пустой

Антон берёт ночной билет, не лелея никаких надежд. Его поезд прибывает в седьмом часу утра, Питер встречает мрачной погодой и едва заметными намеками на рассвет. Но в душе у Антона намёков на него больше – когда приезжаешь в город ради одного важного человека, это ощущается в тысячу раз приятнее, чем приехать, отыграть концерт с тем самым человеком и снова разъехаться по разным городам. Тем не менее, он переживает – впереди разговор, который они систематически откладывали уже несколько лет. Свинцовые тучи вторят тяжести на душе. Антон всё-таки Питер любит – в нём кажется, что тебе тяжело не одному, никто ничего не требует, здесь позволяют просто быть и чувствовать то, что чувствуется. Антон пишет Арсению, что скоро будет, спрашивая, купить ли что-нибудь по дороге. Арсений на том конце вздрагивает от того, как это звучит, а Антона просто погружает в воспоминания. Тот же адрес, та же сломанная ступенька у домофона, та же парадная, даже водитель, кажется, тот же. Он словно сел в делориан, а не в такси, и боится теперь, что сходит с ума. Арсений открывает дверь почти сразу после звонка, и выглядит таким мягким, что Антону хочется обниматься с ним вечность. И как он столько времени подавлял в себе это желание?.. Но Антону на объятия разрешения никто не давал - может и не дадут больше никогда - поэтому он с лёгкой улыбкой здоровается, разувается и проходит в комнату. В ней горит только светильник, на улице всё еще темно, поэтому атмосфера спокойная, но немного сонная. Арсений предлагает сходить в душ, позавтракать и вообще ведёт себя как самый гостеприимный человек на свете. Антон бы поспорил с тем, что он здесь гость, но такую наглость себе не позволит. Очевидно, Арсений оттягивает момент разговора. И Антон его понимает в этом прекрасно, но перед смертью не надышишься. Проще взять себя в руки и проснуться с первого будильника, чем каждый следующий переживать момент мерзкого пробуждения снова. Так что Антон не выдерживает. - Арс, да я позавтракал в кофейне по пути. Мне, конечно, очень нравится, когда ты так обо мне заботишься, но.. - Ты просто мой гость, - Арсений его перебивает то ли чтобы лишний раз уколоть, то ли чтобы действительно обозначить границы. Антон ставит галочку напротив пункта "Разобраться с этим позже" и терпеливо продолжает. - Давай поговорим. Я ведь ради этого приехал. По правде, он готов приехать в Питер даже ради того, чтобы просто перетащить Арсения в спальню и накрыть одеялом, когда тот снова уснет на диване за чтением сценариев. - Ну, раз приехал, - в Арсении столько яда, что Антону тошно. Но это плоды его поступков, и он молча терпит. - Ладно. Почему вы с Ирой расстались? - Арсу, кажется, снова 17, иначе что это за иголочки. - Бля, да ты же знаешь сам, - бросает Антон, а потом резко осознаёт, что так диалога у них не получится. И быстро исправляется, пока Арс успевает коротко вздрогнуть: - Нет, прости, пожалуйста, я приехал нормально поговорить, сейчас исправлюсь. В общем, Арс, выслушай меня, пожалуйста. Я Иру не любил, ты сам это знаешь, она правда замечательная, и я ей благодарен за то, что она терпела меня столько лет. Она умница, даже просьбу поддерживать отношения для публики после расставания восприняла адекватно, - он вздыхает и смотрит в пол. Речь всё не о том. Арсений слушает внимательно, но по его взгляду абсолютно ничего не понятно. – Я струсил. Воспоминания калейдоскопом проносятся в голове, кажется, у обоих. «Что ты хочешь от меня, Антон?» «Ты должен вести себя на камерах по-другому, нас же палят, Арс!» «Я никому ничего не должен.» «Если тебе плевать на свою карьеру, позаботился бы о моей.» Арсений – едва ли первый, кто позаботился бы об Антоне, и ему бы стоило об этом сказать сейчас, чтобы этот конфликт разрешить, но он устал быть единственным голосом разума. Когда безрезультатно разговариваешь с человеком, который до сих пор ведёт себя, как ребёнок, руки опускаются. Арсений руки держит по швам. Антон уходит, пока на улице смеркается. … От: Шаст Кому: Арс «Можешь забрать свои вещи во вторник, пока я буду в офисе.» … «Ребята, это Ира, моя девушка.» - Антон представляет очаровательную блондинку всему коллективу. На Арсения он не смотрит. … - Я тогда ушёл, потому что испугался того, что нас ждёт. Я тебя очень любил, Арс. Но я был не готов ко всему, что свалилось на наши головы. Зрители ведь с ума сходили с этими картинками, а на меня окружение моё давило. Я почему-то был убеждён, что нам так обоим будет лучше, ведь нашим карьерам ничего угрожать не будет. Да и проще будет - прятаться ни от кого не нужно. Я думал, чувства пройдут, я думал, их можно контролировать. Но я ошибался, - он поднимает глаза и смотрит, кажется, прямо в душу так, что Арсений теряется – Я тебя всё ещё люблю. Не знаю, может теперь даже больше. Не было и момента за все эти года, когда мои чувства к тебе угасали. Я и не думал, что такое бывает не только в книжках, - говорит тихо, но не потому, что стыдится, а потому, что слова эти от сердца отрывает, впервые за столько лет произносит вслух. В окно начинает биться дождь. - Ты таким сильным был, что я первые два года думал, что мне одному так тяжело, а ты моё решение легко принял, просто переступил спокойно через этот опыт. Мне, наверное, по-детски обидно было, и я решил, что и у меня также получится. Но я, дурак, забыл, что ты за человечек такой на самом деле, - усмехается как-то по-доброму, но с грустью в глазах. - Ты ведь никогда никому не покажешь, что тебе больно. Я должен был это знать, а я даже вины тогда не чувствовал. Сейчас чувствую. Я поступил как мудак, должен был поговорить с тобой, как взрослый человек. Но люди говорят, что лучше поздно, чем никогда, поэтому я сейчас говорю это тебе. Пожалуйста, прости меня. Я виноват. Тишина. Только капли бьют по стеклу, кажется, пытаясь его выбить. Они так хотят попасть в дом? Антон поднимает глаза на Арсения, который повернулся к нему в профиль, сидя за барной стойкой напротив дивана. Тот смотрит в окно пустым взглядом. Антон видит одинокую слезинку, что катится по щеке и красиво блестит под тусклым освещением. Антон бы эту сцену отснял и включил в какую-нибудь серьёзную драму, только чувства Арсения он навсегда оставит между ними. Антон не позволит кому-то ещё видеть его без брони. - Можно я тебя обниму? - не думает, брякает просьбу, потому что сейчас это единственное, что ему хочется сделать. Неважно, как Арсений отреагирует, главное – он знает, что его здесь поддержат. Арсений не кивает, а просто встаёт и подходит к нему, падая в родные объятья. Антон оплетает его своими руками и чувствами, силясь отдать все тепло, которое у него есть. Арс дышит куда-то в шею и цепляется за плечи. Со стороны они, наверное, выглядят по-домашнему, как самая настоящая пара. Антон убеждается, как сильно он нуждается в том, чтобы вот так передавать Арсению спокойствие, кутать его в свои объятия и - пафосно-романтично - целую вечность никуда не отпускать. Он пытается выжечь этот момент в памяти, оставить его навсегда, ведь что будет дальше – никто не знает… Так они и засыпают, не отлипая друг от друга даже во сне. Антон просыпается первым, обнаруживает макушку с тёмными волосами на своей груди, и сначала совсем не понимает, что происходит. Ситуация едва ли не точь-в-точь копирует его сны, коих с Арсением в его голове всегда было много. Проходит несколько мгновений, прежде, чем на сонного Антона наваливается минувший день. На часах время перевалило за обеденное, они проспали всего несколько часов. Антон тихонечко выползает с дивана, умывается и думает о том, чтобы приготовить завтрак на кухне Арсения, пока тот будет досыпать, встретить его на кухне и чмокнуть в нос-кнопку — это что-то очень милое, но украдено из ромкомов, которые он всей душой не любит. Для Арсения он, конечно, готов и на такие подвиги, но готовить за эти годы так и не научился, да и на кухне Арсения без разрешения хозяйничать некультурно. Поэтому его рука тянется к телефону, чтобы заказать доставку, игнорируя все рабочие чаты. Сегодня весь мир их подождёт. *** - Привет, - в дверном проеме появляется Арсений и наблюдает за Антоном, разбирающим контейнеры. Тот поднимает на него свои очаровательные глаза и улыбается так, как умеет только он – что в ответ хочется лыбиться не меньше. И Арсений по-другому никогда не умел – лыбится в ответ. - Привет, - шепчет нежно так, что Арсению в принципе сразу хочется обниматься с ним сто часов. - Я тут доставку заказал. Твоя любимая чиабатта, - Антон оживляется и показывает на стол. А обниматься Арсению хочется ещё больше. Он думает, что Антон скорее всего не против, но они еще ничего не решили. Между ними сквозит едва уловимая неловкость, но в целом они завтракают совершенно спокойно, обсуждая будничные темы. Каждый в своей голове пытается отделаться от мыслей, насколько же по-домашнему ощущается сегодняшний день. - И ты говоришь ты бы приезжал в Питер каждую неделю, чтобы есть эти булочки? - смеётся Арсений, шуточно ставя под сомнение слова Антона. - Да Шаст, ты и когда мы… - он резко затыкается, понимая о чём зашла речь, и сникает весь, занимая закрытую позу. Антон бы мог свернуть в другую тему и вернуть непринужденную атмосферу, но у них не так много времени, чтобы решить главные вопросы. Они и так слишком много времени потеряли. - Арсений, самое главное, ради чего я приехал – это попросить прощения, хотя я наверное его и не заслуживаю. Так же, как и не заслуживал тебя. Но я тебя всё ещё люблю, и я хочу, чтобы ты знал, что я готов порвать всех и все обстоятельства, лишь бы ты был счастлив. Со мной или без меня. В нашем ебаном мире ничего не изменилось, может хуже даже стало, но теперь я не хочу больше принимать решения за нас двоих. Я хочу, чтобы мы вместе поняли, что нам делать дальше, да так, чтобы не жалеть об этом после. Это невыносимо - видеть тебя каждый день, выходить с тобой на одну сцену без возможности потом утащить к себе. Но поверь, ради тебя я вынесу это всё. Ты только скажи, чего ты сам хочешь? - открыто, доступно, честно. Арсению пора бы привыкнуть, но он всё ещё в шоке с такого Шастуна. - Антон, - как-то обиженно сопит Арсений. - Я снова теперь хочу тебя обнять, - И искренность меняют на искренность. Антона затапливает нежностью, и он глупо хихикает, утаскивая Арсения за собой на диван. Они сидят так несколько длинных минут в немом напряжении, оба понимая, сейчас или никогда. - Не было ни одного раза, чтобы я не хотел быть ближе к тебе, встречая тебя на работе, - Арсений поднимает руку к лицу Антона, гладя его по щеке. — Это было испытание каждый чертов раз – прикасаться к тебе, соблюдая границы, хотя я неплохо справлялся, знаешь ли. - Грустно улыбается. - Всё было кончено, и я мирился с этим фактом каждый раз снова и снова, - он смотрит в глаза Антона, который сереет, кажется, на сотни тонов с каждым словом. - Я больше никого не искал, потому что точно знаю, я никого не полюблю больше, чем тебя. Я тоже боялся того, что нас ждёт, Антон. Наши отношения всегда были и будут риском. Я не хочу тебя ему подвергать, - Антон хочет возразить, и Арсений знает каждое слово в его голове, поэтому пресекает эту попытку, продолжая. - Но ты теперь взрослый, давно уже. Ты можешь решать такие вещи сам, мы с тобой оба должны решать только за себя, а не друг за друга. А что касается меня - я хочу быть счастливым, и я не хочу говорить, что моё счастье – это ты, потому что это слишком сопливо. Мы оба взрослые, и мы можем с тобой сейчас всё оборвать, построить чисто деловые отношения и жить оставшуюся жизнь в спокойствии. - Но в спокойствии – не значит в счастье, - Антон думает, что возражает Арсению, не зная, что озвучивает его же мысли. - Да. Поэтому я хочу тебя сейчас поцеловать. Но не только сейчас, а так, чтобы у меня была возможность делать это каждый день. - Каждый день вплоть до конца наших жизней? - Антонова улыбка тянется, кажется, до самых ушей, давно его таким довольным не видели. Арсений хихикает и решает не язвить с тем, что звучит это ужасно пафосно и нелепо, именно так, как в ромкомах, которые Антон не любит. Он себя отпускает и тянется к лицу напротив. Антон его целует, и это ощущается, как в первый раз не за несколько лет, а за целую жизнь. Это не счастливый конец, это начало - начало новых отношений, теперь - между взрослыми людьми, которые готовы разговаривать друг с другом, жертвовать чем-то ради друг друга и учиться на своих ошибках, чтобы быть вместе. Они не герои сказки, они выбрали путь наибольшего сопротивления. Такова цена их счастья, и, если два взрослых человека твёрдо осмелились её заплатить, значит, оно того стоит.