***
Толпа собралась в классной комнате после звонка с урока. Сбилась в кучку, состоящую из парней, которые посмеивались и поглядывали на мрачного парня в конце класса. Их глаза горели, а на лицах застыли устрашающие оскалы. Один из них вышел вперед, остальные потянулись за ним. Пустота разлилась темным пятном за их спинами и потянулась грузными неровными линиями по стенам. Окутывая всех и вся, что были в кабинете, попутно стирая их образы. Черная и липкая темнота, из которой наперебой доносятся искаженные и искривленные голоса и крики. Крики боли и отчаяния умирающих людей. Парень, стоявший посередине этой комнаты, что чернее, чем смоль, не двигался и, кажется, не дышал. Он ощущал каждой клеточкой тела, как она проникает в него, обвивается, как удавка, вокруг шеи и запястий. Покрывает его своей омерзительной чернотой, пятная душу. Ему казалось, что он умирает здесь. — Ты же хороший мальчик, не сопротивляйся. И мы не сделаем тебе больно. — А под тем мужиком ты тоже так стонешь? Как его звали? Сатору, кажется? — Нам нужен только твой рот, а не слова. — Омега в клане только для продолжения рода. Даже не думай, что пропажа твоего отца что-то изменит. — Ты не имеешь право открывать свой рот. Слушай, когда я говорю, и исполняй, шавка. — Ему не нужна пара. Он же порченый. Перед лицом возник силуэт, очертания которого было сложно разобрать, но светящиеся алым в темноте глаза били как прожектор, ослепляя. Черты стали приобретать форму, Сначала вырисовывался торс, на котором проявлялись черные полосы, а затем голова, которая приобрела заостренные скулы с узорами. Парень рискнул поднять голову, но в глазах напротив встретил только насмешку и презрение. Тонкие губы изогнулись в издевательском оскале, оголяя клыки. Все, что успел сделать парень перед тем, как в него воткнулись заостренные когти, вырывая и демонстрируя его ещё бьющееся сердце, с которого стекала кровь в цвет глаз, это услышать фразу, что как заведенная стояла на повторе: — Ты противен. Мне не нужна пара. Звук с каждым разом становился громче и всё больше искажался, словно кто-то водит гвоздем по доске. Секунда, и пол ушёл из-под ног. Он упал в красное море, что отдавало резким металлическим запахом, из которого потянулись черные руки, что потянули его вниз, вглубь, оставляя после себя разъедающие отпечатки. А красные глаза только упивались его беспомощностью.***
Мегуми долго думал после того, как оказался в больнице, что теперь делать. Отказаться от приема блокаторов и попытаться забыть обо всем, как о кошмарном сне? Как и сказал Сатору. Или подождать, когда организм восстановиться, и снова принимать их? Но ко всему прочему приплетался и другой фактор. Рёмен. Что делать с ним? Сейчас он не выглядит таким, каким был раньше. В его движениях, мимике, голосе нет и намека на ребячество. Он ни разу за последние недели не услышал шуток в свой адрес. Сукуна будто преобразился, и ощущения от этого были странными. Страшило ли его остаться на один месяц с альфой, про натуру которого он знает только с рассказов? Конечно, да. Но Сёко сказала, что Сукуна беспокоился о нём и расспрашивал про самочувствие. Может, все и не так безнадежно, как думал Фушигуро. Оставаться в больнице дальше Мегуми наотрез отказался. Его и так воротило от белых стен, благо обоняния не было, и тошнотворный запах лекарств он не чувствовал. Вернуться домой и оказаться в своей комнате — вот чего он хотел на самом деле. Точнее, пытался доковылять, не принимая помощи от Рёмена. Его ноги почти не двигались, а все тело ломило. Но упрямый характер никто не отменял, и поэтому он отвергал любую помощь и поддержку от Сукуны. — Хватит упрямиться, дай мне руку, — Двуликий в который раз пытался достучаться до парня, но тот опять отмахнулся. — И без тебя доберусь. Не нужна мне помощь, а тем более от тебя, — когда в очередной раз прострелило поясницу, Мегуми застонал сквозь стиснутые зубы. Ну и что, что за десять минут они только добрались до крыльца больничного отделения? — Ты меня достал, — альфе надоело смотреть на эти потуги и упрямство заносчивого парня, который уже сам разобрался со своими проблемами и довел себя до больницы. Поэтому, подхватив на руки начавшего брыкаться Мегуми, он понёс его до дома, отметив, что омега был словно пушинка и ничего не весил. — Отпусти! Отпусти, кому сказал! Не думай, что можешь делать всё, что вздумается, — Фушигуро начал стучать кулаками туда, куда доставал, но сил из-за истощения всё равно было недостаточно, чтобы навредить, и он быстро сдался, позволяя его нести. Когда они прошли через двери, сразу обдало теплом, но, к сожалению или счастью Фушигуро, его так и отпустили на пол. — Эй, всё. Дальше я и сам могу идти. — Нет. Где тебе будет удобно жить: в твоей комнате или в моей? Чтобы я мог следить за твоим состоянием. — Разбежался прям, в своей, конечно. Стой, ты собрался со мной жить? Ещё чего. — Да, - он ждал, когда двуликий усмехнется и скажет, что это шутка. Но на лице Рёмена не дрогнул ни один мускул. Больше не было никаких вопросов. Мегуми затих. Конечно, жить в одном доме или комнате — это две разные вещи. Но почему-то сердце пропустило несколько ударов от осознания, что альфа настроен решительно. Сукуна предложил остаться в его комнате не просто от балды, а потому что так и вправду будет проще следить, а не бегать из комнаты в комнату. Да ещё и Сатору по пьяни обронил, что боится, что при возможном улучшении Фушигуро снова начнёт пить таблетки. И хотя это было сказано на тот момент далеко не трезвым учителем, Рёмен всё же предусмотрительно их изъял, нарушив чужие границы. Мегуми думал и слегка побаивался того, что Сукуна и правда поселится с ним. Не потому, что он альфа, а просто потому, что тогда он узнает, что его мучают кошмары, и видеть жалость в алых глазах он не хотел. Рёмен осторожно помог ему переодеться, и Фушигуро видел в его движениях что-то похожее на осторожность и нежность, но сразу выкинул такое из головы. Сукуна выглядел сосредоточенным и даже предложил приготовить ужин, но омега отказался. И после этого Рёмена он больше не видел. Тот ушел по делам, сказав, что если что-то понадобиться, то звать его. И вот уже вечер, а двуликий так больше и не появился в его комнате. — Что с ним не так? — думать и пытаться в чем-то разобраться Мегуми сейчас и не старался. Голова стала чугунной, а глаза сами закрывались. Мягкая кровать отличалась от той, что была в палате. Она была мягче и приятнее, словно манила к себе нерадивого парня. И даже если бы он сейчас мог чувствовать, то наверняка от неё пахло бы порошком и лавандой. Спал ли в тот момент Сукуна? Нет. Он думал, думал и думал. Он только и делал, что думал. Потому что не знал, как подступиться, как помочь открыться, как подать себя с хорошей стороны и, самое главное, как рассказать о трудностях связи. За весь вечер он порывался несколько раз пойти в комнату к парню, но так и не рискнул, останавливаясь возле двери. Когда время перевалило за полночь, он услышал скулеж и вскрики. Подорвавшись с кровати, он сразу направился к Мегуми. Но того всего лишь лихорадило. Он метался по постели и бормотал что-то неразборчиво, сжимая в руках одеяло. — Черт, какие там таблетки надо? — отыскав рекомендации от Иэйри-сенсей, он достал нужные препараты. Но чтобы заставить их выпить, пришлось будить Фушигуро. Тот в полубреду принял таблетки и снова уснул. Все оставшееся время до рассвета Рёмен сидел на кровати Юджи и смотрел на парня. Температура то поднималась, то падала. И Мегуми постоянно ворочался и скулил во сне, словно ему больно. Сукуна хотел бы помочь, но вот как? Он и сам не знал. Когда за окном начало светать, а Фушигуро спокойно посапывал, Рёмен позволил себе прикрыть глаза. Таким его и застал поутру Мегуми. Стоило ему открыть глаза от света, что падал на лицо, как он сразу наткнулся на спящего Двуликого. «Что он тут делает?» — не заметив какого-то изменения в своём состоянии, он попытался встать с кровати, но ноги подвели его, и от встречи с полом его спасли крепкие руки, что успели подхватить его. — Разбудил бы меня, зачем сам поперся? — над головой раздался хриплый голос, от которого сразу побежали мурашки, но парень не предал этому значение, позволяя усадить себя на кровать. — Я хотел… — пытаясь придумать отговорку, Фушигуро усилено думал, но в голову ничего не лезло, — чего ты вообще тут забыл? — У тебя ночью поднялась температура, вот я и следил за тобой. — И всё? Только температура? — сглотнув появившийся ком в горле, Мегуми надеялся, что во сне он ничего не говорил. — Нет, ты ворочался, словно тебе снился кошмар. Расскажешь? — «Конечно не расскажет, это же Мегуми». — Не помню ничего. Может, это из-за жара было, — по спине пробежался холодный пот. — Ладно, я пойду приведу себя в порядок. Хочешь есть? — Мегуми только отрицательно покачал головой, надеясь, что Двуликий наконец-то смоется из его комнаты. Мог ли он подумать, что Сукуна с той ночи и правда поселиться с ним? Навряд ли. Но, как доказательство, Рёмен уже два дня обосновался в его комнате, постоянно сидя в ноутбуке. Было понятно, что он работает, но если уж на то пошло, то Фушигуро было интересно, чем тот занимается. Ведь вживую, кроме перепалок, они ни о чем не говорили. Даже сейчас, кроме вопросов о самочувствии и просьб что-то принести, ничего больше не было. Но, как говорится, любопытство сильнее. Пару раз он сам просыпался посреди ночи и видел, как Сукуна храпел с техникой в руках, которая грозилась упасть с его колен и разбиться. «Опять заснул, а ноутбук-то не из дешёвых. И кто тут ещё за кем приглядывает?» - каждый раз парень пересиливал себя и вставал с кровати, сжимая зубы от ломящей боли. Он забирал ноутбук и отставлял его в сторону. Но однажды на экране кроме кодов и каких-то программ была открыта почта. И вроде как это не его дело, но Мегуми не смог пройти мимо. Прочитав договор, у него расширились глаза от удивления. «А можно, пожалуйста, с этого момента подробнее? С каких это пор директор известной компании у нас подался в маги? Он же говорил, что айтишником работает. Или работал?» - Фушигуро вернул документ в прежний вид и закрыл крышку, возвращаясь на кровать. Он твёрдо решил, что завтра все-таки поговорит с альфой. Ну, или попытается поговорить. Рёмен чувствовал себя слегка виноватым, когда просыпался без ноутбука в руках. Под его глазами залегли темные круги от недосыпа. Вроде это его обязанность — следить за омегой, а не наоборот. Но из-за того, что ночами парня мучали кошмары, он решил работать, разгребая накопившиеся документы, чтобы не спать, а получалось, что следили за ним. Всё-таки нарушение сущностей сказывало свое влияние. Но когда Мегуми наконец-то начал разговаривать с ним, он не ожидал, что первое, о чем тот спросит — это про его работу. — Так кем ты работаешь? — Сукуна оторвался от экрана, посмотрев на омегу, что читал книгу и выглядел совсем незаинтересованным. — Программистом. — Да? А я думал, ты директор, — «Откуда он узнал? Черт, я же вчера почту не закрыл», — мысленно отвесив себе подзатыльник, он ожидал реакции парня. — Ты ошибся, — «Он думает, я идиот?», — Мегуми не понравилось то, как Двуликий ушёл от ответа, и он нахмурился. — Да? То есть, когда в графе подписи директора стоит твоя фамилия, то ты не директор? Какого черта ты вообще забыл в этой школе? Если уж у тебя есть нормальная жизнь? — А какого черта ты копаешься в чужих вещах? И причем тут моя жизнь? — А нечего спать с ноутбуком, иди и спи у себя, а не у меня в комнате! — последний вопрос был проигнорирован, что взбесило Рёмена. — Да? Тогда, может, ты расскажешь, что тебя так мучает? Что ты каждую ночь чуть ли не плачешь! Думаешь, если я молчу, то все нормально? - Фушигуро тут же изменился в лице, и Рёмен пожалел, что вовремя не закрыл свой рот. Хотя рано или поздно всё равно пришлось бы об этом поговорить. — Проваливай. Пошел нахуй из комнаты и вещи свои забери. Я не просил себе сиделку, что будет лезть не в своё дело! Я не заставляю тебя сидеть тут, изображая папочку, мне и Сатору с его контролем хватает! — «Пусть катится куда угодно. Подумаешь, альфа — владелец известной айти-компании. А на деле придурок! Проклятие пара? Да сука он, что лезет, куда его не просят!». — Ты опять уходишь от ответа, — больше не говоря ни слова, Сукуна вышел из комнаты, оставив свои вещи. — Блять. Частые кошмары, что даже днём преследовали Фушигуро, беспокоили Рёмена, и он пытался узнать, что мучило бедного омегу, но вытащить что-то конкретное из самого парня не получалось. Тот только отмахивался и молчал, посылая в новое дальнейшее путешествие. Он, конечно, мог бы позвонить Юджи или уломать Сатору, чтобы узнать, что так разрушало парня, но выглядеть нечестным по отношению к Фушигуро не хотел. Вот и сейчас круг снова замкнулся. За весь день Сукуна так ни разу и не зашел к Фушигуро. Решив, что один день ничего не изменит, если тот поспит у себя, двуликий так и остался в своей комнате. Тем более температура, казалось бы, отступила, да и Мегуми даже начал ходить сам. С трудом, конечно, но прогресс был виден. Знал бы он только, кто этому поспособствовал своими засыпаниями. «Слишком тихо», — как ни пытался бы заснуть, Сукуна так и не смог сомкнуть глаз. Он ворочался и пялился в стенку или в потолок. И ладно, если бы все было как раньше, но сейчас было тихо: не было всхлипов и болезненных стонов, что обычно сопровождали каждую ночь. И беспокойство засело где-то в груди маленьким комочком, что пускало свои иголки. «Надо проверить его», — собравшись, Рёмен решительно пошел в соседнюю комнату. Мегуми спал, но не как обычно: его дыхание было тяжелым, и он весь дрожал. Сразу отыскав градусник, Сукуна понял, что у того температура. От тела в прямом смысле веяло теплом. Тот был горячее, чем раскаленная сковорода. — Блять, сам он справится. Конечно. Прошло больше часа, а температура не спадала. Все жаропонижающие не действовали. На дворе была глубокая ночь, а звонить и беспокоить Иэйри-сэнсей он не хотел. Понимал, что девушка устает, хотя это её работа. Поэтому решил действовать самым простым способом, как когда-то сбивал температуру у Юджи. — Вряд ли он этому обрадуется, но другого способа нет. Не получится, значит, буду звонить, — Рёмен притащил чашку с ледяной водой и тряпку. Стащив одеяло с трясущегося парня, он принялся расстёгивать ночную рубашку. Но стоило только прикоснуться к оголенному телу, как Мегуми распахнул глаза и начал вырваться, чем ввёл двуликого в ступор. В голубых глазах стояли слезы, что грозились упасть, пропитывая наволочку подушки. — Эй, ты чего? Мегуми? — Сукуна старался удерживать парня, не применяя много силы, иначе потом насовсем бледной коже останутся некрасивые синие отпечатки. — Не трогай меня, пожалуйста, не надо! Я не хочу, отпусти! Я больше не хочу! — в тусклом освещении из-за пелены перед глазами Фушигуро видел перед собой лишь расплывчатый силуэт. Его било дрожью. Каждый новый кошмар сливался с прошлым, и сейчас ему казалось, что тот человек с алыми глазами находится в этой самой комнате, где картонные стены и дешевые декорации, а из-за стены доносятся стоны. Казалось, что над ним снова надругаются, и в этот раз его никто не спасет. Сердце отбивало бешеный ритм, грудь рвано и часто вздымалась. В голове все смешалось. Ему было страшно, пока руки не исчезли, позволяя ему отползти и забиться в угол. Рёмен старался действовать максимально осторожно. Он не понимал, чем так напугал омегу, и он ли напугал? Но продолжал недоуменно смотреть на Фушигуро, что судорожно бегал по нему глазами, словно анализируя, как будто что-то выискивал в нём. — Мегуми, это я, Сукуна, я ничего не буду делать. У тебя жар, его надо сбить. Ты понимаешь меня? — в глазах омеги постепенно начала проявляться осмысленность. Перед ним сидел не тот человек, что издевательски нависал сверху, смотря с жаждой крови и презрением. В этих глазах отражалось беспокойство и паника. — Сукуна? — голос омеги звучал надрывно и испугано, что невольно Рёмен нахмурился, стараясь сделать свой голос ещё мягче. — Да, это я. Я не причиню тебя зла. У тебя температура, я только оботру тебя и всё, больше ничего не сделаю. Обещаю, — Двуликий протягивал руку медленно, стараясь не делать резких движений, и ждал, когда Мегуми сам пойдет на контакт. Фушигуро значительно расслабился, когда смог уловить в движениях человека перед ним знакомые манеры, а в глазах беспокойство, а не жажду его крови. Вложив свою руку в его, он позволил стащить с себя рубашку. Холодная вода вызывала неприятный контраст, и Мегуми попытался уйти от касаний, но был прижат к постели и перестал вырываться, смиренно принимая пытку. «Он так исхудал, только кожа да кости», — Рёмен скользил тряпкой по выпирающим ребрам. Если кого-то мог оттолкнуть такой вид, то только не его. Он скорее был зол на самого себя, чем на растерянность в глазах омеги. Сквозь марево перед глазами Мегуми видел, как над ним нависает Сукуна и как между его бровей залегла глубокая морщинка от того, что он хмурится. Невольно потянувшись рукой, парень попытался разгладить её, чем поймал недоуменный взгляд. «Что ты делаешь? То закрываешься, то смотришь на меня таким взглядом. Ты сводишь меня с ума», — проявление таких нежностей от Фушигуро Двуликий не ожидал. Понимал, конечно, что сейчас температура и жар руководили состоянием омеги, поэтому решил проигнорировать это, продолжая обтирать парня, пока не закончил. Стоило только отстраниться вместе с тряпкой и отпустить Мегуми, как тот сразу принялся натягивать на себя рубашку, которая в тот же момент была заботливо выдернута из его рук. — Нет, нельзя. Тело должно остыть и сбросить температуру, поэтому побудь пока так, — Сукуне приходилось растолковывать все, как маленькому мальчику, что не хочет слушать родителя. — Мне холодно, дай хотя бы одеяло, — Фушигуро сейчас был сам на себя не похож. Канючил, как ребенок, и выглядел совсем растерянно. — Нет, — голос звучал твердо и решительно, но Мегуми начал всхлипывать, и Сукуна принял для себя решение. — Я лягу рядом, так пойдет? — на что Фушигуро тут же закивал. Стоило Рёмену коснуться кровати, как в него вжался омега, инстинктивно утыкаясь в шею. Через некоторое время он засопел. Температура упала, и это первая ночь, в которой парень спал спокойно, в отличие от Двуликого. Тот терзался вопросами, что как рой вились в его голове. «Он просил его не трогать. Он боялся, когда я резко к нему прикасался и тогда в душе он тоже боялся меня, когда я неудачно пошутил. Неужели какой-то мудак с ним сделал это? Но, блять…вот я точно мудак», — Сукуна корил себя за своё поведение, что вел себя как последний урод и что даже ни разу у него не проскользнула мысль, что кто-то мог применять насилие к этому парню. А что он вообще знает о нём? Когда они впервые встретились, слова сами сорвались с его языка, настолько привлекательно выглядел Мегуми. А потом понеслась. Всё, что он делал – это доставал его, шутил. И ни разу они нормально не поговорили. Хотя Сукуна уверен, что Юджи рассказал про него куда больше Фушигуро, чем про омегу знает он сам. Когда начало светать, Рёмен позволил себе заснуть, прижимая парня к себе ближе, ибо когда ещё выпадет такой шанс? И он надеялся, что проснётся прежде, чем его придушат подушкой. Но утро началось не с будильника, а с падения на пол, которое так «дружелюбно» устроил ему Мегуми, спихнув с кровати. — Ты какого хера забыл рядом со мной? И почему я, блять, раздетый? Ты в край охренел? — разозлённый, полуголый Фушигуро почти что дышал огнём, недовольно кутаясь в одеяло. Он поразительно отличался от того, что был ночью. — И тебе доброе утро, — проворчал Рёмен, недовольно потирая спину. — И? — Что и? Я вообще-то тебе температуру сбивал, идиот, — стоило взглянуть на взъерошенного после сна омегу, как спортивные штаны сразу стали тесными, поэтому Сукуна предпочел свалить раньше, чем это заметит Мегуми. — Чем? Своим телом?! — Фушигуро все сильнее распалялся. Просыпаясь, он не рассчитывал узреть перед собой темно-синюю футболку с принтом какой-то рок-группы и почувствовать, как его прижимают большие руки к твердой, но теплой груди, а чужое дыхание сверху будет щекотать его волосы. Краска сразу залила его лицо, но после он понял, что ничего не помнит, и решил, что Сукуна просто воспользовался его бессознательностью, за что и спихнул бедного альфу с кровати. — Думай, как знаешь, — поднимаясь с пола, Рёмен вышел из комнаты, оставляя больного наедине со своими тараканами. Когда дверь захлопнулась, Фушигуро начал осматривать комнату, замечая пустые блистеры от жаропонижающих и чашку с мокрой тряпкой в ней. «Он что, правда сбивал температуру?» — как Мегуми не силился, а вспомнить, что произошло, он так и не смог. Но вот что было странно — он не помнит ни одного ночного кошмара, что въедался в его подкорку сознания, как ядовитый плющ. — Уф, вроде пронесло, — опираясь спиной на дверь, Рёмен пытался утихомирить своё сердце. И не только его. Штаны далеко недвусмысленно натянулись в области паха. И о каких бы других вещах он не думал, стояк никак не собирался спадать, а воспоминания милого и разозленного Фушигуро все вылезали и вылезали перед глазами. — Чёрт, как подросток, — быстро метнувшись в комнату и прихватив полотенце с собой, сменную одежду, он направился в душ. Раздевшись, Сукуна залез в кабинку, сразу откручивая вентиль на всю. Холодная вода бодрила не меньше, чем хорошо сваренный кофе. Вода стекала по коже, покрывая её мурашками, но Рёмен этого не замечал. Все, что сейчас его занимало – это образ взлохмаченного и кутавшегося в одеяло омеги, который взирал на него своими большими и голубыми глазами. «Это вообще-то неправильно, но он так горячо выглядел, что я ничего не могу с собой поделать», — перед глазами снова возник образ омеги. Вот только теперь он взирал на него не сверху вниз, а снизу вверх. Невольно рука сама потянулась к так и не опавшему члену, двигаясь вверх-вниз. Ладонь скользила по стволу, а вместо своей альфа представлял руку Мегуми. То, как он, сидя перед ним на коленях, смотрел так невинно своими глазами, хлопая длинными по-девчачьи ресницами. Пока его пальцы так идеально обхватывали ствол и двигались по всей длине, особенно задерживаясь возле головки и массируя ее большим пальцем. — Мх-мхм, — заглушив стон, Сукуна оперся рукой о плитку, продолжая упиваться своей фантазией. Он представлял, как Мегуми потянулся к нему, как кончик его языка промелькнул между приоткрытых губ, а после тот лизнул им на пробу головку, сразу погружая её в рот, продолжая двигать рукой в такт. Как его юркий язычок раз за разом обводил головку, дразня, и при этом он смотрел прямо ему в глаза. Голова омеги двигалась в такт руки, ускоряясь с каждой секундой, пока член полностью не вошел в глотку по основание. Рёмену хватило всего пару рваных движений, прежде чем он излился на плитку перед собой, зажмуриваясь до белых мошек перед глазами и впиваясь в своё предплечье зубами, чтобы протяжный и громкий стон потонул в звуке разбивающихся капель о пол. «Черт, если бы в жизни так было, я, наверное бы рехнулся», — всё ещё отходя от так быстро накатившего оргазма, он приоткрыл глаза и заметил, как вода уносила за собой в сток кровь, и резко чертыхнулся, начав осматривать собственный укус. — Блять, — на предплечье красовался ровный отпечаток клыков, из которого до сих пор тонкими струйками вытекала кровь. И ни через пять минут, ни через десять укус не затягивался. — Как же ты вовремя, сраный гон. Вот только тебя не хватало, — с досады стукнув кулаком по стене, он выключил воду и стал рыскать по шкафчикам в поисках аптечки. Сукуна помнит, насколько его организм становится уязвимым и нестабильным, полностью отвергая возможность регенерации. Не сказать, что прям любой порез будет для него смертельным, просто он будет как обычный человек на то время, пока не подойдет время для самого гона. Вот тогда проклятая сущность возьмет контроль, и он будет ходить в своем прежнем обличии, пока гон не закончится. — И что мне прикажете делать с этим? Он же только недавно прошёл, — наложив тугую повязку на руку, Сукуна начал прибираться за собой в ванной. «Я не знаю, как моё тело отреагирует на пару, но может быть, если запах Мегуми не проявится, то все пройдет гладко. Разве что он просто несколько дней будет тебя шарахаться. Классно придумано, мужик», — из всех вариантов выхода из такой ситуации, что строил у себя в голове Сукуна, ни один не отличался рациональностью и правдоподобностью. В конце концов, он решил, что если такое произойдет, то просто запрется в комнате, ну или свалит куда-нибудь переждать. «Ага, вот только замков в комнатах нет, тогда точно сработает. Умная идея за идеей. Пять тебе, идиот». Удовлетворившись проделанной работой, он вышел из ванной комнаты, натыкаясь на Мегуми, который опирался на ограждение и недовольно смотрел на него, пока не зацепился взглядом за бинт на его руке. — Что с твоей рукой? — взгляд Фушигуро сразу сменился на обеспокоенный. — Поскользнулся и случайно порезался, — голос двуликого ни на секунду не дрогнул, идеально ровный, что ни к чему не прикопаешься. «То есть два этажа спиной пробить и остаться без царапинки — это ничего, а порезаться — это значит настолько серьезно, что нужно бинт наложить. Я что, тупой? Надо будет узнать у Юджи, что с этим остолопом не так», — было видно, что Фушигуро не поверил в такую очевидную ложь, но промолчал, наконец, получая доступ в ванную.***
Последующие два дня прошли спокойно. Температура не поднималась, боли стали меньше, и Сукуна наконец-то спал больше четырех часов, не соскакивая проверять состояние омеги. Сёко звонила ему почти каждый день, уточняя состояние, какие улучшения и ухудшения появились у Мегуми. И они жили, все так же переругиваясь, даже, можно сказать, вернулись в выбившуюся колею их отношений. Только Мегуми стал более открыто общаться и не старался выстроить стены. А сейчас, на исходе последнего дня недели, он решил поиграть в обиженную принцессу и наотрез отказался выходить из комнаты. Ну и Сукуна не стал доставать его, решив, что захочет, сам выйдет, и отдался поиску информации про истинных. После той ночи он решил, что так или иначе сделает Мегуми своей парой. Но прежде чем делать первый шаг, надо было выяснить, какие последствия возможны. Библиотека при школе оказалась довольно обширной, и парень выискивал информацию о таких, как он. Но из множества просмотренных книг что-то похожее было лишь в одной, и там ни разу не упоминалось о смерти в процессе образования связи полупроклятия и человека. Двуликий настолько глубоко погрузился в чтение древних писаний, что не почувствовал, как выползший из комнаты Фушигуро подкрался к нему со спины. — И что же ты выискиваешь? — Сукуна вздрогнул от неожиданности, когда чужое дыхание раздалось возле уха. — Ты же со мной не разговариваешь, — недовольно покосившись на омегу, он вернулся к чтению. Накануне, буквально три часа назад, Фушигуро сам изъявил желание поесть, хотя до этого момента он отказывался, а сейчас ему вдруг приспичило. И когда Сукуна спросил, что приготовить, тот начал спорить, что его еду есть не станет и что может справлять сам и готовить будет он сам. Закончилось всё тем, что и со всем остальным он тоже справиться сам и в няньки никого себе не нанимал. В тот момент Рёмен сравнил его с омегой-девушкой перед течкой. Мысленно, конечно, получить в лицо очередной книжкой ему не улыбалось. Как итог: Мегуми выдержал недолго. Организм ещё не стабилизировался, и на ногах долго стоять, а тем более передвигаться он не мог. — Это не отменяет того факта, что ты тут обязан за мной смотреть. Так что иди и готовь, а я подожду, — Фушигуро завалился рядом, утаскивая книгу с колен, и уставился в неё. — Когда ты был молчаливее, то нравился мне больше. А теперь ты как капризный ребенок. Хуже Юджи, честное слово, — разминая затекшую шею, Рёмен поплелся к плите, думая, что приготовить полегче после такой долгой голодовки. И сколько бы он не ворчал, ему нравилось видеть другие стороны Фушигуро. Тот открывался ему, скидывая ту самую маску равнодушия. Постепенно пустые глаза наполнялись цветом, и ему нравилось думать, что причина тому — он. «А ему идет фартук, если бы ещё не на футболку. Так, стоп, не туда мысли зашли», — Фушигуро долго пилил взглядом спину Двуликого, но после сменил ход свои мыслей, стараясь отвлечься. Прошло пару дней, а его мнение о Сукуне кардинально поменялось. Тот оказывается такой же, как и рассказывал Юджи. Перепалки все так же происходили, и первым начинал он, но то, как альфа терпит все его выходки, не оставались незамеченными. Его волновал вопрос: почему Сукуна так себя с ним ведет? Не пытается наброситься, когда он в полуобморочном состоянии и легкая добыча для любого альфы, а заботливо сбивает температуру, боясь лишний раз прикоснуться к нему. На книжку, в которую он все это время пялился, упала тень, отвлекая от мыслей. Сукуна стоял перед ним с подносом, на котором стояла каша и нарезанные фрукты. Фушигуро косился на очень даже хорошо приготовленной на вид едой, но для вредности решил позлить двуликого. — Я не верю, что ты это приготовил. Откуда ты вообще умеешь готовить? Ты ведь всегда отлынивал от готовки, — демонстративно опустив голову в книжку, Мегуми успел зацепиться взглядом за строчку «Связь человека и проклятия. Истинность». — Я прямо перед тобой готовил. Ты издеваешься надо мной? Интересно, как ты думаешь, Юджи умеет готовить? А то ты от вида его еды прямо млеешь, — «А он прав, хотя яичница и ещё пару блюд у него выходят отличные. Жаль, что только пару, а не все». — Давай так: если тебе не понравится, я буду заказывать. — Она отравлена, я тебе не верю, — «Что ж ты такой упертый?», — мысленно взвыл Двуликий, его выдержка уже подходила к концу. Всё, что он делал – всё не так. Ему казалось, что Мегуми над ним просто издевается, прикидываясь больным. — Хорошо, я попробую, чтобы ты успокоился, — Рёмен опустил ложку в кашу и отправил себе в рот, демонстрируя: «Вот посмотри, я не умер. Ешь». Сомнительно взяв другую ложку, Мегуми поковырялся в еде. Только спустя пять минут её мучений он всё же съел первую порцию, зажмуриваясь, но через секунду на его лице отобразилось удивление. — Ладно, готовишь ты не так уж и отвратно. Это «не так уж и отвратно», Мегуми уплетал почти каждый день, даже иногда делая вид, что нехотя просит добавки. Как итог: первая неделя выдалась нелегкой, но впереди ещё две увлекательные недели. И как те сложатся, и чем это обернется, они ещё сами не знают.