Acta est fabŭla / Спектакль окончен

— Ну что ж, — проговорил Альбедо, осматривая потрёпанного подростка, — Выкладывай, что случилось. — Можно… можно мне… умыться…? — неуверенно проговорил Кадзуха. — Иди, — судмедэксперт пожал плечами и кивнул головой в сторону ванной, — «Твоё» полотенце там так и висит. Одежду принесу, позовёшь. Подросток кивнул, потупил взгляд в пол и скрылся за дверью ванной. «Ну и что ты творишь, Альбедо?», — спрашивал он сам себя, — «Пускаешь в дом незнакомого несовершеннолетнего парня, не сообщаешь его родителям о его местонахождении, да ещё и даёшь ему свою одежду, а потом уложишь спать в свою постель. Ничего не смущает? Да, вроде, нет. Я же ничего такого не делаю… Ничего такого? Ты в своём уме вообще? Кажется, нет.» Эта «милая» беседа самого с собой была прервана Кадзухой. — Можно мне одежду? — звал подросток в ванной комнате. «Это я так надолго завис или он так быстро искупался?» — задумался медик, подавая одежду через приоткрытую дверь. Уже через 10 минут, Кадзуха сидел на кровати Альбедо, пока второй осматривал побои. — Пиздец… — вырвалось у медика, — Ой, извини. Я обычно при детях не ругаюсь. — Я не ребёнок, — фыркнул подросток. — Тебе нужно в больницу, — проговорил медик, изучая ссадины, — У тебя могут быть сломаны рёбра. К тому же, нужно снять побои и… — Я не поеду! — перебил его Кадзуха. — Послушай меня, — блондин грубо взял подростка за скулы и заглянул тому в глаза, — Мы сейчас собираемся и едем в больницу. Снимаем побои и ты пишешь заявление в полицию. Детектив расследует, а ты ложишься на лечение. — Нет! — выпалил подросток, — Не буду. — Окей, мы можем ничего не делать и ждать пока ты умрешь от какого-нибудь внутреннего кровотечения. Только, будь добр, выметайся из моей квартиры, мне тут жмурики не нужны. — Хорошо… — тихо сказал Кадзуха, вставая с мягкой постели, — Я пойду. Спасибо, что позволили у вас душ принять, — пробубнил он и направился к двери. «Молодец, Альбедо, отлично пообщался с ребёнком. Просто супер, ничего не скажешь.» — Ц, — судмедэксперт перекрыл Кадзухе выход из комнаты, — У меня нет свободных ячеек. — Вы… позволите мне остаться? — Одна ночь, — холодно сказал медик. — Спасибо, — облегченно выдохнул подросток, усаживаясь назад на мягкую кровать. — Раздевайся, — максимально ровным голосом проговорил Альбедо, уже доставая аптечку, — Только на этом условии можешь остаться у меня, — добавил он, надевая перчатки. Кадзуха нервно сглотнул. Он до конца не понимал, что значит «это условие», поэтому растерялся и буквально замер в ожидании неизвестности. *** — Сяо, прости, — проговорил адвокат, усаживаясь на диван, — Мне очень неловко, что ты видишь меня вот таким, — он опустил глаза, которые понемногу начинали мокреть из-за всплывающих в голове воспоминаний. — Может, тебе выпить чего-нибудь горячего? — предложил Сяо. — Лучше чего-нибудь крепкого, — усмехнулся Венти, — Но чувствую, что это сделает только хуже. — Хуже? — Сяо присел рядом с другом, — Если тебе надо высказаться… — Мне не надо высказываться, — проговорил адвокат, — Мне надо отдохнуть. — У тебя выходной завтра? — Уже сегодня, — вздохнул Венти, смотря на часы, — Выходной. — Если я могу чем-то помочь… — Можешь просто посидеть рядом и не задавать никаких вопросов? — адвокат поднял на Сяо полные слёз глаза. «Мыслей снова нет?» — подумал Алатус, — «Я снова не слышу его голос. Почему…?» — Хорошо, — тихо сказал Сяо. Адвокат сбросил с себя неудобную рабочую одежду и нырнул в домашнюю. Он облегченно выдохнул, словно избавившись от камня на душе, сел снова на диван и положил голову Сяо на колени. — С вашего позволения, господин следователь, — усмехнулся он, не поднимая головы. — Хех, обычно сначала спрашивают, а потом делают, — ответил Сяо. — Знаешь, я так давно не плакал… — почти шепотом проговорил Венти, — С тех пор, как брата убили, а отца посадили, я должен был быть сильным. Единственное мужское плечо. Единственная опора для мамы и бабушки. Я должен был хорошо учиться, ни во что не встревать, не добавлять проблем. Мама часто плакала, а я? А я должен был быть сильным и защищать её. Мужчины не плачут, — его голос начал дрожать, — А потом умер отец. Его приговорили к пожизненному заключению. За то, чего он не совершал. Так ещё и повесили на него смерть брата… Сидеть за убийство собственного сына… Мама впала в депрессию, а я… А я учился и верил, что смогу по итогу очистить имя отца. Только кому это надо? Я словно стою и тыкаю палкой огромного зверя. Но я не могу иначе… я хочу, чтоб виновные понесли наказание. Хочу ли я убить их? Хочу. Но я не такой как они. Насилие порождает насилие. Меня воспитывали законопослушным гражданином и приятным человеком. Конечно, я нарушаю закон, добываю информацию не совсем легально и прочее… да и человек из меня так себе. Но на убийство я б не пошёл, — его голос начал прерваться, а по щекам текли слёзы, — Фатуи… Это из-за них погиб мой несчастный брат. Тупая полиция не предоставила должной охраны ценному свидетелю, и они избавились от него. Жестоко избавились. Понёс ли кто-то наказание? Не думаю. Этот свидетель был им костью в горле… именно из-за него всё это дерьмо чуть не вылезло наружу… он словно стоял перед дорожкой домино, но не успел толкнуть первую пластинку. Сяо совсем не заметил, как, заслушавшись, начал гладить Венти по волосам, успокаивая. — Я обязательно найду правду, — проговорил парень и всхлипнул, — В какой-то момент мы с тобой окажемся по разные стороны, наверное. Ты получишь диплом и станешь самостоятельным следователем, к которому рано или поздно попадёт дело, связанное с Фатуи… думаю, тогда наши пути разойдутся. Они работают чисто, но, как показывает опыт, всегда найдётся человек, который что-то видел, что-то слышал, что-то предполагает, о чём-то догадывается… и они захотят избавиться от него, как избавились от брата. А ты… а тебе скажут скинуть дело на кого-то другого. И этого «другого» я буду защищать. — Тебе бы романы писать, — усмехнулся Сяо, продолжая перебирать чужие волосы. — Всегда хотел связать свою жизнь с литературой и творчеством… — слабо улыбнулся Венти, — А что по итогу? Я — адвокат, плачущий на коленях следователя, жалуясь ему на жизнь. Жалкое зрелище…. — Не правда, — сказал Алатус, чьи пальцы уже стянули резинку с чужих волос и расплетали косичку, — Ты — человек, который морально устал тащить всё на себе, поэтому твои эмоции выходят наружу и ты плачешь на коленях друга. — Друга, да? — усмехнулся Венти. — Ты против? — Нет, — он поднял заплаканное лицо и взглянул Алатусу в глаза, — Вовсе нет, — повторился парень, опуская взгляд на свою резинку в руках Сяо, — Я схожу в ванную, а то выгляжу так себе. Барбатос покинул комнату, оставляя следователя сидеть на диване, перебирая в руках маленькую зелёную резинку для волос. На душе было одновременно паршиво и тепло. Рядом с Венти Сяо чувствовал себя комфортно и спокойно, но слёзы друга отзывались какой-то болью у него в груди. Идти на работу откровенно не хотелось, но пропускать тоже. Каждый упущенный день лишь отдаляет от разгадки смерти наставника. — Поедим чего-нибудь? — прервал мысли Сяо адвокат, — Я такой голодный, что готов съесть слона. — Хех, — усмехнулся Алатус. Венти выглядел как обычно, разве что красные глаза напоминали о случившемся. Он провозился в ванной полчаса, но уже сейчас было видно, что на утро не останется ни намёка на то, что совсем недавно он рыдал. Как следователя, это навело Сяо на мысли, что этот парень умеет быстро приходить в себя, скрывать эмоции и, более того, знает как избавляться от внешних проявлений. Они сидели на кухне, попивая чай и обсуждая дело наставника. Венти увлёкся рассуждениями о деле Чжун Ли. Кажется, он уже совсем ушёл от грустных воспоминаний и погрузился в работу. Сяо было приятно видеть друга в таком расположении духа. *** — Твою ж налево… — выругался судмедэксперт, когда подросток разделся до белья, — За что тебя так избили? И кто? Это та шпана? Снова шатался по подворотням? Кадзуха молчал. Его тело болело, каждый вздох давался ему с трудом. Совсем не хотелось двигаться и разговаривать. — Ты дышишь поверхностно, — проговорил медик, — У тебя в груди болит? — Нет… это… мне страшно. — Чего ты боишься? — Альбедо старался заговорить подростка, чтоб отвлечь от неприятных ощущений из-за обработки ран и ссадин, — Меня? — Нет… — Кто тебя избил? — спросил он, протирая очередную ссадину на груди. — Я не могу сказать, — тихо сказал подросток, — Товарищ доктор… вы могли бы ничего у меня не спрашивать? — Сегодня ты не такой наглый, как вчера, — проговорил Альбедо, — Так больно? — спросил он, несильно щупая рёбра, — А так? — подросток отрицательно покачал головой, — Ладно, похоже, рёбра не сломаны. Что удивительно с такой ссадиной, — заключил он, касаясь лилового пятна на груди. От чужого прикосновения к больному месту Кадзуха дёрнулся и слегка пискнул. — Прости, — пожал плечами судмедэксперт, — Обычно мои клиенты не такие чувствительные. Я не привык обращаться с ними нежно. Закончив с обработкой ран, блондин ещё раз окинул подростка взглядом. Хрупкое тело, покрытое ссадинами, печальные глаза, слегка дрожащие руки. Он напуган и ему больно. Альбедо вздохнул, накинул на Кадзуху одеяло и присел рядом. — Я уже 150 раз пожалел, что пустил тебя к себе, — начал медик, — Вот скажи, если б вчера мы не встретились, к кому бы ты пошёл сейчас? — Сидел бы на улице. — Почему ты не идёшь домой? У тебя полная семья, на учете не стоите, никто не пьёт, не курит. Прям образцово-показательный детский дом семейного типа. — Вы… Вы наводили справки обо мне? — неуверенно спросил Кадзуха. — Конечно, — усмехнулся блондин, — Я подставляюсь под статью, конечно, я собрал на тебя информацию. И на твоего Томо тоже. Каэдэхара Кадзуха, 15 лет, первогодка в музыкальном колледже. Живёт с приёмными родителями, которые усыновили всего 12 детей, +имеют троих родных. У всех отличные характеристики, хорошие оценки и никто ни разу не был нигде замечен за нарушением порядка. Такой вот себе «ботанический сад», — заключил Альбедо. — Ботанический сад? — Кучка ботаников, — пожал плечами судмедэксперт, — И твой парень. Томо, 20 лет, бывший студент индустриального института. Был отчислен за прогулы. Официальных проблем с законом не имел, но неофициально не раз ввязывался в неприятности. Так ещё и вступил в отношения с несовершеннолетним. Если Вы спите вместе, то ему грозит неприятная статья. — Не надо… — жалобно проскулил Кадзуха, — Я люблю его. — Мне всё равно, — спокойно продолжил Альбедо, — Моё дело — изучать мёртвые тела и разбираться почему они мёртвые. Копаться в чужом белье — это работа детективов. — У Вас будут из-за меня проблемы? — Если ты не будешь ходить с табличкой «Взрослый парень заставил меня раздеться», то никаких проблем не будет. Признаться честно, я понятия не имею, что делать дальше. По закону, я должен позвонить твоим опекунам, чтоб они забрали тебя. А ещё мы должны были поехать и снять побои… Короче, да. Из-за тебя у меня будут проблемы. — Извините… — проскулил Кадзуха. Альбедо сдёрнул с подростка одеяло, ещё раз окинул его изучающим взглядом, задерживая внимание на ссадинах на груди. — Всё впиталось, можешь одеваться, — проговорил он, переводя взгляд на одежду на полу. Смущенный пристальным взглядом этих голубых глаз, Кадзуха принялся натягивать на себя одежду. Наклонив голову, подросток почувствовал тошноту. В глазах вдруг потемнело, а тело обдало жаром. *** Сегодня в участке довольно спокойно, Сяо вошёл в свой кабинет, присел за стол и открыл видео с допроса. Скарамучча выглядел уверенным в себе, холодным, сдержанным и грубым. Он умело парировал любые ответы хозяйки кота и адвоката, Алатус ощущал от него психологическое давление. Удивительно, что её адвокат за это не зацепился. Брюнет вывел её на полное признание и раскаяние в содеянном. Она будет проходить сразу по двум делам и понесёт наказание, и за убийство, и за фальшивую пропажу кота. Видеть Скара таким стало уже непривычным. Из-за постоянного троллинга со стороны Альбедо, Алатус привык, что брюнет старается помалкивать. Шизодоктор 09:28 На работе? Зайди ко мне. Поговорить нужно.

Вы 09:30

Что-то серьёзное?

Шизодоктор 09:31 Более чем 🤦🏼

Вы 09:31

Скоро буду.