Кикимора

      Западно-Азиатский материк. Республика Падокия. Провинция Дентора. Предгорье потухшего вулкана Кукуру. 6 апреля 2000 года.       Издали видно Врата Испытаний и стену, служащие оградой для семьи Золдик от остального мира. Драконы, что издревле сопровождают членов этой семьи, грозно скалятся с вершины нерушимого монолита и неусыпно сдерживают натиск чужого любопытства и злобы.       С широкой дороги на расчищенную от леса площадку перед Вратами вышел беловолосый мальчик со скейтом в руках. Он сдул со лба непослушную челку и хмуро огляделся.       Тишь да гладь… В лесу поют мелкие птахи, шелестит ветер в листве, играет музыка из радиоприемника в сторожке… Идиллия.       Ребенок шкодливо улыбнулся и поставил скейт на твердую землю, вытоптанную тысячами ног за прошедшие десятилетия. Толчок, второй… набрав приличную скорость, мальчик резко затормозил перед окошком сторожки и упал животом на широкий подоконник, едва не ввалившись к привратнику.       – Бу-у-у!       В этот день на посту был Зебуро. Пожилой мужчина, разгадывающий до этого кроссворд, выронил ручку и испуганно вскочил с места. Стул с грохотом упал. Не имея маневра в узком пространстве, привратник запнулся об него и едва удержал равновесие, схватившись за край стола и смяв газету с кроссвордом       – Молодой господин! – Зебуро прижал руку к сердцу и вздохнул, успокаиваясь. – Ну и напугали вы меня, господин Киллуа.       Мальчик широко улыбнулся и слез с подоконника, встав на ноги.       – На то и был расчет, – довольно протянул он, проигнорировав упрек в словах привратника. – Проверку на готовность к неожиданностям вы провалили, но не переживайте – маме я ни слова не скажу.       Глаза ребенка весело блестели, на бледных щеках выступил едва заметный румянец – Зебуро мягко улыбнулся молодому господину в ответ.       – С возвращением, – сказал привратник и потянулся к стулу. – Госпожа Кикио уже справлялась о вас.       Веселье Киллуа тут же пропало. Синие глаза мальчика утратили задор, став темнее и холоднее… Взгляд, которым молодой господин посмотрел на привратника, принадлежал наемнику, а не ребенку.       – А отец? – спросил он.       – Откуда ж я знаю, господин Киллуа? – виновато улыбнулся Зебуро и со вздохом сел. Мужчина начал разглаживать смятую газету, стараясь занять чем-то руки. – Со мной разговаривал господин Гото.       Мальчик повернул голову в сторону дома. Пики вершины Кукуру темнели в ярком солнечном свете и выглядели безжизненными. Лицо Киллуа застыло восковой маской беспощадного убийцы, но стоило моргнуть, и морок развеялся. Перед Зебуро опять стоял нагловатый подросток.       – Ну да, я задержался. – мальчик криво улыбнулся и потер шею, вновь кинув взгляд в сторону Врат. – Родоки волновались, наверное.        – Точно волновались, – кивнул привратник.       Мальчик хмыкнул на слова Зебуро и отвел взгляд.       «Чего волноваться-то? Не младенец уже…» – подумал он, немного жалея о своем решении задержаться на задании.       – Зебуро, можешь попозже сообщить в поместье о том, что я вернулся? Минут через пятнадцать? – попросил Киллуа. – Ну или хотя бы через десять? Мне бы фору перед мамой небольшую…       «Уж лучше сразу с отцом говорить, – поморщился мальчик. – Но мимо мамы еще пройти как-то надо».       – Нельзя так, – вдохнул привратник. – Госпожа Кикио в этот раз строго наказала сразу доложить о вашем возвращении.       Киллуа недовольно цокнул и нахмурился. Мальчик не в первый раз задерживается на задании, урывая деньки на воле. Он гулял по городам и наблюдал за незнакомыми людьми, стараясь хотя бы ненароком стать частью обычной жизни самых обычных обывателей.       «И ни о чем не жалею», – Киллуа упрямо поджал губы, хмуро посмотрев в сторону поместья.       – Я позвоню через десять минут.       Мальчик поднял взгляд на улыбающегося Зебуро. Привратник всегда был добр к нему, покрывая проказы и нарушения запретов, но…       «Знаю я, что случается со слугами, которые не выполняют приказы госпожи Золдик», – едкая горечь встала у него в горле от мрачных мыслей.       – Нет, Зебуро, – твердый голос Киллуа звучал отдельно от улыбки на губах, добавляя мальчику лет. – Я благодарен тебе, но лучше не надо… К тому же Канария все равно расскажет о моем возвращении Гото.       Мальчик пожал плечами, будто извиняясь за свои слова, и повернулся к Вратам.       – Бывай, Зебуро! Глядишь, скоро меня вновь куда-нибудь пошлют!       – До встречи, молодой господин, – привратник, добродушно улыбаясь, помахал мальчику рукой.       Улыбка пропала с лица пожилого мужчины, стоило Киллуа отойти от сторожки. Зебуро тяжело вздохнул и хмуро глянул в сторону горы Кукуру. Ему не ведомо, как живут люди на его вершине – да он и не интересовался этим. Привратник знал, что любопытство будет стоить ему жизни.       Пожилой мужчина угрюмо уткнулся в кроссворд. В поместье он решил не звонить – сообщать главному дворецкому о возвращении господина не входило в его прямые обязанности.       Киллуа подошел к Вратам Испытаний. Начиная с шестидесятых годов прошлого века, они стали одной из главных достопримечательностей провинции Дентора в республике Падокия. На обширной площадке ежедневно собирались толпы туристов, зевак и проходимцев разного сорта, уверенные в том, что семисекционные Врата – лишь декорация, искусно вырезанная из камня. Ложь, что предки Киллуа внушили жителям провинции ради своего спокойствия и благоденствия.       Мальчик вздохнул и поднял глаза наверх. Он точно знал, что высота Врат сорок пять метров, а толщина – шесть. Они выполнены из каменных блоков, взятых с горы Кукуру, а при укладке блоков использовалась клейкая рисовая каша и гашеная известь. Резьба по камню и каменные драконы на вершине появились намного позже строения стены – в 1385 году.       Киллуа перевел взгляд с драконов, скалящих пасти на людей, на первую секцию Врат и обеими руками уперся в закрытые створки. Секция, высотой всего четыре метра, неохотно поддалась под напором мальчика и со скрипом раскрылись.       «Четыре тонны уже легче поддаются, – подумал Киллуа, проходя на территорию поместья. – В следующий раз может и вторую секцию открою…»       Мысль о том, что старший брат Иллуми в его возрасте открывал третьи врата, мальчик отогнал.       «Не хочу быть наследником», – нахмурив брови, подумал Киллуа.       Год назад мальчик и предположить не мог, что такое бремя упадет на его белобрысую голову. По его скромному мнению Иллуми годился для наследования хлопотного семейного дела лучше – но кто ж его спрашивал? Глава семьи, Сильва Золдик, слабо интересуясь желаниями своих детей, назначил наследником Киллуа в обход двух старших сыновей.       И без того непростая жизнь мальчика стала невыносимой. Помимо резко возросшего спроса на тренировках и занятиях, на Киллуа свалилась и неприязнь старших братьев. Если Иллуми проявлял дурной нрав лишь во время тренировок и на совместных заданиях, то Миллуки, второй по старшинству сын четы Золдик, не гнушался подставить наследника перед родителями… Искаженная информация, испорченное оборудование и боеприпасы, науськивание матери… Миллуки ничем не брезговал.       «Стащу камплитки Хрюши, – с мрачным удовлетворением подумал Киллуа, припомнив огромную коллекцию фигурок, которую Миллуки собирал с детства. – Пусть хоть по делу гундосит!».       Заприметив движение слева от себя, Киллуа скосил глаза в сторону леса.       – Привет, Микке! – Мальчик махнул рукой здоровой псине, достигающей в холке шести метров.       Морда собаки была вытянутой, шерсть гладкой, а тело поджарым. Микке больше похож на гончую, но с ролью сторожевого пса тоже справлялся. Верный страж проводил немигающим застывшим взглядом человека, который прошел Врата Испытаний, и вновь скрылся в тени деревьев.       «На обход побежал», – со вздохом подумал наследник семьи.       Над головой Киллуа пролетел ворон, привлекая внимание мальчика. Крылатый хищник, резко спикировав, вцепился когтями в маленькое тельце лесного зверька. Наследник запрокинул голову к небу, наблюдая за плавным полетом вольной птицы. Свою жертву ворон держал крепко – даже издалека мальчик видел, как глубоко вошли когти удачливого охотника в податливую плоть.       «C’est la vie, – хмыкнул про себя наследник. – Тут мама права».       Киллуа холодно улыбнулся и мрачно посмотрел на вершину потухшего вулкана Кукуру. Величественный пейзаж давно стал привычным: заснеженный пик, крутые скалистые склоны и зелень у подножья. Не интересно… этот вид преследовал мальчика с детства.       Почва под ногами мягко пружинила, отличаясь от утоптанной поляны пред Вратами. Наследник переступил с ноги на ногу и зажал скейт подмышкой, посмотрев на свои грязные кроссы. Хмыкнув, он засунул руки в карманы и неспешно пошел по тропинке, ведущей на вершину – ведущей к дому, окутанному тайнами и дурной репутацией.       Еще во времена Минвойской Империи, когда власть императора делала материк единым государством, предгорья вулкана считались опасным местом, в котором водилось много хищного, кровожадного зверья – настоящих монстров. Люди избегали этих земель, считая их проклятыми и оскверненными.       «Но мой предок рассудил, что подобное притягивается к подобному… – хмыкнул про себя Киллуа, оглядывая лес, в котором уже несколько веков не водилось ничего опасного для Золдиков. – … и монстры потеряли свой дом».       Родоначальник семьи Золдик, пришедший на эту землю под гнетом народных гонений, вырезал самых опасных зверей, а тех, что поддавались дрессировке – приручил. Он сделал гору Кукуру безопасным домом для своих родных.       «И для тех, кто им служит», – добавил про себя наследник, увидев тонкую фигурку Канарии – девочки-служанки.       – Привет! – поздоровался он       Темнокожая служанка была всего на год старше наследника семьи, но уже занимала должность хранительницы Старых Врат.       «Знать бы еще, с чего мама доверила ей такую должность, – хмыкнул мальчик, проходя мимо затянутого мхом и листвой каменного ограждения высотой с его рост. – Канария хорошая девочка, но это явно не та причина, по которой ее выделяют».       Наследник остановился напротив служанки и дружелюбно улыбнулся.       – Добрый день, господин Киллуа, – служанка склонилась в глубоком поклоне, отчего мелкие косички упали на лицо, прикрыв шоколадно-карие глаза.       – Просто Киллуа, я же уже сто раз говорил, – цокнул наследник.       – Простите, господин Киллуа!       Девочка еще ниже склонилась в поклоне.       – Ох, понял-понял, – мальчик сжал губы в тонкую нить и нахмурил брови. – Запреты, традиции, правила… Тебе нельзя ко мне так обращаться.       – Простите, господин…       Услышав грусть в голосе девочки, Киллуа слабо улыбнулся и покачал головой.       – Не извиняйся – не за что. Это у меня плохое настроение, – он вздохнул, кинув последний взгляд на темную макушку, и пошел дальше. – До скорого, Канария!       Наследник отошел на значительное расстояние, прежде чем до острого слуха наследного наемника донеслось тихое:       – До встречи, Киллуа.       Губы мальчика разъехались в широкой улыбке. Это, конечно, не полноценная дружба, но хоть какое-то человеческое общение в этом мрачном месте.       Киллуа ускорил шаг, насвистывая под нос прилипчивую мелодию, услышанную в одном из кафе.       Чем выше он поднимался к вершине, тем холоднее становилось. В низине уже наступило лето и деревья распустили листву, но на пороге Резиденции дворецких еще не сошел снег. Киллуа подпрыгнул, дернул голую ветку лиственницы и едва успел отскочить в сторону – ком рыхлого снега чуть не упал ему за пазуху.       От мелкого баловства на губах мальчика появилась довольная улыбка. Киллуа взял скейт в другую руку и побежал мимо дома для штата слуг. На широком крыльце большого деревянного коттеджа стояли пятеро мужчин в форменной строгой одежде. Они проводили молодого господина вежливыми поклонами и скупыми улыбками – троих из них Киллуа знал с детства, но остальных видел впервые.       «Текучка кадров, – по лицу мальчика прошла судорога, ведь он знал, что у слуг нет возможности уволиться, если их не устраивают условия работы. – Зато зарплата баснословная».       Взбежав по каменным ступеням, Киллуа остановился у входа в катакомбы Главной резиденции, сбил с ботинок налипший снег и без труда открыл тяжелую входную дверь.       Холодный, немного спертый воздух обдал его с головы до пят и принес эхо маминого высокого голоса.       «Что ж… вот я и дома… – мрачно подумал он, безо всякой охоты ступая за порог. – Может смогу проскользнуть мимо нее?»       Упрямо нахмурившись, мальчик перешел на «поступь убийцы» – специальную полумедативную технику, которая позволяла тихо подкрадываться.       Катакомбы Главной Резиденции, будто лабиринты мифического фавна дышали сквозняками, наблюдали провалами ниш и говорили эхом чужих голосов. Первые тоннели были вырубленные еще родоначальником и его ближайшими соратниками – они изменили неприступную гору Кукуру, оборудовав под свои нужды.       Киллуа прошел вперед.       В нишах горел синий газовый огонь, бросая длинные тени на каменные своды, которые вели в Зал главы семьи. Первый и самый предсказуемый путь вел в сторону от коридора, ведущего в жилые помещения Резиденции, направляя незваных гостей прямиком к хозяину поместья.        «Неприятный сюрприз», – пакостливо улыбнулся наследник.       Перед внутренним взором мальчика встал отец – мужчина ростом под два метра, с грубыми резкими чертами лица и цепким взглядом. Сильва Золдик предпочитал ближний бой, поэтому обладал внушительной мускулатурой, порой подавляя соперников одним своим видом. Киллуа унаследовал от отца внешность – тот же цвет волос и глаз, похожие черты лица – это делало его маленькой копией главы.       – Киллуа не достоин быть наследником семьи, – глубокий голос Миллуки раздался совсем близко.       Наследник замер, не ожидая услышать старшего брата так близко к Залу отца. Обычно в катакомбах не разговаривали – гулкое эхо доносило каждое слово диалога до ушей главы.        «Непруха! – взвыл про себя Киллуа. – Похоже отца нет в катакомбах – иначе бы братец не решился обсуждать здесь такую тему».       – Миллуки, опять ты за свое, – недовольно произнесла госпожа Золдик. – Сильва не назначит тебя наследником семьи. Выбор сделан – это Киллуа. Уймись уже.       Наследник услышал, как мама щелкнула любимым веером, и невольно поморщился, дотронувшись до запястья – обычно безобидная с виду игрушка выступала предметом наказания.       Старший брат недовольно засопел.       «Да подавись ты этим наследованием!» – Киллуа чуть выступил из тени, желая увидеть мать и брата.       Миллуки комплекцией больше напоминал раскормленного хряка. Строгие брюки, начищенные туфли, светло-розовая рубашка – парень основательно подготовился к встрече с госпожой Золдик. Братец бестолково топтался на месте, подыскивая слова для матери.       Наследник семьи дернул уголком губ и оглядел свою разодранную толстовку и заляпанные в чем-то бриджи…       «Мне мама и такому рада будет», – скрыв мрачное торжество, мальчик вновь поднял глаза на брата.       – Один раз отец уже изменил свое решение, – сказал Миллуки, сведя тонкие брови на переносице. – Может и еще раз изменить.       Госпожа Золдик устало вздохнула и изящно раскрыла веер. Эта вещица в тонких бледных руках, в кои-то веке не скрытых тканью перчаток, завершала образ фарфоровой куклы. Мама всегда ассоциировалась у Киллуа с этим произведением искусства – безумно красивым, но абсолютно пустым и хрупким. Она как назло всегда подбирала такую же игрушечную одежду: пышные платья с множеством оборок и кружев, тонкие перчатки, шляпы с широкими полями, туфли… Только цифровой моно-шлем выбивался из образа – широкий экран скрывал черные глаза хозяйки поместья.       – Дорогой, Сильва не сменит свое решение второй раз, – алые губы госпожи Золдик растянулись в отталкивающе хищную улыбку. – В воспитании Иллуми мы допустили большую ошибку – давали ему много свободы. С Киллуа такого не повторится.       – Но Килл слаб! – в сердцах крикнул Миллуки. – Он только и может, что твердить о своем желании завести друзей, будто это предел мечтаний! Почему вы не видите, что я больше подхожу для наследования семьи?!       Улыбка пропала с лица госпожи Золдик. Она с громким щелчком закрыла веер и, сделав мелкий, почти невидимый шаг вперед, приставила острую кромку безделушки к толстой шее сына.       – Не смей повышать на меня голос, Миллуки! – прикрикнула Кикио, точка-прицел на экране девайса стала ярче. – Киллуа не слаб – он способнее и сильнее тебя! Он может мечтать о чем ему только заблагорассудится – о друзьях, о нормальной семье, о свободе выбора. – Мама хохотнула, отчего по спине мальчика побежала волна липких мурашек. – Но этого не будет. Его судьба предрешена. Твоя судьба предрешена. И моя судьба предрешена. Все это – только для блага семьи и последующих поколений. Понял?       Киллуа замер, вытаращив глаза и не видя ничего перед собой. Злые, ядовитые слова матери, сказанные с примесью горькой безысходности, поселились в его сердце. Раньше он не задумывался об уготованной ему жизни. Мечтал, что став старше сможет себе позволить все что пожелает, но… У него никогда не будет выбора. Он навсегда останется в мрачных коридорах, среди злобных людей.       Мальчик дернулся назад, забыв о тихой поступи. Шуршание подошвы о каменный пол разорвало тишину, привлекая внимание двух наемных убийц. Госпожа Золдик отняла веер от шеи Миллуки и подняла голову в сторону Киллуа.       – Сынок? Ты уже вернулся? – Кикио улыбнулась алыми губами. – Подслушал наш разговор? Я, конечно, не одобряю, но проделал ты это с большим профессионализмом!       «И это все? – подумал мальчик, глядя на злобное жирное лицо старшего брата и отталкивающе широкую улыбку матери. – Ни «С возвращением!», ни «Добро пожаловать домой!», ни банального «Привет!»?».       Киллуа нахмурился, исподлобья посмотрев на мать и брата.       – Я могу лучше! – крикнул Хрюша.       – Не ори! Тебе сказали, что Киллуа – наследник! – рявкнула мама в ответ и, повернувшись к мальчику, намного мягче добавила: – У тебя, хороший мой, есть все задатки. Совсем скоро ты станешь лучше всех нас.        «Я не хочу этого… – мелькнуло в голове наследника. Он смерил маму взглядом и, кинув быстрый взгляд на перекошенное от злости лицо брата, принял неожиданное даже для себя решение: – Я не хочу становиться таким. Значит… Значит, надо уйти».       Киллуа резко развернулся и побежал к выходу из катакомб.       Шаг, шаг, шаг, поворот… Только бы достигнуть выхода… На рыхлой почве равнин мама из-за каблуков потеряет в скорости, но сейчас, в коридорах катакомб, цокот ее туфель походил на звук забивания гвоздей в гробовые доски. Если она его догонит – запрет в карцере до тех пор, пока он не станет согласен с каждым ее словом. Киллуа знал, что рука матери не дрогнет у пыточного станка.       Шуршание ткани усилилось. Длинные юбки путались в ногах госпожи Золдик и тормозили, но женщина упорно догоняла сына.       – Киллуа! – Она схватила мальчика за жилистое плечо и развернула к себе.       Сноровки ребенка хватило, чтобы оттолкнуть узкую ладонь и быстро отпрыгнуть подальше.       – Не стой у меня на пути! – только начинающий ломаться голос звенел от переполняющих его эмоций. Ярость, азарт, толика страха… Синие глаза зажглись, стали яркими, живыми и завораживающими.       Злость красила его.       Госпожа Золдик слегка запыхалась от бега. Длинные черные пряди выбились из прически, слабый румянец выступил на щеках – красавица, если бы не широкая, полубезумная улыбка и лихорадочный блеск в глазах.       – Куда ты собрался? – обманчиво мягким голосом спросила она. – Куда?       – Куда-нибудь подальше! – с ненавистью выкрикнул он. – Куда-нибудь, где нет тебя!       – Меня? – удивленно выдохнула мама, прижимая холеную руку к груди. – Но за что? Я же все делаю для тебя…       – Я не хочу этого! – воскликнул мальчик. – Не хочу всего того, что ты мне уготовила! Я ненавижу тебя!       – Ты так вырос... возмужал, – восторженно прошептала она, не обращая внимания на то, что он говорил.       Киллуа знал это состояние. Мама сейчас никого кроме себя не слышит…       Госпожа Золдик протянула руку к сыну, но тот упорно продолжал пятиться от нее, сверля глазами. Она прищурилась и строго добавила:       – Тебе еще рано покидать дом без присмотра. Это опасно! Как ты не понимаешь, что будущее семьи за тобой?       В глазах мальчика мелькнуло отчаяние, но лишь на мгновение. В голове щелкнуло, будто мама только что спустила затвор любимого кольта. Все вокруг замедлилось.       «Она же не меня любит, – лицо Киллуа застыло непроницаемой бледной маской, ярко-синие глаза потемнели и потухли. – А будущего наследника семьи… Лицемерка!».       – Отойди, – тихо сказал он матери.       Женщина по-птичьи наклонила голову к плечу и не думая следовать приказам сына.       – Отойди или я тебя убью! – крикнул он, больше угрожая, чем действительно желая это сделать.       Мама совершила ошибку.       Она сделала шаг вперед и протянула руку. Киллуа, повинуясь вбитым рефлексам, поднырнул под ее ладонью и нанес удар. Брызнула кровь. Густые капли окропили каменные стены и кисть ребенка. Моношлем, слетевший с головы Кикио, отлетел куда-то в сторону. Стекло от разбитого экрана зазвенело по полу. Женщина подняла на сына лицо, обезображенное рваными ранами. Алые губы женщины сложились в изумленную «О». Ошеломленная нападением наследника, она упала на колени.       Киллуа сглотнул и опустил глаза на правую руку. Окровавленную руку… а ведь он даже не заметил, как выпустил когти.       Наследников семьи хорошо учили. Учили всему, что знали и умели. Не жалели денег ни на учителей, ни на врачей… Первая операция, которую мальчик перенес в возрасте четырех лет, была на вживление механизма выпускание когтей – тех самых, что давно атрофировались у предков людей, но сохранились у кошек и собак. Сперва выпускать когти и прятать их внутрь ногтевого ложа было ужасно больно, но сейчас, спустя восемь лет, он не чувствовал боли.       – Киллуа… – тихо просипела Кикио, вырывая сына из воспоминаний.       – Киллуа! – громкий оклик старшего брата отвлек от матери.       Миллуки запыхался от бега. Коридор перекрыт – теперь Киллуа будто взяли в клешни: с одной стороны в ворохе ткани сидела ошеломленная мать, с другой – взбешенный брат.       – Ты что сделал?! – взревел Миллуки. – Нападение на членов семьи запрещено!       Киллуа проигнорировал брата и перевел взгляд на мать.       Ее лицо светилось восторгом. Кровавые капли стекали по некогда безупречному лицу, но она продолжала с обожанием смотреть на сына, позабыв о боли.       Это ужасно.       И противно…       «Они уже никогда не станут нормальными… – Киллуа, не отрывая взгляда от брата, вздохнул и сжал руки в кулаки. – И меня с ума сведут».       – Отойди, Миллуки, – голос мальчика тоже утратил какие-либо эмоции. В тандеме с застывшей мимикой образ мальчика внушал страх.       Кикио тихо засмеялась. Она видела и нутром чувствовала, как сын менялся – сейчас наследник до дрожи был похож на своего отца – не хватало всего чуть-чуть…       – Никуда я не отойду! – крикнул Миллуки. – Отступись!        «Мне поздно отступать, – подумал наследник отстранено. Чужая кровь уже бралась коркой на обвитых венками пальцах, не давая забыть о нарушенном запрете. – После нападения на мать меня опять ждет карцер и пытки – я устал от наказаний».       Он кинулся вперед, зная, что брат не отступит.       Взмах.       Когти легко прошли сквозь податливую плоть, распоров живот Миллуки. Медленный, тяжелый и неповоротливый старший брат пропустил удар и был вынужден одной рукой искать опору, а второй зажимать рану.       «Смертельное ранение, – подумал Киллуа, глядя на искаженное злостью лицо. – Нормальный человек от болевого шока потерял бы сознание, но Хрюша даже не стонет. Что же родители из нас сделали?...».       – Ты так вырос, – повторила мама, прерывая его мысли.       Женщина прижала ладонь к распоротой щеке и широко улыбалась.       Безумно улыбалась.       Киллуа поморщился и пошел дальше. Больше никто не стоял у него на пути.       Он ускорил шаг.       Там, позади, в темном коридоре осталась впавшая в истерику мать и исходящий злобой брат. А впереди – свобода.       Он побежал.       Кровь на пальцах высыхала, не давая забыть о том, чем грозит ему этот поступок. Хотелось скорее ее смыть.       Он побежал быстрее.       При выходе из темного коридора его на мгновение ослепило яркое дневное солнце. Киллуа прикрыл глаза рукой и, не сбавляя скорости, помчался вниз с горы. Он знал, что раненых вскоре обнаружат и, услышав рассказ Миллуки, отправят наемников из слуг в погоню.       «Надо успеть!»       Мальчик промчался мимо удивленной Канарии и затормозил лишь у Врат Испытаний. Во второй раз за день тяжеленная створка поддалась с трудом.       Киллуа вышел с территории потухшего вулкана Кукуру и побежал прочь. Прочь от горы, вблизи которой на протяжении веков живут только монстры.