Узы: Друзья

      Сильное удивление парализовало Саске, и Первому пришлось самостоятельно поставить его на ноги. Он не понимал, то ли его разум помутился из-за резкого прилива адской боли, то ли перед ним действительно стоял Хаширама Сенджу собственной персоной. И впрямь, лицо точь-в-точь такое же, какое висит в кабинете Цунаде. Но какого чёрта?..       Чем больше Саске думал о происходящем, тем меньше понимал. Лицо Первого же излучало полное понимание происходящего. Если это сон, то очень странный. Если же всё это реально, то тем более.       — Что… Что ты здесь делаешь? — Учиха понял, что легче будет спросить напрямую.       — Ох, всё логично, — вздохнул Индра, устало потерев лицо. — Ты, кретин, пересадил себе его клетки, и теперь они обрели самосознание, подобно мне. Ты слишком безответственно относишься к своему телу.       Саске взглянул на властно скрестившего руки Ооцуцуки и не выдержал. Он бросился на него, намереваясь стереть с его лица это надменное безразличие, но Сенджу удержал его за плечо.       — Не поддавайся жажде мести вновь, Саске, — благоразумно призвал он. — К тому же, ты ему всё равно ничего не сделаешь — он давно мёртв, так же, как и я.       Саске резко развернулся к Сенджу всем корпусом, смахивая его руку с плеча. Угомонившись, он обдумал слова Индры.       — То есть, я тебя вижу из-за твоей ДНК в своём теле? — уточнил он.       Хаширама кивнул.       — Клетки, которые ты себе пересадил, пропитаны моей чакрой, которая также обладает самосознанием. Хорошо, что Цуна ввела тебе самую малость моей ДНК, иначе ты бы видел моё лицо не только в подсознании, но и на своём теле. — Первый громко рассмеялся.       Саске подозрительно поднял бровь. Образ Хаширамы Сенджу олицетворял мудрость и благоразумие, а также огромную силу, но на деле он выглядит таким… простым. Учиха в жизни не подумал бы, что такой человек основал Деревню Скрытого Листа.       Всё это как-то странно. Пять минут назад главной заботой Саске была непреднамеренная смерть, а теперь он пытается переварить тот факт, что в его голове сидят одновременно сын Мудреца Шести Путей и Первый Хокаге. Интересно, а Ямато тоже встречал Хашираму? Саске так не кажется. Тогда почему он-то его видит?       — Я всё ещё не понимаю, как у меня получается видеть тебя… — вздохнул Учиха, потерев лицо рукой.       — Ты умираешь, поэтому наша с ним чакра высвободилась, вот почему, — пояснил Индра, возвращая к себе внимание. — Я думал перелить тебе немного своей чакры, чтобы ты выжил, но он мне помешал.       — Хочешь сказать, ты меня спасал?! — взорвался Саске, потянувшись за, к сожалению, отсутствующим Кусанаги. — Не ври, ты просто пытал меня!       — Не будь неженкой. Если ты действительно хочешь жить, то должен быть готов противостоять боли. К тому же, моей чакры слишком мало, чтобы полностью исцелить тебя. Ты должен сам бороться за свою жизнь.       — Но не такими методами, — вернув своему голосу твёрдость, заявил Хаширама. — Мальчик и так долго живёт в боли. Ему пора помочь.       — Боль закаляет, — безразлично пожал плечами Ооцуцуки.       — И ломает. — Сенджу повернулся к Саске. — Я могу передать тебе немного своей чакры, абсолютно безболезненно. Если ты не против, конечно.       — Против! — заявил Индра, прежде чем Учиха успел хоть как-то ответить. — Он — это я, забыл? Я не потерплю присутствия Ашуры в моей голове, так что убирайся!       — Я — это ты, да? Тогда понятно, почему ты называл меня жалким, — ухмыльнулся Саске, с удовольствием наблюдая за исказившемся в гневе лицом Индры. Он повернулся к Сенджу. — Как ты планируешь передать мне свою чакру?       — Я перенаправлю свои клетки к твоим ранам и залечу самые критические из них. Ты выживешь, но какое-то время тебе будет проблематично сражаться и даже двигаться.       — Не смей принимать его помощь! — указал пальцем Индра. — Таким образом он сделает тебе медвежью услугу. Ты должен сам справляться со своими проблемами, только таким образом можно стать сильным.       Саске посверлил Ооцуцуки взглядом, после чего кивнул Хашираме. Он, в целом, согласен с точкой зрения Индры, насчёт того, что для становления сильным необходимо самому пройти через ад. Однако Учиха ни за что не станет сотрудничать с этим выродком. Его пренебрежительная манера речи только дополняла тот факт, что он без колебаний пытал Саске, что создавало образ нежелательного союзника. Да и зачем ему становиться сильнее? С Сусаноо он и так едва ли испытает трудностей с каким-угодно противником, поэтому новые источники силы ему не нужны — тем более такими способами, какие предлагает Индра.       В любом случае, Саске плевать как на Индру, так и на силу, что он предлагает. Да и засевший в его голове Первый его не очень-то волнует. Главное — выжить и, желательно, никогда об этом не вспоминать.       Первый коснулся плеча и лба Саске, прикрыв глаза. В ту же секунду Учиха почувствовал прилив энергии, но при этом его начало клонить в сон.       — Сейчас ты проснёшься, но будь готов к не менее страшной боли, — проговорил Хаширама. — Я не смогу вылечить твою руку, так что лучше поскорее найди лекаря.       Голова Саске вдруг стала такой тяжёлой, что он не смог её держать и провалился в глубокий сон. Глубокий, однако совсем не длительный. Уже через секунду Учиха распахнул глаза, но не обратил внимание ни на вечернее небо, ни на склонившихся над ним шиноби. Его внимание полностью сконцентрировалось на боли, от которой перехватило дыхание.       Первое, что Саске сделал, когда спал болевой шок — пронзительно закричал. Ему было плевать на Темари, Омои и других, которые увидят его слабость, он просто хотел, чтобы через крик вышла хоть доля боли.       Таких мук Учиха не испытывал никогда. Даже при пользовании Сусаноо ему было легче, так как боль охватывала всё его тело примерно в одинаковой степени. Теперь же она особенно сконцентрировалась в его правой руке.       Саске с минуту кричал и жмурился, пытаясь скрыть слёзы, прежде чем стиснул зубы и попытался проанализировать ситуацию. Его рука, судя по всему, вывихнута в нескольких местах, а в плечевом суставе так и вовсе сделала несколько оборотов вокруг своей оси. При таких обстоятельствах с рукой можно попрощаться, если не найти сильного лекаря.       — Саске, посмотри на меня! — воскликнула Темари, потряхивая его за невредимое плечо. — Ты меня слышишь?       В ответ Учиха только приоткрыл веки и взглянул на капитана. Сказать «да» или кивнуть головой не представлялось для него возможным, так что оставалось надеяться, что взгляда ей хватит.       — Ао, что ты сделал? — обеспокоенно спросила она шиноби Тумана.       — Я просто поддерживал его тело в стабильном состоянии, — растерянно отвечал Ао. — Его организм как будто сам избавился от повреждений. Это похоже на регенерацию.       — Было бы неплохо, если бы эта регенерация помогла с этим. — Куроцучи с неким отвращением указала на повреждённую руку.       — Её надо вправить, — проговорил Канкуро, но стоило ему только прикоснуться к Саске, как едва утихшая боль разгорелась с новой силой. Учиха стиснул зубы, выдавив громкий стон, и посмотрел на Канкуро Мангекё Шаринганом. Марионеточник отстранился.       — Саске, мы хотим тебе помочь, — убеждала Темари.       — Лучше не надо, — тяжело дыша, сказал Учиха. — Я за себя не ручаюсь…       Саске не боялся боли. Он вполне мог потерпеть, зная, что это единственный способ излечиться, но рефлексы могут сработать сами собой. Если Саске потеряет контроль и призовёт Сусаноо, случившееся с его рукой покажется шуткой. Он не хочет кого-то ранить или убить, тем более, того, кто будет пытаться ему помочь.       — Надо хотя бы мазь нанести. — Куроцучи открутила крышку какой-то банки, но Ао остановил её.       — Мазь может сделать кожу твёрдой, что, в таком состоянии, осложнит вправление руки.       — Куда уж дальше осложнять? — фыркнул Омои. — Всё равно мы сами ничего не сможем сделать. Нам нужно отнести его к лекарю, очень могучему лекарю.       — Стало быть, нам всё-таки надо взяться за поиски лагеря медиков? — риторически спросил Канкуро. — А он потянет?       — Не списывай меня со счетов, Канкуро, — вернув своему голосу долю былой твёрдости, сказал Учиха. — Я не умираю. Просто испытываю боль, но её можно и потерпеть.       Канкуро долго смотрел на Саске, а потом неуверенно кивнул.       Куроцучи с предельной осторожностью и даже нежностью нанесла целебную мазь на всю руку Саске, а потом привязала её к корпусу бинтами. Каждое прикосновение заставляло Саске стиснуть зубы, но он терпел как мог. Ему и так чертовски стыдно за то, что другие видят его таким — слабым, беспомощным. Учиха уверен, что теперь не обойдётся без колкостей со стороны Омои и Куроцучи. Хотя до сих пор они вели себя крайне сдержанно, ни у кого даже намёка на усмешку не было.       Когда жизни Саске уже точно ничего не угрожало, Канкуро поднял его на одну из своих марионеток и довёз прямиком до его палатки. Их хотели сопроводить все остальные, но Темари приказала разойтись по своим делам, а потом кивнула Учихе. Он попытался благодарно кивнуть в ответ, но каждое движение шеей слишком болезненно растягивало плечевой сустав, так что пришлось вновь обойтись взглядом.       — Стоять можешь? — с заботой спросил марионеточник, когда они остановились.       Вместо ответа Саске ловко соскользнул с гладкого панциря похожей на большую черепаху марионетки и приземлился на твёрдую почву. Ноги его не сильно пострадали, так что боли в них он не почувствовал, однако инерция от падения волной прокатилась по всему телу и вызвало неприятную дрожь. Саске с трудом сохранил невозмутимость на своём лице.       — Спасибо, Канкуро, дальше я сам, — сказал он, прежде чем скрыться в палатке, где наконец позволил себе выдохнуть и поморщиться от боли.       Саске злился. Его всегда раздражала собственная беспомощность, но теперь он проявляет её в кругу незнакомцев. Стыд пожирал, злил Учиху. Он никогда не считался с чужим мнением, но сама мысль о том, что какой-то Омои теперь считает его слабаком заставляла его рычать. Самое страшное то, что ему в таком состоянии предстоит провести ещё по меньшей мере несколько дней, каждый из которых будет сопровождаться страданиями и, что ещё хуже, осознанием собственной слабости.       Саске опустился на свою лежанку и начал делать глубокие вдохи и выдохи. Никаких эмоций, никаких слабостей. Только покой в душе укажет на правильный путь. Чувства лишь дурманят разум.       Его травма — всего лишь пустяк. Благодаря Мангекё Шарингану он всё равно сильнее всех своих сокомандников. Жаль, правда, что при путешествии его скорость значительно упадёт, но, учитывая то, что раньше ему приходилось замедляться, чтобы другие поспевали, тормозить команду он вряд ли станет. Если в ближайшее время удастся найти лекаря, то Саске и думать о руке незачем. Хотя непрекращающаяся боль не позволяла о ней забыть…       Полы палатки осторожно раздвинулись, впуская прохладный вечерний воздух. Саске выругался про себя, поняв, что отдохнуть в тишине ему не дадут. Он осторожно поднялся на левом локте и взглянул на незваную гостью.       — Не мешаю? — без тени дерзкой улыбки спросила Темари.       Саске лишь тихо вздохнул, едва не послав её куда подальше. Ему не то чтобы хотелось сейчас кого-то видеть, как и говорить, а компания капитана ему успела надоесть за последнюю неделю; но что-то в её лице подсказывало, что ей надо срочно что-то сказать. Пусть говорит, что хочет, и оставляет его в покое.       — Как ты себя чувствуешь? — поинтересовалась она, плотно прикрыв полы шатра.       — Жить буду, — не скрывая своей усталости, коротко ответил он, после чего опустился обратно на подушку.       — А как рука? Болит сильно?       Учиха даже почти усмехнулся глупости такого вопроса.       — Не очень, если не думать о ней.       Темари отвернулась, переминаясь с ноги на ногу. От неё прямо веяло смущением.       — Ты что-то хотела? — напрямую спросил он.       — Я хотела… В общем, прости, — с нулевой уверенностью в голосе выдохнула капитан.       Саске в недоумении изогнул бровь и даже поднял голову.       — Простить? За что?       — За то, что подбила тебя на создание этой дурацкой техники. Из-за меня ты чуть не лишился руки и даже больше… Если бы ты ещё и умер, я бы никогда себя простила.       — Перестань, — вздохнул Учиха. — Ты ни в чём не виновата. Я живой, а рука заживёт, надо только медика найти.       — И, всё равно, мне жаль, что так получилось. Если бы я не полезла к тебе с советами…       — Я бы и сам додумался до не менее опасной техники, не сомневайся. Да и не такая уж она и дурацкая. — Учиха слегка усмехнулся, вызвав на лице куноичи недоумение. — Её бы подшлифовать, и получится действительно что-то стоящее.       — Ты с ума сошёл?! — взорвалась капитан. — Ты чуть не умер от этой техники, а хочешь её и дальше использовать?!       — Ну, клону будет плевать на любые повреждения — всё равно испарится.       Темари несколько секунд смотрела на него с открытым ртом, а потом, осознав суть его идеи, резко усмехнулась.       — А ты хитрый, красавчик.       — Стараюсь соответствовать тебе, капитан, — усмехнулся он в ответ.       Где-то с минуту они молча смотрели друг другу в глаза, будто негласно решили сыграть в гляделки. Темари проиграла, первая хлопнув своими длинными ресницами. Только теперь Учиха обратил внимание на то, что она сменила свою толстую форму, от которой, признаться честно, начинало дурно пахнуть, на более лёгкую фиолетовую тунику, подвязанную на талии красным поясом, без правого рукава и короткие шортики. В таком наряде куда легче передвигаться, да и он лучше подчёркивает её превосходную фигуру.       Саске сглотнул, осознав, что думает совсем не в правильную сторону. Чёрт побери, как он вообще смеет допускать себе такие мысли? Он не может заглядываться на других девушек, ведь ему уже принадлежит лучшая девушка на свете. К тому же, потомок благородного клана Учиха не может позволить себе запятнать свою честь, изменив возлюбленной с первой встречной.       — Ладно, не буду тебе мешать. — Темари наконец развернулась, чтобы уйти, и Саске отвёл взгляд от её виляющих бёдер. — Отдыхай. Завтра у нас всё так же полно работы.       Оставшись наедине с самим собой, Учиха облегчённо вздохнул. Ему льстит то, что Темари чувствовала вину перед ним, и всё же его беспокоил один факт. Он заметил, что рядом с Темари ему тяжелее контролировать себя. Хочется как-то парировать её сарказм, ответить на дерзость взаимностью, хотя бы ухмыльнуться ей. Но он сдерживается. Если он поддастся искушению раз, кто знает, что будет потом? Речь уже даже не о желании отомстить, Саске банально не способен удержать животные инстинкты.       Темари ушла, но её образ ещё долго маячил у него перед глазами. Он попытался выбросить её из головы, вспоминая о Сакуре, в надежде, что образ любимой заслонит собой образ Темари. Но в итоге он начинал сравнивать их внешность, отмечая, что формы капитана куда рельефнее. Господи…       — Как же я жалок, — вслух констатировал Учиха, ударив себя по лицу.       — Я так и говорил, а ты ни с того ни с сего устроил истерику.       Саске мгновенно распахнул глаза, поднялся на своей лежанке, игнорируя разразившуюся боль, и глянул в лицо стоящего рядом Индры.       — Какого хрена ты здесь делаешь?! — взорвался Саске. Он надеялся, что, покинув своё подсознание, больше не пересечётся с этим психом, и про их диалог можно будет забыть, как про страшный сон. Увы.       — Моя чакра отделилась от твоей, когда ты был одной ногой в могиле. Отныне мы — две отдельные сущности. Я всё ещё привязан к твоему телу, однако более не обязан исполнять роль молчаливого наблюдателя. За семнадцать лет твоей жизни мне это осточертело.       Саске злобно прорычал, оскалив зубы. Час от часу не легче, теперь ему надо ещё и выслушивать жалобы какого-то мертвеца. Ладно ещё, если бы Индра производил впечатление мудрого наставника, коим должен казаться первенец Мудреца Шести Путей. Можно только догадываться об объёмах информации, которые он может поведать. Однако Индра был таким надменным, что Саске даже стыдно от того, что он является его реинкарнацией.       Саске покачал головой, отмахиваясь от этих мыслей. Реинкарнация — и что? Он не обязан походить на свою прошлую жизнь. Характер человека формируется при жизни, а не при рождении. Саске куда больше заботило то, что Индра теперь круглые сутки привязан к нему, а значит, о спокойном одиночестве можно забыть.       — Мне придётся терпеть твою болтовню? — обречённо спросил он.       — Придётся, если ты и впредь будешь вести себя неподобающим образом, — серьёзно ответил Ооцуцуки. — И вообще, не строй тут самого бедного. Я теперь буду прямым свидетелем твоих ошибок. Твоими глазами хоть не так стыдно всё выглядело, а теперь…       — Ох, ну прекрасно! Теперь ты будешь всё время меня поучать? Что дальше? Появится Хаширама?       — Ну, как тебе сказать? — донёсся голос сбоку.       Саске закрыл глаза и обречённо вздохнул. Логично, что, вместе с чакрой Индры, высвободилась и чакра Сенджу, и всё же в душе Учихи тлела надежда. Увы.       — Твою мать…       — Я тоже рад тебя видеть, — с невинной улыбкой произнёс Первый, подсаживаясь к Саске.       — «Тоже» — едва ли подходящее слово в этой ситуации, — заметил Индра.       Саске сжал кулак, пытаясь успокоиться. И как Наруто справляется с осознанием того, что в его голове сидит другая личность? Хотя с Кьюби ещё можно мириться, учитывая то, каким гигантским источником силы он является, да и он всего один.       — Не знаю, какого чёрта вы здесь делаете, да и знать не хочу, но, раз уж вы здесь, то будьте добры помалкивать! — рявкнул он, опускаясь на лежанку и закрыв глаза.       Индра хмыкнул.       — Щенок, ты должен благодарить судьбу за то, что тебе предоставилась возможность поговорить со мной. Быть может, если ты будешь хорошо себя вести, я даже поделюсь с тобой своей мудростью. Кто знает, может, начнёшь чего-то стоить.       — Не слушай его, мальчик! — Хаширама хлопнул его по больному плечу. Хорошо, что рука его нематериальна, иначе Учиха сжёг бы его в чёрном пламени. — Поверь мне, лично я не буду тебе особо досаждать! И всё же, если вдруг что, можешь всегда обращаться ко мне. Я всегда рад помочь и…       — Мне не нужны советы ни от кого из вас! Лучше уж дайте поспать!       — Поспать? Да уж, ты моя самая ленивая реинкарнация. Смотрю на тебя и думаю, не может ли это быть какая-то ошибка…       — Если тебе нечего сказать, помимо того, какой я плохой, завались. Хотя… в любом случае завались.       — Ты больше похож на Ашуру, чем на меня, — вздохнул Индра. — Так и знал, что моя душа должна была переселиться в Итачи.       Услышав имя брата, Саске распахнул глаза и с недоверием покосился на скучающего Индру.       — Что ты знаешь об Итачи? — прорычал он.       — Ох, ладно, ты же так спать хочешь. Поговорим утром.       Индра прямо на глазах Саске медленно растаял в воздухе, напоследок бросив злорадную улыбку.       — Стой! — крикнул Учиха, попытавшись подняться, но запутался в простыни и упал. Пришлось изловчиться, чтобы приземлиться не на больное место. — Отвечай на вопрос, сукин ты сын!       — Ты с кем там говоришь? — донёсся голос снаружи. Успокоившись, Учиха осознал, что это был Омои. Судя по звучанию голоса, он не стоял прямо у палатки, так что едва ли слышал всех речей Саске, но последняя фраза отчётливо донеслась до его ушей.       — Ни с кем, — вздохнув, отозвался он. — Просто… просто дурной сон.       Такой ответ, судя всему, удовлетворил Омои, и он молча ушёл восвояси, даже не оставив какой-то едкий комментарий. Саске же остался в долгожданном одиночестве, тихо проклиная Индру. Ну, то есть, почти в одиночестве.       — Может, тоже исчезнешь? — сказал он всё ещё сидящему Хашираме. Его спокойное выражение лица только сильнее провоцировало Учиху.       — Если ты попросишь — да, — уверенно кивнул Первый Хокаге. — Но ты уверен, что совсем не хочешь поговорить?       Саске отвернулся, раздумывая над ответом. С одной стороны, ему хотелось остаться одному и поскорее уснуть, чтобы переместиться в следующий день, когда боль ещё заметнее ослабнет. С другой… перед ним ведь сам Первый Хокаге.       Учиха никогда не восхищался ни Хокаге, ни кем-либо ещё из исторических деятелей. Вообще, если так посмотреть, единственным предметом восхищения для Саске служил Итачи, плоть до той самой ночи. И всё же глупо отрицать то, что Хаширама Сенджу — кладезь мудрости, и с ним разговаривать поприятнее, чем с Индрой. Как минимум, можно будет получше узнать своего врага — Хаширама ведь одолел Мадару, поэтому должен знать о его слабостях.       Однако Саске сейчас было не до лекций по истории. В голове его царил бардак, и он даже не знал, что спрашивать у иллюзорного Хокаге. Хотелось получить короткий ответ на простой вопрос.       — Зачем ты мне помог? — выдавил он из себя вопрос.       — Потому что тебе нуждалась помощь, — просто ответил Сенджу. — Я не мог стоять в сторонке, пока Индра мучал тебя.       Учиха хмыкнул. Что-то такое он и ожидал услышать. Только он ни секунды ему не верил. Жизнь научила его тому, что руководству Конохи нельзя доверять. Данзо, старейшины, Хокаге — все они лгали, скрывали от Саске правду. Такой же и Первый, безусловно. Просто поддерживает статус добряка, но Учиха видит его насквозь.       — А почему ты не помогал тем детям, которым руководство Листа вживляло твои клетки? — Саске внимательно посмотрел в каменное лицо Хаширамы. — Почему ты позволил им умереть, а мне и Ямато выжить?       — Боюсь, я вряд ли могу ответить на такой вопрос, — вздохнув, признался Хокаге. — Видишь ли, я не совсем Хаширама Сенджу. Ты сейчас говоришь с его клетками, обладающими его характером, вкусами и частью воспоминаний. Мне неведомо то, что происходило после моей… то есть, его… в общем, ты понял, чьей смерти. Я даже не знаю об экспериментах, о которых ты говоришь. Но чтобы Коноха такое проводила… Ты точно ничего не перепутал?       — Мне об этом рассказал единственный выживший испытуемый.       — Поверить не могу, что в руководстве происходило подобное. — Хаширама схватился за голову и опустил взгляд. — Прости, но ты меня спрашиваешь о вещах, в которых определённо разбираешься лучше моего. Возможно, у меня не было возможности помочь тем несчастным детям по какой-то причине. Но так или иначе, я очень рад, что всё же смог помочь именно тебе.       — Почему?       Губы Хаширамы тронула мягкая улыбка.       — Ты мне кое-кого напоминаешь.       Больше Первый ничего не сказал, и Саске посчитал это концом разговора. Он перевернулся на левый бок, вновь попытавшись погрузиться в сон. Оставалось надеяться, что хотя бы там эти двое его не тронут.       Все эти реинкарнации, самосознания его изрядно утомили. С каждым днём Учиха всё меньше понимает происходящее вокруг себя. Нужно сконцентрироваться на важном: поиск лагеря медиков, где должны находиться Сакура и Наруто.       — Как ты себя чувствуешь? Лучше? — спрашивала Сакура, рассматривая лицо Наруто.       — Да-да, спасибо, Сакура-чан. Обо мне не волнуйся, лучше другим помоги, даттебаё, — отмахивался Джинчуурики. Его царапина на затылке — сущий пустяк по сравнению с тем, что пережили этой ночью другие.       Когда Наруто проснулся в лазарете, оказалось, что бой закончился так же внезапно, как и начался. Какаши-сенсей и Сакура пересказали ему случившееся. Никто не знает, как, когда и почему, но в лагерь вдруг проникли вражеские шиноби. Удивительным образом оставаясь незамеченными, они усыпили всех патрульных на своём пути и беспрепятственно проникли к Джинчуурики. И не успели шиноби поднять тревогу, как лагерь подвергся очередной попытке штурма со стороны Зецу.       Из образовавшейся свалки Альянсу чудом удалось выйти победителем. После долгого сопротивления со стороны обороняющихся, в какой-то момент нападающие стали отступать, поджав хвост.       — Скорее всего, они поняли, что не смогут схватить тебя, и решили не тратить силы и отступить, — рассудительно проговорил Какаши-сенсей. — Это хороший знак. Возможно, их войска уже на исходе, раз они не рискуют…       Наруто перестал слушать, направив взгляд в пол. На лагерь опять напали из-за него. Много людей умерло этой ночью, чтобы защитить его. А он и сделать-то толком ничего не смог.       — С тобой всё в порядке. — Звонкий, пусть и строгий голос Сакуры вывел его из мыслей. — Сотрясения нет, и на том спасибо. Продолжай постельный режим, и всё будет хорошо.       — Спасибо, Сакура-чан… — улыбнулся он, но куноичи к тому моменту уже отошла к другому пациенту. Узумаки даже не обиделся на то, что его обделили вниманием — другой шиноби лежал на деревянном столе без сознания и, кажется, даже не дышал. — Что с ним?       — Это один из тех, кого отравили дротиками, — параллельно рассматривая пациента, пояснила Харуно. — Яд, судя по всему, медленнодействующий. Сначала он ослабляет жертву, потом погружает в глубокий сон, а затем… — Сакура помолчала. — Всего по лагерю нашли около двадцати отравленных. Если мы в скором времени не определим состав яда, эти люди могут умереть.       — Тогда нужно срочно выяснить, кто именно был среди нападающих. — Какаши-сенсей кивнул сидящему рядом Хозуки — в бою он потерял довольно много чакры, и теперь восстанавливается с остальными в лазарете. Странно, но он не запросил помощи целителя, а только взял бутылку воды и стал жадно её опустошать. — Суйгецу, ты говорил, что один из них владел кусаригамой?       — Ага, причём на добротном уровне, — хмыкнул мечник. — Я даже умудрился пропустить пару его атак. Хорошо, что гидратация помогла, а не то…       — Тогда я догадываюсь, что одним из нападавших был Ханзо — лидер Скрытого Дождя, убитый Пейном. Самураи докладывали, что видели его в рядах воскрешённых. Он как раз владеет кусаригамой, а также известен своим смертельным ядом, так что это должен быть он, — предположил Копирующий Ниндзя.       — Это исключено.       Все удивлённо обернулись к вошедшей в шатёр девушке, завёрнутой в чёрный плащ.       — Конан! — воскликнул Узумаки. — Что ты здесь делаешь, даттебаё?       — Я устала ждать, пока ты вернёшься, и пошла тебя искать, — сухо пояснила она, от чего ему вдруг стало стыдно. — Ханзо никогда не использовал дротики — он пересадил себе железы Чёрной Саламандры, и с их помощью распылял токсин. Это должен быть другой воскрешённый.       — Ну, сказать по правде, я не уверен, что это вообще были воскрешённые… — почесал затылок Суйгецу.       Все с подозрением уставились на Хозуки.       — Почему ты так думаешь? — напрямую спросил Какаши-сенсей.       — Ну, просто одного из них я застрелил своим Водяным Пистолетом. Он упал, и был не в силах подняться долгое время, то есть, не регенерировал. Даже когда они отступали, его товарищу пришлось нести его. Скорее всего, это были люди.       Все задумались. Слова Суйгецу звучали довольно убедительно, даже чересчур, учитывая то, что он не особо часто говорит умные вещи. И всё же что-то не сходится.       — Но как могут шиноби других деревень нападать на нас, даттебаё? — рассуждал Узумаки. — Сейчас ведь все деревни объединились против Мадары!       — Объединились только деревни пяти великих наций, — напомнила Конан. — Есть десятки деревень из стран поменьше, которых Мадара мог привлечь на свою сторону. К тому же не стоит исключать возможность того, что в Альянсе есть предатели.       Все посмотрели на Какаши-сенсея, ожидая от него каких-то выводов. Он выглядел крайне задумчиво, как будто в его голове крутилась очень неприятная, но правдоподобная мысль.       — Сакура, можешь дать мне один из дротиков? — попросил он.       Куноичи незамедлительно протянула учителю лежащий на столике снаряд, который Копирующий Ниндзя поспешил изучить. Даже понюхал, хотя Наруто не понимал, как он мог ощутить что-то сквозь маску.       Когда джоунин закончил осмотр, взгляд его ещё сильнее помрачнел.       — Я не хочу делать поспешных выводов, но… это очень похоже на тот яд, который используется АНБУ Скрытого Листа.       Все окончательно опешили, не веря в услышанное.       — АНБУ?.. — повторил Наруто. — Но как же… как такое возможно? Не могли ведь наши шиноби нас же и предать, даттебаё!       — Одно подразделение АНБУ как раз дезертировало перед началом подготовки к войне. Думаю, вы все знаете, о ком я говорю.       — А? — не понял Суйгецу. — Какое ещё подразделение?       — «Корень»… — произнесла Сакура с неприсущей ей злобой.       Какаши-сенсей только кивнул.       — Я ещё поговорю с Саем по этому поводу, но не стоит исключать возможность, что люди Данзо хотят отомстить за своего господина.       — Отомстить? За Данзо? Да как кто-то может мстить за такого ужасного человека, даттебаё?! — задался вопросом Наруто.       — Данзо годами манипулировал своими людьми, убеждая их в том, что его ужасные методы приведут Скрытый Лист к процветанию. Им промыли мозги пропагандой, и, вне всяких сомнений, теперь они уверены в том, что их господин должен быть отомщён.       — Но даже если так, при чём здесь Наруто?! — выпалила Сакура, даже отвернувшись от пациента. Джинчуурики прочитал на её лице явный гнев. — Это ведь не он убил Данзо! Не он, и никто другой из находящихся в этом лагере! Так с чего бы им приходить сюда?       — Кто знает, — спокойно ответил Какаши-сенсей. — Так или иначе, это всего лишь допущение. Возможно, я ошибаюсь насчёт причастия «Корня».       Наруто с неким подозрением взглянул на учителя. Он как будто сказал это, только чтобы не разжигать тему.       Сакура вздохнула. Её точно что-то сильно разозлило, но Наруто так и не мог понять, что именно.       — Наруто, если тебе лучше, то не занимай место, — бесцветным голосом сказала она, возвращаясь к работе. — Нам всем надо работать, а ты пока отдыхай.       Узумаки вспыхнул.       — Да какой ещё отдых? Я что, буду лежать и спать, пока другие из кожи вон лезут? Лучше скажите, чем я могу помочь, даттебаё!       — Наруто, сейчас лучшее, что ты можешь сделать — это поскорее восстановить свои силы и вновь вернуться в строй. — Какаши-сенсей похлопал его по плечу. — Иди отдохни.       — Но…       — Считай это приказом.       Наруто уже хотел начать пререкаться, но в итоге просто рыкнул и ушёл. Не потому, что к нему пришло осознание, что Какаши-сенсей в любую секунду может усыпить его Шаринганом, а потому, что просто устал. Всё равно он ничего им не докажет.       Они считают его слабаком. Вероятно, так и есть. Он ведь ничего не сделал, чтобы одолеть тех ниндзя. Он не смог даже банально клона призвать. А хотел ещё остановить Мадару.       Джинчуурики мотнул головой. Нет, никакой он не слабак! Он вполне смог бы призвать даже с десяток клонов, если бы кое-кто не заблокировал ему чакры. И тогда бы не погибли люди…       Придя в свою палатку, Наруто сразу повалился на лежанку. Несмотря на заверения Сакуры о том, что с ним всё в порядке, затылок чертовски болел, да и тело ещё не до конца восстановилось, но это всё ерунда. Если бы не приказ Какаши-сенсея, он бы работал вместе с остальными! Хм, а может, действительно пойти помочь кому-то с работёнкой? Поносить ящики или хотя бы просто подежурить какой-то объект? Лёгкая нагрузка только ускорит его восстановление, в отличие от круглосуточной лежни.       — Куда собрался? — прозвучал голос из головы, едва Узумаки снова поднялся. Джинчуурики насупил брови.       — Не твоё дело, даттебаё, — сказал он, направившись к выходу, но внезапно возникший Ашура встал у него на пути. — Отойди!       — Наруто, если ты собираешься подвергнуть своё тело физическим нагрузкам, то лучше одумайся. Тебе ещё очень далеко даже до частичного восстановления.       — Тогда лучше бы помог мне, вместо того чтобы блокировать мне чакру, даттебаё!       Ашура вздохнул.       — Так ты злишься на меня за это?       — Злюсь? Из-за тебя я оказался беспомощен, и меня пришлось спасать другим! Некоторые шиноби умерли из-за того, что я не смог им помочь!       — А что ты собирался сделать?! — не выдержал Ашура, разведя руками. — Умереть из-за недостатка чакры? Как бы ты тогда им помог?       — Я бы не умер!       — Умер бы! Я же говорил тебе, что ты не можешь призывать клонов и брать силу Курамы, пока не восстановишься после такого истощения!       — Всё равно я должен был сделать всё, что в моих силах, чтобы другим не пришлось из-за меня умирать! — выпалил Узумаки, едва сдерживая слёзы. — Вся эта война, все эти смерти, всё из-за того, что я нужен Мадаре! И вместо того, чтобы сражаться наравне с остальными, я просто лежу и ничего не делаю!       — Наруто, твой вклад в победу уже больше, чем у кого-либо ещё, — более мирно проговорил Ашура. — Но если ты считаешь, что этого всё ещё мало, то не вреди себе. Я клянусь тебе, потерпишь всего неделю — и снова станешь самым сильным шиноби в Альянсе!       — И сколько людей в этом лагере должно ещё погибнуть перед этим?!       — Вот тебе мой совет: на заморачивайся над тем, что ты не в силах изменить. — Ашура положил ему руку на плечо. — Поверь, мне самому не нравится то, что гибнут люди, но единственное, чем ты им можешь помочь — это поскорее накопить чакру, а сделать это можно только при хорошем отдыхе.       Наруто фыркнул и отвернулся. Он чувствует себя таким беспомощным… Прям как в день своего первого настоящего боя, когда на только сформировавшуюся Команду №7 напали шиноби из Кровавого Тумана. Тогда все что-то сделали: Саске, будучи ещё генином, в одиночку сражался против двух опытных убийц, пока на помощь не подоспел Какаши-сенсей; даже Сакура, которая тогда совсем ничего не умела, быстро среагировала и хотя бы прикрыла собой Тазуну. А Наруто просто впал в ступор и ничего не смог сделать.       Так и сейчас Узумаки просто не имеет возможности кому-либо помочь. Может разве что отойти и не мешать другим… Хм…       — Есть ещё кое-что, что я могу сделать, даттебаё, — осенило его.       — Что ты задумал? — боязно поинтересовался Ашура, пока Наруто ложился в свой спальник.       — Потом объясню, а сейчас дай немного поспать. Мне нужно проснуться к полуночи, даттебаё.