обнимаю брата в ответ, прижимаюсь к его груди. Так сразу хорошо становится на душе. Нет. Глупости. Я все сделала правильно. — Ну все, малявка, садись. Будем завтракать, — смеется Глеб, быстро чмокая меня в затылок и отстраняясь. Он поворачивается к плите и выключает газ, раскладывает все по тарелочкам. — Я не хочу. Мне хватит чая. — Боже, — удивляется брат, а после поворачивается и удивленно смотрит на меня, прижимая руку к груди. Туда, где находится сердце. — ты отказываешься от моей фирменной яичницы? Кто ты и что ты сделала с Яниной Ржевской? Признавайся, самозванка! — Прекрати. Я просто неголодна, — смеюсь я. Шутливо толкаю Глеба в плечо и наливаю в чайник воды, ставлю его она плиту. У нас нет электрического чайника, папа все время отказывался его покупать и мы привыкли к обычному. И не так давно я купила небольшой белый чайник с синими маленькими цветочками. — Что-то не так. Не воспринимаю слова брата всерьез. Сажусь на свой стул, опускаю руки на стол, копируя позу идеальной ученицы. Спина прямая, колени согнуты, руки сложены на столе. Готовлюсь слушать рассказ брата о фестивале, но он молчит. Будто воды в рот набрал. Все же садится напротив меня, но завтракать не начинает. Хмурится и рассматривает меня, задерживая взгляд на шее, где еще не так давно был небольшой след от губ Егора. Божечки, а вдруг Глеб все увидит? Не дури, Янинка! Там уже ничего нет. — Что случилось? — спрашивает Глеб, копируя мою позу. — Все хорошо. Но будет еще хуже, если в ближайшее время я не выпью чего-нибудь горячего. Ты меня разбудил. В мой заслуженный выходной. А это, если ты не заметил, серьезное преступление… — Не заговаривай меня, Янина. От меня не скроешь ничего. Рассказывай. — Да ничего у меня не случилось. Чего ты прикопался? — Я прикопался, как ты выразилась, потому что ты меня нагло обманываешь, — мы встречаемся взглядами и сейчас, здесь за кухонным столом, происходит битва характеров. Они у нас смешанные. Есть немного от мамы, а что-то от папы. Но, учитывая, что это я последние дни потела и бегала с одной тренировки на другую, так это я сильнее. Все заканчивается тем, что Глеб доедает и молча уходит. Он не разговаривает со мной весь день. Ночь я провожу в своей комнате, листаю ленту новостей, замечаю, как Егор удалил пару своих фотографий. Тех самых, которые мне нравились больше остальных. Обиднее всего то, что я так и не успела их себе сохранить. Я засыпаю с первыми лучами солнца и просыпаюсь после обеда. Все точно по будильнику. Выключаю его и плетусь прочь из комнаты. Брата в квартире нет, смотрю на холодильник, но и там нет даже крошечной записки. Он всегда оставлял их, когда уходил куда-то, пока я спала. Неужели обиделся из-за того, что я не поделилась с ним своими переживаниями? Мы всегда были близки с Глебкой, но раскрыться перед ним и рассказать о Егоре я не могу. Трусила. А вдруг не поймет? Через пару дней у нас планируется игра с командой из другого города. Я жутко волнуюсь и это очень хорошо заметно. Места себе не нахожу. Глеб пытается меня развеселить, благо, тему нашего неловкого разговора он не поднимает. — Не заставляй меня делать как раньше, — ворчит брат, надвигаясь на меня. Чувствую себя маленьким Титаником, на который надвигается айсберг. — Ты не посмеешь! — Посмею, — смеется Глеб, хватает меня и начинает щекотать. Я смеюсь громко и хрипло, слышу смех брата и чувствую, как по щекам стекают горячие слезы. Счастья ли? — Вот, другое дело, Янинка. Эх, найти бы нам с тобой того, кто заставлял бы тебя смеяться вот так вот. Я уже не в том возрасте. Не вывожу. А вообще, я более чем уверен, что у тебя уже кто-то есть. На эту вакансию, но ты нас не знакомишь. И откуда он только все это знает? — Нет у меня никого. Что ты там себе напридумывал уже? — неосознанно повторяю слова Егора и мысленно себя ругаю за это. Хорошо, что Глеб ничего подозрительного не заметил. — Я все вижу, малявка. Познакомишь нас. Ты ведь пригласишь его на свою игру? Я вот приду. И ребята мои тоже. Думаю, пришло время тебя познакомить с моими друзьями. Ты ведь все-таки стала для них не чужим человеком… — Не нужно никого звать, понял меня? — перебиваю я его. — нет у меня никого. А если и был, то все это было ошибкой, которую я успела исправить. Поэтому завязывай с этим. Пожалуйста. — Был… почему ошибкой? — Потому что я так решила, — отрезаю я. Вспоминаю глаза Егора в последнюю нашу встречу, как нож по сердцу. — Он тебя обидел? — слышу в голосе брата эти жесткие нотки. Я их слышала пару раз и после каждого этого раза, мой братец набивал кому-то пару синяков. А может и не пару. — Нет. Это я. Я его обидела. Но давай не будем об этом. — Нет, будем, — настаивает Глеб. — ответь на мои вопросы, мелочь. Он обидел тебя? Или чем-то тебе не понравился? — Какой же ты упертый, — ворчу я. Пытаюсь подняться и отползти от брата, но он крепко держит меня, обнимает и продолжает смотреть в глаза. Я будто на допросе! — Хорошо. Я не буду настаивать. Но потом будешь спрашивать себя в будущем, могло ли все быть иначе. И ответа ты не узнаешь, — он грустно улыбается, целует меня в макушку и уходит. Закрываю глаза и снова вспоминаю Егора. В голову лезут воспоминания о наших разговорах, спорах и о том, как же нам было хорошо вместе. Пусть и продлилось все недолго и закончилось быстро. Умываюсь холодной водой и ухожу собираться на тренировку и дальнейшую игру. Моя голова должна быть чистой, никаких лишних мыслей, но вместо этого, я думаю только о Егоре и о том, почему я такая дурочка.