Burgos — BROKEN BONES (2:26)
Как только створки дверей закрылись за спиной. Юджи рванул куда глаза глядят, подальше от людей, подальше от шума. Там, где он сможет разложить все по полочкам. Там, где не будет грудь сдавливать тяжестью, а в голове стоять образы кучи мертвых людей. Когда гомон улиц стих, а яркие огни остались позади, Итадори замедлился и присел на лавочку, понуро опуская голову вниз. Мышцы привычно тянуло, а дыхание было сбивчивым. Такая небольшая пробежка слегка остудила горячую голову. «Как? Почему? Кто ещё знал об этом? Нет. Нет. Нет! Нельзя верить без доказательств. Кто-то ещё должен об этом знать!» — голова гудела, виски сдавило болью. Ворох всего подряд кружился в разуме. Все границы ранее известного просто рассыпались под грузом новой информации. Противоречия и принципы бились в голове, заставляя шестеренки в голове работать с удвоенной силой. Он прекрасно знает, что нельзя доверять словам без доказательств, что врагам верить нельзя вообще. Но он ничего не знает о своей паре, потому что тот всегда уходит от ответа. И это сейчас главная причина, по которой парень запутался. — Вдох, выдох, давай же Юджи, не делай поспешных выводов. Телефон в кармане завибрировал. Смотреть на экран, а тем более говорить сейчас с учителем парень был не готов. Руки мелко потряхивало, а в глазах расплывались нечеткие образы. Он даже не заметил, как пару горячих капель упало с его лица. Мелодия стихла, а затем снова раздался звонок, и так несколько раз подряд. Итадори насчитал пять пропущенных, прежде чем его рука сама потянулась к мобильнику. На шестой раз, когда на экране высветилось «Годжо-сенсей», большой палец скользнул на кнопку ответа. — Юджи, где ты? — недалеко от парка, в тени деревьев, мужчина с белыми волосами облокотился на ствол и смотрел на сгорбившегося парня на скамейке. Просто боясь подойти ближе. Боясь увидеть осуждение в этих карих глазах. — Юджи? — Итадори молчал, шмыгая носом, но ничего не отвечал. — Это правда? — в голосе даже через телефон можно было уловить грусть и печаль. Годжо сильнее сжал пальцы в кулак, его сердце тоже было на пределе. Если Юджи поверил Гето, то так будет безопаснее для самого Итадори. — Это правда, что вы убили собственного ребенка? И людей? Это ты разрушил чертов Токио несколько лет назад?! Зачем ты выкрал свитки? И…и неужели ты так сильно презирал людей?! — срываясь на крик, его голос разлетался эхом по пустому парку, но Юджи было плевать. Эмоции переполняли его. Он перешел на «Ты», хотя раньше такой вольности себе не позволял. — Да, но… да, ты прав. Это я, — «Так будет правильней. Я уверен», — все кричало против такого решения. Разум превысился над сердцем, снова выбирая иррациональный путь решения проблем. В этой очередной борьбе он одержал вверх. Но насколько верно принятое им решение? Он думать не хотел, основываясь на очередных ошибках. — Простите, — боль, чернота и презрение — вот что сейчас отражала в себе душа мужчины. — Я не знаю, как тебе объяснить, — последний стержень плотины, что сдерживал внутри эмоции, прогнулся. Это «простите», сказанное надломленным голосом, разрушило все пути к побегу от самого себя. Теперь Сатору предоставлен сам себе, без возможности дальнейшего будущего. — Даже то, что вы были в кинотеатре в начале недели и намеренно стерли записи? — Так ты знал, — безэмоциональная окраска голоса давила на Юджи. «Да, знал, но не мог у вас узнать, потому что вы всё время уходили от ответа!» — парню хотелось закричать в трубку, но ком в горле не давал этого сделать. — Не ищите меня, дайте мне время… — У меня нет его, — сказал как отрезал. Если бы Итадори не был на эмоциях, то точно бы уловил в этих словах отчаяние. Сатору и сам не понимал, что ему делать сейчас. Он разрывался на мнимые части, стараясь отделить прошлое и настоящее. И выбрать из двух зол наименьшее. — Тогда принимайте решения в одиночку, как всегда это делаете! — звучало хлестко, как пощечина, по самому больному. Тишина в трубке нагнетала. Никто не сбросил звонок, и никто не собирался говорить первым. Юджи не хотел снова оставаться один, а Сатору, наоборот, хотел остаться в одиночестве, отгородить других от проблем, взвалив на себя всю ношу. Но не мог переступить через себя, не мог снова потерять то, что ему дорого. — Юджи, позвони Мегуми или Иэйри и спроси у них, пусть они помогут тебе понять, где правда, — сдавшись на милость чувств, Сатору не может обмануть этого парня. С доброй душой и прекрасной улыбкой. Пусть он узнает правду, даже если это изменит его мнение, то хотя бы это будет сделано честно. — Почему не вы? Почему я опять должен у кого-то узнавать что-то о вас? Почему не от вас? — шепот, переходящий в мольбу. Вот что не любил делать блондин, так это отдаваться эмоциям, позволить себе дать волю чувствам, что сожрут и не подавятся твоими костями. — Я… — Сатору не смог найти, подобрать слов, чтобы объяснить все свои действия. — Годжо-сенсей, — жалостливое «пожалуйста» так и повисло в воздухе. — Извини, — звонок оборвался, оставляя после себя гудки, похожие на тишину, разбивающуюся о скалы. Внутри моментально образовалась черная дыра, которая поглощала в себя всё. Боль, страх, обида, неверие. Глаза снова заволокло прозрачной пеленой. А взгляд обоих был направлен в бескрайнее черное марево над городом. Тут и там мерцали звезды, часто он сравнивал их с несбывшимися надеждами, что остались на небе, как напоминание о ком-то. Но сейчас Итадори хотелось кричать в горло, раздирая себе грудную клетку. Почему все пытаются его отгородить? Почему все что-то не договаривают, считая, что он ещё невинный ребенок? Мужчина оторвался от дерева и направился в город, оставляя свою несбыточную мечту о счастливой паре ещё одной звездой на небе. «Послушать его? Позвонить Мегуми или не стоит? Что, если, всё-таки, это правда?» — сколько прошло времени, Юджи не знал, его всё ещё трясло. Истерика отступила, оставляя апатию после себя. Собираясь с силами и кое-как переведя дыхание, он набрал номер друга. — Слушаю, Юджи? — на другом конце провода было сбивчивое дыхание и что-то похожее на сип. Итадори пытался выдавить из себя слова, но те застряли в горле. — Да… я… — вместо слов невольно вырвался всхлип. — Что-то случилось? Сатору что-то сделал?! — Фушигуро тут же подобрался на месте. На его памяти Юджи только один раз плакал, и то это был просмотр мелодрамы. — Нет, нет, … нет. Я… Кто такой Гето Сугуру? — с каждым произнесенным словом, голос становился всё тише. — Вот черт, что произошло? — «Годжо-сенсей, оказывается убийца и только что сказал, что это правда», — наверно стоило бы ответить так, но Юджи не хотел беспокоить друга с его состоянием. — Ответь мне. Кто такой Гето Сугуру, и что произошло в Токио 24 июля, шесть лет назад, — прилагая усилия и с нажимом акцентируя свои слова, Юджи держался за это, как за спасательный оплот. — Сначала скажи, что тебе наплел этот урод. Он что-то сделал? Угрожал? Шантажировал?! Или, может, Сатору сделал? Не молчи, — Мегуми никогда не любил разговаривать с кем-то по телефону. Никогда в полной мере не узнаешь, что сейчас с собеседником. — Нет, я хочу узнать твою историю. Я… не могу определить, где правда, а где ложь, — слезы опять грозились скатиться из глаз, а губы дрожали, как от холода. — Ладно, но пообещай, что не будешь действовать на эмоциях. — Обещаю, — сухой, но твердый ответ ни разу не успокоили Мегуми. Он прекрасно понимает, что Итадори настолько же импульсивный и непредсказуемый, как и сам Годжо. — Хорошо, слушай. Иэйри, Гето и Сатору были студентами школы магии. Они были самыми выдающимися учениками и подавали большие надежды. Гето и Сатору встречались, но у Сугуру были другие взгляды на мир, отклоняющиеся от нормы мага. В последние дни перед выпуском, он был исключен из школы и стал известен как худший из всех пользователей проклятий. Он глубоко ненавидел не-шаманов, обычных людей и выкрал свитки с особым уровнем проклятий, подставив Сатору. Мегуми не стал бы распространяться об информации, касающейся жизни кого-то близкого. Но это же Юджи. А это Сатору, ублюдок, который отдаст жизнь, но отвергнет всех подле себя, строя дешёвого антагониста какого-нибудь фильма. — Как? Как он его подставил? — Юджи, я говорил тебе, что он не просто так скрывает свой запах. Это из-за того случая, никто не видел, кто проник в зал, но там был его запах, запах мяты. И в итоге, во всем обвинили его и приговорили к смертной казни. А потом ему поставили условие: либо он убивает и преподносит им мертвое тело Сугуру, либо его голову. Но… — Фушигуро не любил, когда приходится выдавливать слова из себя. — Договаривай! — в голосе слышалось отчаяние. Отчаяние человека, которому только что открыли глаза и указали верный путь. Отчаяние, что поглощает тебя, видя, как ты сделал один неправильный поворот не туда, и ничего изменить более нельзя. — Он не смог его убить. Пытался, не использовать силу, но когда сражался с ним, слишком сильно ударил, и… и Гето сломил его. Сказал ему, что тот убил своего ребенка. Хотя никаких доказательств даже не было. Сатору, правда его любил и не видел, что из себя представлял тот ублюдок. А потом отчаяние и страх затопили его, и он неосознанно применил технику своего клана, и погибли не только проклятия, но и обычные люди. Он считает себя виновным. До сих пор. Но на деле, это не его вина, поговори с ним сам, прежде чем решишь сделать выбор. Я поддержу тебя при любом решении, но не забывай, что все совершают ошибки. — Я понял. Есть что-то еще, что я должен знать? — руки тряслись, мысли с новой силой накатывали на парня, но он держался до последнего. — В общем-то да, Сатору, всё-таки, смог убить его, через пару лет, после того случая. Но его телом завладел дух колдуна — Кенджаку, и с кем из них ты говорил, я не знаю. Не верь этому ублюдку. Он легко запудрит тебе мозги. — Ладно, я… я позвоню позже. Спасибо, — Мегуми прикрыл глаза, желая иметь возможность встать нормально на ноги и надрать зад тупому опекуну. За то, что заставляет парня страдать и молчит, подтверждая чужое мнение. Когда звонок завершился, он тут же набрал другой номер, чтобы высказать всё, что думает по этому поводу.IVOXYGEN — IT'S ALWAYS WINTER | Prod. Imotape Productions (3:31)
«Как всё запутано. Сложно», — вроде дышать стало легче, но на душе творилось безумие. Сомнения, сплошные сомнения и невидимая удавка, что сжимает в своей мертвой хватке сердце. «Почему не сказал сам? Почему опять скинул меня на кого-то?» Прошло пять минут, а палец все так же продолжал кружить над кнопкой звонка. Слишком много несостыковок. Как Годжо-сенсей выбрался? Чьё тело он преподнёс старейшинам? Почему он вырезал запись с видеокамер? Почему он… Одно сплошное «Почему». Собравшись с силами, он нажал кнопку вызова, поднося телефон к уху. — Иэйри Сёко, у телефона, слушаю, — усталый голос девушки слегка приободрил Юджи. — Здравствуйте, Сёко-сенсей, это Юджи. Я хотел кое-что у вас узнать. Не отвлекаю? — она расправила плечи и откинулась на спинку рабочего стула. Звонок от Итадори её слегка удивил. — Юджи? Что-то случилось? Обычно ты не звонишь мне, тем более Сукуна сказал, что регулярно вы с Мегуми общаетесь по телефону, поэтому просто неожиданно. Ты по поводу его самочувствия? — Нет, я хотел узнать кое-что другое, — «Зачем я звоню? Боже», — теперь сомнения затопили его с новой силой. А что, если Сёко-сан, откажется говорить? Кому тогда верить? — Что-то конкретное? — нестабильное состояние парня она смогла определить по частому дыханию и интонации голоса. Тот явно был расстроен и обеспокоен чем-то. — Да. Кто… кто такой Гето Сугуру? — «Сказала же, не натвори дел. Ну, что за человек?». — Ох, Сатору тебе до сих пор не рассказал? — потирая переносицу, девушка устало вздохнула. — Нет, он сказал спросить у вас. Не только у вас, но… я запутался. Я не знаю, кому верить. Гето сказал одно, а Мегуми с точностью наоборот. И Годжо-сенсей не дал никаких объяснений, и… пожалуйста, расскажите мне, — взахлеб начал говорить парень, понимая, что эмоции окончательно его переполнили. — Он умственно отсталый придурок и точка, так и передай ему, — уточнять в отношении кого это было сказано, не надо было. — Сугуру был нашим другом. Они с Сатору встречались, но всё закончилось трагедией. — Я знаю, просто скажите, кто кого подставил в тот день? — досада осела на языке, оставляя после себя горечь обиды, — «Бедный мальчик, что ты делаешь с ним, Сатору?». — Гето. Он подставил Сатору и сломал ему жизнь. Он сломил не только его волю, но и разум. Поэтому если этот идиот… — Юджи услышал то, что хотел, и не хотел ещё больше беспокоить, и заставлять волноваться ещё одного наставника. — Спасибо, что сказали, — плечи опустились, а гора недосказанности, что лежа на его плечах, растаяла, оставляя после себя усталость. — Эй, Юджи, ты расстроен. — Ничего. Я… ничего, справлюсь. Спасибо за ваши слова, — проговорил парень, стараясь улыбнуться невидимому собеседнику, как обычно он это делал, когда пытался заверить других, что он в порядке. — Всё будет хорошо, не переживай, — голос девушки успокаивал. — Спасибо. До свидания. «Я идиот», — горячие слёзы потекли по щекам, прокладывая себе путь. Юджи сжался на месте, вжимая голову в подтянутые к груди, колени. — «Кретин! Как я мог поверить в это? Я идиот, идиот, идиот! Взял и оттолкнул его, подался на ебучие эмоции. И что теперь? Как я буду в глаза ему смотреть? А захочет ли он меня теперь видеть, после того, как я поверил тому человеку наслово?». Теперь, когда первичные эмоции схлынули, на душе появилась обида на самого себя. Холод, что простирался по улицам, пробирал до костей, заставляя парня ещё больше ёжиться и трястись на месте. Разумным решением было бы, пойти назад в отель, в номер и ждать прихода Сатору там, но Итадори и понятия не имел, где он находиться. По карте, на биллборде, ближайшим адрес, который он знал, это был дом Нанами-сенсея. Сейчас всё, чего хотелось — это в теплое помещение и просто разгрести все прошедшее за вечер в голове. На улице тем временем, наступила ночь. Фонари горели высоко на столбах, освещая переулки. Люди исчезали с улиц, разбредаясь по домам. Закаменевшие пальцы, путались в рукавах толстовки в поиске тепла. Голова начинала гудеть, а глаза слипаться. Мороз ощущался каждой клеточкой тела. Что-то мокрое приземлилось на нос, а затем на лоб. Возводя глаза к небу, Юджи заметил маленькие снежинки, что плавно кружились в танце с легким ветерком и сверкали на свету. «Первый снег пошёл. Красиво», — снежинки опускались на землю, стремительно покрывая её белым покрывалом, сразу тая. Сильнее ежась, Юджи смотрел на это, переступая с ноги на ногу. Голова совсем налилась свинцом. Колени отказывались сгибаться, лишь бы помочь хозяину дойти до нужного дома. Пару минут брожения по улицам и вот Итадори видит знакомый дом. Двери подъезда, створки лифта и мерное гудение аппарата промелькнули так быстро, что Юджи не понял даже, что вот он стоит у знакомой двери, вжимая звонок. Как её хозяин начинает недовольно ворчать, открывая дверь. И за секунду до этого, он теряет сознание, наваливаясь своим телом на мужчину. — Что? — дезориентировавшись от столь неординарного приветствия, Нанами замер. В нос ударил сильный запах персика, перекрывая все другие запахи. Быстро приходя в себя, мужчина затащил окоченевшего парня в квартиру, укладывая его в одной из комнат. Закутав его в несколько одеял, он поспешил на выход, пока разум не затопили инстинкты. — Ну что за идиот, — это понятие он отнёс к обоим магам. Один, идиот, что пёрся в зимнюю погоду по городу в одной толстовке и легких джинсах. И второй, идиот, который отпустил мальчишку расхаживать по городу в таком виде. Поставив чайник и достав заварку, Нанами уселся на стул, стараясь игнорировать распространяющийся запах по квартире. Сущность начинала подначивать тело сдать ей контроль, но альфа только закинул подавители, залпом осушая стакан с водой. Нашарив свой телефон в кармане, он начал звонить Сатору. — Что-то срочное? Рабочий день же закончился, — на заднем фоне слышались музыка и женский смех. Кенто никогда не был тем человеком, кому интересна чужая личная жизнь, но сейчас, с появлением Итадори, начал в этом сомневаться. Злость начинала подниматься изнутри. — Да. Где тебя носит?! — В баре сижу, хочешь присоединиться? Тут много девушек, поди найдешь себе кого-нибудь, — по весёлому и нетрезвому голосу было слышно, что тот уже не одну бутылку в себя влил. — Нет, спасибо. А где Юджи не знаешь? — Нет, в отеле, наверное. А тебе зачем? — некие отголоски трезвости и горечи всё ещё присутствовали в голосе, что, несомненно, успокаивало Кенто. — В отеле значит, — как бы перекатывая слово на языке, проговорил альфа. — Тогда, ладно… — спокойный тон тут же сменился на строгий, — но если ты сейчас же не притащить свой безответственный зад в мою квартиру, то твоя омега наломает дров. Ты в своем уме?! — Нанами чувствовал себя родителем, который вынужден отчитывать детей за их проступки. — В каком смысле? — «Он вообще не в курсе, что его парень таскается по улице ночью?». — Он течный. Весь замерзший приперся ко мне и свалился в обморок. Я не хочу совершать непоправимого, так что, будь добр… — звонок оборвался, и Нанами не сомневался, что через пару минут на его пороге будет стоять взбаломошеный друг. А слова: «Приди и забери его»; остались повешенными в воздухе. — Мхм, — из соседней комнаты раздался стон боли. Как бы сильно сейчас мужчина не хотел тут находиться, но оказать первую помощь он должен был. Хотя бы поинтересоваться, что нужно Итадори. — Эй, ты пришёл в себя? — приоткрывая дверь, альфа заметил скрутившегося омегу в коконе из одеял. И только его лихорадочно блестящие глаза выглядывали из-под этой горы. — Ч-ч-что с-со м-мной? — парень трясся то ли от страха, то ли от перепада температур. Да так, что его зубы отбивали чечетку, налетая друг на друга. — У тебя переохлаждение и началась течка. Сатору скоро будет здесь, тебе надо что-нибудь? — мужчина взирал на это «нечто», стоя на разумно-безопасной дистанции. — Он не придёт, поэтому мне, наверное, стоит уйти, чтобы… — Юджи собирался встать, как тут же свалился назад. Тело отказывалось слушать приказы и подчиняться. — Куда ты собрался? Обратно на улицу? Я удивлён, как ты сюда без приключений дошёл. Вот сколько тебе лет? — с осуждением взирал Нанами. — Двадцать, — совсем тихо ответил парень. — А ощущение, что все четырнадцать, когда безрассудство у подростка заменяет фактор самосохранения, — с осуждением смотря на парня, проговорил мужчина. — Можно чай, пожалуйста, и блокаторы. Хотя у вас, наверное, их нет, — стыдливо отводя взгляд, Итадори уставился перед собой, разглядывая стену. — Омежьих нет, но есть похожие, сейчас принесу и чай заварю, — пока мужчина возился на кухне, Итадори пытался держаться в реальности, но штаны стали влажными, а в голове стало туманиться. Конечности по-прежнему были ледяными. Кожу покалывало, хоть как-то удерживая парня в равновесии. Кружка с паром опустилась на тумбочку, привлекая внимание. Он потянулся рукой к ней, используя как самый лучший источник тепла. Горячая жидкость потекла по горлу, разгоняя застывшую в жилах кровь. В груди стало теплее, и это тепло стало распространяться по телу. — Спасибо, — следом на тумбочку приземлился блистер с таблетками. — Они ненадолго, но застопорят твой организм. Я выйду на улицу, покурю. Поэтому звони, если станет хуже. — Хорошо. Закрывая входную дверь, Нанами столкнулся в секции с запыхавшимся альфой, от которого разило алкоголем и перегаром. Не прошло и десяти минут, как тот уже примчался сюда. — Где он? — тяжело дышащий мужчина стоял, опираясь плечом на стену. Его волосы растрепались, и от идеальной укладки не осталось и следа. — Ты себя видел? Что в этот раз? — про себя Кенто отметил, что тот выглядел как задрипанный алкаш, которого поносила жизнь. Словно ему уже перевалило за тридцать и у него три развода и с десяток алиментов, а не будто им по двадцать семь, и они холостяки. — Тебя это не касается, — огрызнулся блондин с толикой агрессией в голосе. «Точно. Меня не касается, что твой подопечный пришёл ко мне, а ты в баре сидел и напивался. Вообще ни разу». — Нет. Касается. Касается ближе, чем ты думаешь. Ты не настолько умный как считаешь. Он ребенок, а ты пудришь ему мозги. Патрульные доложили мне, что ты припирался с ними на место расследований раньше меня. Скажи спасибо, что я ему это не рассказал. Я всегда на твоей стороне, ты знаешь. Только если ты не творишь безрассудство. И кинь потом ключи в почтовый ящик, — Сатору поймал подкинутую в воздух связку и поддернутым, но осмысленным взглядом посмотрел на друга. — А ты куда? — Тебя это не касается, — вернул ответ мужчина и удалился по лестнице вниз. Входная дверь хлопнула, и Юджи тут же встрепенулся, выпутываясь из кокона. Чай успокоил организм, слегка выветривая жар от течки из тела. И кроме зуда и мокрого пятна, никаких других признаков ещё не было, что, несомненно, радовало его. Таблетки определенно подействовали. — Нанами-сенсей, вы что-то забыли? Сатору стоял перед комнатой и думал, что ему стоит сказать в такой ситуации. И надо ли что-то говорить? Юджи не стал звонить ему, потому что попросил дать ему время. Но вот он приперся сюда и не знает, что стоит сделать. Когда звонок раздался неожиданно, подсознательно блондин хотел, чтобы это был Итадори, но оправдания не ожидались. А после разум затопило собственичество. Его омега. В течку. У другого альфы. Не с ним. — Это не Нанами… Это я, — «Прозвучало как-то жалко», — грустно усмехнувшись своим мыслям, блондин опустил голову. — Годжо-сенсей, я думал, вы не придете, — в голосе парня так и чувствовалась боль. Сатору облокотился на стену, рядом с дверью, съезжая по ней вниз. И устало откинул голову назад. — Юджи, я знаю, что бываю той ещё мразью. И не думаю о чувствах других, превозношу себя выше. Я не соврал, я, правда, убил собственными руками ещё даже не появившегося собственного ребенка на свет. И виню за это себя, даже не зная, был ли он вообще. Я убил несколько сотен людей. И мне часто снятся кошмары, в которых они умирают, а я ничего не могу сделать. Я был двадцатилетним подростком, что свято верил в любовь в этом дерьмовом мире. И я позволил ему затуманить свою голову, и кровь на моих руках никогда никуда не денется. Как и груз, ещё с десяток секретов, что тянет меня вниз. — Вы не такой. Вы добрый, веселый, жизнерадостный и надежный человек. С вами я чувствую себя в безопасности. И простите, что отмахнулся от вас. Я просто… просто запутался. Вы постоянно уходили от темы, когда я пытался добиться ответов. А когда они появились, я не знал чему верить. Я… я…тоже не особо… хороший омега. Я вечно влипаю в неприятности, всех раздражаю и… и у меня тоже имеются грехи за душой, но я… я… — тихая речь стала прерываться всхлипами и бормотанием. Грудину Годжо сдавило тяжестью, а воздух вдруг стал пресным и плотным. Слова служили утешением, но подсознательно он понимал, что ничего из перечисленного не может очистить его душу от темного прошлого. Сколько бы он сам себя или кто-то другой не заверял в этом. — Эй, я могу войти? — тихо, словно боясь услышать отрицательный ответ, спросил Сатору, касаясь ручки двери. — Да… Ему предстал вид милого, плачущего и шмыгающего носом омеги, завернутого в с десяток одеял. Что так комично сидел и утирал мокрые глаза, рукавом. По комнате витал чуть горьковатый запах персика. Даже от такого концентрата на душе стало спокойнее. — Мне можно подойти ближе? — Юджи активно закивал головой, отодвигаясь на кровати и оставляя место. Молчание повисло в воздухе. Сатору просто не знал, что сказать. И стоит ли ему вообще тут быть. Три выпитые бутылки соджу уже выветрились из организма, давая грузу реальности пробиться вновь. — Сейчас, если я у вас спрошу кое-что, вы ответите мне честно? — первым голос подал Юджи. — Да, — Итадори было непривычно видеть, вот такого, походившего на обычного, уставшего жизнью мужчину. Он разительно отличался от того, что он видел ежедневно. Тот светился, улыбался и шутил в невпопад. А этот сидел, опустив голову, и закрывал потерявшими свою стойкость, волосами лицо. Его очки съехали на нос, открывая потускневшие голубые глаза. — И не увильнете от ответа? — нервно покусываю губу, Юджи смотрел своими большими глазами на сидевшего рядом учителя. — Нет, спрашивай все, что хочешь знать, — «Думаю, так будет правильней. Даже если правда ему не понравиться», — пора принять реальность, что своими выходками он делает больно всем, кто его окружает. И ответить хоть раз не мозгом, а сердцем, чтобы вернуть то, что превратилось в кусок мнимого льда. — Я многое хочу узнать, но боюсь, вы передумаете, — скомкано смеясь, сказал Итадори. Сатору промолчал. — Тогда в метро, это была случайная встреча? — Нет, я знал каким маршрутом ты ездишь от школы и знал, в какие дни ты задерживаешься в клубе, — чистая правда, он так и познакомился с Сукуной, когда на очередной слежке его впечатали в стену, да так, что та раскрошилась и пошла трещинами. — Значит, вы следили за мной, — Сатору расслабился, когда не почувствовал отвращения и презрения к нему. Обычно люди сразу начинают отталкивать таких людей, но Итадори, наоборот, расслабился. — А когда вы на самом деле узнали, что я ваша пара? — Ты, правда, хочешь знать? — Да, и желательно с деталями, — «Какой любопытный. Жаль, ты не спросил, какие фантазии тогда у меня были насчёт тебя» — Я увидел тебя на территории средней школы. Ты о чем-то разговаривал с девушкой, а потом отправился домой. Я проследил за тобой, и каждый день, как выдавалась возможность, я смотрел на тебя издалека. — Это получается вы четыре года, а то и больше, таскались за мной? И только в этом году решились подойти?! — раскрывая глаза, Итадори комично смотрелся со стороны. Он уже и думать забыл о том, что пару минут назад трясся в беззвучных рыданиях. — Я бы и раньше подошёл, но были некие обстоятельства. — Мой брат? — Угу, — «Только не спрашивай про него. Только… не… спрашивай», — уж рассказывать, как они «воевали» за право на омегу, слушать Юджи будет далеко не приятно. Да еще поди и разозлиться на Рёмена за такую опеку. — Ладно, с этим разобрались. Как… как вы избежали казни? — «Час от часу не легче. Ничего попроще ты спросить не мог». — Один наемник помог мне найти похожее тело. Услуга за услугу, скажем так, — Годжо впился взглядом в свои руки, потому что боялся поднять взгляд. Да, он, двадцатисемилетний мужик, боялся посмотреть на омегу. Что с ним делает этот парень? — Понятно, что вам сказал Гето? — Сатору повернул голову на собеседника, понимая, что сейчас соврать под пронзительным взглядом не получится. — Не смотрите на меня так, прежде чем вы мне позвонили, прошло минут десять, а может, и все двадцать. А значит, вы с ним разговаривали. — Он решил поиграть в кошки-мышки на судьбу. И поставил свои условия, чтобы я выполнил его «просьбу». Он хочет, чтобы я освободил одного человека из темницы кое-какого клана. Или он начнёт похищать и отнимать жизни знакомых мне людей, — «Сложно говорить правду, но надо, по-другому никак». — Годжо-сенсей, вы не сказали правду. Это лишь образная опись его слов, — недовольно подметил парень. — Юджи, всё сложно. Это очень длинная история, и всё взаимосвязано. Я не хочу тебя нагружать, потому что тебе придется многим лгать, — сказал мужчина, понуро опуская голову. — А может, вы просто боитесь услышать осуждение в моих словах? — пауза слишком затянулась, и Юджи принял это за ответ. — Я понял, — он уже собрался подниматься с кровати, как рука остановила его. — Подожди. Ему нужно высвободить Тоджи, наемника, который помог мне найти тело. — И в чем проблема? Если вы знакомы, то вы можете обмануть этого ублюдка и просто освободить его, без корыстных целей. Я могу помочь вам, и уверен, и Мегуми, и Кугисаки тоже вам помогут. Да и второкурсники, наверняка, присоединятся, чтобы помочь, — парень видел, как сложно дается Сатору правда. Его кулаки сжимались, пытаясь, стать стимулом для толчка, — «Хах, Мегуми, вот кому точно про это знать не надо». — Не могу, это отец Мегуми. А он и клан Зенин далеко не во взаимовыгодных отношениях. Вмешавшись, я нарушу обещание, что дал ему. И Мегуми думает, что он мертв, поэтому не могу. Даже если он в опасности, я могу попытаться его освободить и развязать войну. — Вы боитесь, — слова, как удар хлыста, полоснули по-больному. — Боитесь того, что Мегуми вас возненавидит за это. Он не будет зол только в том случае, что вы молчали. Он переживает не меньше моего. Как-то он рассказывал мне, как вы приглядывали за ним, и как бы вы его не бесили, он рад, что такой опекун достался ему. — Хах, он и про это рассказал тебе. Интересно, какой я ещё в его глазах, — издав нервный смешок, уголок губ Сатору слегка приподнялся. — Бессердечный ублюдок, бабник, готовый утащить любую омегу в постель, а потом разбить ей сердце. А ещё вы стали его опорой, и он поддержит вас, сколько бы вы не сделали плохих вещей, — Юджи слегка приукрасил слова друга. Но почти так в его видении, и описывал того Мегуми. — Можно вас обнять? Я хочу вдохнуть ваш запах, он успокаивает меня, — слегка шмыгнув покрасневшим носиком, Юджи пополз ближе к мужчине. — Конечно, иди сюда. Я рад, что ты не отверг меня, — как только зеленый сигнал был дан, Итадори заполз на колени, устраиваясь на них как ребенок. Его ладони опустились на плечи, а носик уткнулся в шею, где обилие феромонов было больше всего. Легкость захватила душу Годжо. Запах омеги успокаивал бушующих демонов внутри. И сейчас все проблемы отошли на задний план. Только он и Юджи, это всё, что имело значение. Так спокойно альфе не было давно. Слишком все складывалось хорошо. Вопреки его сомнениям, омега не оттолкнул его, а принял. Неосознанно руки сильнее сжали тело парня, прижимая его ближе. Хотелось раствориться в объятиях, чтобы хоть на мгновение перестать считать себя монстром. — Я хочу вас, — дыхание пощекотало шею, заставляя мужчину вынырнуть из своих мечтаний. Пока он летал, метафорически, в облаках, то пропустил мимо ушей, что сказал Итадори. — Что? — Я сказал, что хочу вас, — Юджи поерзал на коленях, поднимаясь выше, и тихо выдохнул в ухо альфе, обвивая руки вокруг шеи Сатору. Внизу живота тут же расползлось пламя. Маленький очаг возгорания стремительно направился вниз. Годжо уже и забыл, что у парня началась течка. — Подожди, малыш. Во-первых, мы у Нанами и рад тому, что он увидит, не будет. И, во-вторых, я бы предпочел, чтобы ты не основывался на инстинктах, — выдохнул в красно-розоватую макушку блондин. — То есть вы не хотите меня? — состроив печальную мордочку, Итадори начал сползать с колен, когда ладони переместились на талию, сжимая и подтягивая тело омеги выше, где уже чувствовалось небольшое уплотнение под ягодицами. — Ещё как хочу, ты даже себе не представляешь. Но потерпи, я вызову такси, и мы поедем в отель. А потом я сделаю всё, что ты захочешь, — нежно огладив щеку омеги, сказал Годжо, видя как тот ластиться к ней, как котенок. — Хорошо. Сатору стащил мокрую толстовку и заменил её на свой пиджак. Вызвав такси, он помог Итадори добраться до выхода, придерживая его. Ключи от квартиры он оставил в почтовом ящике, как и просил друг. Теплый салон и умиротворенная музыка из колонок, усыпили парня, и он сопел, лежа головой на плече учителя. Так что нести его до номера Годжо пришлось на руках. Опуская омегу на постель, мужчина принялся стягивать с того одежду, чтобы он не простыл. Хотя это было уже, скорее всего, бессмысленно. Раз Юджи мотался более двух часов по городу. Укладывая парня, в голове мелькала только нежность. Хотелось спрятать и не показывать никому это солнце. Когда с последним элементом было покончено, и на парне остались только боксеры, мужчина прикрыл его одеялом и направился в душ. Смыть все происходящее за день. «Так всё было просто. Он был такой милый и хрупкий, несмотря на стальной дух», — от воспоминаний краснеющего и прижимающегося к нему омеги, что горячо шептал на ухо, снова начало нарастать возбуждение. — «Нет. Нет. Нет. Я не буду с ним спать, пока он сам не захочет». Стараясь игнорировать разбушевавшееся воображение, он вышел из душа, предварительно переодевшись в футболку и спортивные штаны. Пах недвусмысленно выпирал, и блондин решил, что со временем, стояк сам упадет.James Edward Mclean — Follow the Sun (2:41)
Предварительно выключив свет, Сатору залез под покрывало, устраиваясь рядом со спящим омегой. Пару секунд он всматривался в аккуратные черты лица и на подрагивающие ресницы, прежде чем потянуться к светильнику, что стоял на прикроватной тумбочке. Юркие ладошки проникли под хлопковую ткань футболки, обхватывая мужчину поперек груди. Мгновение, и Юджи восседал сверху на Годжо, упираясь руками тому в грудь. — Ах, ты, негодник, притворялся спящим? — со смешком ответил блондин на выходку парня, но выбираться из такой позы не стал. — Нет, я проснулся, когда вы были в душе, — с игривой усмешкой подметил Юджи. — Вы… вы не передумали? — от смелой бравады, не осталось и следа. — О чем ты? — Годжо захотелось подразнить омегу, чтобы ещё больше выдать эмоций на таком милом личике. — Вы сказали, что переспите со мной. Вы передумали? — недоумение и страх отразились на лице Юджи. Его глаза метались по лицу альфы, выискивая там ответ. — Нет, не передумал, — подхватывая руками за талию, Сатору поменялся с ним местами так, что теперь ноги Итадори обвивают его, а сам он нависает над обнаженным парнем, упираясь рукой возле его головы. — Но ты, правда, этого хочешь? Или это просто течка? — Что-то вы не спрашивали у меня тогда в кинотеатре, хочу я или нет. Или вам напомнить, как вы прижали меня в ванной, когда внизу сидели остальные? — недовольно припомнил Юджи. — Хорошо, хорошо. Твоя взяла, — ухмылка озарила лицо альфы. Сатору выпрямился, цепляясь пальцами за край собственной футболки, одним легким движением стягивая её через голову и откидывая в сторону. Склоняясь над парнем, он провел кончиком носа от ключичной впадины до уха, вдыхая аромат персика, что стал концентрироваться в воздухе с неимоверной силой. Юджи вцепился в плечи учителя, стараясь не заострять внимание на распаляющемся огне между ног и отдаться на милость альфы. Внутри всё ныло и пульсировало, прося внимания. Член стоял, потираясь головкой о ткань боксеров, принося дискомфорт. Плавно очерчивая линию челюсти, Годжо добрался до губ, целуя в их уголок и перемещаясь на середину, где чужое, частое дыхание встречалось с его, разбиваясь друг о друга. Светло-карие глаза, что стали темнее, потому что зрачок почти полностью затопил радужку, выдавали желание парня с головой. Совсем невесомо касаясь губ своими, Сатору не ожидал такой бурной отдачи. Юджи подался навстречу, почти впечатываясь в лицо мужчины. Перемещая правую ладонь на затылок парня, он придерживал его, отвечая на не особо умелые и неуклюжие попытки поцеловать. Подхватывая правое бедро парня, левой рукой, Сатору придержал его, слегка отодвигая ногу и поудобнее устраиваясь между ног. Обхватывая правой рукой щеку Юджи, он отстранил его, давая передышку. Лихорадочный блеск в глазах, румянец на щеках и юркий язычок, что облизывал блестящие и влажные после поцелуя губы, могли бы совратить любую выдержку альфы. Но блондин не хотел ещё больше причинять боли, помимо той, которую уже успел причинить. Проводя большим пальцем по нижней губе, он обводил её контур, когда Итадори полностью потерял стыд. Он прикусил подушечку, следом затягивая её в свой рот и обдавая горячим дыханием. Это было последнее, что отказало тормоза. Резко вытаскивая палец, Сатору поддался вперёд, проникая своим языком во внутрь рта. Напористо, жарко, влажно он сплетался с языком Юджи, не давая и секунды на остановку. Каждое движение ещё больше распаляло атмосферу. Все исчезло, кроме ощущения чужих рук и губ. Когда Итадори хотел отползти, чтобы сбавить обороты мужчины, тот издал утробный рык, впиваясь пальцами в бедра парня и подтаскивая его к себе. Природная смазка напрочь пропитала всё бельё. Даже в такой позе Сатору чувствовал влажность, прижимаясь собственным пахом к промежности парня. Короткие ногти, впивались в плечи, принося легкую боль, но даже это уже не могло остановить его. Отрываясь ото рта Юджи, Годжо сместился ниже, выцеловывая каждый миллиметр шеи, не забывая, как хищник, помечать свою территорию красными метками. Большие ладони скользили по подтянутому торсу парня, царапая его кожу. — Мхм, — Итадори издал полузадушенный стон, когда кончики пальцев задели набухшую горошину соска. Всё тело превратилось в оголенный нерв, каждое касание рук, пальцев или губ отдавалось пульсацией в паху. Жар охватил не только тело, но и разум. Запах мяты кружил в воздухе, заставляя рецепторы посылать в мозг хаотичные импульсы. — О боже, прошу, — цепляя зубами другую горошину, Сатору ухмыльнулся реакции парня, сильнее зажимая пальцами другой, его два раза просить не надо. Проворачивая твердую и набухшую плоть, он только выбивал новые стоны из Итадори, что ласкали его слух. Юджи разлепил слипшиеся от выступившей влаги глаза, когда понял, что блондин отстранился и прекратил все свои манипуляции с его телом. Лучше бы он этого не делал, воздух будто выкачали, а язык прилип к нёбу. Мужчина одной рукой зачесал прилипшие ко лбу блондинистые волосы, а другой приспустил спортивные штаны, методично водя рукой по собственной набухшей плоти. Его мышцы блестели от пота и переливались при каждом движении. На его лице застыл оскал хищника, и, если бы Юджи сейчас мог трезво соображать, то в голове высветилось бы предупреждение «Опасно» с красной неоновой подсветкой и сотней восклицательных знаков. — Годжо-сенсей, прошу, я не могу больше терпеть, — жалостливо всхлипнул Юджи, протягивая, как ребенок, свои руки к альфе, в поиске утешения боли, что билась в паху, нервными импульсами. — Малыш, придется потерпеть ещё чуть-чуть, — одним легким движением, хватая Итадори за протянутую руку, он перевернул его на живот, подтягивая ладонями за талию назад, параллельно с этим коленом раздвигая ноги парня. Утаскивая соседнюю подушку, он подложил её под бедра парня, слегка надавливая на поясницу. Послышался треск уже точно испорченного нижнего белья, что рваными лоскутами отправился в сторону улетевшей футболки. Краска, пуще прежнего, залила лицо Юджи, и он уткнулся в подушку Годжо, прячась там. Природная смазка выходила толчками из припухшей дырочки, стекая вниз по ложбинке и поджавшимся от неприятных ощущений яичкам. Член шлепнулся о живот, создавая хлюпанье, заставляя парня сильнее вжаться красным лицом в подушку. Собирая стекавшую смазку пальцами, Сатору попробовал вернуть её назад, проталкивая средний палец сквозь кольцо мышц. Он легко вошел до последней фаланги, отчего Юджи рефлекторно подался назад, пытаясь повторить ощущение. — Так, ты плохой мальчик, Юджи-кун, — протянул мужчина, склоняясь к уху Итадори. Головка члена проехала по внутренней стороне бедра, заставляя кожу покрыться мурашками. — Играешь с собой, а кто-то давал на это разрешение? — вытаскивая палец, альфа добавил второй, резко вторгаясь в жаркое и влажное нутро. — Ах… мгмхн, Годжо-сенсей, я… — шлепок обжег левую ягодицу, заставляя ещё раз гортанно простонать, выгибаясь на встречу. — Юджи, Юджи, а я думал, что ты невинный мальчик. А ты, оказывается, охочая до члена шлюшка. Скажи мне, чего ты хочешь? — пониженный тон, хриплые отголоски и горячее дыхание, скользило по коже, пробирая до самой сути. Итадори никогда не слышал такой грязной и развязной речи от учителя, и сейчас это уносило последние здравые крупицы разума. Сущность уже сдалась на милость этому глубокому и приятному баритону. Рукам, что скользят по коже. Ярким, небесно-голубым глазам, что пожирают его, видят всего насквозь. — Вас, я хочу вас, — три пальца свободно скользили внутри дырочки, раздвигая мягкие и податливые стенки, намеренно избегая простаты. Заставляя парня извиваться ужом, стараясь самостоятельно насадиться на них. — Назови меня по имени и скажи, что именно ты хочешь, — вынимая пальцы с хлюпаньем, Сатору отстранился, напоследок прикусывая мочку уха. Итадори стеснялся поднять голову и сказать то, что от него требуют. Одно дело в фантазиях кричать во все горло имя учителя, а другое сказать это вживую. — Я жду, — устроившись позади, Годжо зафиксировал своими коленями ноги парня. Выуживая несколько фиолетово-синих квадратиков, он уложил их рядом, разрывая упаковку на одном. Раскатывая тонкий латекс по всей длине члена, ладони расположились на половинках, что приобрели слабый розоватый оттенок, который было отчетливо видно даже при таком слабом освещении. Слегка подаваясь тазом вперед, мужчина проехался бордово-алой головкой по сокращающейся дырочке и продвинулся вперед по ложбинке. — Я… я… я не могу, — на очередном толчке, Итадори подался назад, стараясь поймать то секундное ощущение давления на вход, чтобы хоть как-то успокоить бушующее внизу живота возбуждение. — Какая жалость, а я хотел по-хорошему, — наигранное разочарование проскользило в голосе альфы. Юджи не смог этого уловить и принял слова по-своему, вздрогнув, он хотел развернуться, как на его шею опустилась широкая ладонь, вжимая в постель. — Ты плохой мальчик, Юджи. А плохих мальчиков надо наказывать, — два шлепка подряд обожгли нежную кожу, заставляя сдавленно простонать, впиваясь ладонями в простынь и зажимая её пальцами. Подушечками пальцев, невесомо очертив контур своей ладони, Сатору просунул руку под живот, на ощупь находя истекающей прэдэякулянтом член. Обхватывая кольцом пульсирующую плоть, он провел по ней два раза, сразу отстраняясь. Итадори проскулил от неудовлетворенности. Ему было мало, хотелось больше, ярче, сильнее. А все касания были мимолетными и быстро ускользающими. — Скажи, ну же, Юджи, — словно змей-искуситель продолжал шептать на ухо альфа. — Сатору… Сатору-сан, возьмите меня, пожалуйста, я больше… а-а-а-ах! — выдавливая из себя слова, Юджи не успел договорить как почувствовал, что что-то крупное проникает в него. Всё перед глазами завертелось, а тело пронзила сладкая судорога. Не замечая для себя, парень кончил только от того, что в него проникли. Не удосуживаясь выслушать фразу до конца, Годжо ворвался внутрь, чувствуя, как раздвигаются тугие стенки под его напором. Внутри парня жар опалял, сводил с ума. Останавливаясь на половине, мужчина дал время привыкнуть, постепенно покрывая напрягшуюся спину поцелуями. Руку с шеи он переместил на бедро, впиваясь пальцами в нежную кожу, на которой после этого точно останутся синеватые отпечатки. «Терпи, терпи. Порвешь его к хуям, если сорвешься», — сущность разрывала плоть изнутри грудной клетки, рвала и металась. Хотелось проникнуть внутрь парня сильнее, глубже. Вбиваться в него резко на всю длину, выбивая весь воздух из легких. Заставить стонать в голос до хрипоты и скулежа. Сделать своим раз и навсегда. Смазка продолжала вытекать даже несмотря на наполненность входа. Юджи впился пальцами в одеяло, пытаясь начать подмахивать бедрами навстречу маленьким фрикциям, что совершал альфа. Но пальцы сильнее сжались на бедрах, предупреждая мальчишку так не делать. — Юджи, если ты не перестанешь так делать, то обещаю, ты отсюда не вылезешь живым, — все здравые мысли утекали в воронку безумия. Стенки пульсировали, сжимали, затягивая в себя. А Юджи продолжал толкаться, стараясь насадиться глубже. В животе свернулся тугой узел, когда спина парня выгнулась, а его голова запрокинулась назад. — А что, если я не хочу вас слушать, Годжо-сенсей? — пошлый и развязный тон Юджи пробежался по позвоночнику, концентрируясь в паху. Изображение пошло рябью перед глазами. Воображение сыграло плохую шутку, подкидывая развратные картинки. Как он хватает парня за шею, заставляя его прогнуться, и насадиться до конца, пока он не почувствует, как кожа приклеилась к коже. Как мягкая плоть ягодиц не коснется его паха. Как вена под пальцами будет заходиться в истеричном ритме и отдаваться своей пульсацией в них. — Это плохо закончится для тебя, — убирая руки, Сатору выпрямился, смахивая прилипшие волосы со лба. Он смотрел на то, как извивается тело, стараясь отпечатать каждый изгиб, каждую ямочку, каждую родинку, что покрывали спину парня. Лишь бы перевести дух, собраться с силами и не съехать с катушек окончательно. — Значит, так и должно быть. Сатору-сан, возьмите меня, прошу, — это «прошу», произнесенное жалостливым и почти тихим голосом, сбило к чертям все заводские настройки. Если его глаза могли загореться красным, то они определенно бы сейчас полыхали не хуже огня. Итадори потянулся рукой к паху, чтобы хоть как-то минимизировать потребность в неудовлетворенности. Он понял, что Годжо ничего не собирается делать с этим и решил сам помочь себе. В мгновение ока запах мяты ещё больше распространился по комнате, обволакивая каждую клеточку организма. — Плохой мальчик, — все звуки прекратили существовать в тот момент, когда ладони обвили предплечья его рук, резко дергая назад, заставляя прогнуться до хруста в пояснице. Альфа перехватил запястья одной ладонью, удерживая их. А другую переместил на плечо, одним резким движением насаживая парня до конца. Член плавно проскользнул внутрь, заполняя внутренности до отказа. — Блять! — в глазах Юджи потемнело от вспышки боли. — Какие плохие слова ты знаешь. Я же предупреждал, — не давая привыкнуть, мужчина вышел на половину и толкнулся назад, заставляя смазку вытекать и хлюпать при каждом толчке. — Надо слушаться старших, малыш. Ничего больше не существовало кроме томного и властного голоса. Итадори пытался сделать вдох, но как только получалось, воздух тут же исчезал из легких под напором новых толчков. Пытаясь заглушить рвущиеся стоны, он закусывал губы до крови, что не понравилось альфе. Руки сладко свело судорогой в плечах, сейчас любая боль воспринималась телом как необходимость. — Вот так, стони, хочу слышать твой голос, — обхватывая ладонью за подбородок, Сатору надавил пальцами на скулы, вынуждая держать рот открытым. Комнату тут же заполнили громкие и мелодичные стоны, что ласкали слух Годжо. — Молодец, стони громче, чтобы все знали, кому ты принадлежишь. При каждом толчке член проезжался головкой точно по простате, посылая в мозг импульсы. Боль давно исчезла, оставляя за собой лишь сладостную и приятную растянутость. Итадори чувствовал каждой клеточкой рельеф толстого и крупного члена, что проникал в него. Феромоны омеги были везде. Сатору видел, как тонкая шея маячила перед глазами, неосознанно он потянулся к ней, не прекращая двигаться. Кончик носа прошелся по задней части шеи, а зубы клацнули воздух, когда Юджи опустил голову, не имея больше сил держать её на весу. Осмысленность тут же пробежала в затуманенных похотью небесно-голубых глаз. Он собирался пометить омегу без его разрешения. Внутри пробежал противный холодок, отчего Годжо замер, прекращая двигаться. Заминка позволила парню отдышаться, пока он висел безвольной куклой в руках мужчины. Отпуская Юджи, Сатору вышел из него, отчего скопившая природная смазка начала вытекать из растянутого и покрасневшего входа. Осторожно переворачивая омегу на спину, он наткнулся на расфокусированный взгляд карих глаз, что затягивали в себя. Грудь Итадори тяжело вздымалась, лицо охватил болезненный румянец, а ноги потряхивало, что делало его ещё более развратным и уязвимым перед более сильным полом. Раздвигая бедра, мужчина пристроился между ними, сразу проникая на всю длину. Юджи рефлекторно подался навстречу, обхватывая ногами талию альфы и нажимая пятками на поясницу. Перед глазами мелькали голубые огни, что проглядывались под растрепанными волосами. Потянув на этот ориентир руки, он обвил руками шею мужчины, притягивая того к себе. Поддаваясь рукам Итадори, Сатору опустился ниже, приникая своими губами к его. Он ловил стоны, что срывались с этого прекрасного рта, толкаясь с каждым разом сильнее. Спускаясь губами ниже на шею, Годжо целовал её, отчего Итадори откинул голову назад на постели, выгибаясь навстречу. Его собственные ладони перетекли на спину мужчины и цеплялись за неё как за спасательный круг. Все перемешалось, создавая безумный коктейль эмоций и чувств. Шея и раньше была эрогенной зоной, а сейчас она стала ещё чувствительней. Безумие охватило разум. Цепляясь одной ладонью в затылок Годжо, Юджи не давал мужчине отстраниться, стараясь продлить удовольствие. Подхватывая бедра Итадори, Сатору отцепил их от себя, и придавил к постели, начиная набирать рваный и грубый темп. Узел удовольствия затянулся внизу, а член начал набухать, предупреждая, что разрядка близка. Вырываясь из хватки омеги, альфа выпрямился, перемещая свою ладонь на истекающей смазкой член парня. Юджи выгнулся, когда почувствовал, что толчки стали быстрее. Ему хватило того, как ладонь три раза прошлась по плоти, прежде чем всё слилось в мешанину звуков и красок. Сатору хватило столько же для того, чтобы почувствовать, как мышцы начали сокращаться, а стенки пульсировать и зажимать плоть внутри себя. Изливаясь внутрь нутра, он тут же выскользнул, когда почувствовал, как набухает узел, не давая начаться сцепки. Освободив себя от наполненного презерватива и натянув штаны назад, мужчина устало свалился рядом на постель и всматривался в подрагивающие ресницы Итадори, пока тот не приоткрыл глаза. Счастливая улыбка озарила его личико, заставляя сердце альфы биться быстрее. — А ты красивый, когда растрепанный, — Итадори несколько секунд смотрел на лежачего мужчину, что опирался головой на согнутый локоть, прежде чем подполз ближе, утыкаясь своими носом тому в шею, а руками обвил его поперек груди. Парня не волновало, что они липкие и потные, что в комнате стоял спёртый после секса воздух. Всё, что ему сейчас хотелось, это тепла тела и аромат его альфы. И ничего более не могло нарушить эту идиллию. Годжо пару минут гладил его по волосам, когда понял, что омежка уснул, прижимаясь к нему. Правильным было бы отнести того в душ и попросить сменное постельное бельё на ресепшене, но двигаться, а тем более нарушать сон Юджи, он не хотел. Кое-как, осторожно притянув к себе покрывало, он накрыл их. Выключив свет на светильнике, он смотрел на макушку перед лицом. За окном небо стало светлее, а снежинки продолжали кружить в причудливом танце, покрывая землю пушистым и белым одеялом. Город постепенно просыпался, люди нехотя вставали с постели и шли заваривать кофе. И только «красиво», — сейчас было в мыслях Годжо. Красив был Юджи в этот момент или первый снег в этом году? Для него они были равносильно прекрасны. Лучшая зима за последние несколько лет его жизни.