Acta est fabŭla / Спектакль окончен

Все обвинения сняты, Алатус освобождён прямо в зале суда. Он стоит неподвижно, не веря, что это случилось. Чувство полного опустошения никуда не прошло, но что-то тёплое и приятное понемногу начинает возвращать его в реальность. Сквозь стену нереальности Сяо наконец чувствует, как адвокат его обнимает, утыкаясь лицом в чужое плечо, и тихо шепчет: «я так рад». Алатус опускает взгляд, понемногу появляется чувство физической боли от ссадин, к которым так крепко прижимается Венти. — Спасибо… — наконец выдавливает из себя Сяо. Альбедо, Скарамучча, Люмин, Райдэн… они что-то говорят, суетятся рядом, они рады, что Сяо признан невиновным, они поздравляют адвоката и оживленно обсуждают судебный процесс. Барбатос не слышит их слов, он слышит лишь учащённое сердцебиение парня, к которому прижимается, и его тяжёлое и немного хриплое дыхание сверху. Сяо тоже не воспринимает слов друзей (?), его руки медленно легли на плечи адвоката, заставляя чёрную мантию слегка скомкаться, он обнимает Венти в ответ, стараясь наконец принять факт свободы и почувствовать спокойствие. Сегодня он будет ночевать дома, сегодня он будет есть нормальную еду, сегодня он сможет принять душ в горячей воде, сегодня он наконец увидел Венти снова. Барбатос привёз Сяо к себе домой, парень сразу направился в ванную, он чувствовал себя грязным и потрёпанным. Понимание, что ноги его всё ещё не держат, заставило передумать принимать душ. Он открыл кран с горячей водой, облокотился на керамическую поверхность ванной и ждал, пока вода заполонит ёмкость. — Прости, у меня по-прежнему нет другой одежды, — адвокат зашёл в ванную, держа в руках «ту самую» футболку с мопсом и «те самые» пижамные штаны. — Ничего, это теперь моя любимая. — Тебе помочь? — Венти смотрел на парня с ощущением сильной душевной боли. — Пуговицы расстегнёшь? Руки дрожат, никак не получается. — Конечно. Руки Барбатоса тоже пробирала дрожь. Видеть Сяо таким избитым и несчастным было ужасно больно. Понимание того, что под этой рубашкой формы заключённого происходит ещё бóльший «пиздец», чем на лице и открытых участках рук, заставляло душу адвоката рваться на части. Одна за другой он расстёгивал пуговицы, оголяя чужое тело, покрытое бордовыми и фиолетовыми отметинами. — Сяо… — избавившись от рубашки, дрожащая рука Венти легла на яркую ссадину на груди. — Прости меня. — Что? За что? — Алатус накрыл ладонь Барбатоса своей. — Ты же вытащил меня оттуда. Подавляя в себе слёзы, Венти улыбнулся: — Я приготовлю нам ужин. Полотенце повешу на двери. Полежи в горячей воде, отдохни… надеюсь, тебе станет легче. — Мне уже легче… Венти вышел, а детектив забрался в воду. Он сидел, обнимая колени, хотелось прилечь и отдаться этой горячей воде целиком и полностью, но она обжигала каждую ссадину, каждую царапину и синяк, словно кислота. Расслабиться телом не получалось, оно то и дело вздрагивало, но душа наконец начала успокаиваться. Адская неделя длиною в вечность уже позади. Райдэн позволила взять больничный на 5 дней, так что есть время прийти в себя. Дело не закрыто, отпечатки на оружии, найденный патрон… всё это не даёт наконец поставить точку и выбросить дело из головы. Но даже так, все обвинения были сняты. Теперь Алатус, возможно, будет свидетелем в этом деле. Главное, чтоб отец Гань Юй не решил добить его, придумав историю о соучастии Сяо в убийстве. — Алатус, ты спишь? — адвокат тихо постучал в дверь. — Почти час уже прошёл. У тебя там все нормально? — Угу… — Сяо облегченно выдохнул. — Скоро иду. Венти вернулся на кухню. За этот час он успел приготовить мясо, картошку и салат. Хотелось хоть немного порадовать Сяо домашней едой. Прошла всего неделя, по виду детектива было понятно, что для него прошла вечность. — Как приятно принять горячую ванну. — Алатус прошёл на знакомую и такую родную кухню адвоката. — Вкусно пахнет. — он подошел к Венти, который как раз ставил тарелки на стол. — Как ты себя чувствуешь? — Лучше всех. — он обнял адвоката за плечи и опустил голову на плечо. — Прости. Я ведь правда уже начал думать, что ты бросил меня. Так стыдно теперь за это… прости меня. — Меня не пускали к тебе… — Я уже понял. Прости, что начал сомневаться… — Всё хорошо. Садись, покушаем… я приготовил мясо… правда, я не ем его, так что не уверен, что приготовил вкусно. Но, надеюсь, будет лучше, чем в сизо. — Говно в тарелке будет лучше, чем в сизо. — усмехнулся Сяо. — А твоя еда не может быть не вкусной. Такой уютный вечер. Адвокат оживленно рассказывает Сяо о том, как велось расследование, как пришлось блефовать в суде, как перекосило Кэйю. Он говорит спокойно, сопровождая слова жестами и мимикой, улыбается и смотрит в глаза. Что-то тёплое понемногу наполняет душу Алатуса. Ему ещё не верится, что всё позади, наверное, ему понадобится несколько дней, чтоб осознать, что он снова свободен. Казалось бы, прошла всего неделя, но как сильно она уже надломила его. Сяо смотрел на адвоката, утопая в бирюзе его глаз. Он слышал его мысли, словно сквозь шум. Сейчас Венти особо ни о чем не думал, он рассказывал. Он готов был говорить о чем угодно, лишь бы отвлечь Сяо от пережитого. «Люблю его.» — звонкий голос адвоката пронёсся в голове Сяо.

***

Сегодня Альбедо чувствовал себя как никогда плохо. Последние события сильно изматывали, справляться с нервозностью становилось сложней. Отпуск подходит к концу, а значит, скоро нужно будет возвращаться к работе. Возможно, это к лучшему. Хотя нет, это определенно к лучшему. Без работы ему сложно. Блондин шел по асфальтированной дорожке городского парка. Сегодня он здесь впервые. Этот город находится за 100 км от того, где он живёт. Парень одет в светло-голубые штаны, белую футболку, светлый лёгкий кардиган, круглые очки. Его волосы сегодня распущены, он просто не успел ничего с ними сделать, потому что не нашёл резинку. В последнее время он чувствует себя рассеянным. Под руку с ним идёт хрупкая девушка: тёмные прямые волосы, лёгкий макияж, карие глаза, круглые очки. Она одета в лёгкую белую блузку и длинную тёмную юбку в пол. Девушка ничего не говорит, она крепко держит Альбедо под руку, изучающе осматривая парк, в котором никогда не была. Это — самая большая зелёная зона в области. Люди ходят туда-сюда, выгуливая животных, прогуливаются парочками или по одиночке. — Н-наверное, мы сейчас тоже выглядим как парочка… — неуверенно говорит девушка. — Тебя это напрягает? — Альбедо поворачивает голову. — Н-ну… не то, чтобы очень. Просто непривычно вот так гулять. Ещё и с тобой. Ещё и в таком нелепом виде. — Нелепом? Ты — самая красивая женщина в моей жизни, Перкосрак. Ну, кроме мамы конечно. И той пожилой дамы, что живёт этажом выше Сяо. А, и ещё кроме той старушки, которая продаёт пирожки. О, точно, ещё же первая учительница, от которой пахло нафталином… — медик слабо улыбнулся и обнял девушку (?) за талию. — Ты хоть когда-то бываешь серьёзным? — Кадзуха недовольно фыркнул, но, в то же время чувствовать холодные длинные пальцы Альбедо на своей талии было безумно приятно. — Посидим тут? — Хорошо. Вечерело. Они сидели на лавочке, наслаждаясь тишиной и природой. Кадзуха, одетый как девушка, вдруг почувствовал себя так уютно и тепло, что в голову невольно пробирались мысли, что он влюбился. Он часто думает о Томо, он хочет узнать, как его друг (?) себя чувствует, как живёт, о чем думает и что будет делать дальше, но завести эту тему с Альбедо Кадзуха не решается. — Красиво тут… — тихо сказал Каэдэхара. — Спасибо тебе за это. — Мне жаль, что тебе приходится сидеть дома постоянно… Как в тюрьме. — Хех… меня б там уже давно убили. — Почему? — Они ведь не оставляют свидетелей… не хочу портить этот вечер разговорами о них. — Можем испортить его чем-то другим. — пожал плечами Альбедо. — Хех… хотелось бы не портить, но… — Кадзуха поднял грустные глаза на медика и придвинулся ближе на скамейке. — Но…? — протянул Альбедо, ожидая продолжение речи. — Альбедо, скажи… я тебе совсем не нравлюсь? — голос подростка звучал как-то обречённо и грустно, он приблизился к чужому лицу, с интересом смотря в голубые глаза. — Нравишься, конечно. Всегда хотел завести домашнего питомца. — Я же не об этом… — Кадзуха встал, поправляя юбку. — Темнеет уже, давай возвращаться к машине. Подросток медленно перебирал ногами. Женские босоножки уже разодрали ему кожу в кровь. Раны пекли, обжигая болью всю ногу. Кадзуха сам не заметил, как начал хромать. — Натёр? — голос Альбедо за спиной заставил вздрогнуть, хоть юноша и знал, что медик идёт за ним. — Угу… — Постой. — рука судмедэксперта одёрнула подростка. Кадзуха обернулся, Альбедо уже был у его ног, расстёгивая ремешки босоножек. — Предлагаешь мне идти босиком? — усмехнулся подросток. — Я б взял тебя на руки, но мне не хватит сил. Сейчас я не в лучшей форме, так что… вот… — он разулся, ставая белыми носками на асфальт. — Обуй мои «тапки». — Что? — Не переживай, у меня нет грибка стопы. А если бы и был, мы б его уже давно съели. Люблю грибы. — Тц… — подросток послушно обул чужую обувь, ноги сразу почувствовали расслабление, идти было намного легче, путь до авто больше не казался бесконечным. Альбедо нёс в руках босоножки «девушки», Кадзуха держал его под локоть, не решаясь нарушить нависшую тишину. — Звезда падает. — проговорил медик, указывая куда-то на небо. — Хочу чтоб Альбедо принял мои чувства. — подросток зажмурился и вслух произнёс своё желание. Сердце медика вновь пропустило удар. Он резко остановился, роняя босоножки на асфальт. Только сейчас Кадзуха понял, что сказал это вслух. Он тоже замер. Прохладный ветер летней ночи заставил подростка вздрогнуть. Альбедо сбросил с себя кардиган и подошел к Кадзухе. Тот не решался поднять взгляд на парня. Медик слабо улыбнулся, набрасывая свою кофту на юношу, чьё тело уже всё дрожало то ли от холода, то ли от страха. Ледяная рука Альбедо опустилась на щеку Кадзухи. Тот слегка дёрнулся от неожиданности, и поднял на медика растерянный взгляд. Впервые в голове Альбедо была абсолютная пустота. Он не мог подобрать слов. Шутки тоже вмиг испарились. Он заворожённо смотрел в алые глаза, так тщательно скрытые за карими линзами. Сердцебиение учащалось, блондин немного наклонил голову, подаваясь вперёд. Кадзуха приподнялся на носочки, выскальзывая из чужой обуви, что была бóльшего размера, чем его ступня. Чтоб удержать равновесие, подросток ухватился за талию Альбедо. Ещё мгновение и их губы соприкоснулись. Этот поцелуй не такой, как прошлые. Он вообще не похож ни на один другой. Холодные глаза медика вдруг стали излучать что-то тёплое. Равнодушный взгляд наполнился чувствами. Этот поцелуй не был напористым или пошлым. Кадзуха закрыл глаза, желая полностью отдаться чувствами. Это был самый невинный затяжной поцелуй в жизни Альбедо. Поддавшись эмоциям, он одной ногой уже преступил черту. Но сейчас ему было всё равно. Он обнимает хрупкое тело Кадзухи за талию, другой рукой он гладит его щеку, спускаясь на шею. Разрывать поцелуй не хочется. Блондин опускает взгляд: Кадзуха закрыл глаза, подросток желает прочувствовать этот поцелуй каждой клеточкой своего тела. От осознания собственного положения на лице Альбедо проскакивает смешок. Именно он и разорвал этот невинный поцелуй двух влюблённых. «Я что… влюбился?» — давно забытое чувство вдруг снова заставило холодное сердце медика биться быстрей.